Сказки на ночь

Ричард начинает говорить, и его слова приставучим репейником цепляются друг к другу, ровной цепочкой поднимаясь к натяжному потолку, и вспыхивают от соприкосновения с отпечатанным Млечным Путём. Ричард не выходит из дома, но спит под звёздами. Ужасная нелепость. Себастьян морщится и закрывает глаза, позволяя словам собираться в странные картины под веками. - Когда-то, давным-давно - не так важно, в прошлом или в будущем - существовал один город. Он был сер и невзрачен и, в отличие от целого остального процветающего мира, забыт всеми существующими богами. Он был настоящей помойкой, сточной ямой, собравшей в себе все грани существующего паскудства на тот момент. Если красота по большей части однотипна, то этому месту было что противопоставить ей. Благоухающим цветущим садам - смердящие пары канализационных лабиринтов; мужественности и самоотверженности настоящих героев – подлость и низкопробность местного сброда; а красоте юных невинных дев – изуродованных болезнями и острыми ножами своих многочисленных клиентов потаскух. Казалось, даже солнце брезговало освещать эту клоаку, предпочитая не являть её миру, а скрывать в плотных и зловонных туманах, которые были так кстати этому местечку. Из-за этой завесы нередко слышались хрипы жертв и их предсмертные выкрики, когда из ран вместе с кровью старалась выйти вся грязь, которая плотно сидела в коренных обитателях этого места. Иногда эти звуки можно было спутать со звуками изнасилований, но чаще они смешивались, создавая неповторимую симфонию из боли и похоти. Но, всё же, город жил по правилам. Правилам наиболее сильного. Кто мог выживать – выживал, не задумываясь о последствиях или о чём бы то ни было ещё. Не существовало никаких других принципов, и весь этот тёмный мир был домом для многих существ. Одним из видов, населяющих это место и успешно существующих в этом болоте безнаказанности и порока, были крысы. Юркие, умные и сплоченные внутри своей касты, они стабильно занимали свою нишу в этом странном мире. Она была не слишком высоко, разумеется, потому что крысы прежде всего славились своей незаметностью и неуловимостью. Во вторую же очередь они были известны одной из самый реалистичных городских легенд. Сами крысы иногда проговаривались, что их король - совсем не легенда, а странная и пугающая даже их реальность. Легенда гласила: раз в несколько веков появляется… феномен. Крысы всегда признавали его своим королём и не терпели разногласий по этому поводу. Это была традиция, подкреплённая здравым расчётом. Никто не знал, случалось ли это в силу каких-то особо жестоких условий, адской жары или жутких заморозков, или, может быть, из-за тесноты гнезда, это происходило слишком редко, чтобы понять какую-то закономерность, но, тем не менее… это случалось. Появлялось существо, превосходящее своих сородичей и отличающееся от них кардинально. Хотя, формально, не все соглашались признать это одним существом. Несколько крыс, сросшихся в один большой клубок. Жадный, обозленный на всё вокруг и неспособный к нормальной жизни вплоть до нормального передвижения. Но это были мелочи, потому что король неизменно оправдывал своё гордое звание. Когда существо выросло и окрепло, для рода крыс изменилось очень многое. Подданные приносили своему Королю лучшие, самые лакомые куски еды, и в случае необходимости переносили его на своих спинах в новое безопасное укрытие. Сам же крысиный король проявлял ответную заботу. Своеобразно. Он управлял всеми ордами крыс, сокрытых в каждом уголке этого невыносимого города, был вездесущ, смотрел на мир из каждой пары мерцающих кроваво-красных глаз. Трудности только ожесточили это существо и сделали сильнее, подстёгивая его к постоянному развитию. При всех недостатках у него были амбиции, которые реализовывались через его соплеменников. Эта сила была совершенной. Тот мир не признавал ума, как решающего преимущества, а с королём крысы выходили из самых низов, гордо вскинув головы. Это было важно, и с новым предводителем, который оказался хитрее, умнее и кровожаднее всех предыдущих, перемены произошли куда быстрее, чем раньше. Род