Дотянуться До Звезд

— О, нет! — Брэд замахал руками. Девушка обиженно фыркнула и скрылась в примерочной. Это была уже пятая. То есть пятое. Пятое платье, которое братишка отверг. Эх, жестокий он парень… — Ну что на этот раз не так? – мне, между прочим, платье понравилось, и где-то в груди даже приятно кольнуло, подумай я о том, как Лена бы шла в нем мне навстречу. И я такой, счастливый, на крыльях радости, к ней — и долгий, нежный, романтичный поцелуй. Как из старых кино. Я тяжело вздохнул и посмотрел на брата — он хлестал халявное шампанское, совсем забывая вытирать губы, от этого то у него под носом нарисовались усы из пены. — Ну, просто, понимаешь, чувак! — нудно начал он, делая еще один глоток шампанского. Я отвернулся в сторону, а потом снова к нему, и начал сверлить его пустым непонимающим взглядом. Но ему, кажется, и дела не было до того, что я его не особенно то и слушал. Я скользил взглядом по вешалкам, усеянным платьями и в голову мою лезли разные мысли, в большинстве своем связанные с всей той волокитой, оформлением русского гражданства и прочей ересью. Но что еще касалось моей головы в эти тяжкие для мозга раздумья? Лена. Меня уже вот пару дней мучили ночные кошмары, которые, как я боялся, могли благополучно материализоваться, ибо были они ну уж слишком правдоподобными. Вот вчера, к примеру, мне приснилось, как Лена меня избила, когда увидела на пороге своего номера в костюме и с цветами. Пионами, кстати. Ее любимыми. Так вот, стоял я такой, нарядный и красивый, смотрел на ее лезущие на лоб глаза, скромно улыбался и ждал, когда он кинется в мои объятия. Но вместо того, чтобы растаять на моей шее, а потом увлечь меня в постель, она медленно подошла ко мне, мило улыбнулась и прописала в моей бубентос с разворота правой рукой. Я пошатнулся, букет из рук выпал на пол, лепестки разлетелись в стороны, я жалобно посмотрел на девушку, скула, на которую пришелся удар, сразу же противно заныла. Хоть Лена и не выглядела на вид такой прямо уж сильной, но, скажем, Кличко бы поборола точно… А вы представляете, какого было мне? Я ж зубы с пола подбирал. И обратно в рот вставлял. Пока она мутузила меня руками и ногами по спине. За что?! — крутилось в моей голове, пока я пытался отползти от нее на безопасное расстояние. — За то, что сбежал! — крикнула тогда мне Лена, догоняя и приземляясь на меня. Тут то я подумал, что все, вот он — момент истины, теперь я король положения, она на мне, все так удачно сложилось… Да как бы не так… Она уже занесла руку над моим сокровищем, чтоб ее… Я испугался до смерти, в глазах все замигало, как будто в них фонарями светили, и я, дико закричав, проснулся. Да, это было что-то. Это было почти наяву. Я потер челюсть, как будто меня и правда пару минут назад муштровали. Что было странно, так это то, что тело и в правду болело, словно пока я спал, Лена наведалась в мой номер и действительно меня избила. Даже как-то обидно стало — моя же девушка меня же и избила… Вот умеют же эти русские все так преподнести, что прямо челюсть до пола, только с зубами. Как мне там Дани говорил: «И в горящую избу зайдет, и коня на ходу остановит!». Я тогда посмеялся, мол, ты чего, русские женщины же не Халки. А теперь, думаю, что прав был Дани, посмотрев на меня тогда как на идиота… — Вот платья все эти…Когда смотришь на него, должно ощущение такое появиться, что ВСЕ! Это оно! Это твое! — я поднял глаза на Брэда, приходя в себя. Он все разглагольствовал на тему свадебных платьев, все также не забывая попивать алкоголь. По-моему, он выпил уже бутылки две, поэтому начал тут «филасавствавать» на заумные темы, как, скажем «Что-то особенное должно быть, а не просто так». Я, конечно, все понимал, но этого я не понимал. За пару дней я уже успел начитаться столько статей об этих свадьбах, пересмотреть столько журналов об этих свадьбах, что все приготовления к собственной меня уже начинали утомлять. Тяжело вздохнув, я помассировал виски. Теперь я понимал, что чувствуют мужья, отправляясь со своими женами на шопинг… — И откуда же такие умные догадки взялись в твоей пьяной головушке? — иронично поинтересовался