Дотянуться До Звезд

— Ты не понял меня, что ли?! — громкий и режущий уши голос тренера поднял меня на ноги. Я растерянно посмотрел на него, боясь, что если сейчас я отвернусь, то больше никогда не смогу найти ее взгляд в толпе. — Бегом на поле! — Угу. — буркнул я, смахивая с плеч капли пота и разбегаясь. Парни вовсю разогревались на паркете, кто-то данковал, кто-то делал пробежки, кто-то принимал защитные стойки, а я, выбежав в центр, вдруг замер и обернулся к трибунам. Я хотел вновь словить этот взгляд, что тяжестью отдавался в разбухшей голове, что приятным тягучим страданием звенел в моих ушах, что так сладко обволакивал мое сердце, этот момент ожидания столкновения взглядами. Я ощутил, как ветер, которого в зале не было, начал пронизывать меня насквозь, от чего я задышал часто-часто, переступая с ноги на ногу нервно и сглотнул ком, подступивший к горлу, о чем-то забывшись про себя. Все внутри клокотало и было готово взорваться тысячными долями осколков моего сознания, но ее взгляд сдерживал мои гневные порывы, я понимал вновь, что проиграл. Снова. Что случилось со мной, когда я увидел ее? Я был парализован. Меня сковало по рукам и ногам моей недосказанностью, моей недоигранностью. Я не мог предположить, что все будет настолько больно и приятно одновременно. Наверное, теперь моя очередь разбивать сердце, — с трудом подумалось мне и я грустно усмехнулся, опуская свой тоскливый взгляд в пол, в ноги, пытаясь забыться я снова начал напевать под нос песни «Slipknot». Но ничего не помогало, я был в трансе, в забвении, в непоколебимом желании что-то изменить застыло, казалось, мое сердце, стуча раз в минуту, пытаясь быть настолько неслышным, насколько неслышным оно может быть только у мертвеца. Мой пульс скакал, как белка по деревьям, щеки уже давно горели от стыда, который грыз меня изнутри — что я сделал не так? *** Я скользнула взглядом по его широкой спине, все еще не понимая, кто предо мной. Через пару минут усиленных раздумий и рассуждений до меня дошло, что это М.И.Ш.А! Прищурившись, я вытянула голову вперед, как жираф, и начала наблюдать за началом второго матча. Миха разыгрывал мяч. После изысканной подачи, он ринулся под кольцо, где, словив пас от напарника, сданчил. Я заворожено наблюдала за тем, как при беге его мокрые волосы развеваются в разные стороны, как его руки, на которых отчетливо проступали вены, совсем не дрожат, а лишь поднимаются вверх и дают знак «открыт»! Шон похлопал меня по плечу, усмехнувшись, разглядывая мою реакцию. — А я говорил, что будет круто? Я кивнула, решив не обращать особого внимания на менеджера Грейсов, и он, кажется, отвязался. Мощная пробежка от кольца до кольца, прыжок вверх — поймал мяч, затем агрессивная передача, от которой в глазах заискрились звезды, Миха снова под кольцом. Блок, который не давал принять мяч и забить гол, так раздражал не только Миху, но и меня. К ожиданию зрителей, парень оказался не промах и, все-таки обойдя защиту, снова данканул. Зал взорвался бурными рукоплесканиями и криками, я отвела взгляд в сторону, вжавшись в кресло, на котором сидела, и застыла, в ожидании того, что Миха посмотрит на меня. Но он не смотрел. — Сколько же прошло времени? — вдруг тихо прошептала я. — А ты не изменился. Все тот же нахальный взгляд, все то же отчуждение и дикость, даже цвет волосы остался прежним. Пхах. Наверное, ты и не узнал меня. Но почему тогда замер и обернулся? …Может быть, это все от того, что он забылся на секунду и просто глянул в мою сторону. Да, может и так. *** Мяч вылетел в аут, как только какой-то хмырь из вражеской команды выбил его из моих рук. Судьевский свисток немедленно засвистел, и мяч кинули обратно на поле. Разыграв, я метнулся в край зала вместе с Кирей, который уже с ног валился от усталости. Мы скооперировались и начали оборонять Джейка, который водился рядом и хотел забросить трех-очковый. Седьмой номер врагов попытался выбить мяч из рук парня, но промахнулся и со всей дури шибанулся на паркет, проехав еще сантиметров пять к моим ногам. Я брезгливо отступил на шаг назад, скривив гримасу полного отвращения. «Замена!» — тренер подозвал меня и Кирю к себе, и мы послушно поплелись к скамейкам. Нас заменили Джон и Петр. Да, странное сочетание имен, — подумал я, разглядывая