Я стираю из вечности память.

Прохладное касание к шее выдернуло из глубокой дремы. Я подскочил от неожиданности, но сразу успокоился, поняв, что это всего лишь Эйдан с полуулыбкой на губах дотронулся до меня пальцами свисающей с дивана руки. Впрочем, сразу же ее отдернул, как только я открыл глаза. - Тебе удобно на полу? – его голос слегка хриплый ото сна. - Не успел дойти до кровати, слишком устал, - я попытался скрыть смущение за непринужденным потягиванием. Тело изрядно затекло, левая половина не ощущалась вовсе. – Черт! Сколько времени?! Моментально вскочив на ноги и окончательно убедившись, что планы по приготовлению ужина и наведению хоть какого-то порядка в доме катятся в пропасть, я обреченно вздохнул. Часы показывали почти половину восьмого. Пакеты с продуктами, небрежно брошенные у входа, - единственное полезное дело за сегодняшний день. - Автобус с ребятами прибудет через двадцать минут, дойти до моего дома от станции еще пять… - мысли вслух и очередной сокрушенный вздох, - Я даже пиццу не успеваю заказать! - Пошли скорее, посмотрим, что можно сделать, - Тернер поднялся и, решительно распахнув дверь, направился вниз по лестнице. Так просто, без ненужной нервотрепки, справиться с любой проблемой в его стиле. В очередной раз подумалось: «И что бы я без него делал?». Приятная мысль, но лишь поначалу. Чем подкреплен данный энтузиазм, меня все же напрягало. Быть может, в этом проявлялось искреннее бескорыстие, но мне как-то слабо верилось. Кажется, я начал превращаться в жуткого параноика, способного узреть подвох даже в банальном приветствии или желании помочь. На кухне, наскоро распотрошив пакеты, ирландец выудил оттуда охлажденное филе индейки, сетку с молодым картофелем и пару цукини. Нарезав овощи прямо в шкурках, лишь едва сполоснув их под краном, раздавил пару зубчиков чеснока и разложил все на противне в духовке. Наскоро обжарив мясо в глубокой сковороде, раскидал его сверху. Перенюхав все имеющиеся баночки со специями, посыпал свое творение выбранной смесью и включил максимальную температуру в режиме гриля, поставив таймер на пятнадцать минут. За это время мы успели в четыре руки раскидать оставшиеся покупки по холодильнику и натереть увесистый кусок сыра на крупной терке. Едва со стороны духового шкафа раздался писк, Эйдан щедро посыпал блюдо сырной стружкой. К тому моменту, как в мою дверь вначале постучали, а потом настойчиво позвонили, я захлебывался слюной от потрясающего запаха, наполнившего не только гостиную, но и весь дом. Даже брат выполз из своей комнаты проверить, чего такого мы наготовили. Ровно в восемь Ричард, Мартин, Грэм, Стивен, Адам и Джед Брофи, приезд которого стал для меня небольшой неожиданностью, ввалились в дом, как и подобает настоящим гномам, с сотрясающими стены возгласами, знаменующими радость от встречи. Хорошо хоть канонно не споткнулись о порог и не свалились. От крепких объятий, казалось, трещали кости. Безграничное ощущение щемящего восторга не покидало ни на секунду, словно мы не виделись долгое время: слишком все сроднились за год совместной работы, стали одной большой шумной семьей, которой еще предстояло вскоре поработать вместе. Ведь совсем недавно нам сообщили о съемках дополнительного материала к первой части трилогии, планируемых на июнь. Но даже четыре месяца разлуки не такой малый срок. Собственно, по этому поводу мы и решили собраться, устроив себе несколько выходных дней перед тем, как все разлетятся по разным сторонам света к своим накопившимся делам и новым проектам. Вечер, соответственно, прошел великолепно. Сразу за угощением от Тернера, расхваленного всеми подобно шикарному деликатесу от шеф-повара какого-нибудь элитного ресторана, на стол было извлечено холодное пиво и нехитрая закуска из супермаркета. Недовольных