Я стираю из вечности память.

Я проснулся внезапно, словно неведомая сила пихнула меня в бок. С трудом разлепил тяжелые веки, но тут же сощурился, потому что свет, бьющий в окно и, соответственно, мне в лицо, был слишком ярким. Кто вообще додумался ставить кровать напротив окна? Все пространство в спальне заполняло густое молочное сияние. Сперва показалось, что стены растворились, позволяя ему струиться со всех сторон одновременно, но через несколько секунд стало понятным, что все на своих местах, а источник данного безобразия где-то на улице. Тяжелые грубые шторы не спасали, поскольку мы не догадались перед сном задернуть их плотнее, так что невольно пришлось переключиться в состояние бодрствования. Неужели утро наступило так скоро? Нет, кажется, еще ночь. Тогда прожектор? Или бестолковый, направленный прямиком на гостиницу фонарь? Обреченно вздыхаю, присматриваясь внимательнее. Пепельные облака на черном небосводе медленно проплывали мимо, попутно ластясь к луне, неподвижно застывшей мерцающим диском. Земной спутник щедро отдавал полученную от солнца энергию в виде свечения. Я никогда не видел такой огромной луны! Даже привстал, чтобы разглядеть получше. Мрачный и очаровывающий вид, манящий особой таинственностью, выступающей из-под маски обыденности. Не удержавшись, я осторожно поднялся с кровати и прошагал к своему чемодану. Бережно извлек из-под груды одежды фотоаппарат в кожаном чехле, который, как верный спутник творческого человека, всегда со мной. В неожиданных местах и при странных обстоятельствах обычно получаются самые лучшие снимки. Стоя у открытого окна, я вдыхал чистый, насыщенный кислородом и влагой воздух. Мелкие капли конденсата на стеклах казались серебристой ртутью, и я не удержался, дотрагиваясь и осторожно растирая воду между подушечками пальцев. Ощущение близости некого волшебства будоражило изнутри. Свежесть мягкой прохладой устремлялась к легким, окончательно сгоняя остатки сна. Бодрящая и немного мистическая ирландская ночь. На секунду представилась армия танцующих лепреконов, шествующих вдоль улицы в сопровождении стада переливающихся всеми цветами единорогов, что вызвало невольную усмешку. Стереотипы сыграли шутку с бурной фантазией. Несмотря на то, что снаружи царила абсолютная тишина, кажущаяся странной по причине близости аэропорта, в голове продолжали звучать воображаемые колокольчики. Я присоединил наиболее подходящий объектив и увлеченно защелкал кнопкой спуска, подобрав максимально удачный ракурс. На тот момент мне казалось, что из этого однозначно можно будет выбрать несколько удачных кадров для будущего проекта, у которого пока даже названия не было. Я давно мечтал устроить какую-нибудь фотовыставку для демонстрации широкой публике, да и просто для души. К примеру, собрать красивые пейзажи из разных уголков мира. Плевать, что путешествовать доводилось не слишком часто, да и большую часть времени я торчал в Новой Зеландии по шею в работе, главное — азарт и амбиции. Хотелось прославиться не только как актеру, но и как фотографу и, быть может, художнику, подобно моему отцу. Такая потрясающая луна идеально вписывалась в мои грандиозные планы. К сожалению, им не суждено было воплотиться в жизнь по многим причинам. Ну, по крайней мере не в изначально планируемом виде. А тогда я просто наслаждался спонтанным всплеском вдохновения, погруженный в сладостные тщеславные думы. Вскоре я решил, что достаточно на сегодня, и на носочках прокрался в ванную комнату, совмещенную с туалетом, планируя после вернуться в кровать. До рассвета оставалось порядочно времени, чтобы как следует выспаться. По пути я настороженно прислушивался к ощущениям собственного тела. После «поломки» как-то настороженно стал относиться к любому покалыванию или неприятной тянущей ломоте внутри. Однозначно мне