***
*** Халявно развалившись на тесном кожаном диване, Лиам Пейн потягивал кофе из стаканчика, что можно было приобрести в любом автомате на территории больницы. Покачивая закинутыми друг на друга ногами, парень успевал набирать полный рот печенек, что раздавали на обеде. Женщина в белом халате поглядывала из-за стойки приема на довольствующегося жизнью парня и щурила глаза. Вдруг в кармане врачебного халата раздалась громкая мелодия. Лиам от неожиданности подавился трапезой, автоматически принимая сидячее положение, при этом умудряясь разлить половину стаканчика на недавно помытый кафель. Стоматолог закашлялся, краснея, а из глаз полились слезы, но проходивший неподалеку интерн смог остановить этот случай. Наорав на молодого паренька, Пейн важно поставил стаканчик на столик и достал дребезжащий телефон. — Алло. Лиам Пейн у телефона, — утирая глаза, поприветствовал доктор. — Здравствуй, ленивая задница, — сказал в трубку Луи, с помощью одной руки управляя миниатюрной машиной Элеонор. — Томмо, рад тебя слышать, — Пейн откусил кусок печенья, — не прочь заехать ко мне в больничку, поиграть в докторов? Зейн обещал придти сегодня. — Ли, прости, сегодня не получится. Я просто убит, — мертвым и безнадежным голосом сообщил Томлинсон. — Чувак, я стоматолог, а не патологоанатом. — Дело не в этом, — прикрыл глаза Луи, — просто я не смог тебя поставить в известность раньше. В общем, я женюсь походу. И это неизбежно. Тик-так. От такой речи Пейн снова закашлялся, не веря словам друга. Но стоявший рядом интерн уже не рискнул подавать руку помощи вновь подавившемуся стоматологу. — Ты что несешь, чертов гей?! Лучше скажи, что ты шутишь, пожалуйста! — И ты даже не хочешь узнать имя моей избранницы? — наигранно, но с ноткой грусти спросил голубоглазый парень. — Зейн бы убил меня за такое. — Интригуешь, братан. — Элеонор Колдер. А если быть точнее, то в скором времени Томлинсон. Тишина на том конце провода; Лиам потерял дар речи, не в силах поверить своему лучшему другу. — Я. Выбью. Тебе. Все. Зубы. Жалкий. Подонок, — процедил Пейн, делая паузу после каждого слова. — Да, я тоже тебя люблю, — вздохнул Луи, уже наметив глазами через стекло знакомую многоэтажку. — Но, увы, думаю, что тебя опередят. — Ты на пути к Стайлсу? — Так точно. — Обещаю, что прочитаю тебе самую трогательную надгробную речь. — Лучше бы молился сейчас за меня, а не представлял в своей пустой башке мой посиневший труп. Пейн хихикнул, все еще не веря в предстоящее событие: — Беззубый посиневший труп. Хотя я на его месте, в первую очередь, вырвал бы тебе язык, чтобы пожалел о предложении. — Ну все, Лиам, это уже серьезно не смешно. Ты же знаешь, что я и так жалею об этом. Кто мной двигал той ночью? Это все Гарри виноват! — Вот только кудрявого сюда не приписывай. Парень итак убивается по этому поводу, — расстроенным голосом сообщил стоматолог, проверяя время на наручных часах. — Прости, Лу, но обеденное время окончилось. Я уже вижу, как толпы беззубых дядек и теток рвутся в мой маленький кабинет. — Ладно, Пейни, я постараюсь не налажать снова. Удачи тебе с твоими тетками и дядьками, отбивайся от них своим могучим зеркальцем и щипцами, — нагло сказал Луи и приготовился открыть дверь. — А ты отбивайся от Гаррюши своими бессердечностью и жестокостью. — Ой, все, Лиам, перестань срать в душу. Я тебе позвоню обязательно позже. — Удачи, мистер, могу пожелать тебе только удачи, — закончил телефонный разговор Пейн и сразу же повесил трубку. На улице стоял ясный день, но неуместный холодный ветер все же забрался за шиворот Томлинсонсу — парень сразу пожалел о том, что не навязал на шею шарф. Организм настойчиво просил навернуть внутрь для храбрости, а желудок крутило от расстройства. Развернувшись на 180 градусов от машины, шатен лицезрел бар и сразу же поблагодарил мир за такие приятные «случайности». Еще раз взглянув на многоэтажку, Луи стремительными шагами отправился к просторным дверям бара.