я. Брэд икнул и простодушно улыбнулся. Ага. Ну давай. Убивай меня своей добротой. — Да прост! — Ясно все с тобой, — я раздраженно выдохнул и отвернулся. В голове непроизвольно заиграла песня «Be somebody». «I’m just a boy inside a men…» — каким же глупым мне все показалось в тот момент, мне расхотелось делать что-либо, говорить что-либо. У меня даже на минуту пропало желание дышать. Занимательно и довольно занятно показалось мне, что неплохо было бы немного развлечься. Так сказать, отдаться тем шуткам, которые я миновал, став более серьезным в последнее время. — Эй, Брэд? — Да? — тот участливо и живо заинтересовался в моей идее. — Ну-ка пошли-ка в примерочную…И пару платьев с собой захвати! .. *** — Мне…мне трудно…дышать… — я подняла тяжелую голову и жалобно посмотрела на Пашу. Он понимающе закивал и, сняв с себя майку и сложив ее в трое, подложил под мою голову. Я бездумно приземлилась на эту не ахти какую подушонку и тягостно закрыла глаза. — За что мне это все? .. — Как бы ни было это прискорбно… — грустным и безучастным голосом начал Паша, поудобнее усаживаясь рядом со мной. Его голос заглушал стук дождя о холодную поверхность сцены. Я смотрела сквозь парня, совсем игнорируя капли, так усердно затекающие в мои глаза. От чего-то это напомнило мне чувство отчаяния, когда ты плачешь и не можешь остановиться. Теперь было что-то похожее, но плакала не я, а небо. И останавливаться, судя по сгустившимся тучам, не собиралось категорически. У меня более не оставалось сил открывать рот, я просто лежала, одним ухом слушая Пашу, а другим — дождь. И мне вдруг стало до жути любопытно, кто же из них прав. Паша все твердил, что все эти мучения в конце концов окупятся и я не стану больше лить слез понапрасну, ломать свои нервы и разбивать колени. А дождь тихо нашептывал, что пора бежать, что пора уносить остатки ног из этого дурдома. И неважно куда, главное — как скоро. И почему-то мне совсем не хотелось слушать этот дождь. Он был холодным и совсем не грел. А Мэтт грел. И его уже успевшее стать любимым «My darling«… Но…как бы мое сознание не тянулось к Пашиной версии, я понимала, что это ведь и взаправду все ложь… — Поэтому, пожалуйста, больше не бросайся на край сцены. А то в следующий раз не рассчитаешь силы и совсем уж носом клюнешь асфальт. Понимаешь? Это ведь все с последствиями. Вот твои колени…Они ведь долго будут заживать. Очень долго. А ты, вместо того, чтобы обеззаразить раны и перебинтовать их, лежишь на грязной сцене, по которой не только мы ходили, а, возможно, и животные всякие. Понимаешь? Вставай, пожалуйста! Пойдем домой… — Паша уже заметно нервничал и срывался на крик, изредка кашляя. Его торс покрылся мурашками, он весь дрожал. Я провела рукой по его шее, он резко отпрянул, будто бы его не моя рука погладила, а кусок льда… — Мне…не холодно. — уверенно произнесла я, и белые губы скривились в какой-то честной улыбке, и взгляд, который был пустым, стал вдруг полон чего-то. Полон. Чего-то. Конечно, мне не холодно, ведь холод давным-давно ушел в сердце и прочно там обосновался. А это…почему? ДА ПОТОМУ ЧТО ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛЕЙ СТАЛА ЭТА ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ И НАСПЕХ НАПИСАННАЯ ЗАПИСКА НА СКОМКАННОЙ ВЫРВАННОЙ ИЗ ЖУРНАЛА БУМАЖКЕ! МЕНЯ НИКОГДА ЕЩЕ ТАК НЕ ОГЛУШАЛИ НАПИСАННЫЕ СЛОВА! МЕНЯ НИКОГДА ЕЩЕ ТАК НЕ СЛЕПИЛИ ПРОСТЫЕ И БЕСПОЛЕЗНЫЕ БУКВЫ! НИКОГДА! Никогда! Никогда… — Я… — кровь на руках успела засохнуть и превратиться в противную корку, которая отливала алым блеском в лучах прояснившегося сквозь тучи солнца. Кулаки сжались до красных следов от ногтей на ладонях. Зубы оголились в победоносной ухмылке. Ноги со скрипом, будто бы никто давно не смазывал железного человека, разогнулись и выпрямились. И засохшая и на них кровь потекла с новой силой, блестя и переливаясь в свету солнечного угасающего диска. Засохшие губы вдруг стали сырыми и солеными на вкус, острый язычок пробежал по ним и скрылся во рту. Спина противно заныла, но все же поддалась желанию и тоже выпрямилась, как и заболевшие в миг ключицы, и расправленные плечи. И стало