***
Дамская солидарность – миф. Джессика Адамс и Чи Пак слушали Хауса внимательно, прокручивая в голове разного рода мысли. Если бы этот диалог был переведён в вербалику, звучало бы как-то так: Адамс: Эта сука получила! Чи: Да уж, верно… Адамс: Так ей и нужно. Журналистка, подумаешь! Журналюшка!.. Чи: Джессика! Адамс: Она переспала с парнем, который мог быть твоим. Чи: Ой, больно-то и нужно было… Возможно, зависть глодала обеих девушек. Хаус смотрит не на них, он говорит о Грир. Он публично порицает её, думает о ней, а не о них… Значит, она всё же чего-то стоит. А вот если бы в разговор влезли ещё и Чейз с Таубом, выглядело бы примерно так: Чейз: Не знаю, Чи, не стоит отнекиваться. Ты сама виновата в своём упущении. Парень неплохой. Грир – вот кому особо не нужно было, но она получила. Адамс: Ты просто бы тоже не против с ней переспать! Тауб: А как мужчине быть против? Дело не в этом – она до последнего хранила тайну расследования, значит, и в жизни идёт до последнего. Чи: Чего? Да это всевозможные нарушения. Тауб: Зато истина. Чейз: И про Хауса. Согласитесь, приятно знать, что кто-то смог его задеть, раз он устроил такое шоу в честь Хейз? Она накопала много, вот что. И она в этом молодец.***
Эрик Форман был в ярости. В ЕГО БОЛЬНИЦЕ произошла такая ситуация! А если проверки? А если она напечатает это? А если расскажут? Нет, с сегодняшнего дня жесточайшие требования к отделу кадров! — Вы, мисс Хейз, поступили очень непрофессионально и… — Таково было моё задание, это скрытое наблюдение, мистер Форман. А Ваш косяк в том, что такого рода наблюдение смогло просочиться. — Мисс Хейз! — Что правда, то правда, доктор Форман. Но за поступок своего начальника я тоже отвечать не хочу, он меня, можно сказать, подставил. Пусть тоже ответит. Шоу набирало обороты.***
Грир Хейз достала из сумки папку с документами и выписками. На пол полетели фотографии Грегори Хауса, листы, вырванные из блокнота и исписанные от и до, распечатки дел диагноста и парочка вещдоков. Девушка демонстративно собрала всё в кучу, ухмыльнулась и обратилась к доктору Хаусу: — Это всё – любой может взглянуть, касается только Вас. Есть такой метод в журналистике: интервью. Я спрашиваю Вас, Вы отвечаете. Таким образом, я собираю информацию и делаю материал. Вы, мистер Хаус, под такой метод не подходите – с Вами можно вести только язвительную полемику или спор ни о чём, но никак не диалог. Так как же быть? Мне дано задание, которое может стоить мне карьеры. Я умру без своей работы, да, именно так. Как и Вы. И что же? Я соглашаюсь априори, потому что об этом знает мой редактор. И он ставит условия, на которых я точно смогу собрать о Вас информацию. Он ненавидит Вас, как и многие в этом помещении. Вы живой пример того, каким человек не должен быть в обществе. Порождение чистого эгоизма, трусости и малодушия. Вы поддались своей боли, устали бороться, а ведь некоторые, как Сизиф, катят свой камень вечно. И это их смысл жизни! А Ваш каков? Унижать их, всех этих людей, при которых Вы меня позорите. Они будут презирать меня. И что? Вы просто скидываете на меня часть того дерьма, которое люди льют на Вас, потому что тяжко, а Вы всё же ещё человек. Хорошо, я вынесу это, мне плевать, как и Вам. Но хорошо плюётся только на публике, а наедине с собой тошно становится! Да, господа и дамы, мы похожи, но только я не стану оправдываться и говорить, что Хаус плох, а вы все хороши! Незаметно Грир вытащила зажигалку. Щелчок, падение, пламя. Вода, сигнализация, паника. Лишь двое встретились взглядом: — Я уничтожу всё, что знаю о Вас, Хаус. Пусть это останется между нами! Оба захохотали. Они похожи, да.***
Грир Хейз увезли в полицейский участок. Сутки в камере, выговор и штраф – легко отделалась. Даже удивительно... Но если подумать, и хорошо. Нужно было что-то менять, хорошо, что не сожгла всё здание или помещение, а просто отделалась "хулиганством". Ещё и залог внесли, чем поспособствовали её скорейшему выходу. — Ах, Хаус, я так и думала… — Ждала своего рыженького, знаю. — Ну. — Всё, что ты сказала там, – правда? — Вы меня плохо знаете, раз спрашиваете. — Один вопрос: кто твой редактор, раз он так меня ненавидит? Не помню, чтобы я ругался со СМИ… Грир назвала имя редактора. С ним уже никаких дел иметь не хотелось. Пусть мальчики разбираются сами в своих обидах.***