стало лучше. Хотя сон едва ли длился более пяти часов, Тернер знатно подлатал меня, сменив повязку и обработав шов противовоспалительным обезболивающим гелем. К тому же я принял таблетку жаропонижающего. Видимо, она подействовала, раз могу стоять на ногах. Боль отступила, хотя и не ушла насовсем — тихонько притаилась в глубине, ожидая момента напомнить о себе. Вероятно, долго еще будут аукаться последствия бестолковой аварии. Но скорая смерть от сепсиса мне явно не грозила. Я благодарно улыбнулся про себя. Бесшумно прикрыв за собой дверь и погасив свет, вновь подошел к окну еще раз полюбоваться шикарным светилом, которое медленно, но неизбежно поглощали грузные тучи, уступая место сумраку. Я обернулся, окинув взглядом мирно спящего друга. Он лежал поверх одеяла, зажав руки между собственных колен, и в остаточных следах призрачного освещения казался мертвенно бледным, словно вылепленным из воска. Отбрасываемые облаками тени скользили по голому торсу, словно рябь по ночному океану. На нем по-прежнему были рваные джинсы, из штанин которых трогательно выглядывали босые ступни размера эдак одиннадцатого*. Я лег рядом, осторожно, но настойчиво пытаясь выдернуть из-под парня хоть край одеяла, когда Эйдан внезапно схватил меня и подгреб к себе поближе. Стальной хват сильных рук. Слишком крепкие объятия для просто друзей, если совместный сон двух полуголых мужчин в одной постели вообще можно назвать дружеским. От его кожи веяло теплом, и я вдруг подумал что, наверное, таким же, как и от висящей за окном луны. Только отраженная луной теплота настолько мала, что едва ли ее можно почувствовать: не по силам ей долететь до Земли, а жар человеческого тела я отчетливо ощущал голой спиной. Пытаясь задержать расшалившееся дыхание, я лишь усугубил собственное состояние, безнадежно сбившись с ритма. Сердечная скачка выдавала меня по полной. Прошло несколько минут, прежде чем Тернер решил заговорить. - Не спится? – Эйдан осторожно гладил мое плечо большим пальцем. – Тебе что-нибудь нужно? Вода, еда, еще лекарства? Шов ноет? - Все в порядке, - подобная забота смущала, но, как ни странно, не раздражала. Я хотел повернуться к нему, только не решился. Проще общаться, не видя глаза собеседника. - Лучше расскажи, что произошло с тобой после того, как ты улетел из Окленда, раз уж мы оба проснулись? Друг заерзал на одном месте, не желая, возможно, отвечать, либо подбирая слова, либо банально устраиваясь поудобней. - Просто вернулся к прежней жизни, к оставленным проектам и друзьям, - он замолчал, обдумывая что-то, - Зеландия выбила меня из привычной колеи. Словно в другом измерении побывал. Это место особенное. - О! Ты еще не все экскурсии посетил! - Я не об этом, - парень засмеялся. Так непринужденно и открыто. - А я соскучился по твоему смеху, - моя рука против воли сжала его ладонь. - В этом-то и проблема, - его голос вновь стал серьезным, - никак не могу понять, есть что-то между нами или все же нет? Ты вроде бы дал понять на словах, какого мнения обо мне и всей этой ситуации, только твои действия противоречат сказанному. – Я убрал руку, почувствовав себя крайне неловко. Действительно, за последнее время я порядком наговорил лишнего и натворил после еще больше… - Знаешь, Дин, до встречи с тобой я жил иначе. Ни хорошо, ни плохо – никак. Потом я попал в этот потрясающий мир на краю света и словно очнулся от долгой комы. Мне впервые захотелось делать то, чего я никогда не делал раньше, идти против правил и обыденности, изменить себя, если можно так выразиться. - Так это же здорово. Человек не должен загонять себя в рамки, - я решительно прикидывался дурачком, делая вид, что не понимаю, к чему он клонит. - Быть может, мне бы удалось вернуться домой измененным в хорошем смысле, просто полным сил и энергии. Ведь такой проект и такие