Кремовый фарфор

— Закрыто! — Правда? Странно. В это время обычно не бывает перерыва. — В чём дело? — Магазин почему-то закрыт. — Видимо, хозяин куда-то отлучился. Разочарованные покупатели, по очереди дёргающие ручку запертой двери, были правы: Дорсель Кейнс находился далеко от своей лавки. Кукольник привычно прятался в тени на противоположной от пекарни Саммерса стороне улицы и пристально наблюдал сквозь витрину за суетящейся Мадлен. Девушка действительно была сильно занята, принимая покупателей. Выглядела она весёлой, однако после закрытия магазина всякий раз бегом бросалась домой, к больному отцу. Дорсель тайно следил за ней уже два дня, стараясь при этом не попадаться на глаза, потому что рядом с лавкой постоянно крутился Оливер Шилдс, что не могло не раздражать. Порой Дорсель заходил поздороваться, но, помня о её обещании, не напоминал о грядущей встрече — Мадлен и сама прекрасно всё знала. — Отцу гораздо лучше, — сообщила она в тот день, когда молодой человек заглянул в пекарню утром. — Думаю, сегодня вечером я смогу прийти к вам. Юноша кивнул, хотя внутри всё взметнулось от предвкушения. Каждый час промедления грозил обернуться бедой, и Дорсель не мог дождаться момента, когда его кукла, наконец, окажется в безопасности. Ближе к вечеру он запер лавку, сел на стул и принялся ждать. Стеклянный взгляд фиалковых глаз вбирал в себя окружающее пространство, казавшееся совершенно безжизненным. Все его драгоценные куклы, созданные с таким мастерством, выглядели блёклыми, унылыми, скучными, глупыми, пустыми и равнодушными. У них не было тёплой молочной кожи, лучистых ореховых глаз, волос цвета шоколада… Узкая рука кукольника медленно легла на кудрявую рыжую макушку ближайшей куклы. Миг — и игрушка полетела на пол. Фарфоровое лицо с жалобным звоном разбилось. «С ней такого не случится», — пообещал сам себе Дорсель, поспешно поднимая куклу. Вдруг ему стало страшно. Мадлен можно сберечь лишь одним способом… как сберегают прекрасных редких бабочек, навеки заточая их в прозрачные коробочки. «Только так», — убеждал себя юноша, отчего-то волнуясь всё больше. Раздался торопливый стук. Дорсель медленно поднялся на ноги и, прежде чем открыть, несколько секунд пристально смотрел на дверь, склонив голову к плечу. Через порог шагнула закутанная в плащ Мадлен. Сбросив капюшон на плечи движением головы, она с лёгким удивлением заметила: — Как же сегодня холодно, верно? — И тут она, словно очнувшись, смущённо улыбнулась и добавила: — Добрый вечер, мистер Кейнс. Как видите, я сдержала обещание. Он не ответил — только шагнул к ещё приоткрытой двери и захлопнул её, незаметно повернув ключ в замке. Молодой человек был спокоен. Теперь всё будет хорошо. «Она в безопасности». — Вы хотели о чём-то поговорить? — вежливо уточнила девушка, замирая посреди комнаты. Её пальцы теребили рукава плаща, выдавая волнение и лёгкую растерянность. — Кстати, знаете, отец сегодня поднялся на ноги. Кажется, он поправился почти полностью. — Прекрасно, — негромко отозвался кукольник, останавливаясь в шаге от Мадлен. Улыбка на миг осветила её лицо, но потом на нём появилась неуверенность. — Мистер Кейнс? Фиалковые глаза застыли. Юноша старался запечатлеть в памяти каждую мелочь: блеск распущенных по плечам каштановых волос, золотистые искорки в выразительных глазах, изгиб ресниц, россыпь веснушек на нежных щеках. От смущения дыхание девушки стало прерывистым, кожа приобрела оттенок клубничного мусса. Кремовые губы приоткрылись, но не раздалось ни звука. Мадлен вздрогнула, когда холодные пальцы Дорселя сжали её тёплую, чуть дрожащую руку. — Что вы… Он медленно прижал её ладонь к своей щеке, не отводя взгляда от взволнованного лица девушки; страх