[что ты думаешь о детстве?] [Наверное, там было круто. Я не помню.] [Всё ты помнишь! : ) Не юли! От Чейза.] [Хм… Скорее всего, ты прав. Там было не особо круто. Как и сейчас.] [каждому своё детство. от Формана.] [Тебе ли говорить! Знаете, парни, об этом не стоит… так вот, по сети. Это нужно обсуждать. По-настоящему.] [Если бы нас учили радоваться, всё было бы лучше. Почему в нашем детстве упустили эту деталь? Учись, не пей, не гуляй, но… а как же радость? : ( ] [Ты теперь об этом думаешь, а раньше что? Научись сейчас.] [Взрослым сложнее.] [Нет, взрослые просто умеют строить больше преград, чем дети. У детей нет алгоритмов, они берут и делают. А мы… мы тупые схемы, которые когда-то просто развалятся. И такими мы сделаем и наших детей.] [где прокол?] [Не знаю.] [А как узнать?] [Пожалуй, это не к нам.]
Грир Хейз просто заикнулась при Чейзе и Формане о том, что неплохо бы им пообщаться с бывшими коллегами да пересмотреть своё сраное представление о жизни. Ничего же такого? А этим «ничего» она устроила прекрасный вечер троим.***
Джессика Адамс сидела в уютной кафешке, ожидая кого-то. Конечно, нового парня. И вот он, заходит. Невысокий, очкастенький… Ох, извините, обознались! Это же Чи Пак! — Привет, Джессика. — Приветик, Чи! Ну, как настроение? — Пожалуй, паршиво. — А мне как-то даже приятно сегодня посидеть тут с тобой. — Хорошо. Расскажи, каково это – быть девушкой. Об этом много пишут в модных журналах, много обсуждают на форумах и думают на ночь глядя. Но никогда и никто ещё не сказал точной формулы: а как же стать девушкой, такой, какую все захотят? Есть ли такая? Чи Пак не знала точно, чего он желает. Какой хочешь быть, Чи? А она молчит, но знает, что такой, какая она сейчас, быть не желает. Ну и о чём ещё может разговаривать замухрышка с красавицей? О второй чаще всего. Ведь это типичная пара: две подружки: одна хорошенькая, а вторая умненькая. Да, в этой паре по части ума одеяло будет перетянуто не один раз. А красота? Да что уж там! — Майка больше не бегает вокруг да около. — Он закрутил с этой Хейз. — И что в ней такого? Разве ты не лучше? — Эти понятия слишком абстрактны, Чи. Ведь ни у кого нет определённой запрограммированной части по таким понятиям, которые не излагаются в цифрах. Каждый горазд мыслить по-своему, выбирать. Наверное, это-то и вносит в нашу жизнь хоть какое-то, а разнообразие?! — Скорее всего, — пожала плечами Чи, помешивая сахар в остывающем кофе. Джесс помедлила, долго глядела в окно, там люди улыбались и, казалось, не думали о том, что будет завтра. — Ты будто расстроена, Чи? — Не то, чтоб… Но… Ведь… Внимание… Вот оно как бывает! Внимания безумно хочется. Вот оно – держи. Поверить не можешь, от природной скромности (а по правде говоря, чаще всего это вредность) отвергаешь желаемое. Нет его. Нет. И тебе становится горько. — Ох, эта Хейз… — Да уж, Хейз… А почему бы и не подружиться? Джессика и Чи – лучшие из лучших, баланс, команда мечты! Дружба дружбой, а ненависть по отношению к Грир Хейз – аргумент куда более весомый, чтобы сплотиться.***
