Хан уже который раз прокручивал голозапись, ощущая необычный для себя гнев и почти ярость при просмотре этой записи. Если бы кто-нибудь сказал ему, что он будет однажды сочувствовать самому сволочному существу галактики... Честно сказать, тому бы голову свернул!
Схватив кубик со стола, кореллианец зашагал в гостиную, где сидели Лея и её брат. Из всего дворца Люк решил восстановить только верхние покои, полностью заблокировав нижние уровни: они восстановлению не подлежали, слишком поусердствовали штурм-бригады во время захвата Корусанта, но и те помещения, что сохранились, поражали своей функциональностью. То ли у Вейдера были хорошие дизайнеры, то ли сам ситх был не таким уж сухарём и бездушной сволочью, но личные покои, обнаруженные Люком, поражали сдержанной красотой, граничившей с претензией на роскошь, при этом ничуть не подавляя сложившийся стереотип образа Вейдера: сперва работа, после отдых.
Лея вскинула глаза на вошедшего:
- Хан, что случилось?
Кореллианец осторожно положил голограф на столик, усевшись в соседнее кресло:
- Вот, нашёл в маленьком тайничке. Вам надо это просмотреть!
По лицу Люка прошлась солнечная улыбка:
- Контрабандист - всегда контрабандист, а, Хан? Где это было?
- Не в столовой уж точно! - съязвил Соло, мрачный как туча. - Давай, Люк, посмотри!
Уже с первых минут просмотра с лиц Леи и её брата пропали их улыбки. Вроде что показывала простая машинка? Обычный отрывок из чужой жизни, длиной всего в полчаса.
Чуть смазанное от внезапного рывка в сторону изображение женщины. Тёмные волосы волнами обрамляли смущённое лицо, которое она старалась отвернуть в профиль.
- Энакин! Прекрати... Я сегодня не причесалась!
Звучное "ха" за кадром и не наигранный голос, полный отчётливых эмоций:
- Ты прекрасна в любом виде! Ну что тебе стоит несколько фраз сказать? Перед камерой спасовал великий сенатор Набу?
- Хватит подначивать, Эни! - тёмные глаза внезапно глянули прямо в камеру, серьёзные и пристальные, но долго сердиться на того, кто снимал её, видимо, не умела, вновь усмехнувшись: - Что за ребячество?
- Ну, у Героя без страха и упрёка могут быть странности, тебе так не кажется? Быть серьёзным джедаем - это скучно!
- Слышал бы тебя магистр Винду...
- А по нему вообще палка плачет! - тут же отреагировал собеседник ехидно.
- Энакин Скайуокер... - у женщины, видно, слов не хватило, она фыркнула: - Ты никогда его не любил?
- А в чём ты меня, родная, обвиняешь? - тот, кто снимал, что-то сделал такое, что камера продолжала снимать, а он появился в кадре, подойдя к женщине, настолько собственнически обняв её за талию, что можно без слов сказать, что эта пара уже всё для себя решила. Более высокий, он уютно пристроился щекой на мягких прядях волос женщины, улыбаясь:
- Он меня весьма открыто критикует.
- А критики ты не приемлешь, Избранный? Ты порой несколько резок, Эни, - она погладила его руку, видимо, совершенно позабыв про съёмку.
- Что есть, то есть, но Оби-Вану этого не говори, не желаю слышать занудливое: "Вот видишь? Я был прав!"
- НЕТ, Скайуокер, меня ты не обманешь! Не говори мне, что своего бывшего учителя ты настолько не терпишь! То-то я в последнее время слышу: "Ой, ну когда уже Кеноби прибудет на Корусант!"
- Падме, мне осточертело тут сидеть! На передовой я хотя бы чувствую себя нужным, а тут словно предмет обстановки!
- А кто спас Канцлера? Вот тебе обратная сторона популярности.
Губы молодого человека прошлись по линии щеки сенатора:
- Не напоминай, а то ты подстрекаешь меня к бунту!
- Нет, никогда. Скайуокер! - взвизгнула женщина возмущённо, когда ладони джедая скользнули под её одежду. - Имей совесть!
- Да спит она, родная, спит, едва тебя видит... Опс! У нас гости, - густые волосы упали на плечо, когда он склонил голову. А после на лице появилось такое выражение радости, что оно просто залучилось. - Оби-Ван!
- Вот радость-то привалила! - Падме отошла прочь от джедая, спешно оправляя одежду. Дверь скользнула в сторону - и молодой Скайуокер шагнул вперёд, на мгновение загородив вошедшего.
- Так и знал, что найду тебя тут! - выдержанный тон чужого голоса, на дне которого были смешливые и снисходительные интонации. - Падме!
Скайуокер посторонился, открыв для камеры мастера-джедая Кеноби. И, видимо, только спустя мгновение понял, что камера бесстрастно продолжала снимать, и с лёгким возгласом "Забыл!" Энакин Скайуокер шагнул вперёд, протягивая руку, тем самым дав крупный план самого себя: полные жизни и огня синие глаза, усмешка в лучиках морщин...
