Дотянуться До Звезд

Как давно я не дышал этим холодным воздухом, этим гордым одиночеством маленького городка! Как я скучал по этим обветшалым паркам с голыми деревьями, как я скучал по старой баскетбольной площадке, на которую так и не установили второе кольцо…Как, как же я жил без этого?! Только теперь я понял, что все эти одинаковые запыленные улочки для меня и есть рай — вот он, мой дом! Моя Родина, мое место, где я жил, живу и буду жить! Только здесь отрада души моей, только здесь я могу найти покой, который силился обрести за рубежом, только здесь есть то, чего нет ни в одном городе Америки — эта молчаливая равнодушность проезжающих мимо машин, проходящих мимо, словно загипнотизированных, людей, хранивших священную тишину птиц…Все это теперь украшало спокойствие в моем сердце, все это теперь заставляло меня думать только о том, что здесь мой дом, здесь я должен быть, здесь, здесь! И нигде больше! Я полной грудью вдохнул ноябрьский воздух, поморщил нос и зажмурился под лучами еле светящего солнца, что пряталось за серой пеленой пасмурных туч — сво-бо-да! … Тонкий слой снега хрустел под ногами, я шел позади остальных, рассматривая их спины и думая «Где же ваши крылья?» Вот у нее всегда были крылья, в какой бы переделке она не находилась. А самое главное — она всегда могла вовремя раскрыть эти крылья и спокойно улететь ото всех проблем. Так думал я до недавнего времени. Оказалось же, что ее крылья не так всесильны, как представлял я — они не помогли ей сделать правильный выбор…Или я упорно убеждал себя в том, что она поступила неправильно. На самом же деле, я прекрасно понимал, что все она сделала правильно. Мне просто признавать этого не хотелось. Я поднял взгляд полный жалости на спину Пахи, и тот, словно по волшебству, повернулся ко мне и замедлил шаг, дождавшись, когда мы сровняемся. — Ну что, герой, как твой разбитый нос? — он подмигнул мне. Я слабо улыбнулся. После встречи с Уолстом нос у меня и взаправду жил не очень припеваючи…Пластырь об этом активно напоминал, когда я всякий раз видел свое отражение в зеркале. Ну и что? Зато ребра больше не болят! — Да жив, — ответил я, поколебавшись. — Зачем мы туда идем, а? Я не хочу ворошить прошлое… — Вот об этом нужно было думать, когда ты Лене письмо отправлял! — Паха постучал по моей голове легонько и, оступившись нечаянно, свалился в сугроб. Он протянул мне руку и стал выжидающе смотреть в мои глаза, дергая одной бровью. Я подал ему руку и помог подняться, а затем ускорил шаг и молча ушел вперед. — Эй, чувак, мы уже близко! — загорланил Андрей, когда мы уже приблизились к пешеходному переходу, который разделял две школы, одну из которых так рвались посетить Костя и Макс. Парни быстрым шагом, срываясь на бег дали деру вперед, и когда уже были у самого крыльца, разом поскользнулись, не заметив под снегом замерзшую лужу, и дружно припали к заснеженной земле. Я поспешил помочь им, Паха следовал за мной. Мы быстро подняли всех на ноги и зашли внутрь здания. Сегодня было воскресенье — школа прибывала в глубоком выходном сне, и только вахтер, парочка учителей, да завуч с директором блюли свою работу каждый час. Я боязливо осматривался по сторонам, не смело делая осторожные шаги к лестнице, которая успела сменить цвет с коричневого на красный. Макс нетерпеливо взбежал вверх по лестнице, и стук его ботинок вскоре стих где-то вдалеке. Мы пустились вслед за ним, уже верно предполагая, куда он побежал. Поворот, первая дверь справа — учительская. Я постучался, переступил с ноги на ногу и сглотнул подступивший к горлу комок. Послышалось шушуканье по другую сторону двери и громкий вскрик Макса. Не сдержавшись, я распахнул дверь ногой и влетел внутрь, словно снежный вихрь. По среди комнатушки, уставленной мебелью и шкафами с книгами и журналами, стоял Макс, стоял на коленях перед какой-то высокой стройной девушкой, чьи рыжие волосы слепили глаза, оттого-то я и зажмурился. — Добрый день, — спокойно начал Паха, делая смелый шаг вперед. — Могу я поговорить с директором? — Конечно, можете, — откликнулась миловидная блондиночка в белом халате, которая скромно сидела на диване, держа в руках учебник химии. Я прирос к полу, не в силах справиться со своим волнением, а парни, как ни в чем не бывало, начали весьма светскую беседу с этими девушками, судя по всему, учителями. — Только не сейчас. Светлана Николаевна сейчас занята, она будет готова принять вас чуть позже. — Ты мне, милочка, зубы не заговаривай! — Андрей погрозил пальцем блондиночке, присаживаясь