эту парочку. Двое высоченных и худосочных жилистых парней с одинаковыми лицами заняли наше с Кирей места, озираясь по сторонам словно шакалы. Присев на скамейку, я кинул нескромный взгляд на то место, где в последний раз видел Лену. Она по прежнему сидела там и смотрела на меня. Проведя рукой по слипшимся на затылке волосам, я опустил голову и взгляд заодно, восстанавливая дыхание и втягивая живот, затем медленно отпуская. Мое сердце колотилось, как бешеное, я не мог понять, что происходит вокруг и постоянно думал об этом, как о шансе проснуться от столетнего сна и что-то сделать уже. Но ничего я не делал, я лишь продолжал сидеть на скамейке, тупо пялясь на свои посеревшие кроссовки, и изредка вздыхал, как подтверждение того, что я все еще жив и я все еще здесь. Взгляд мой орлиный пал на Энтони Дэвиса, что играл за команду противника — мы когда-то тренировались вместе, когда наша еще малоизвестная команда только начинала строить себе дорогу в большой баскетбол. Он показался мне тогда настолько совершенным игроком — когда он бегал, то мышцы на его ногах напрягались до такой степени, что было видно каждую венку, каждый изгиб; когда он кидал мяч в корзину, то делал это настолько легко, что иногда меня душила белая зависть, я то так не мог; его руки были настолько длинными, что мои в сравнении были просто палками, маленькими обрубышами; да и сам он был не мал — высокий, два метра с лишним, бегал быстро, пасовал идеально, мог закинуть мяч в кольцо почти с любой позиции. Помню, на дворе стоял 2015 год, нас с командой забросило в Массачутес, где зал пришлось делить с их командой. У меня из рук тогда выскользнул мяч, а Энтони подхватил его и отправил обратно, почти не глядя, крикнув «Тренируйся, пацан!» И я стал тренироваться. Я стал тренироваться так, как не тренировался, пожалуй, никогда в жизни. Это настолько затопило меня с головой, что каждый день и каждую ночь я оставался в зале, до посинения при взгляде на привычные щетки, и тренировался, тренировался, тренировался… Во мне еще иногда слышался слабый девичий голос «Это твоя мечта! Следуй за ней!», и я подавался вперед из последних сил, забивая и забивая голы… Я поднял затуманенный взгляд назад на трибуны и прирос к полу ногами — Лена стояла у самого стекла, прислонившись к нему лбом, смотря прямо на меня. Нет. Ошибки быть не может – она. Вскочив на ноги, я понесся ей навстречу, лавируя меж игроками и тренерами. Я не очень удачно впечатался лбом в стекло, чуть не проделав в нем дыру. Лена отшатнулась назад, все так же смотря на меня, из ее глаз текли слезы. Я сдержанно улыбнулся, приложив ладонь к холодной ограде, что удерживала ее от меня на расстоянии сущих миллиметров, и постучал пальцами. Девушка приложила свою ладонь тоже, и надолго замерла, разглядывая меня. А я разглядывал ее — и ничего не изменилось… Те руки, те глаза, тот взгляд, Что так нескромно мерил, жаждя Разбить стекло. И я бы рад Разбить его в ответ, Схватить ее в объятья, Прижать к себе, вдохнуть И снова «Нет». Она не станет все мои грехи прощать. Заразившись всеобщим волнением, я не мог спустить глаз с ее очаровательной улыбки и потеков туши на покрасневших щеках. В голове моей все мысли улетучились, как будто их никогда и не было, и стало легче дышать. Я снова постучал пальцами по стеклу, на что Лена немедленно ответила. Она повела руку в сторону и сама начала двигаться в направлении выхода. Я кивнул, направляясь за ней, не отлипая от стекла. Тень девушки уже скользнула к борту, где нарисовывалась дверь к выходу, я нетерпеливо потянул за ручку и широко распахнул ее. — Ах ты гад! — она принялась душить меня ожесточенно и озлобленно. Так, что я в какой-то момент действительно испугался за свою жизнь и стал убирать Лену от себя. Она колотила меня по голове и спине, не сдерживая порывы гнева и ярости, от чего перед глазами поплыло все, что я видел и свет прожекторов, что неимоверно слепил, начал мутнеть и уходить в никуда. — Да стой ты! — я схватил ее за запястья и прижал к стене, тяжело дыша. Лена забрыкалась, как горный козел, и я рано подумал, что бой окончен. Она влепила мне пощечину, после того, как коленом заехала в пах и понеслась через весь зал к черному выходу. Я кинулся за ней. Парни даже остановились, прекратив игру, наблюдая