Мисс Хейз держала в руках последнюю зарплату. Редактор уволил её. Во-первых, провал задания. Во-вторых, редактор лишился своего мужского величия (если вы понимаете, о чём речь). Грег Хаус вспомнил, что всегда не любил бахвальство. Однажды у него была пациентка с раком шейки матки, который бы не проявился так быстро, если бы не её бойфренд. — Сложные химические процессы и ужасно грубые поступательные движения, — пояснил Хаус корреспонденту конкурирующего СМИ, — вдаваться в подробности не буду, но я должен был сказать пациентке… Скандал, ссора, слёзы. Увеличение члена для мистера редактора оказалось не лучшей затеей: горькие воспоминания, дурная правда и смерть любимой женщины. Хаус – он сказал ей, Хаус – он настроил её против! Х-А-У-С. Может, Грег был не прав в грубой передаче правды пациентке. Может, его догадка не была настолько правдива. Но в смерти девушки виноват не он? Конечно, нет. А объясни это мужчине, который любил, хоть и был глуп… Разгромная статья уничтожила редактора как личность. Обвинив во всём Грир, он уволил её (ну, спасибо, она и сама собиралась уйти). Теперь она была свободна.***
Утихло, против Грир Хейз не выдвинули обвинения, все судебные процессы полегли на плечи редактора, которого нельзя было оправдать. Не без вмешательства Грегори Хауса, конечно же. У Грир немного отрасли корни волос. Тёмные, слишком выделяются на рыжих крашеных волосах. Но ей было плевать. Она шла просто сказать им всем «Спасибо». Они изменили её, сделали сильнее, научили играть разные роли. Она шла просто увидеть их, потому что понимала, что хорошей дружбы, да даже простого общения не получится. Таковы люди, податливы к любому программированию. Каждому по сувениру. В кабинет Формана – пачку анкет с выдающимися выпускниками медицинского университета. Настоящими выпускниками. Таубу – немного терпения в виде комедийных фильмов о детях. Чайзу – горсточку внимания в фельетоне о том, «Как Роберт Чейз не смог, или почему я так и не переспала с австралийцем». Девочкам – ничего, а это для них хороший повод позлиться и посплетничать. Все получили «что-то» ценное, но Хаус…***
— Я обошёлся с ней правильно, она смогла осознать свои ошибки, — Хаус продолжал идти за Майки. — Отстаньте, Хаус! Осмелел. — Я говорю тебе, что она виновата только в том, что проникла сюда не… Не по закону это было! Но не более того. Нет её вины в том, что она Грир Хейз. — Разве за это я обижен? — Именно, парень. Ты же сказал, что она похожа на меня. Разве был акцент на том, что «ой, какая Грир плохая, людей обманула»? Ты сказал, что тебя расстраивает она сама, пусть и не прямым текстом. Ты не хочешь, чтобы она была мной. — Да. Это ужасно – быть Вами. — Допустим. Но… ты же вроде как любишь её, раз не кинул после первого секса? — Может и так. — Я профан по этой части, но как по мне, счастливые людишки поговаривали, что любить нужно человека, а не его проекцию. Не тот человек хорош, каким бы ты хотел его видеть, как тот, каков он есть. Грир есть Грир – люби её той, какая она есть. — Я чёртов эгоист! – Майка хлопнул себя по лбу, бросил папки и убежал прочь. — Сестра, тут кто-то папки раскидал, совсем оборзели! – крикнул Хаус, возвращаясь в свой кабинет.***
Майка сдавал свою форму, благодарил всех коллег и улыбался. Вот, забрал гитару из подсобки – улыбка до ушей. Он рад. У входа ждала Грир Хейз. — О, ну что же, идём к метро? Ещё не поздно заработать на ужин. — Грир! Перестань. Мы обязательно найдём другую работу. — Конечно, милый, — через силу ответила Грир. Сложно ещё, да. Эмоции, комплименты, приятные слова… Ей тяжело, но она чувствует эмоциональный подъём и свободу – значит, всё идёт как надо. И она будет стараться ради этого чувства и сопутствующего ему – парня по имени Майки. — О, заражаешь всех бесстыдной безработицей? – выкрикнул Хаус из окна. Грир подняла голову и улыбнулась. — Спасибо Вам, Хаус! — Да не за что! – как ни в чём не бывало ответил тот. — Я не Вы, Хаус! Я не Вы!.. Радостные крики девушки разнеслись по улице, все обернулись, в соседнем окне появилась голова Уилсона. — Попрыгай ещё, ну же! Парень, играй, а она будет танцевать. Я же спою. — Я Грир Хейз, но никак не Грег Хаус! Я не Вы! — Я рад, — сдавленно ответил Грег и закрыл окно. Больше Грир Хейз не приходилось видеть диагноста, зато много было слышно. Лишь спустя достаточное количество лет девушка поняла, что на тот момент, несмотря на всё показное поведение, Грегори Хаус действительно был рад.