места не могут не оставить след… - затяжная пауза и тяжелый вздох, предвещавший очевидный подвох, - но для меня в центре всей этой новой Вселенной оказался прекрасный актер и потрясающий человек - Дин О’Горман. Видимо, я слишком отчетливо вздрогнул, потому что Эйдан уткнулся лбом мне промеж лопаток, словно прячась от самого себя. Мягкий ежик волос щекотно коснулся кожи. - Я не встречал подобных тебе. И если бы я мог оставаться твоим другом, если бы воспринимал тебя как прочих коллег, то для нас все могло бы сложиться иначе. Это была своего рода исповедь. Хотя я прекрасно обо всем знал. Ну или о многом догадывался давным-давно, но в итоге оказался не готов к подобному откровению, к самому что ни на есть прямому выражению чувств. Особые интонации проникали в потаенные глубины души, раскаленной сталью кромсая по живому. Едва ли смогу забыть сказанное им в ту ночь. - Пытаюсь жить без тебя, только уже не могу. Словно разряжена батарея на смартфоне: так важно принимать новые сообщения, дабы не выпадать из реальности, но не выходит, как ни старайся нажимать на кнопку. Пока ты рядом, я готов на многое. Даже отвергнуть все существующее. Мне ничего не нужно без тебя. Мой мир – это ты. - Забавно получилось… - а чем следовало ответить на подобное признание? - Я просто проснулся чуть раньше положенного, а тут такое. Кхм, знаешь, Эйд, наверное, сейчас не лучшее время для обсуждения данной темы. Нет, я вовсе не против поговорить, просто не могу так сразу. Слушай, может, начнем с простого, ибо не будет мне покоя, если не спрошу… - Валяй, - друг моментально переключился на отстраненную тему. - Что с твоей прической? - А, ты о стрижке, - смущенное сопение позади меня, - так захотела Сара. Сказала, что пора взрослеть и что мне так лучше. Тебе не нравится? - Просто странно, – не хотелось огорчать его, только лукавить не получалось. - Непривычно и немного грустно. Твои кудряшки радовали меня. - Прости, что разочаровал. - Ничуть, - пытаюсь казаться оптимистичным, - немного удивлен всего лишь. Мне нравится новая стрижка. Ты с ней выглядишь как агент спецслужб, что подкрепляется постоянным ощущением незримой слежки за любыми моими перемещениями. Встал я, значит, сделать парочку снимков, но при этом продолжаю оглядываться на тебя, опасаясь быть замеченным. - Ходил на экскурсию? К твоему сведению, в Ирландии их тоже предостаточно, - тихий голос легким дуновением пробежался по шее. - Решил немного размять ноги в такую прекрасную ночь, а ты все проспал. Луна как раз успела полностью скрыться, и наш номер погрузился во мрак. - Нет, я проснулся как раз вовремя. Ладонь Тернера, по-хозяйски лежавшая на моем животе, скользнула ниже, под резинку трусов. Нескромный жест, остановившийся на половине пути. Он словно испытывал меня на прочность, словно ожидал разрешения. Мягкие губы решительно прильнули к шее. - Эйд, ты ведь не серьезно? – проклятый голос сорвался, и я сглотнул вязкую слюну, что сдало меня с потрохами. Настойчивые поглаживания в чувствительной области сводили с ума. Зачем я тогда позволил ему это? Ведь должен был просто оттолкнуть раз и навсегда, прекратить подобные порывы в свою сторону, резко оборвать в самом начале, не давая ни малейшего шанса воспользоваться минутной слабостью. Было бы верным решением искромсать в клочья наши шаткие, бракованные во всех смыслах отношения, ведущие к взаимному самоуничтожению. Но то ли на меня так подействовали откровения отчаявшегося друга, то ли я еще не до конца отошел от посттравматического коматоза, пребывая в состоянии, близком к забвению… в любом случае, мои попытки к сопротивлению выглядели жалко. Эйдан на протяжении долгого времени доверял мне, даже когда я вел себя как подонок, а я в свою очередь делал все, чтобы не терять эту связь с ним. Вопреки здравому смыслу, супротив