Дотянуться До Звезд

— Да спит она, рисуй уже! — я слышала копошение и шуршание над собой и чувствовала, что мне рисуют усы. Что же… пусть парни развлекаются. Веселье перед смертью не повредит! — Готово-готово! — вот чего не ожидала, так это голоса Макса! Прокуренный и пьяный голос нашего чертового менеджера! Сук, ему тоже, что ли, вломить хорошенько?! Ладно эти придурки, они не в курсе того, что Мэтт. А Макс-то копался в моем телефоне, поэтому…ЕМУ ДОСТАНЕТСЯ БОЛЬШЕ ОСТАЛЬНЫХ! МОЕ ДУШЕВНОЕ СОСТОЯНИЕ СЕЙЧАС НАХОДИТСЯ НА ГРАНИ…И любая манипуляция со мной не будет хорошим развлечением… Мэтт так и не ответил на мою смс, но пришло уведомление о том, что он прочел ее. Это было три дня назад. Никаких вестей о Грейсах. О Мэтте. Все эти три дня я жила в неведении — где он, с кем он, как он? .. Похоже, его перестала заботить моя персона После разогрева. Что же. В голове автоматически заиграла песня нашей группы: «Упала на асфальт слеза, разбилась тысячей осколков. Как больно стало вдруг…осознавать…». Я тяжело вздохнула и раскрыла глаза. Оказывается, парней уже давно не было рядом: они ржали на другом конце автобуса, что мчался на большой скорости в родной городок под Екатеринбургом. Я нащупала в кармане телефон и стала разглядывать свое лицо. От чего-то мне казалось, что ребята решили нарисовать мне гитлеровские усы, но я просто пришла в детский восторг, увидев у себя сталинские! Значит, мои репрессии могут быть легко обоснованы! Потерев руки в предвкушении минутного развлечения, я попыталась на миг забыть о Мэтте и Грейсах. За пинками Паши мне удалось это сделать, но когда я била Макса, все вернулось на круги своя. — РАССТРЕЛЯТЬ!!! — вопила я, гоняя парней по салону, как маленьких котят. Злость выплескивалась из меня, словно вино из переполненной тары, словно горячая лава из Везувия. Это был Последний день Помпеи. Это был Последний день ребят… — Я НЕ ПОНЯЛА: КОГДА ЭТО ВЫ НАУЧИЛИСЬ ТАК БЫСТРО БЕГАТЬ И НЕ БЫТЬ УЯЗВИМЫМИ ДЛЯ АТАК?! ЧТО, АЛКОГОЛЬ В ГОЛОВУ УДАРИЛ ИЛИ ВЫ СО СМЕРТЬЮ ПОИГРАТЬ РЕШИЛИ?! — я замахнулась на Костю, который заливался диким смехом, скорчившись так, что по голове я попасть не могла. Кулончик на шее противно звякнул, и, зацепившись за клепку на штанах Леши, цепочка порвалась и упала на пол. Я остановилась и опустила глаза вниз. На них вдруг накатились слезы, мне стало тяжело дышать, я рухнула на пол вслед за кулоном. Слезы градом потекли по моим щекам, водопадом обрушаясь на пол. На руки. На кеды. На ноги. На порванную цепочку кулона. На порванную надежду быть рядом с кумиром. Громкий всхлип. Воздух вышел наружу, но не зашел обратно. Я сжала ладонь, в которой лежала моя память, я стиснула зубы до противного скрипа, я закусила губу до крови. Автобус качнуло на кочке, меня бросило вперед. Парни не решались подойти ко мне, но было видно, что хотели. Я рыдала навзрыд, захлебываясь собственными несказанными словами, несделанными мечтами, утерянной надеждой, своим последним шансом… Перед глазами все плыло, очертания силуэтов стали размытыми, и фантазия дорисовала напротив меня комнату гримерки и тот поцелуй. Всхлип. Я не знаю, как назвать тот поцелуй — он был и нежным, и страстным, и желанным, и запретным, и нужным, и ненужным, и первым…и последним… Вскрик. Тишина. Всхлип. Автобус снова качнуло. Причем более основательно, чем в прошлый раз. Меня швырнуло вперед, но ладони я не разжала, чтобы выставить их вперед и предотвратить удар, меня лбом ударило о сиденье. Я пластом развалилась на полу, повернувшись лицом к окну. Чувство глубокой прострации захватило меня полностью, я перестала слышать происходящее вокруг, слезы высохли, и теперь после них остались следы на щеках. Наверное, у меня был жалкий вид — растекшаяся по щекам тушь, растрепанные волосы, сталинские усы… Не знаю, о чем говорили ребята в те минуты, говорили ли они вообще…Но, наверно, им было жаль меня, ведь редкие всхлипы еще издавало мое тело, пока не стихло совсем. *** Вибрация под щекой телефона разбудила меня. Нехотя раскрыв глаза, я поняла, что лежу на сидении, рядом сидит Макс. Его глаза слипались, его клонило в сон, но он усердно делал вид, что не спит. Я присела, потерла глаза кулаками, посмотрела на парня. — Макс? Ты спишь? — Нет, мам, я не проспал! — вскрикнул он, вскакивая на ноги. Я сдержанно улыбнулась. Он опустился обратно, поняв в чем дело. — Голова не болит? Ты даже во сне всхлипывала… — Нет, не болит. Все в порядке, — соврала я, прокашлявшись и облизнув пересохшие губы. Макс недоверчиво глянул в мои глаза. Я пожала плечами и провела рукой по затекшей шее. А почувствовав на ней уже успевшую стать привычной цепочку кулончика, слегка удивилась. — Это? — тихо спросил Макс, поняв мой восторг и шок. — Мы с ребятами чинили весь остаток дня, пока ты приходила в себя. Довольна? Я кивнула и отвернулась к окну. За ним плыл ночной дорожный пейзаж, что умиротворял меня, пытаясь заставить заснуть снова. — Не расстраивайся так, — начал, видимо, не спавший Андрей. Он кивнул на мое недоуменное выражение лица. - Да, Макс рассказал нам. — Прости, они меня пытали, — тот улыбнулся. — Это не последняя ваша встреча, я уверен, — добавил и Костя, который тоже сном не страдал, а преспокойно сидел рядом и изучал счастливым взглядом мое уставшее лицо. — Это не стоит твоих слез! — констатировал Леша. — Даже Сталин может плакать… — в довершении ко всему ляпнул Паша. Автобус взорвался смехом… Дорога продолжалась. Как и жизнь.