Дотянуться До Звезд

Порхай, как бабочка! Жаль…что идиот… Я разглядывал свое покареженное отражение в туалете, куда успел смыться от Лехиных нудных расспросов и разговоров. Плавное движение самолета нам не светило, постоянные воздушные ямы стали привилегией сего рейса, поэтому самолет постоянно трясло, как будто это был вовсе не самолет, а старый школьный автобус, забитый первоклашками под завязку. Я скользнул слабым взглядом по мешкам под моими глазами. О, это были большие черные пятна, замаскировать которые, наверное, нельзя было ничем. Сщурившись, я оттянул свои щеки и высунул язык: ну, Знаете, захотелось немного подурачиться и выпустить пар. Запустив свои тонкие пальцы в засаленные волосы, которые успели запачкаться за столь долгое время не принятия душа, я взъерошил их и по-дурацки улыбнулся, разглядывая свой глупый видок. Самолет вновь тряхнуло, я припал к поверхности стекла, больно ударившись левой стороной лица, которая моментально покраснела от боли. Я выпрямился, мое лицо теперь не казалось мне таким уж совершенным. Одну его часть словно опустили в кипящее масло и оставили так на пару часов. А вторую часть словно зубными щетками вычищали и золотой пылью посыпали. Достав из кармана телефон, я быстро размотал наушники, спутанные, как новогодняя гирлянда, и, включив любимую песню, воткнул в уши. Музыка ударила в голову, я сменил отчужденное выражение лица на более прозаическое и уселся напротив зеркала, закинув одну ногу на другую. Так, ща посмотрим, как там бабы сексуально ногу на ногу закидывают… — подумал мой больной мозг, и нога сама стала шевелиться, потянувшись вверх. Она сделала полное колебание и вернулась в изначальное положение. - Фу, ну Шо за чушь? Вокруг будто бы начало звенеть битое стекло, туалет заволокло дымом, в моей голове, конечно, а в руках у меня по этому поводу оказался Винчестер… — Остановись то, Уолст! — я направил воображаемый ствол на серебряную гладь зеркала и выпустил целую обойму воображаемых патронов в грудь гадского гранджера. Дым вокруг увеличился, заволок собой все, из него вдруг начало вырисовываться милое личико Лены. Я сделал уверенный шаг вперед, она не исчезла: я прижал ее к себе, впервые почувствовал тепло, исходящее от нее, впервые вдохнул этот дикий аромат ванили, впервые вкусил этот запретный плод… Девушка была столь нежна, столь податлива, столь страстна и желанна…Я не мог, я был не в силах остановиться! Я закинул ее ноги на свои руки и прижал всем телом к холодному стеклу зеркала, она прогнулась в спине, обхватив своими тонкими руками мою шею, запустив свои холодные пальцы в мои волосы, с силой схватив их и прижав к себе… Я не мог надышаться ею, я все не мог выпустить ее из рук, а лишь все сильнее и сильнее прижимал ее к себе, упиваясь чудесным ароматом, травя свою истосковавшуюся душу этим сладким вкусом… — Миша! .. — она тает, тает в мои руках, на моих руках, на моих глазах! Она исчезает вновь, надразнив собою…Как хорошо она умеет это делать! Пара миллиметров, я почти достиг ее губ… Нет! Она исчезла… Я опустился на стул перед зеркалом и подпер лицо руками. — Черт тебя дери, Уолст… *** Я застыла на месте, умоляюще смотря в глаза Шону. Он колебался, было видно, что он не хотел подводить друга, но в то же время ему было не устоять передо мной. — Ну… — я задержала дыхание, глотая огромный ком слов, который застрял в горле. - Да? .. — Спасибо! Шон! Спасибо! — зашептала я благодарно, искренне радостно смотря в его зеленые глаза. Мужчина почесал затылок и ушел к остальными, играть в футбол. Я с облегчением рухнула на диван, выдохнув с шумом и закрыв глаза. Крики парней с заднего двора теперь не сильно меня волновали, я запрокинула голову к потолку и стала считать овец в надежде уснуть, ведь этой ночью я не спала категорически: все Думала на счет Мэтта и Миши… Я растянула на губах легкую улыбку, вспомнив, как в девятом классе он второй раз за все время поздоровался со мной: Только-только прозвенел звонок с урока, все начали записывать домашнее задание и собирать учебники в портфель. Я быстро убрала тетрадку и ручку и, поправив волосы, стала ждать, когда соберется моя подруга. За этим делом я надела наушники и стала выбирать песню. Когда же голова моя поднялась, то взгляд столкнулся с хитрыми зелено-серыми глазами, которые были обрамлены морщинками. Я улыбнулась, Миха, почти разжав кулак, помахал мне согнутыми пальцами и направился за свою парту, а я, счастливая, направилась гулять по школе, считая