собственной воли, которая ранее казалась мне непоколебимой. Мне было хорошо с ним здесь и сейчас. В конце концов, мир не рухнет, если позволить одному близкому и важному человеку делать то, чего он так искренне жаждет. Не так ли? Тернер словно почувствовал заминку и, воспользовавшись моментом, опрокинул меня на спину, ощутимо вдавливая ладонь в мое плечо. Он удерживал меня, не давая пошевелиться, но бездействовал, словно оценивая ситуацию, ожидая какого-либо, хоть самого незначительного знака. Я видел, как блестят его темные глаза в скупых отблесках света, проникающего между штор. Его дрожь была очевидной и, кажется, начинала передаваться и мне. Нужно было что-то сказать, но я просто предоставил ему право выбора, покорно отвернувшись влево, укрывшись от его пронзающего насквозь взгляда. Мол, делай что хочешь, не стану мешать, пока не переступишь границу дозволенного. В глубине души я надеялся, что до чего-либо выходящего за рамки не дойдет, тем не менее вздрогнул, когда губы ирландца коснулись ключицы. Я отчетливо чувствовал каждое прикосновение, каждый из множества поцелуев, которые безостановочно обжигали меня снова и снова. Шея, плечи, грудь, живот… ничто не осталось без внимания. Жесткий хват при этом не ослабевал, словно Эйдан боялся, что я могу сбежать, и решительно не хотел этого. Только не сейчас. Тело размякло под натиском явно неумелой, но откровенной ласки, возбуждение же мое лишь крепло, и мне становилось стыдно оттого, что скрывать это уже не получалось. Подобная реакция на парня рвала нахрен все шаблоны. Тернер скользнул ладонью к области паха и удовлетворенно хмыкнул, нащупав выпирающий член, после чего на меня осыпалась новая порция всевозможных поцелуев. К тому моменту, как его губы добрались до моих, жадно прильнув, не встретив ни малейшего сопротивления, я был готов выпрыгнуть из трусов. Так долго страдать, буквально сгорать изнутри от столь сладостной пытки мне еще не приходилось. Я в нетерпении заерзал на месте, что стало своеобразным зеленым светом. Парень одним резким движением стянул с меня белье и припал губами к подрагивающему от нетерпения органу. Вот тут-то я и застонал. Это был первый звук, изданный мною от начала активных действий. Судя по ощущениям, стыд окрасил мое лицо и уши в ярко-красный, благо сумрак скрывал позор в эту ночь. А мысли и порочные желания, царившие в голове на тот момент, и вовсе останутся сокровенной тайной. Атласное покрывало с шорохом сползло на пол. Я, уже не сдерживаясь, стискивал пальцами белоснежную простынь, казавшуюся влажной из-за пропитавшего ее пота. Эйдан мучил меня, осторожно проводил языком по самым распаленным местам, забирая член в рот, но тут же выпуская обратно. - Эйд, какого… - я удивился собственному хриплому, срывающемуся голосу. Тернер однозначно ждал, когда я сдамся, ибо сразу после сказанного послушно приник к моему паху, ускоряя ритм и помогая себе рукой. Сладко и больно от нахлынувших противоречий и непередаваемых, неизведанных доселе ощущений. Плоть плавилась, подобно воску, под натиском необъяснимого животного влечения. Мне не потребовалось много времени. Я с рычанием закусил угол подушки и кончил прямо в рот не успевшему отстраниться другу. Он закашлялся и почти сразу скрылся в направлении ванной. А я остался один, выравнивая сбившееся дыхание и пытаясь здраво осмыслить, что же сейчас произошло. Но в мозгу царил расслабляющий туман. Парень вернулся минут двадцать спустя. Почему-то подумалось, что он вполне мог удовлетворять себя там самостоятельно, и от данных мыслей и образов бросило в жар. Я лежал, с головой накрывшись одеялом, и делал вид, что крепко сплю. Эйдан лег рядом, но попыток прикоснуться ко мне больше не принимал. Вскоре я действительно уснул. *Одиннадцатый английский размер обуви соответствует сорок пятому русскому.