крыс быстро достиг своего пика, и тёмный город утонул в их чёрной жесткой шерсти, накрепко сжимаемый когтистыми лапами. Не было ни одного уголка, куда бы не сунулся юркий влажный нос и по которому не скользнул бы жесткий гибкий хвост. Теперь вопрос выживания зависел исключительно от этого существа. Прошло совсем немного времени, а никто уже не смел перейти дорогу тем, кого безнаказанно пинали и смеялись над визгливым писком. Многое изменилось. А король в это время скучал. То, на что у его предшественников уходила вся жизнь, заняло у него около двух лет, и вся последующая жизнь грозила пройти в безрадостном поддержании уже достигнутых высот. Но он был жаден. Алчность горела в его бьющихся в унисон сердцах и трёх парах красных глаз. И это нашло свой выход. Словно небеса услышали скулящие стоны, но, вероятнее, причина была в другом. Скорее всего, это было прямой заслугой короля светлой страны, который тогда отправил очередного рыцаря разобраться с проклятыми, прогнившими землями. Так или иначе, а рыцарь пришелся очень кстати. И крысиный король был рад такому стечению обстоятельств и новой игрушке. Это его развлекало. Только тот рыцарь тоже был не так прост, и вскоре… игра стала походить на забаву всё меньше и меньше. *** Ричард сдавленно вздохнул и устало потёр переносицу, тут же одним глотком опустошая стакан и делая слишком большую паузу для подобного повествования. Сказка получалась слишком уж похожей на быль, и это было… уныло и постно. Так всегда бывает, если рассказывать сказки на заказ. И не важно, здесь находится заказчик, или прячется в тёмном углу чёрт знает где. И чем меньше история была похожа на сказку, тем больше приближалась к своей «информативной цели», как выражался Джеймс. «Сути», как мысленно поправлял его Ричард. Темноволосая голова тяжелеет, заставляет своего хозяина устало улечься в подушках и утомлённо прикрыть глаза, позволяя истории продолжаться. *** В один момент всё зашло очень далеко. Рыцарь был умён и скор, а король был умнее, и только его постылая оболочка была обузой. Но находчивый и самоотверженный он решил эту проблему. Когда угроза уже дышала в спину и азарт разогревал кровь, он воспользовался единственным возможным выходом из всех возможных. И единственным выходом для него было преображение. Острые зубы лучше хирургического скальпеля разрезали плоть, а собственная кровь вводила животное в голодный транс, заставляя продолжать начатое, не обращая внимания на обеспокоенный писк растревоженных подданных. Так прошло много времени, пока, вгрызаясь в податливую плоть, теряя силы и большое количество крови, он наконец не лишился поочерёдно всего, что ему мешало. Двух голов и лишней пары ног и хвостов. Впрочем, они были тут же растащены его голодными родственниками, жаждавшими ощутить вкус крови лучшего из своей стаи. Разумеется, через несколько минут не осталось даже кровавых следов на грязном полу не осталось – многочисленные шершавые языки, опьянённые тёплой жидкостью, стёрли все красные пятна, которые могли служить напоминанием о произошедшем, не заметив даже, как их единственный и неповторимый король скрылся в темноте многочисленных улиц. Это было ни в коем случае не бегство, а манёвр и рывок к неминуемой победе по новой траектории. Потому что он-то на самом деле куда умнее, храбрее и самоотверженнее светлого рыцаря. Потому что никто не способен ради победы выгрызть самую свою сущность из ограничивающего биоматериала, прорваться сквозь боль и решиться на невозможное, пусть и с риском для жизни. Потому что в этот момент, полумёртвый, истекающий кровью и оставшийся в абсолютном одиночестве, он был куда сильнее, чем когда-либо раньше. И победа жалует именно таких отчаянных безумцев. На какой бы стороне они ни были. *** - Без обид, но какие-то странные у тебя сказки, Рич, - морщится Себастьян, стараясь отвязаться от чересчур навязчивых ассоциаций, и притягивает к себе одеяло. История оставила в нём слишком неоднозначные эмоции, и военный надеется, что крысы не проберутся в его сон. Будь это сам окровавленный крысиный король, воспетый актёром, или любой из его прислужников.