***
«Приема нет» — гласил распечатанный лист под табличкой «Психолог», приклеенный к больничной двери. Найл в недоумении нахмурил брови. Если нет приема, то почему Питер его не предупредил? Вздохнув, блондин прокрутил на запястье недавно сплетенную им фенечку, которую желал подарить своему другу-психологу. Конечно, может, слово «друг» — слишком громко сказано, но Хоран ощущал некую близость между ними двумя. Вероятно, это и есть дружеское начало. Найл стал набирать номер Питера, но никто так и не вышел с ним на связь даже с третьего раза, скидывая звонки. Затем Хоран решил не навязываться психологу, ведь наверняка тот занят, а блондин отвлекает его своими вызовами. Никогда прежде не было такого, чтобы Питер не брал трубку, поэтому ирландец даже стал переживать, грызя ногти. Тонкий слой снега сиял под зимним солнцем, переливаясь, пока Найл немым взглядом наблюдал за этим через окно больницы. Этот день был подозрительно спокойным и тихим, даже коридоры, обычно наполненные больными и шумными пациентами, пустовали. Напоминало, словно парня закрыли в этом здании одного. Но чей-то приглушенный кашель за запертой дверью привлек значительное внимание Найла. Будет глупо, если он поймет, что узнал, кому принадлежит этот тембр. Но так и было: Хоран настолько был увлечен своим психологом, что сумел автоматически запомнить даже то, как он кашляет или чихает. И этот кашель определенно принадлежал Питеру. Прислушавшись внимательно, блондин стал медленно подходить ближе к двери и размышлять над тем, зачем Питеру понадобилось закрыться в своем кабинете и повесить эту табличку на дверь. Больше звуков из кабинета не доносилось: внутри было совершенно тихо, Найл даже подумал, что ему послышалось. В этой светлой голове в последнее время было слишком много Питера: готовит завтрак так, думая, оценил бы Питер, подбирает такую одежду, чтобы Питер мог одобрительно кивнуть головой… Да он даже в душе думает об этом парне, в отчаянии прижимаясь мокрой спиной к холодной стенке прозрачной кабинки, и кладет руку на вставший член. Этот кашель был надеждой на что-то, но это уже не имело значения. Вместо своего светлого кресла Питер снова уютно уселся в голове Найла. Ирландец понял, что неровно дышит к доктору. Но разве это правильно? Питер и Найл только врач и пациент — не больше, не меньше. Хотя сейчас эта мысль противоречит возможной дружеской связи между ними двумя. Хоран крайне разочаровался в себе. В далеке послышались звонкие шаги каблуков, затем женский силуэт появился из-за стены и повернул прямо в сторону Хорана. Белый халат развивался сзади из-за частых шагов девушки. Подойдя ближе к дери, она подергала ручку, но получила то же самое, что и Найл. — Странно, — хриплый голос донесся до ушей блондина. Затем он поймал ее строгий взгляд. — А Вы, молодой человек, чего-то хотели? Найл немного смутился, но подошел ближе и тихонько спросил: — А Питера сегодня не будет? — Как видишь, — врач безвыходно указала на запертую дверь. — А тебе так срочно надо попасть на прием? Голубые глаза словно загорелись искоркой надежды увидеть психолога. — А можно? — Минуту. — Девушка достала из кармана айфон, быстро набирая пальцем какой-то номер, затем не медля прижимая аппарат к уху. Неожиданно для них двоих, за запертой дверью раздалась звонкая мелодия, затем возня. Блондин открыл рот, переводя нечитаемый взгляд от удивленной девушки к дверной ручке. Как только мелодия, доносящаяся с кабинета, прекратилась, врач поставила телефон на блокировку и обратилась к Хорану: — Похоже, что кое-кто