рядом. — А то са… — Андрей? — вдруг неподдельно удивилась она, приподнимаясь и надевая на себя очки. Парень кивнул и опустился перед дамой на одно колено, сверкнув ослепительной белоснежной улыбкой. Она сщурилась и скривила свои пухленькие губки. – Фу, Лялин! Каким был, таким и остался! — Не мы такие, пост-хардкор такой… — виновато вздохнув, начал Андрюха, но тут же осекся. — Фанаточка?! Или…вы кем будете, тетенька? — Учителем химии она будет, — послышался голос рыженькой хрупкой девушки, которая сидела на столе, закинув одну ногу на другую. Паха тут же оказался рядом с бунтарочкой и попытался было ее охмурить. — Петров, пошел в жопу! — Ц-ц-ц! Как вам не стыдно, Яночка! — всплеснула руками еще одна девчушка, совсем еще молоденькая, черноволосая лошадка в фиолетовом платье. Я посмотрел в ее карие глаза и вдруг узнал в них то плутовское выражение, с которым они смотрели на меня во время моих школьных дней. — А еще этикету детишек учите! .. — Олеся! — тут же возмутилась Яночка. Я с легкой усмешкой на губах стал наблюдать за тем, как округляются глаза ребят, как округляются глаза учительского состава, как учительская наполняется дружескими похлопываниями по плечам, смехом и шутками. Расслабившись совсем, я присел на диван и только было хотел заговорить с «Химией», как дверь распахнулась и на пороге предстали две. Две девушки. Две строго смотрящие на всех, немного свысока, девушки. На обоих были брючные костюмы и высокие шпильки, волосы были собраны в хвосты на затылке, в руках по журналу, на лице по ухмылке… — Светлана Николавна! — воскликнул Костя, обнимая ту, что была повыше, с темными волосами и резкими скулами. Девушка опешила, не говоря ни слова стала молча смотреть на Яну и Олесю, видимо, ожидая помощи. — Дорогая моя, Светлана Николавна! Не узнала? Светка! Да ты чо?! Это ж я! Костян! Костя! Я незаметно выскользнул из учительской и направился бродить по школе, мне сейчас не были интересны встречи старых друзей, хотя я учился с этими девчонками немало времени бок о бок. Потянувшись до хруста в костях, я быстренько направился в спорт-зал, где по привычке ожидал найти баскетбольный мяч. Я быстро прошел по коридору, завернул, увидел ломящийся свет сквозь открытые двери, и припустил туда. В зале было пусто, и мяч, одиноко лежащий по привычке на батарее, уже влек меня собою. Я поддался этому влечению и двинулся вперед, взял мяч в руки, провел пальцами по неровностям, поднес к носу и вдохнул этот живящий запах старой резины и пыли. Встав в стойку, я поднял руки, уже занеся их для броска, уже подпрыгнул, уже кинул мяч, но в последний миг, когда мой палец еще лежал на мяче, в спортзале повисла мертвая тишина, которая нарушилась цоканьем каблуков и их резкой остановкой. Удар мяча о кольцо, его падение, скрип кроссовок, неуклюжий поворот и поднятие взгляда — мы столкнулись глазами. — Ну, здравствуй, Миша. Я пошатнулся, сделал быстрый шаг назад, но было поздно — она с грацией кошки спорхнула со ступеней и медленно стала надвигаться на меня, как неизбежный ураган, который достал меня в моем убежище, в моем погребе от всех невзгод и внешних проявлений жизни. Замявшись в нерешительности вежливо ответить на приветствие, я и сам не заметил, как очутился вплотную прижат к стене маленьким хрупким тельцем. — Скучал? — пропела девушка мне на ухо. Я замотал головой, пытаясь увернуться от ее мертвенно белых губ, так обильно намалеванных блеском. Но она оказалась настойчива, и уже через пару минут целовала меня, водя своими крохотными холодными пальцами по моей груди. Я не мог ее ударить, девушка, как никак. Но вырваться должен был, поэтому, собравшись с мыслями, имитировал припадок, закатив глаза и выдав протяжный стон. Она сразу же отпрянула от меня, и я без проблем и лишней помощи оказался на полу, кашляя и хватая себя за горло. — Это было лишним, Вика. — холодно сказал я, продолжая кашлять. И поднялся на ноги, уже собираясь уходить. Сейчас ничто не могло вызвать во мне большего отвращения, чем ее просящие, умоляющие о близости глаза. Сейчас ничего так не было мне более отвратно за всю мою жизнь, чем ее точеная фигурка, обтянутая плотной черной тканью. Теперь я чувствовал ненависть и равнодушие всем своим существом к этой девушке. Почему? Потому что раньше любил. Потому что раньше именно из-за нее я игнорировал Лену, которая пыталась робко заговорить со мной, пожать мою руку и просто улыбнуться. Я любил эту Вику без памяти, а она лишь игралась со мной, то давая ложную надежду крепкими