за тем, как я бегаю за какой-то странноватой девушкой, которая летала меж всех, пытаясь скрыться от меня. — Ло-о-ол! — она выхватила у Сандро мяч и повела его к вражескому кольцу, так легко и непринужденно, что, казалось, вот он, лучший игрок мира, заглянувший в спортзал глянуть как дела у детишек, что балуются мячом. Девушка обвела мяч вокруг каждого игрока, специально делая это медленно, когда я немного сбавлял скорость, и специально быстро, когда я почти догонял ее. Эта игра начала меня забавлять. Я глянул на тренера — он стоял в недоумении. Здесь все были в недоумении — зрители, что притихли, наблюдали теперь за беготней по залу, игроки, которые не понимали, с кем им дальше играть — друг с другом или с этой странной девчонкой-ураганом. Судья, тоже притихший, стоял в сторонке, его свисток давно покоился где-то под его ногами, выпав изо рта, как только Лена совершила идеальный трех-очковый бросок. И только я понимал, что продолжается игра. — МОЖНО НАМ ЗАМЕНУ? — выдохнул я, подбегая к тренеру. Тот ошарашено глянул на меня, кивнув. Пока Лена данчила, я стянул с себя шорты с майкой и позвал ее. Девушка быстро скинула с себя черную косуху, которая была на ней, натянула майку на футболку, а шорты под юбку, затем сняв ее. Я закивал, разглядывая, как она убирает свои волосы в хвост. — ЗАМЕНА! — сложив руки рупором, крикнул тренер, разглядывая ее. Лена немного покривлялась и вышла на поле, сразу же направляясь к центру, очевидно, собираясь разыгрывать. Судья не в силах был далее работать, поэтому его заменил я — потрясающий воображение долбаеб без одежды, с мокрой от беготни по залу волосней, в одних боксерах, тяжело дышащий. Почерпнув с полу свисток, я потихоньку подтянулся к тренеру, и засвистел, мол, продолжайте игру. Лена посмотрела на меня взглядом «Аля-охуел» и кинулась следом за мячом, который присвоил себе Зак Лавайн, активно пытающийся закинуть «треху». Выбив мяч из его рук, Сандро повел его под кольцо, а следом за ним побежала и Лена. Парень остановился в непонимании, кому же кидать мяч, если все игроки блокированы, а под кольцом только он, Зак, да непонятная девчонка. В конце концов сдавшись, Сан запустил мяч Лене, которая ловко словила его и зданчила, без особых усилий взмыв в воздух. Я раскрыл рот, наблюдая за тем, как она двигалась по площадке, утирая пот со лба маленькими руками и одергивая мою майку, в которой тонула, как, должно быть, в папкиной. Усмехнувшись про себя, я стал наблюдать за тем, как ребята постепенно стали осваиваться и пасовать Лене, не забывая при этом сопровождать свои броски громкими выкриками типа «Давай! Данчь!». И она данчила ведь! Забивала мячи, как орешки щелкала, легко и непринужденно, взлетая в воздух, словно колибри, и зависая над кольцом, держась за него руками, когда мяч уже приземлялся на паркет. Резинка слетела с ее волос, и они рассыпались по ее плечам шикарным золотым водопадом, от чего вокруг меня ангелы запели и перед глазами кукушки залетали. Я плюхнулся на скамейку и в тот очередной момент, когда Лена должна была закинуть «треху», свисток из моей руки вырвал судья и тут же вернулся к своим прямым обязанностям — судить. Толпа неодобрительно заулюлюкала, когда Лену исключили с поля, но все было ведь вполне справедливо, не считая того, что она девушка, вышедшая с трибун… Да кого это вообще сейчас волновало, кроме судьи?! Она забила противнику семь голов! СЕМЬ! Семь чертовых голов! Обвела каждого противника, ни разу не получила «фол» и забила семь, семь, С. Е.М.Ь голов! Девушка не спеша направилась ко мне, на ходу стягивая с себя майку и протягивая ее мне. Ее ни чуть не смутил мой обнаженный вид, вид моих труселей, от чего я несказанно покраснел, мол, все, девкам даже смотреть не на что! .. — Ну, бывай, Миха! — она накинула на свои плечи косуху и отдала мне шорты. — Было приятно поиграть с тобой! — А как же… — только начал я, но было поздно — девушка скрылась на трибунах, а тренер пихнул меня на площадку — нужно было наверстывать упущенное, переигрывать Ленину игру. *** Я поднялась на тот ряд, где оставила Хэмма, присела на свое место и как ни в чем не бывало продолжила наблюдать за игрой. Лицо Шона с выражением «Какого хуя?!» нарисовалось передо мной, с утиными губами и широко-раскрытыми глазами…