не было. Мы полночи просидели за разговорами и воспоминаниями. Припоминали друг другу как личные ляпы, так и забавные коллективные оплошности во время съемок. Особенно часто обсуждали наши с Эйданом выходки на площадке и за ее пределами. Мол, самые молодые и безбашенные, с чем мы упорно не соглашались, слаженно парируя нападки гостей. Благо, не было никаких намеков на более личные отношения и не самые приятные происшествия с нашим участием. Мой родной братец и так подозрительно косился в нашу сторону, но молчал. Несмотря на это и на то, что мы с напарником усердно отстранялись друг от друга, чем лишь привлекали излишнее внимание, а соответственно получали очередную порцию подколов, атмосфера праздничного уюта наполнила дом. Я бы, не раздумывая, согласился провести так целую вечность. Когда народ потихоньку разбрелся по местам, заняв всевозможные горизонтальные поверхности, мы с Эйданом отправились наверх. Я успел принять душ, пока он по собственной инициативе разбирал беспорядок после посиделок, хотя в нашей семье немытые тарелки обычно оставались дожидаться помощников, а теперь, укутавшись одеялом, ожидал его выхода из ванной комнаты, ибо терзался мыслями, где соизволит спать мой друг. Впрочем, от скромности Тернер явно не страдал, сразу плюхнулся рядом со мною, обдавая обнаженную кожу спины холодными брызгами. Передернув плечами, я сразу ощутил его руку, фривольно обхватившую меня, а после замершую где-то в районе пресса. Пришлось притвориться спящим, хотя на самом деле из-за внутреннего напряжения никак не получалось уснуть. Размышления, настойчиво лезущие в голову, попытки разрешить хотя бы самую малость из наболевшего, подбор нужных в данной ситуации слов… бесполезно. И лишь когда парень окончательно вырубился, ослабив при этом хватку, мне удалось поглубже зарыться в одеяло, предусмотрительно накрыв и его. Следующие два дня наша компания провела за осмотром достопримечательностей и утомительным шоппингом. Даже Бретт отказался от участия в небольшом рекламном проекте, чтобы побыть с нами. Сказал, что мы веселые и глупо упускать шанс немного расслабиться, прогуливаясь по магазинам. В гостиной неминуемо росла куча сумок с эмблемами самых популярных торговых центров, а случайно встреченные на улицах фанаты радостно здоровались или просили сфотографироваться, что хоть и жутко утомляло, но в итоге неподдельно льстило. Замечательные выходные, когда не нужно думать о работе, а можно просто наслаждаться общением с прекрасными людьми. Только вот ощущение приближения чего-то жутко неприятного липкой массой сгущалось вокруг. Так здорово и так паршиво одновременно. Как же я устал! Напоследок мы решили расслабиться в старейшем пабе Окленда, Шекспире. К сожалению, день не заладился с утра. Погода никак не могла определиться. Яркий солнечный небосвод периодически закрывали тяжелые хмурые тучи, иногда накрапывал дождь. Народ то и дело поглядывал наверх, явно ожидая четкого решения. Но Новая Зеландия никогда не славилась постоянностью. Можно было идти на пляж, планируя позагорать, а через десять минут бежать обратно, спасаясь от шторма. Впрочем, все это было слишком мелко, чтобы испортить веселье начавшей пить уже в обед компании парней. Душевный разогрев в виде ящика крепкого эля требовал не менее серьезного продолжения. Сам не знаю зачем, но я сбросил всевозможные ограничители как конченый придурок. Видимо, мой мозг выдохся окончательно, решив взять перерыв от всяких тяжелых мыслей хотя бы на один вечер, ибо в паб я приехал прилично выпившим, а там только и делал, что опрокидывал вновь и вновь наполняемые стаканы с виски в пустой с полудня желудок. Пусть ребята веселятся, а для меня лучшим вариантом было слегка абстрагироваться от окружения. Хотелось просто сидеть и