В кромешной тьме.

Нам не стать мучениками. Для них это лишь повод избавиться от нас.

      Здесь, во тьме, провалиться сквозь землю оказалось удачней всего. Однако, судя по стуку падающих тел, я нечаянно прихватила кого-то с собой.       Мамочка, я не думала, что будет вот так…       Зачем, зачем меня потревожили? Я так хотела, чтобы меня оставили в покое! Я наконец нашла свое место. Здесь я не чувствую ни боли, ни одиночества. Я хочу остаться здесь навсегда. Так почему же моя спасительная темнота, густая и непроглядная тьма разбивается под напором мощных прожекторов? Почему я лежу на спине за идеально ровным штабелем некогда разбросанных деревянных ящиков, и Кёртис с видом психопата зажимает мне рот, направив в живот мой травматический пистолет? Как все дошло до этого?       После затяжного полета с коварной винтовой лестницы под отборные ругательства чужаки поднимаются на ноги и неторопливо ковыляют на расстоянии вытянутой руки от нашего укрытия. Через некоторое время слышится лязг двери и шаги затихают.       – А, это всего лишь ты… – Кёртис облегченно выдохнул. Рука с пистолетом не сдвинулась ни на миллиметр. – А это тогда кто?!       Он указывает кивком на Мерль Кори. От прежнего официоза не осталось и следа: простые штаны и рубаха с кепкой сменили пышные платьишки коронованной особы. Хочется верить, что бледной как привидение беглянке хоть немного страшно и что следующего раза не будет. Сестренка тоже здесь. Она без сознания, Мерль поддерживает ее рукой.       – Моя добрая сестра близнец.       Ответ его почему-то немного успокаивает, он убирает пистолет и отползает в сторону. Поверх его серо-синего заляпанного кровью комбинезона напялен бронежилет, который, судя по остаткам нашивки, принадлежал кому-то другому. Пока он озадаченно начесывает голову, вижу у него на шее чуть ниже затылка отметину «876-1» – мой номер – и смутно, очень смутно я понимаю, что теперь это его новое имя.       Он через многое прошел. По моей вине.       – Ну что за день сегодня такой… эти стреляют, те стреляют… почему все пытаются меня прикончить?! Я тут работаю! Нельзя убивать своих сотрудников!       – Это не работники комплекса, это рейдерский захват. Кто-то переоделся под участников пятиборья и выносит все, что шевелится. Ладно, давайте выбираться отсюда.       Я помогаю Мерль поднять Юну – с нее тотчас падает мой пропуск. С горем пополам мы выбираемся из-за ящиков и что же я вижу? Крохотный неосвещенный тупичок был лишь частью комнаты, когда-то разделенной каменной кладкой. На полу все еще валяется раздавленный блок сигарет с отпечатком армейского ботинка. И выход из этой ловушки все-таки есть и не тот, что на вершине лестницы, а прямо перед моим носом.       – Это дверь, через которую мы вошли, – тихо говорит Мерль.       Проведи я тогда солдафона наружу через нее, все могло закончиться совсем иначе.       – Подойдет любая дверь. Пойдем.       – Куда?       Нужно безопасное место. Где тепло, уютно и не стреляют. Желательно там, где враг уже все обыскал. Куда не войти и откуда не выйти без разрешения единственной заточенной там.       Конец близок. У меня нет права на ошибку.       Охота еще не закончена.       Я прикладываю пропуск к невзрачному устройству справа от двери, и массивные створки распахиваются во тьму. Кёртиса открывшаяся картина так взволновала, что он снова схватился за оружие. Мерль ничего подозрительного не заметила.       – Прости, Сэм. Мы встретились за очень долгое время впервые, а я опять причиняю тебе неудобства… не поможешь? Вдвоем мы сестренку далеко не утащим.       Судя по взгляду, он видел изнанку этого места. Видел хорошо и отчетливо. Затянись пауза в моей просьбе чуть подольше, пальнул бы Кёртис мне между глаз ради профилактики не задумываясь.       Он послушно подхватывает тело Юны и вместе с Кори переступает порог. В тот же миг створки двери захлопнулись за их спинами.       В этот раз мало просто уйти во тьму. Нужно уйти глубже, как можно глубже. Туда, где не найдут.       Мама. Мамочка. Я не хочу этого делать. Я не хочу туда. Там, в холодной тьме, там кто-то плачет, кто-то шепчет в страхе. Пожалуйста… кто-нибудь, найдите меня!       Гермодверь открывается. Серые коридоры, лишенные освещения, и тени, населяющие их, вновь окружают меня. Итак, что мы имеем? Некоторое количество отлично вооруженных и подготовленных противников, хорошо ориентирующихся на местности, к тому же сильно огорченных побегом единственной беззащитной и безоружной жертвы у них из-под носа. Одному богу известно, сколько их, где они на данный момент находятся и куда бежать.       – Deutschland, Deutschland über alles, – слышится в звенящей пустоте голос проводника. – Über alles in der Welt*… Глупая маленькая Fraeulein, почему ты просто не осталась дома?.. Теперь отбрось надежду на спасенье. Никто не услышит твоих жалобных криков! Сегодня ты познаешь боль и муки!       Раздается звук только его голоса, звук только его шагов. Почему он один? Где те двое, что сопровождали его? Они разделились? Мерный ход мысли нарушает визг срикошетившей у ног пули. Все верно, Вальтер остался при нем. Ноги сами собой срываются прочь. Я бегу в лабиринте пустых коридоров, не разбирая дороги. Я рада, что некому встать у меня на пути – прошлый опыт подсказывает остерегаться любых форм жизни, особенно тех, что кажутся надежными или хоть как-то похожи на военных.       – Ergib dich**! Я слышал, что когда-то давно ты не ладила с другими людьми. Все всегда выбирали твою сестру, она же гораздо смышленее тебя. А ты слаба и бесполезна. Ты лишняя в этой истории, глупая маленькая Fraeulein... Это же ничего, правда? Все было ясно с самого начала. У тебя никогда не будет того, что есть у нее. У тебя ничего в этом мире нет!       Это здесь вообще ни при чем! И прекрати напоминать мне о том, что я уже давно пытаюсь забыть!       Никто никогда не нуждался во мне.       Мое время остановилось.       Я понимаю, что я абсолютно бесполезный и бесталанный отпрыск этой семьи. Я могу всего лишь подражать ей. Было бы лучше, если бы я никогда не рождалась. Мне не стать такой же сильной, как сестренка, поэтому… возьми меня вместо нее.       – Послушай, Fraeulein, ты, наверное, считаешь себя особенной? Это не так. Ты просто ошибка. Таким как ты лучше никогда не являться в этот мир! Ты каждый день видишь человеческие мучения, сопровождаешь души до дверей загробного мира! Ты способна заинтересовать любое существо комплекса и захватить его, они собираются вокруг тебя вне зависимости от того, видят их или нет! Тебе нигде нет места, и ты можешь перемещаться между мирами без последствий, тогда как для нас эти переходы сопряжены с ограничениями и последствиями. Отвратительно! Ты – нехороший человек. Ты это понимаешь? С хорошими людьми подобное не случается!       Я закрою глаза и пропущу все мимо ушей. Ненавижу себя за то, что подобные мелочи так легко задевают меня. У меня нет времени, чтобы тратить его на нытье.       Скажи, мама… неужели со мной было так тяжело? Долгое время я была бременем. Все, что я могла, это упираться и плакать – не человек, а одно сплошное разочарование. Но в этот раз… хотя бы сейчас я буду полезной!       – Чтобы помочь… им? Почему ты так заботишься об этих тварях? Ты, верно, дура, Fraeulein. Они ведь даже не люди. Ты не можешь помочь им. Ты не можешь спасти никого!       Мне надоело слушать бред этого сумасшедшего. Он собирается ходить за мной всю ночь напролет? Мое терпение не безгранично.       Это просто очередные психованные призраки, которых мне не побить. Лучшее, что я могу – отвлечь их, пока остальные что-нибудь не придумают. И я – не я, если не дам этим негодяям, по меньшей мере, хороший бой!       – ХВАТИТ УБЕГАТЬ, ГЛУПАЯ FRAEULEIN!!!       Кончились темные закоулки, я уперлась в очередные двери, не пожелавшие заблаговременно распахнуться перед моим носом. Бывший провожатый снова нашел своих подопечных и в этот раз их гораздо больше. Выходит, все это время он просто собирал себе группу поддержки, пока загонял меня в ловушку? Я начинаю узнавать этих людей. Это те, кого я видела в прошлый матч до первых провалов в памяти, потом в подземельях, сопровождая Первого, а сегодня еще и на мониторах в комнате охраны.       Посторонние. Не извне.       Они ниоткуда не приходили, они всегда были здесь. Работали охранниками, надзирателями, мучителями для запертых здесь. Они тоже повинны в том, что сейчас я здесь.       Вот и все? Это – конец? Неужели никто?..       – Никто не хочет тебя спасать! Ни тогда, ни сейчас, никто кроме меня тебя не искал! Дошло, наконец?       Я… я не произносила этого вслух. Как ты услышал?.. Ты услышал, что я тебя зову?       Ты единственный, кто услышал.       Это чудо.       Спасибо за то, что услышал.       – Ты… ты как мы… ты один из нас!       – Я не один из вас. – Он брезгливо кривит рот и вскидывает Вальтер. – Все? Догоняшки кончились? Впечатляющая сила воли. Ну? Слезы? Крики ужаса, мольбы? Нет? Было бы к месту. А, впрочем… закрой глаза, маленькая Fraeulein. Я избавлю тебя от страданий. Ты ведь так хотела исчезнуть!       