Дотянуться До Звезд

— Не, ребятки! Так дело не пойдет! Почему это я должен рыженькую вперед ставить, когда вся камера должна быть занята вокалом? — совершенно серьезно спросил Макс. Парни тут же стихли, давая мыслям нахлынуть. А я присел на сцену, смахнул со лба каплю пота и отвернулся к окну, за которым плавно и мирно плыли алые облака, уступая вечернее небо крадущейся ночи. — Ну и ладно, — обиженно проговорил Паха с лицом лягушки, удаляясь из зала. Я побежал за ним, в нежелании оставлять друга без поддержки. Паха спустился вниз по лестнице, завернул направо и поспешил в спортзал. Ха, он еще помнил туда дорогу! Я неотрывно следовал за ним по пятам, не торопясь догнать и схватить за руку. Как только впереди показался прямоугольник двери, парень пошел быстрее, и мне не оставалось ничего другого, только, разве, пойти за ним. Я и пошел. Паха проигнорировал ступеньки у входа, просто спрыгнув с порога на пол. Послышалось эхо от этого громкого прыжка, я аккуратно спустился следом. В глаза мне тут же бросился мяч, который неизменно лежал на батарее, я поспешил к нему. Только прицелившись и собравшись кинуть отличный трех-очковый бросок, я замер на месте. — Ты правильно сделал, что предал ее? — Пахин голос был до жути меланхоличным и грустным, что даже от одного только слова по телу бежала мелкая дрожь, в горле вставал ком, и хотелось плакать-плакать-плакать… — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — мяч я все-таки кинул, но как бы не была идеальна траектория его полета и как бы она не метила в кольцо, все равно мяч ударился о щиток и отлетел в другую часть зала. Я озлобленно повернулся к пахе, который сел прямо на пол и теперь жалобно смотрел на меня. Столько жалости было в его глазах, что, казалось, он потихоньку начинает превращаться в девчонку, ведь такое поведение ему не присуще вообще! Я кинул свой в миг опечалившийся взгляд на него: в последнее время он сильно похудел, я бы даже сказал истощал, одна кожа да кости, как его до сих пор ветром не сдуло? Тайна. Глаза его хоть и по прежнему сверкали зеленым загадочным блеском, но мешки под ними заставляли не видеть этот огонек жизни, от чего временами Паху я принимал за живого мертвеца. Он почти перестал улыбаться, он стал таким же серым, как и его вечно болтающаяся из стороны в сторону серая майка — таким же серым стал Паха, как это «чудо» машинной техники или ручной работы, не важно, вообщем, совсем плохо он стал выглядеть, совсем… — Я о Вике и о тебе. А еще о спортзале и животном желании. И о зеленых скамейках, на которых это животное желание осуществилось. Ничего мне сказать не хочешь? — он положил свои тощие руки на колени и стал пристально смотреть в мои глаза. Я сделал шаг назад, меня пугала ответственность перед ребятами, перед Леной, ведь я теперь, по сути, и правда предал ее… — Это было минутное помутнение рассудка. — отвечал я с каменным лицом. — Не более. Еще вопросы? Паха быстро поднялся на ноги и, отряхнувшись, подошел ко мне. — Еще море вопросов… — прошептал он, склонившись над моим ухом. *** Интуиция подсказывала мне, что нужно срочно уносить ноги, нужно срочно бежать и прятаться, пока всемогущий огонь Мэттовского гнева не спалил меня к чертям. Я металась по комнате в незнании, что же сделать, что же выбрать? Удавиться? Вскрыть вены ложкой? Броситься под одеяло или утопиться в стакане с водой? Можно было, конечно же, прыгнуть в окно, да только приземлиться было бы больно — под окном растут кусты шиповника. Бинго! Попалась! Сама виновата! — крутилось в голове, когда я судорожно сжимала край одеяла. Стук в дверь возобновился с бешенной силой, я чувствовала злость Уолста сквозь эту ненужную деревяшку, мне правда было страшно. Схватив впопыхах с тумбочки телефон, я быстро набрала номер, который крутился в голове: — МИХА! СПАСИ МЕНЯ! СЛЫШИШЬ?! СПАСИ МЕНЯ! МИХА! МИХА-А-А-А-А, СПАСИ-И-И-И МЕНЯ-Я-Я-Я! Дверь с грохотом приземлилась на пол, телефон выскользнул из рук и куда-то быстро закатился, в дверном проеме показался Мэтт… Я поджала ноги под себя, читая вслух молитву «Отче наш», искренне сомневаясь, что меня сейчас кто-то вообще способен спасти, даже, кстати, Бог… — Мэтт! Мэтт! А-а-а! Уолст! Мэттью Уолст! — надрываясь, кричала я, со страхом в глазах наблюдая, как он медленно подходит ко мне, закрывая свет, что лился из коридора. Его черная тень нависла надо мной, в горле встал ком, все тело затряслось. — Будь милосерден! Черт тебя дери! Будь ты хоть каплю милосерден! А-а-а-а! Руки-руки! Мэтт! Мне больно! А-а-а! Уолст, блять! Где твоя гордость?! Не трогай мое…Уфери фуки, фука! Фофсем офнафгел! Уофт! Уофт! Мэффью Уофт! Он словно и не слышал моих истерик, он просто заклеил мой рот куском