наслаждаться мнимым спокойствием. Некто заботливо пододвинул ко мне тарелку с морепродуктами, один вид которых вызывал тошноту. Никогда не любил этих скользких гадов. Так что им я предпочел бокал бренди, шустро принесенный официантом. Я это сделал не назло угощающему, а просто для разнообразия, и в какой-то момент реальность окончательно потерялась, растворив свои границы в небытие. Приятное чувство, когда вроде бы еще контролируешь себя, но, по сути, на все плевать. Можно говорить и делать то, что хочется, ни капли не терзаясь бестолковыми сомнениями касательно возможных последствий. Как ни странно, Эйдан практически не пил. Растягивая единственный коктейль с водкой, он становился все более напряженным, словно готовился кинуться на любого, кто посмеет приблизиться ко мне, пока я в таком неадекватном состоянии. Серьезный друг в черной рубашке с подвернутыми рукавами, накинутой поверх ярко-красной футболки, напоминал цербера, охраняющего врата Преисподней. Мне стало жутко смешно, и я искренне расхохотался, уткнувшись лбом в стол. - С тобой все нормально? - встревоженный голос казался приглушенным. Сюрреализм добавлял особой пикантности обыденной, впрочем, ситуации, - Не хочешь выйти? - Неа! Мне и здесь отлично! – употребление очередной порции не прошло даром, напрочь гася здравый смысл. - Вижу. Не мое дело, но ты сам вечно жалуешься, как тебе хреново, если превысить меру. Давай все-таки немного подышим свежим воздухом? Всего пару минут и снова вернемся в это милое заведение, – ирландец приблизился ко мне, фривольно приобнимая за плечи и осторожно беря за руку. Ласковый, уверенный шепот в самое ухо будоражил что-то глубоко внутри сквозь громкую музыку, сквозь посторонние бестолковые разговоры. Воздух вокруг таил в себе нечто опасное, но такое заманчивое. Парень был теплым и слишком привычным, чтобы бояться его. Он ощущался настолько родным, что я зачем-то с глупым смешком скользнул своей щекой по его, а затем послушно поднялся, не отпуская ладонь, и готовый следовать за ним хоть в адское пекло. Грэм, сидящий рядом, смущенно отвел взгляд, Ричард тоже как-то излишне ретиво устремился к бару, где зависали Мартин с Адамом, враз отвернувшиеся от нашего столика к бармену. Столь откровенная негативная реакция весьма охладила мой азарт. Какого лешего здесь творится? Я встряхнулся, сбрасывая наваждение, пытаясь восстановить все барьеры, позволяющие оставаться собой, и сделал то, чего не должен был делать. - Ты мне мамочка, что ли?! – грубо отталкиваю его от себя, сам едва удержавшись на ногах, - Задолбал! Чертов извращенец! Прерываюсь на глубокий вдох. - Что, хочешь меня?! Только и ждешь, когда я потеряю бдительность! Да иди ты со своими больными фантазиями знаешь куда… Хватаю почти полный стакан и демонстративно вливаю содержимое внутрь, морщась от обжигающего огня, моментально разбегающегося по сосудам. На Эйдана стало жалко смотреть, я никогда еще не видел его настолько растерянным. Испуг, ненависть? Нет, скорее удивление, искреннее непонимание происходящего. Но практически сразу он пришел в себя, натянув равнодушную маску. Лишь в темных глазах появилось нечто страшное, пугающее своей непредсказуемостью. Внезапно вмешался Грэм. - Парни, давайте двинем к дому, достаточно на сегодня погуляли. Мужчина на всякий случай встал между нами, пресекая любые проявления агрессии или продолжение публичного спора. Остальные быстро сориентировались по обстоятельствам и, расплатившись по счету, вышли следом в прохладную новозеландскую ночь. Они на ходу довольно громко беседовали на незаконченные темы, смеялись, словно ничего и не случилось, но спиною ощущались внимательные, взволнованные взгляды, обращенные к нам. Мы вдвоем шли впереди, просто рядом, молча. Моросил дождь, мерзкие брызги летели прямо