- Стоп-кадр! - деревянным голосом произнёс Люк, отворачиваясь. Хан сидел неподвижным изваянием, только перекатывались желваки на скулах загорелого лица, да карие глаза зло посверкивали из-под насупленных бровей.
- Есть, что сказать? - голос кореллианца дрогнул. - Я не поверил, когда увидел впервые эту запись. Люди, это Вейдер?! Я конечно не джедай, Люк, но как... Что...
- Я не знаю. Я многого не знаю, Хан, - в голосе татуинца прорезались какие-то странные нотки, в следующий момент он стремительно встал и без дополнительных слов вышел из гостиной. Лея, необычайно тихая, во все глаза смотрела в остановившееся изображение будущего Вейдера, и в карих глазах дрожало что-то дикое, что порой Хан видел в атаковавших безрассудных смельчаках, которые ставили всё на последний рывок, но в Лее это выражение отчего-то пугало.
- Солнышко, ты что? - Соло привстал, чтобы подойти к ней, но девушка внезапно выставила ладонь перед собой в его сторону, замерев в кресле, тихо попросила:
- Сиди, где сидишь, Хан. Не трогай меня сейчас, - в дрогнувшем голосе Леи прозвучали тщательно упрятанные слёзы. - Просто дай мне время...
- Лея, ну прости меня, пожалуйста, дурака! Я думал, что вам стоит это просмотреть...
Из её груди вырвался истеричный смешок, но, задохнувшись, она сделала видимое усилие, успокаиваясь.
- Ты прав, стоит, - на кореллианца от её слов внезапно дохнуло жаром негодования, по лицу альдераанки промелькнуло странное выражение, она тихо прошипела, всё ещё не спуская глаз с лица Скайуокера-старшего: - Эта подлая ведьма!.. Она меня достала своей ложью, полунамёками и полуправдой. Будет ей за это, вовек не забудет!
Глумливый смешок от принцессы заставил Соло вздрогнуть: о ком это она? В тёмных глазах девушки замерцал какой-то странный триумф, что холодком прошёлся по позвоночнику.
- Лея, это, конечно, не моё дело, но что ты задумала? У меня от тебя мурашки по коже, - Хан постарался вложить в свои слова всю свою тревогу за любимую.
- Мон... Моя настоящая мать была сенатором Набу. И Мотма знала это!!! - в Органе появилась свирепость, не присущая ей. - Я ради Люка спрашивала её, знала ли она про его мать, нашу мать... А эта стерва с уверенностью сказала, что нет, не знает, а сама мне в пример всегда и всюду ставила свою давнюю подругу, сенатора Амидалу, Падме Амидалу Наберрие, её целеустремлённость, честность, - голос альдераанки зазвенел от эмоций. На столе звякнули покачнувшиеся бокалы, словно их что-то коснулось. Каре-зелёные глаза кореллианца округлились, когда он понял, что это был за порыв, осторожно позвал:
- Солнышко, пожалуйста, успокойся...
***
Люк внезапно остановился, не дойдя до ангара, словно прислушиваясь к чему-то. Сила... Она с тихим шорохом тянулась к туманному облику сестры. Как там говорил Оби-Ван? "Сильные эмоции активизируют Силу?"
Парень резко развернулся на месте и кинулся обратно, потянувшись к сестре Силой, но его напросто отбросило прочь: Лея отказывалась отвечать. Кляня всё на свете, татуинец ринулся со всех ног к гостиной: не хватало ещё тут шторма Силы! Ему же не справиться одному, недоучке-джедаю такое не под силу вообще!
"Успеть, мне надо успеть!"
Он почувствовал первый выброс Силы, выдохнув. Ой же ей! "Лея, Силы ради, не делай этого!"
Татуинец ворвался в гостиную, словно прорываясь сквозь щит: по коже вовсю маршировали мурашки и каждый волосок на голове встал дыбом. Ему было страшно на второй Звезде Смерти, когда он атаковал Вейдера, но оказалось, то было предвестием вот этого страха: за сестру, её непонимание того, что она могла сотворить в таком необузданном гневе, и тут не шло речи о какой-либо стороне Силы! Девушка, сама того не понимая, могла причинить вред Соло и себе, чего уж!
- Лея! Не смей! - рявкнул он с порога, вцепившись в косяк рукой. Карие глаза девушки схлестнулись с парой голубых глаз, в которых был приказ, не просьба. - Не смей. Этого. Делать.
- Я могу сделать это! Она заслужила! Они все заслужили!!! - по её щекам текли слёзы разбитых надежд, что восстание, ради которого погиб Альдераан, что все те речи о справедливости просто миф, всё было напрасно. - Они лгали мне, нам лгали, Люк... Как такое можно простить?
- Лея, там тысячи существ, которые не виновны в деяниях политики и Мотмы! - в голосе татуинца прорезалась сталь, власть, заставлявшая его слушать и слышать. - Не будь вторым Палпатином, которому было плевать, сколько народу погибнет во имя старой мести!
Имя ли Императора стало причиной, но Лею словно ударило в грудь: она резко согнулась, обхватывая себя руками.