вдруг так свободно и непринужденно, что лютый ливень, который обжигал своими прикосновениями, стал просто неинтересен, как должное, стал просто ничем, по сравнению с разящим наповал взглядом, стал просто ничем, с этой ироничной и надменной усмешкой, стал просто ничем, в сравнении с этим гордо восставшим силуэтом. — Что «я»? — глупо повторил Паша, поднимаясь на ноги следом и натягивая на себя промокшую насквозь майку, сильно дрожа и скаля зубы от свирепого холода. — Я стану льдом! Мне нипочем весь этот свет! Пусть тело мое тает на глазах! Но воля остается в сердце! Все это — крошечный пустяк! Мне в сновидений мир открыта дверца! Я стану жить, не будто снег! Я стану чем-то большим! И свет, тот свет, что так слепил, останется наедине со мной. Я разобью его своей улыбкой! Я разобью его рукой! Я разобью его! Пусть пыткой…станет это для него! Я справлюсь с этим! Точно знаю! И слезы все растают, исчезая! — Ну ни чо ты…рифмоплет сотого lvl-а! — восхищенно воскликнул Паша. Я улыбнулась, обнимая парня. — Комплименты от Бога… *** — ВАЛОКОРДИНА МНЕ! ИТА ЖИ ШЕДЕВР! — Брэд истерично смеялся, разглядывая свое отражение. И я его, в принципе, понимал — на нем было белое платье с русалочьим силуэтом, сердцеобразный вырез по краям был украшен красным кружевом, которым был расшит и корсет. Из-под приподнятой Брэдом юбки торчали белые туфли на шпильке, украшенные точно таким же красным кружевом. Я еще подумал, застегивая ему молнию сзади — Какой идиотизм! Брэд уже с пол минуты кривлялся у зеркала, позируя и так, и сяк. И на носочки вставал, и присесть на корточки пытался. Чуть платье в области жопы не порвал. И сводил колени вместе, пробуя так ходить, и наоборот — расставлял ноги как можно шире, пробуя ходить и так… На его шее болтался красный кулон в форме круга, который стучал по ключицам Брэда, когда тот прыгал из стороны в сторону. — Хэй, лови! — он кинул мне букетик, который держал в руках и как девчонка завизжал, ей Богу, как девчонка! Я словил, но тут же отправил букетик обратно, и он заехал прямо в Брэду в рожу… — Невеста тут ты, а не я. — я сердито нахмурился, на лбу проступила неглубокая морщинка, Брэд заговорчески станцевал бровями и запихал меня в примерочную. — Убери руки! Эй, убери! Не трогай его! Нет! Не трогай! Боже, нет! Я не стану! Нет! Только не здесь! Нет! Убери руки! НЕ-Е-ЕТ! НЕ ЗАСТЕГИВАЙ! НЕТ! НУ, ПОЖАЛУЙСТА! НЕТ-НЕТ-НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! — я вырвался из противной примерочной, как ошпаренный и помчался что было сил вон из этого магазинчика. Но мое отражение поубавило пылу в горящем сердце и брызжущей из краев рта слюне. Я остановился, разглядывая свое тело, обтянутое нежно-голубым платьем, в разрезами от бедра. Верхняя часть была украшена синим кружевом, которое образовывало незамысловатый орнамент, подчеркивающий грудь, которой у меня, кстати, не было… Я подумал-подумал, поразмыслил… «Я, что, гей?! Какой-нибудь педераст?! Трансвестит?! ВТФ?! Хуже некуда! Хотя…Какой зад! Боже! Какой зад! Ай, ладно! Один раз живем!» — я нырнул в примерочную. На маленьком пуфике стояли туфли, которые предназначались этому платью, и я незамедлительно натянул их на себя. С трудом, дико краснея от смущения и позора, давящего на мозг, но все-таки натянул! На крючке висела маленькая синяя шляпка с вуалью, то есть, это была заколка, которую я приколол сбоку, посчитав себя прям самим Зайцевым! Да-да, Дани и «Модный приговор» смотрел в России, наивно полагая, что никто не видит и никто не снимает этого на камеру…Ва-ха-ха! Ну и в довершении картины я надел маленький синий кулончик в форме сердца! И в таком виде вышел к Брэду, который, похоже, до сих пор кривлялся и позировал, принимая заученные позы из каталогов, которых успел насмотреться вместе со мной. — Мадам, вы шикарны! — он протянул мне руку и, схватив, дернул к зеркалу. Я зверски оскалился, так, что все зубы стало видно невооруженным взглядом. — Мадам, не улыбайтесь! Это страшно… Мы прыснули, переглянувшись, и теперь уже вместе начали принимать позы из каталогов, дико гогоча на весь магазин. Да, моя свадьба будет самой лучшей! Ва-ха-ха!