в лицо. Тем не менее бодрящий душ немного привел в чувства. По сути, я был прав, только вот не стоило выражаться столь откровенно и при всех. Что мешало высказаться при личном общении? Черт! Вышло чересчур грубо и, кажется, друг замкнулся в себе: ни слова не проронил за двадцать минут пути. Хорошо, что Бретт, решивший отоспаться перед завтрашней поездкой в Гамильтон, остался дома и не видел всего этого. А то бы засыпал нахрен не нужными вопросами, на которые я не мог ответить даже себе. Что-то необходимо было делать, ситуация требовала решения. Мы все как раз уже вошли во двор, тянуть дальше не было смысла. Раз уж сумел испортить вечер, надо выкручиваться. - Эйд, прости, зря я… - закончить мне не дали. - Я люблю тебя, - парень остановился, замерев буквально в паре сантиметров от меня. Можно было разглядеть прозрачные мерцающие капельки, запутавшиеся в длинных ресницах, - знаешь, мне плевать, кто и что думает об этом. Пусть слышат, смотрят, неужели это ужасно настолько, насколько ты вообразил себе? Презираешь меня? Что ж, твое право. Только это ничего не меняет. Ты нужен мне, и я не перестану ждать и сражаться за право обладать тобою. На мгновение потеряв дар речи, я даже не заметил, как мир вокруг перестал существовать. Просто провалился в непонятно откуда взявшуюся черную дыру. Коллеги, стоящие совсем рядом, сонный брат, неизменно встречающий нас на крыльце, придерживая за ошейник громадного лохматого пса, даже дождь, усилившийся до ливня: все осталось где-то за пределами крохотного пространства, где его губы жадно припали к моим. Изящные пальцы, властно надавившие на затылок, судорожно трепали жесткие светлые волосы. Горячий, нарочито вульгарный поцелуй на виду у всех. До покалывающей боли, до головокружения. Столь ярко ощущалось влажное проникновение языка, вызывающее дрожь то ли от ужаса ситуации, то ли от желания, а скорее всего от безумной смеси чувств. Всего несколько секунд, ставших переломным моментом наших отношений. То, что произошло после, лишь рваным росчерком сохранилось в памяти. Я вновь оттолкнул его, на этот раз без слов. Подгоняемый непонятным страхом и смятением, бросился куда подальше. Хотелось исчезнуть раз и навсегда. Не осознавая своих действий, рванул к машине как к единственному спасению. Кровь нервно пульсировала в висках, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу. Скрыться ото всех, не видеть этих ошарашенных лиц и удивленных глаз. Сбежать от шокированного брата и его предостерегающего окрика вслед: «Дин, ты пьян, не смей!». Кажется, Тернер попытался удержать меня, но нечеловеческие инстинкты позволили вырваться, оставив кровоточащие царапины на предплечье. Хлопнула дверь, и машина страдальчески взвизгнула, резко сорвавшись с места. Едва не снеся левую створку ворот, черный джип вылетел на трассу, вихляя задом как последняя развалюха. Последнее, что удалось заметить, как ирландец устремляется к противоположной части двора, к запасному выходу, и его тоже пытаются остановить. Потоки воды хлещут в лобовое стекло, искажая обзор. Дворники мечутся из стороны в сторону, но их усилий явно недостаточно. Пару раз сверкнула молния, оставив после себя гулкий раскат грома. Упорно выжимаю газ, ощущая, как колеса проскальзывают по мокрому асфальту. Трясущейся рукой нащупываю кнопку, включающую фары, и тут же впереди во вспышке дальнего света отчетливо вижу фигуру человека, широко раскинувшего руки. Намокшие волнистые пряди ниспадают на кажущееся бледным лицо. Ветер зло треплет полы легкой рубашки. Он стоит неподвижно, словно сам вылеплен из дождя, насквозь пронзенный холодными струями. Отчаянно жму на тормоз, резко выворачивая руль вправо, и понимаю - не успею. Острая боль - последнее, что я чувствую, прежде чем сознание проваливается в темноту.