объятьями, то кидая на дно океана приветствием с другими парнями. Девушка покачала головой и вновь стала медленно надвигаться на меня, словно грозовая туча. Я поспешно засобирался прочь из злосчастного спортзала, пытаясь стереть с губ этот навязчивый вкус, который так травил во мне все живое, который так заставлял меня вернуться на четыре года назад, в мою юность, в мою беспечную юность, где я отвергался и отвергался раз за разом, будучи любимым бесконечно одной только лишь Леной. — Куда же ты? Бежишь от своей любви? — насмешливо пропела Вика, направляясь следом за мной. Я ускорился и вскоре перешел на бег, но стук ее каблучков звучал в моей голове, словно барабанное соло «Breakdown Of Sanity». Перед глазами начали мелькать картинки отказов, смешных и нелепых фраз любви, былые надежды и мечты: Вот я сижу на скамье в холе, а Вика одевается и собирается домой, так как уроки у ее класса кончились пару минут назад. Только мне стоило улыбнуться, как с лестницы резкими шагами спускается довольная Лена, направляющаяся в спортзал. Наши взгляды столкнулись в тот момент, и я почувствовал такое противоречие внутри себя, что мне стало не по себе и я быстро отвел взгляд на Вику, которая, о чем-то весело щебеча, смотрела на меня. Лена тогда пронеслась мимо так быстро, что поток холодного ветра ударил меня по лицу, словно привел к жизни, и я вдруг понял, как я опять делаю ей больно. Не придав этому значения, я продолжил беседу с Викой, которая уже садилась ко мне. Только я отвел взгляд от коридора, как мимо вновь пронеслась Лена, только на этот раз много быстрее и жестче, чем было до этого. Я не взглянул на нее, я лишь боковым зрением уловил ее плотно сжатые губы, одна из которых была прикушена, сщуренные глаза и сжатые кулаки. Прошло пару минут, подали звонок, я быстренько засобирался проводить Вику до дверей, как только увидел, как к ним уже спешит Лена, сжимая в руках куртку. Она так и выбежала на улицу, так стремительно, как атака голосом, без шапки на голове, без куртки на плечах. Я посмотрел последний раз в окно — она быстрыми шагами удалялась от школы, не оборачиваясь и не смотря на меня. Хотя я понимал, что она знала, что я увижу, как она отчаянно психанет. И я увидел. И опять забыл, не придав этому значения… — А разве эта любовь была? — на ходу бросил я, взлетая вверх по лестнице и быстро заворачивая в учительскую. — О-о-о! Какие люди! Мишан, где был?! — на меня тут же набросился Леха, который был, судя по источаемому перегару, навеселе. — Молодость грешную вспоминал. — строчкой из песни ответил я, быстро осматриваясь по сторонам и прикидывая, куда бы спрятаться. Приметив замечательный тисовый массивный шкаф со множеством книг внутри, я быстро юркнул за него, тяжело дыша. Послышался звук открывающейся двери и противный тонкий голосок: — Ребят, сюда Миша не забегал? Я сжался в комок, отсчитывая про себя последние минуты моего девственного сознания, моей непорочности и неоскверненности. Все это было резко прервано громким возгласом Олеси. — Паха, твою вать! Убери руки! Инфузория ты чертова! Я заприметил открытое окно, пораскинул мозгами, прикинул, что к чему и больно ли будет ломать ногу, и как это вообще отразится на моей карьере, и сиганул к окну. — МИШАН! — последнее, что я услышал, это был дружный возглас всех ребят разом… *** Лена мирно спала уже пару часов, и уже пару часов машина тихо двигалась в сторону аэропорта. Я все думал о своей жизни, о том, правильный ли выбор я сделал. По сути, если сердце терзают сомненья, значит, выбор не был правильным! — крутилось в моей голове. Я сдавил руль руками. — Оп-па, а у нас тут новичок вообще-то, в делах любовных! Так и я не старичок! — ответил я сам себе мысленно на свое же восклицание. В глаза ударил свет едущей навстречу машины, я вжался в кресло, стиснув зубы. — Как перечница старая… Рядом зашевелилась Лена, я быстро переменился в лице, сделался более задумчивым, смотрящим в даль. Девушка присела, позевывая и осматривая меня взглядом полным непонимания. — Ты же обещал, что мы поедем домой… — пролепетала она обиженно, отвернувшись к окну. Я пожал плечами бесшумно, про себя отметив, что после сна она смотрелась, как милая пандочка. — Мы почти дома, — ласково ответил я, погладив ее по голове и прикрыв своим пиджаком ее голенькие плечики. Она все еще продолжала обиженно молчать на меня, пока бесконечная дорога продолжала длиться и длиться, не собираясь заканчиваться. Лена вдруг запела своим тихим бархатистым голоском: — If today was your last day…