просто ленится принимать сегодня пациентов. Найл ничего не ответил, лишь опустил светлую макушку вниз, совершенно не понимая, зачем же все-таки Питер изолировался от всех в своем удобном кабинете. Как только девушка скрылась в противоположном направлении, Хоран подошел ближе к двери, грустно и тяжело вздохнув. Он развязал узелок, снял фенечку и осторожно повесил ее на дверную ручку. Возможно, Питер заметит ее, как только освободится от своих дел. Но Питер был вовсе не занят. Он сидел за своим компьютерным столом в углу и покачивался на стуле из стороны в сторону, поглядывая на цифру 3 около пропущенных вызовов. Питер прекрасно слышал голос своего пациента за дверью, но решил игнорировать его. Притом всегда: не только не отвечать на звонки, но и отменять все занятия. Питер не понимал, что с ним творится. Ведь все, что связано с этим голубоглазым милым парнем, вызывало у него какое-то нечитаемое чувство в области живота. Нет, его совершенно не тошнило, — это было нечто противоположное. Именно размышлять над этим боялся Питер. Пит не должен отпугнуть Найла. Точнее, привязать его к себе. Поэтому он пожалел, что сообщил Хорану на первом занятии о своей ориентации. Жаль, что время назад не вернуть. Тик-так… Тик-так…***
Пейн уже натянул резиновые перчатки, готовясь приступить к делу. Рабочий день близился к концу, а парень скорее желал, чтобы очередь к нему на прием как можно быстрее рассосалась, ведь парню еще нужно было увидеться с другом. Готовно повернувшись в сторону стоматологического кресла, парень обомлел: девушка в изысканном просторном красном платье удобно устроилась на сидении, покручивая светлую прядь на пальце. Яркие ногти сразу привлекли внимание Лиама, затем двинулись немного оттеснить и до этого открытое декольте. Раскованный взгляд в упор изучал зубного врача вдоль и поперек, оценивая. — Ну что, доктор? Начнем осмотр? — Ну, — растерявшись почесал затылок Пейн, — с этим вам надо к другому врачу, — он указал на пышные груди. — А я простой стоматолог. Открывайте рот. — Открыть рот? Ммм, вы такой пошлый, док, — каждым словом флиртовала с ним дама, подмигивая. — Прошу, отбросьте ваши штучки для другого раза, а сейчас я хочу осмотреть ваши зубы, — слегка покраснев, ответил Лиам, уводя взгляд на окно, на горшок с цветком, на столик с инструментами — куда угодно, лишь бы не на эту особу, развалившуюся в вызывающей позе в стоматологическом кресле. — Тогда я вся ваша, — открыто ответила девушка, закидывая голову и показывая белоснежные ровные зубы. Куда ей к стоматологу-то? Лиам подошел ближе, надеясь, что пациентка не умудрится снова начать совращать его своими грязными фразами, и только выставил на готовку зеркальце, как крепкая женская хватка за белый халат повалила его поверх тела девушки, которая и не думала отпускать попавшегося в ее сети парня. Пейн растерялся, еле как уперевшись по двум бокам кресла руками, нависнув над извивающейся под ним дамочкой, что голосила лишь о том, чтобы ее поскорее трахнули. Но это не так плохо, по сравнению с тем, что произошло дальше: именно в этот неловкий момент дверь в кабинет открылась, показывая во всей красе стоявшего на пороге веселого Зейна в кожаной куртке, из-под которой красовалась яркая футболка с какой-то рок-группой, которую немного прикрывал красный клетчатый шарф. Но все веселье моментально испарилось, заменяясь на неприятное удивление: темноволосый парень явно был в шоке от такой картины, как его лучший друг, который буквально на днях кричал на всю округу, что является геем, весь покрасневший, чуть ли не всплошь лежит на какой-то грудастой стонущей от желания блондинке. — Черт тебя подери, Зейн, — крикнул стоматолог, пытаясь быстро встать на ноги, неуклюже опираясь ладонью прямо