косяки, не видя от Счастья ничего перед собой… Я усмехнулась, на душе потеплело, тело обмякло за приятными мыслями, руки расслабились, рот закрылся, как и глаза… — Давай-давай, думай, что ты права, жалкое подобие ангела. Что? Что? Да? Говори-говори! Посмотрим, что ты приведешь в свое жалкое оправдание и оправдание этого старого потлатого гранджера! — я прислушалась, маленький тоненький голосок с иронией в голосе звенел над левым ухом, я повернула голову туда, приоткрыв глаза. Увиденное меня слегка шокировало: на моем плече была…Я! Только маленькая по размеру и одетая во все черное, с перепончатыми крыльями за спиной и рожками на голове. — Ты кто? — мне собственный голос показался голосом тридцатилетнего алкоголика, я проморгалась, думая, что от этого видение исчезнет. Ан нет! — Ты кто, блять?! — О, вы посмотрите на нее! Сквернословка! Черномазка! Хач! — послышалось над правым ухом. Я Повернулась направо — на этом плече сидела тоже я, тоже маленькая по размеру, только, как бы ни было это абсурдно, вся в белом, с крыльями за спиной и с нимбом над головой. — А ты кто?! — я вскочила на ноги. Почему-то теперь меня не окружала мебель и барная стойка с кухни Чэда, теперь, почему-то, это была абсолютно белая комната с одним лишь диваном по середине. — Княгиня пыли на своих перьях, Святая святых всех задниц вроде тебя! — чертенок спокойно уселась на спинке дивана, закинув ногу на ногу и, усмехнувшись, смело глянув на меня. Я опешила от невиданной наглости, от всего происходящего в целом. Сложив руки на груди, я вытянула голову вперед, как жираф, чтобы получше разглядеть своих новых собеседниц. — Честь имею, — я наклонила голову на бок и закусила губу, разглядывая лица двух загадочных существ. Почему-то обе они до одури были похожи на меня! … — Для начала, мы представимся. Я — Мэттью! — ангелочек взмахнула крыльями и, взлетев в воздух, сделала легкий реверанс. — А эту ошибку природы зовут Мишель! — она указала рукой на вторую и поморщилась. — Вот они, все пороки человечества, сцепленные в единый ком го…наглости! .. — Оу, оу! — воскликнула Мишель. — Кто заголосил?! Зад с крыльями! Ты чего это, белобрысая, давно перья не считала? — Так, стоп, реб…девушки! Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? — я поочередно посмотрела на них, а затем уже собралась падать в обморок. В голове не укладывалось, кто это, зачем, почему и как?! Поток воздуха толкнул меня назад, я начала падать, и пятая точка моя приземлилась на что-то твердое: я посмотрела — это был стул… Та, что была за ангела, начала увеличиваться и вскоре приобрела пропорции человека, затем подключилась и та, что была за черта. — Мы тут, собсна, по делу! — начала Мишель, расхаживая вокруг меня и грозно смотря на Мэттью, которая, притихнув, поправляла свои волосы. Я взглянула на девушку: она остановилась, ее белесые волосы, точь-в-точь мои, взлетели в воздух и приземлились на статные плечи дьяволицы, она расплылась в усмешке. — Ну, собсна, я слушаю. — я закинула одну ногу на ногу и, сцепив руки замком, положила на них голову, подняв взгляд на Мэттью, крылья которой затрепетали в предвкушении. — Карач, ты тольк, плес, не бугурти, но, вообще-то, Мэтт — так себе мужик. — коротко изрекла Мишель с каменным лицом. Я хмыкнула. Сказать, что я ожидала такого поворота событий, значит, ничего не сказать. — Ага, давай угадаю! .. А Миха, значит, архибожественен! И вообще, почти полубог?! Так, да? — у меня задергался глаз, и всю эпичность момента как рукой сняло. Я грозно глянула на Мишель и нахмурилась, сложив руки на груди. Она просто пожала плечами и быстро кивнула, выражая согласие в сказанных мною словах. Я ахнула. Не доводилось мне встречаться с темной и светлой стороной в себе. А встречаться с ними тогда, когда они обсуждают кандидатуры двух любимых мне людей…Кто-то любит рисковать? Конечно же я, блять! — Ты тоже так не считаешь, да? — подключилась к беседе Мэттью, я закрыла лицо рукой и простонала что-то нечленораздельное. Девушка улыбнулась и поправила свою белую рясу, которая длинными полами стирала пыль рядом с Мишель, что уже давно сидела на диване, покачивая головой и наигрывая брейки на воображаемой барабанной установке. — Мэтт ведь гораздо лучше! Он умный, добрый, милый, отлично поет, пьет немного…То есть… — Ага! Чего, правда глаза чешет?! — взъерепенилась Мишель. Мэттью тяжело вздохнула. — Оговорка по Фрейду. — спокойным голосом добавила она. — Ну да, да. А вот ты, Лена, не