Люк преодолел разделявшее их расстояние, пока сестра пыталась справиться с собой, присел на корточки возле её кресла, обхватил пальцами запястья рук Леи.
- Дай мне помочь тебе, - тихо прошептал он, потянувшись к ней мысленно, но вновь натолкнулся на щит. - Лея, оно вернётся, если ты не послушаешь меня. Пожалуйста, дай мне помочь, вместе мы справимся.
Она смотрела в его глаза с отчаянием, неуверенно кивнув. Люк медленно стал проникать сквозь её ментальные щиты, при этом тщательно оберегая её от своих сомнений и обид, пряча эти чувства за тройными защитами. И поразился игре её сознания, рисунку, что увидел.
- Это прекрасно! Лея, ты светишься! - беззвучно прошептал он, даря ей улыбку. - А сейчас главное: не противься. Ты доверяешь мне?
Закрыв глаза, он отпустил своё сознание на волю, охватывая всё больше и больше её раздёрганных чувств: неуверенность, страх, боль потери родных, что погибли на Альдераане, и панику, что станет бездушным монстром, как ледяная Президент Мон Мотма, которая ценила лишь становление государства на руинах Империи. И отчётливо прозвучала разумная мысль: "Чем мы лучше Императора? Он тоже шёл по костям к становлению Империи, ничем не гнушаясь. Мы точно такие же монстры!"
Он мягко оттолкнул это сомнение в сторону, мысленно покачав головой: "Пока мы понимаем, кто мы есть, такими как Палпатин мы не станем, сестричка!" Он "шагнул" в её яркий свет, усмиряя боль, страхи и чувство потери.
"Помнишь, ты говорила, что я не один? Что мы семья? Это относится и к тебе. Хан, я, твои друзья - все мы придём тебе на помощь, но если ты позволишь, Лея. Иначе нельзя. Учись доверять", - его голос беззвучно шелестел на краю её восприятия, вызывая лёгкую улыбку.
"Не многому ли ты научился у меня, Люк?"
"Возможно, большему, чем сам понимаю. Твоя боль - это и моя боль, сестрёнка. Тяжело быть форсъюзером, но тяжелее, что столь ограничен для помощи".
"Обучение?"
- Было бы кому учить, - эти слова Люк произнёс уже вслух, приоткрывая глаза и глядя на неё с лукавым выражением. - Ты напугала своего жениха: Хан не бросился прочь, сидит и ждёт исхода нашей беседы, - татуинец покосился на вжавшегося в спинку кресла Соло, чуть дёрнул бровью. - Хан, ты как?
- А что мне сделается? - пытался бравировать кореллианец, но от взгляда Скайуокера не укрылась его нервозность. Подавив вздох, Люк выпрямился: у дружбы с одарёнными были свои недостатки, это - один из них. Взглянул на сестру, не удержавшись от улыбки: во взгляде Леи было извинение, адресованное Хану.
- Я заберу это! - со стола сорвался голокуб, устремившись в раскрытую ладонь Люка. Оглянувшись на сестру, уже стоя на пороге, Скайуокер увидел, что Соло обнимал Органу, только приветствуя такую прыткость в друге: сейчас Лея нуждалась в утешении. А он нуждался в длительном отдыхе и попутно постарается разобраться в фактах, которые сейчас стали всплывать с четкой регулярностью.
Люк всё чаще ловил себя на мысли, что ему подозрительна такая активность случайностей. "Случайностей не бывает. Есть только Сила", - эхом отозвалась память, на что Люк, шагая в личные покои, невесело усмехнулся своему невидимому собеседнику. Если так, то выходило, что Сила толкала его вновь куда-то в неведомые дали. Вот только, как бы хуже не стало!
***
Он запер двери, опускаясь на мягкий ворс ковра, скрестив ноги. Голокуб медленно спланировал на ковёр напротив. Как много информации скрыто в маленьком предмете. Скайуокер закрыл глаза, замедляя своё дыхание и позволяя мыслям скользить словно поток, растворяясь в тишине. Йода научил расширять своё восприятие до максимума, но после того опрометчивого решения посетить Беспин, Люк просто-напросто боялся будущего как огня. И, может, зря, но намерено он уменьшил контакты с Силой. Сегодня его весьма показательно проучили, что это совершенно недальновидно: повезло, что Лея послушалась. А если бы нет?
Перед глазами мелькнули синие глаза, скручивая душу Люка болью. Вдох-выдох, боль не поможет ему жить дальше. Ему нельзя топтаться на месте, царапая себя изнутри безысходной тоской и сожалением. Помнить и жить, или жить, чтобы помнить?
***
В самом отдалённом краю галактики, почти вне изученных территорий, сквозь хитросплетение Силы до одного человека донеслось твёрдое решение Люка Скайуокера, вызвав тень улыбки на сурово сжатых губах. "Жить, чтобы помнить, мальчик? Неплохое решение, Идущий по Небесам. Нельзя забывать трудные экзамены жизни. А эти экзамены тебе ещё не единожды сдавать!"