За моей спиной открываются створки шлюза. Чудовище, таящееся во тьме, медленно выходит на тусклый свет. Пятнистый монстр изрядно подрос и растерял все щупальца с момента нашей последней встречи, но все так же внушает ужас. Он в один укус отгрыз проводнику руку вместе с оружием и, словно нарочно приложив его хвостом об стену, шагает дальше к онемевшему сопровождению. А за спинами рослых солдафонов уже беззвучно вырастают другие создания, которым нигде нет места – не только чудовища и монстры, но и выряженные в камуфляж люди. «З̧͏дѐс̷ь̶͡.͞.́͟.͏̨͝ ̶он̷̨и̴̢͟ ̢͢зд҉͝ѐ̴с̕͜ь, ́͟, – шелестели голоса со всех сторон, – л̕͝ю̨͢д̧͞и̢̕,̸͠ ͢͝к͜о҉̧т̀͠о̷͘р̢ы̶е̷̶ ͟м́͟у̀͠ч̕ал̡и ҉͢н̡̕а̀͜͠с̢.͜.̶̨̀.̷͝ ̴̸͢о̀т͞о͢м̷с͝т͏̨и͘м̡͟ ̕͝и͘͞м̀͘͡ ̛с͢п̵̶олн̨͜а́̕͞!́̀».       – Мне было немного одиноко одной… не возражаешь, если мои друзья тоже к нам присоединятся?       – Бесполезно! Препятствовать нам бесполезно! Вы ничего не можете сделать, поэтому позвольте нам уничтожить вас! Мы, великие воины Третьего рейха, пятьдесят долгих лет мы готовились к этому! Наш флаг снова будет развеваться над землями славного Кенигсберга! Это место станет вашей могилой!       Он истекает кровью и все равно продолжает упрямиться. Что за идиот.       – А, так это было объявление войны?.. Постой, пятьдесят лет? Пятьдесят лет вы готовили… это? Такое ощущение, будто туристы напали.       За моей спиной клокочет тьма. Кровь, пролитая на стены, точно вскипает и сразу чернеет. Пол содрогается от поступи незапланированного парада нечисти. Людских криков почти не слышно, все заглушает чавканье и хруст – как ни крути, против бестелесных созданий мрака людям из плоти и крови нечего противопоставить, как бы они ни старались.       Мне вас не жалко. Этот ад устроен вами. Ваши непозволительные проступки побудили меня к действию. Это не все. Благодаря вашим безумствам здесь начнется кровавая резня. Ты слышишь? Это ваша вина. Пожалуй, вместо того чтобы играться с добычей вам и правда стоило стрелять на поражение с самого начала. Это безумие закончится на вас.       Спи спокойно, начальство. Границы на замке! И да, тех, кто вошел, мы тоже не выпустим!       – Только такому дураку как ты могло прийти в голову загонять жертву в жутком месте, полном чудищ.       Пестрые ленты беззвучно скользят из рукавов пиджака. Ореолы света их полупрозрачных тел разгоняют темноту коридора. Несколько лент устремилось к проводнику. С непередаваемой чередой эмоций на лице тот попытался отстраниться, но быстро уперся спиной в стену и был опутан ими с ног до головы. И в чем-то он прав – даже если они выглядят безобидно, это не значит, что от них не будет вреда.       – Надо было тебя еще тогда пристрелить!       – Следи за своим поганым ртом!       Макс вырос за моей спиной как чертик из табакерки, схватил проводника за шиворот и встряхнул как котенка. Он изо всех сил старается быть спокойным, но он в бешенстве.       – Чудовище! Монстр!       – Мне часто это говорят. Можно я его сожру?       Кажется, Макс забыл, что сейчас он – человек.       – Будешь есть, что попало – заболеешь.       Эй, ты слышишь меня?       Я не испытываю ни чувство вины, ни превосходства.       Я лучше сдохну, чем буду как ты.       Раньше люди боялись подобных нам, чтили и уважали, но сейчас они совсем позабыли нас. Мы должны измениться и снова заставить людей бояться нас. Нас сотни и тысячи, и каждый из нас стоит целого миллиона. Мы избавимся от тех, кто позабыл нас! Разыщем тех, кто запер нас! Мы напомним им вкус страха! Мы напомним им звук наших шагов! Все посягнувшие на наш дом умрут в страшных муках. Это место принадлежит только нам!       Твои глаза молят о спасении... наверное, тебе стоит дать еще один шанс? В смысле, ты ведь из тех, что постарается удрать при первой же возможности или помереть на поле боя, верно? Не строй иллюзий, будто я делаю это из уважения или сочувствия к тебе. Такова моя работа, да и разбрасываться редкими кадрами вроде тебя – просто расточительство.       – Побудь пока в нашей компании. Могу поспорить, у моих друзей и начальства к тебе много вопросов.       Я запру тебя там, где ничего не видно и не слышно, где никто не сможет тебе навредить. Не бойся, я не попрошу взамен душу... жалобы, претензии и прочая чушь не принимаются.       Я уверена, что ты выживешь. Просто соблюдай правила. Хорошо? Будешь вести себя правильно, сохранишь оставшиеся части тела при себе. Так что будь хорошим мальчиком и выживи. Улыбнись. Было весело, правда? У̡л͏͡ы̶б̨͜͝н̶͢҉и͞с̧ь̴̧͜. Если выглядишь как еда, тебя сожрут.