скотча, который отклеил от щеки, завязал мои руки, привязав их к изголовью кровати и улегся рядом, положил голову на мои колени. — Я хочу спать. Что-то скажешь — изнасилую. Затаив дыхание я стала слушать его сладкое сопение рядом с моим животом, он закрыл глаза, его вороные волосы блеснули в свету выбитой двери, а вены на руках проступили явственнее. Так, ладно. Он не говорил, что если я пошевелюсь… — я попыталась высвободить свою руку из пут, но попытка оказалась бесполезной. Где он вообще взял веревку?! Медленно, еле дыша, со скрипом зубов я сумела ослабить вязку, теперь оставалось только вытащить руку — прикусив язык, я потянула правую руку из веревки, аккуратно и осторожно, ну, мало ли. Голова Уолста зашевелилась на моих коленях, он присел и в темноте его глаза блеснули недобрым огнем. — Я же предупреждал… — он склонился над моим лицом, быстро сдернув скотч. Область вокруг рта теперь горела от щипающейся боли, но Мэтт быстро начал целовать меня, сбивая жар и всю боль. Я не отвечала на поцелуи, я боролась с собой. Внутри дрались покорность и свободолюбивость, не желая уступать друг другу. Меж тем, руки мужчины проворно избавили меня от платья, и теперь он уже дразнил меня ласковыми прикосновениями к шее и груди. — Пусти меня! Извращенец! — я отвернула голову от Мэтта, но это его не остановило, он продолжил стягивать с меня лифчик и умело ласкать руками мою грудь. Сжавшись всем телом, когда он зажал сосок, я с шумом выдохнула и закрыла глаза, поддавшись искушению. Его руки гуляли по моему телу, лаская каждый его участок, подбираясь все ближе к филейной части и возвращаясь обратно — к шее. Мэтт взял мою голову за краешек подбородка и повернул к себе, заглядывая в мои глаза. БА-БАХ! Оборона была разрушена, она просто пала от жаркого взгляда мужчины, и теперь я была в его власти, вновь и вновь теряя рассудок от его нежных прикосновений. Уолст скользнул язычком по внутренней стороне моего бедра и повел липкую дорожку выше, обводя круг на животе и поднимаясь. На грудь давил томящийся внутри жар, я тяжело дышала, наблюдая за сбитым дыханием Мэтта. Он стянул с себя футболку одним рывком и отбросил ее в сторону, навалившись на меня всем телом. Я почувствовала пылающую похоть, которую источал Уолст, которой он пропах с ног до головы. Теперь я охотно раскрывала рот, ожидая его страстных поцелуев, которыми он мог отправить на небеса или бросить в ущелье Ада. Мэтт, видя мою распаленность, улыбнулся, закинув мои ноги себе на плечи. Я замерла на миг, все внутри остановилось, когда он вошел. Голова закружилась, дышать стало тяжело, я запрокинула голову к потолку, пытаясь восстановить дыхание, пока Мэтт начал рвано и обрывисто двигаться. Мои ноги сжали его шею плотным кольцом, которое сужалось, когда толчки становились все быстрее и сильнее. — Ах, Мэтт! …Нет! — я прогнулась в спине, когда его член выскользнул из меня. Уолст провел им по моему животу, словно дразня, и с новой силой вошел, в голове зашумело, перед глазами появилась рябь. Мужчина вновь начал двигаться, насаживая меня до основания и поднимая так, что во мне оставалась лишь головка его члена. Тяжесть в низу живота сводила с ума, я не могла спокойно вздохнуть, из меня вылетали лишь стоны, лишь громкие, липкие, сладкие стоны, от которых Мэтт терял контроль, переставая слушать мое тело, слушая лишь себя и свое желание. Огромный шар наслаждения рос во мне с каждым толчком, с каждым рыком Уолста. Все внутри перевернулось, перед глазами встали помехи, в ушах по прежнему что-то звенело, тяжесть в нижу живота никуда не пропала, я вскрикнула, с силой сжав плечи мужчины ногами. — МЭТТ! … Он, тяжело дыша, вытащил из меня член, и струя его спермы по привычке раскрасила мой животик. Мужчина приземлился на кровать, потягиваясь и поглаживая одной рукой меня по голове. — Я же предупреждал. — с укором повторил он, накрыв меня одеялом. — Дай-ка мне телефон, я позвоню Брэду… Что-то внутри оборвалось, свалилось вниз, ухнув, исчезло в чертогах разума, прояснилось алой краской — я быстро отвязала вторую руку и наклонилась под кровать — как я и думала: экран моего телефона горел, шла короткая глухая тишина… *** Я сидел перед парнями, раскрывшими рты, и молча пялился в одну точку, осознавая все, что сейчас произошло. — Ну-к! — Андрей выхватил телефон из моих рук и быстро начал в нем копаться. Все повернули головы на него, кроме меня, я продолжал сидеть и пялиться в одну точку. — Да…Это точно был ее го…стон. — Приехали… — устало протянул Леха. — Что делать будем? Сидеть? Или спасать? А, Миха? — он повернулся ко мне. Я застыл, не моргая стал смотреть в его зеленые глаза. Парень снисходительно усмехнулся и пожал мою руку. — Спасай!