Опять они кричат. Снова. А-а-а-а… А-а-а-а. А-а-а-а! Всё твёрже этот крик, всё основательнее. Что мамашки, что дочери – ну почему бабы так любят кричать? Крис поругался с обеими своими пассиями, поэтому был хмур и недоволен (больше, чем обычно). Это бы мало помогло ему справиться с проблемами, но подгадить настроение другим было так приятно. Подарки не помогают, еда тоже не спасает. Что же заставит их заткнуться? Крису Таубу было невдомёк, что можно просто прижать к себе покрепче дочерей и помолчать (порою и поплакать разрешалось). Нет, он думал, что материальная основа спасёт чёртов мир от неминуемой гибели в собственном эгоизме. Крик раздражал Тауба всё сильнее. Ещё момент, и он бы взорвался, но Марта Мастерс, показавшаяся из-за угла, помахала бывшему коллеге и улыбнулась, мерзко, если честно, улыбнулась. — Здравствуй, Крис! — Привет. Чего ты тут забыла? Идёшь поиздеваться над убожественным папашей? — Нет, что ты! Давай я помогу тебе! Девочек двое, и нас будет двое. Идём в парк, им там должно понравиться. Тауб не успел среагировать, а так хотелось ответить гадостью и почувствовать себя Грегори Хаусом хоть на мгновение. У этой рыжей выскочки Грир получалось вот… На удивление руки Марты, неумелые по части детей, но настоящие, старающиеся помочь, успокоили двух Софи. Тауб вздохнул с облегчением. Тишина, можно отдохнуть, ну и придётся купить Мастерс кофе. — Ты не торопишься? — Нет, больше не тороплюсь. — Чего бы это? – Тауб готовил поганую шуточку. — Зачем торопиться, когда всё вокруг может и без нас существовать? Рыжая девушка, пробегая мимо Мастерс, тонко намекнула, что та будет куда полезнее возле Тауба, чем на входе в больницу. Марта так и сделала – ушла. Спасибо рыжей девушке. Правда, Марта не знала, что это была Грир Хейз, поэтому и посплетничать с Таубом было не о чем.***
Уилсон не мог отложить телефон в сторону, всё строчил сообщения, реагируя на каждый шорох. Казалось, все подслушивают. Реми, она же Тринадцать, давно уже забила на чужие мнения и на желание Хауса её вернуть. А смысл? Смысла не было, когда ты умираешь. Нечто подобное чувствовал и Джеймс, что-то холодное, склизкое касалось его каждую ночь и шептало на ухо самые ужасные вещи. Все ошибки, которые сам Уилсон даже и припомнить бы не смог – всё всплывало само собой. И так вся эта компания с гнусной тирадой и стояла за спиной у склизкого Нечто. Предчувствие чего-то плохого не покидало Уилсона. Конечно, начались проверки, сдача анализов… Но как всё это могло помочь, если опасения подтвердятся? Реми писала следующее: «Просто не думай о том, что будет, Уилсон, живи сейчас». «Тяжело». «Страшно, может?» «И страшно». «Ты ещё ничего не знаешь». «Ну и хорошо. Мой друг тоже не знает, ведь это у него проблемы…» Ложь про какого-то там друга, у которого проблемы – по-детски, но зато изымают любой намёк на ответственность. «В нашем случае, случае тех, кто непременно умрёт, притом скоро, самое лучшее, что мы можем себе позволить – это жить. Мы умрём и так, лишний раз думать о смерти – себя не уважать». Джеймс вздохнул спокойно. Грир Хейз была права: нужно было просто поделиться.***
Грег Хаус напился, выкурил пару сигарилл и думал о Кадди. Она была хороша. Да и Доминика тоже неплохая. Что тебя не устраивает, ублюдок ты этакий? Хаус похохатывал и снова выпивал очередную рюмку. Было хорошо. Что-то не так, не то… Что же угнетало весёленький вечер Хауса? Само собой сотней (примерно) кликов Хаус наткнулся на сайт каких-то журналистских работ. Хороший слог, дерзкие выводы, отсутствие страха. Хаус читал и не мог нарадоваться на автора: «Будто я сам писал». Авторство: Грир Хейз. — Ха, вот где прокол, рыжий мальчонка, вот где прокол! – возликовал Хаус. Не постеснялись оставить имя, неужели редактор не боится судебных тяжб? А они будут, ой как будут... Наверное, если Хаус очень уж захочет. Грир Хейз не давала ему покоя, вот так-то.