в её больших глазах мешался с необъяснимым, потаённым восторгом, будто она одновременно боялась и жаждала этого прикосновения. Ощущения сводили Дорселя с ума. Уверенный в том, что на этот раз добьётся успеха, он позволил себе ещё несколько секунд насладиться касанием маленькой тёплой ладони, пахнущей корицей, после чего решился на более смелый шаг: подался вперёд и коснулся нежных губ Мадлен своими холодными губами — легко, почти невесомо, невероятно бережно. Отсутствие сопротивления наполнило его таким счастьем, что на секунду юноша забыл обо всём, в голове звучала лишь одна оформленная мысль: «Мадлен». — Ты — моя, — произнёс Дорсель, не отстраняясь. — М-мистер Кейнс… — Тёплое дыхание девушки обжигало губы. Пальцы кукольника сжали в кармане ножницы. Как бы ни хотелось растянуть мгновение, дальше медлить нельзя — он и так слишком долго подвергал Мадлен опасности. — Мистер Кейнс, я… вас… люблю… Дорсель застыл, глядя неподвижными фиалковыми глазами на покрасневшую девушку, смущённо потупившую взгляд. Внезапно внутри всколыхнулось такое странное чувство… Секунда промедления оказалась роковой. — Мадлен!!! — раздалось вдруг с улицы, и дверь с грохотом распахнулась, повиснув на одной петле. На пороге возник разъярённый Оливер Шилдс — растрёпанный, небритый, явно пьяный, с перекошенным от ненависти багровым лицом. В его руке был зажат нож. Девушка испуганно ахнула и поступила очень странно: шагнула вперёд, как бы загораживая собой Дорселя, хотя кремовые губы и побелели от страха. — Оливер, что ты делаешь?! — Я так и знал, что ты здесь!!! С ним!!! — прокричал мужчина, стремительно шагая к ней со свирепой тоской в глазах. Не успела девушка даже вскрикнуть, как бывший друг сгрёб её в охапку и приставил лезвие ножа к горлу. Заметив движение Дорселя, он крикнул: — Ни с места, или ей конец!!! Кукольник замер, держа руку в кармане. Вид мясистых рук, сдавливающих его хрупкую куклу, доводил до бешенства, но молодой человек с непроницаемым лицом склонил голову к плечу. — Отпусти Мадлен, — раздельно произнёс он. — Ещё чего!!! Она тебе не достанется, подлая тварь!!! — завопил Оливер. Девушка в его руках обмерла, умоляюще глядя на Дорселя. — Она не будет твоей!!! — Будет. Взревев, будто раненый зверь, мужчина внезапно опустил руку с ножом и всадил лезвие в бок Мадлен — по самую рукоять. Она даже не вскрикнула — беззвучно раскрыла белые губы, наклонилась вперёд и обмякла. Ещё мгновение лицо Оливера сохраняло выражение безумного злобного торжества, а затем оно сменилось неподдельным ужасом. Он разжал руки — тело девушки мягко упало на пол. Дрожащие губы мужчины раскрылись, но он не успел ничего сказать: тонкие серебряные ножницы вспороли мощную шею, и Оливер рухнул, запрокинув голову. Дорсель брезгливо оттолкнул труп ногой и тут же забыл о нём. Карамельные веснушки пропали с молочно-белого лица Мадлен. В больших ореховых глазах, подёрнутых какой-то дымкой, застыли страх и невыразимая печаль. Она слегка повернула голову в сторону Дорселя, вставшего рядом на колени, бескровные губы беззвучно шевельнулись. Кукольник бережно приподнял голову девушки и улыбнулся. — Всё будет хорошо. Я спасу тебя. В глазах Мадлен мелькнуло непонимание, но эта мимолётная искорка скоро угасла. Подняв девушку на руки, Дорсель прижал её к себе и двинулся в сторону рабочего кабинета. Можно приступать к делу. Мадлен лежала на столе: тихая, послушная, уже почти ставшая куклой — всё портили вид крови и синеватый оттенок лица, в которое юноша вглядывался с нежностью. — Ты в безопасности, — уверил Дорсель. — Теперь ты только моя. Всё будет хорошо… любимая. И он коснулся губами высокого бледного лба — гладкого и холодного, как и положено фарфору.