думала, что этот ваш обожаемый Мэтт слишком много пьет и курит? С такой-то дыхалкой не долго и в больничку сгреметь, а про печень я вообще молчу! .. — как бы рассуждая про себя, сказала Мишель. Мэттью фыркнула. — Можно подумать, что Миша идеальный… — Цыц, лабуда поднебесная! — невольно вырвалось из меня. — Это не я сказала! .. — Ага, видишь, она его защищает! — Мишель, высунув язык, посмотрела на Мэттью. Ангел запылала яростью. — Хреновый, видимо, щит, раз кольцо обручальное на палец давит! — Так, дамы, дамы! — я вскочила на ноги и, расставив руки в знак примирения, начала медленно подходить к девушкам. — Давайте не будем забывать, что, в первую очередь, я люблю себя! Они, переглянувшись, испарились: — Ой, дура… Я распахнула глаза и, вскрикнув, с грохотом приземлилась на пол, запутавшись ногами в пледе, которым заботливо была накрыта. — С пробуждением! — мне подали руку, это был Чэд. — Мэтта нет, если ты его звала! Он уехал по делам, сказал, что скоро вернется. Я поднялась и, стряхнув с ноги плед, отшвырнула его в сторону. — Ясно, спасибо. — И еще кое-что… — Чэд заглянул в мои глаз серьезно. — Это мой любимый плед. Немая пауза. — Я ПОДНИМУ!!! *** Я как обычно валялся на траве и смотрел в облака. Погода была чудесной: голубое чистое небо, к горизонту покрывавшееся белоснежными облаками, похожими на вату, легкий летний ветерок, колышущий мои густые волосы, и припекающее яркое солнце, которое слепило глаза. Я перевернулся на живот, и сон мой исчез, послышались шаги и голос Наоми. Я быстро встал с ковра и поплелся на зов, почесывая правое ухо. — Ой, а кто это у нас тут проснулся? Килли, сейчас за тобой приедут! — Наоми погладила меня по голове и ушла в свою комнату, а я остался сидеть в огромной гостиной ждать. Ждать своего нового друга, который, кстати, опаздывал на десять минут. — Так, Килли? А ты не видел мою расческу? — розовое спокойное поле вокруг Наоми сменилось на голубое, поле разочарования и удивления. Она походила вокруг дивана, пару раз обошла стол и вновь скрылась в своей комнате. Как только дверь за ней закрылась, послышался звонок. Я опрометью кинулся к двери, полагая, что это мой новый друг. Я не ошибся. — Оу, Килли! Привет, чувак! Я приехал, чтобы забрать тебя, ты ведь не против? — зеленое поле вокруг Мэтта радовало глаз. Раньше, когда он заходил к Наоми, вокруг него всегда было серое непроницаемое поле тоски и отчаяния. А сейчас он сверкал ярче новогодней елки! Я кинулся в его объятия, меня подхватили на руки и прижали к груди. Я бы хотел замурлыкать от удовольствия, но это выглядело бы очень странно. — О, Мэтт, привет, — к нам вышла Наоми, ее поле нормализовалось быстро, и теперь она была окутана розовым облачком спокойствия. Я удобно устроился на руках мужчины и посмотрел на Наоми довольно. Она широко улыбнулась. — Не обижай его! .. Я буду по нему скучать…Пока, малыш Килли. — И тебе, старушка, не хворать! — Мэтт откланялся и вышел за дверь. Холодный зимний ветер буйствовал на улице, снег валил хлопьями, и дорога вся была застлана им сантиметров на пять. Мужчина быстро залез в машину и усадил меня на заднее сиденье. Там стояла большая коробка, в которую мне немедленно захотелось залезть, что я и сделал. Внутри было тепло и сухо, почти как летом, не хватало только солнышка и травки. — Молодчик, Килли! Там и сиди! Ты же сюрприз! Мы долго ехали, и наконец машина остановилась. Мэтт подхватил коробку со мной и понес куда-то. Я разглядывал сквозь маленькую дырочку свой новый Дом, или новый временный Дом, этих рокеров не поймешь… Мужчина открыл тяжелую тисовую дверь с массивным замком и вошел внутрь, здесь дела обстояли куда лучше: мягкий ворсистый ковер, на который я поскорее хотел ступить; нежно-голубые стены и избыток мебели. Мэтт двинул дальше, похоже, что в гостиную, так как оттуда доносились звуки телевизора. Еще на пороге я почувствовал чье-то фиолетовое поле смущения, и заинтересованность домом сменилась на заинтересованность новой личностью. — Лена, это тебе, с днем рождения! — Мужчина поставил коробку на колени какой-то девушки и присел рядом. Я вжался в угол. А вдруг меня ждет что-то стра… — О, Боже мой! Божемойбожемой! Он очарователен! — вокруг незнакомки загорелось оранжевое поле Счастья и благодарности. Она взяла меня на руки и стала разглядывать, держа перед собой. — Какая прелесть! Как его зовут? — Килли, — коротко улыбнулся Мэтт. — Килли, Килли! Скажи «гав»! — Гав! Гав! Пипел щиет! — гавкнул я, почувствовав свободу.