на грудь девушки. Та лишь развратно заохала, изгибаясь в спине. — А вот, как ты лечишь своих… шлюх! Боль в зубах их мучает, говоришь? По-моему, их мучает лишь ярый ебаный недотрах! — Малик закричал и сжал кулаки от злости, краснея, словно помидор. Напоследок кинув свой карий взгляд, полный разочарования, растерявшемуся другу, он развернулся к выходу, быстро удаляясь вдоль коридора, сбивая идущих навстречу медсестер. Лиам схватился за голову трясущимися пальцами проводя вдоль затылка. — Док, — поинтересовалась девушка, присев, — я так понимаю, что продолжать мы не… — ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ, — неожиданно громко перебил ее стоматолог, не в силах придумать выхода из этой ситуации. Блондинка захлопала ресницами, осторожно покидая удобное место, и направилась к выходу из кабинета, придерживая в руках свою сумочку. Ее взгляд уже был вовсе не страстным, а боязливым. Зейн просто все неправильно понял. Почему нельзя перемотать время вспять и освободиться пораньше, чтобы не наткнуться на эту незнакомую даму, сумевшую вот так просто испоганить чью-то дружбу… а может даже больше, чем дружбу. Лиам понимал, что он и Малик геи, поэтому часто позволял задуматься о том, что бы было, если бы они оба начали встречаться. В этом же нет ничего криминального, когда парень представляет себя и своего лучшего друга как пару, правда? Все это так облачно, что не можешь понять, что делать сейчас? Как переубедить Зейна? Ладно, начнем лучше с того, как не получить в челюсть от разъяренного Малика, а уже потом об остальном. В кабинете стало тихо, стрелка часов медленно переместилась на 6, сообщая о том, что рабочий день, наконец-то, окончен. Но Лиам не рад. И он не будет рад до тех пор, пока не помирится с таким ранимым Зейном. Если посмотреть с другой стороны, то Малик напоминает опасного и сексуального бэд-боя, как в мечтах текущих школьниц, но, а если заглянуть с другой, то увидишь естественную его половину: добрый, вспыльчивый Зейн Малик, принимающий все близко к сердцу, в порыве ярости обижающийся и впадающий в депрессии. И это очевидно, что в данной ситуации пакистанец впадет в депрессию, а все из-за чего? Из-за неумения слушать. Если бы Пейн только успел объясниться, но когда пришел в себя, то перед ним осталась лишь открытая нараспашку дверь кабинета и шокированная блондинка, поправляющая декольте и явно чувствующая каплю своей вины. — Зейн, — проскулил Лиам, от изнеможения поднимая голову к потолку, — вернись. Тик-так…***
Шумная и пьяная атмосфера, но не настолько пьяная, как Луи Томлинсон. — Бармен, — настойчивый голос домчался до мужчины в фартуке. Томмо поднял на него свое бледное лицо. — Повтори! Кивнув заказчику, тот потянулся под барную стойку, чтобы приготовить напиток. Проведя по растрепанной и до этого шевелюре рукой, Луи оглянул помещение: парочки в угаре двигали телом под заразительную музыку в полутемноте не только на танцполе, но и взбирались на столешницы. Не найдя ничего такого увлекательного в этой атмосфере, Томлинсон вернулся к уже готовому напитку, опустошая залпом. Все же, Луи не умеет пить «совсем немного». — Тебе не много будет, женишок? — раздалось со стороны спины. Крупный мужчина среднего возраста положил тяжеленную руку на хрупкое плечо парня. — Дядя, — не смотря на незнакомца, ответил пьяным голосом Луи, чуть не утыкаясь носом в барную стойку, — а не пойти ли тебе лесом? — Ах мне-е-е не пойти ли лесом? — протянул громила. Затем резкий разворот за плечо, что Луи чуть не упал с барного стула, только лишь покачнувшись. Три раза моргнув, голубоглазый узнал человека, стоявшего перед ним и держащего крепкой хваткой за плечо — это был отец Элеонор. — Повторишь, куда мне идти? — грозно спросил родственничек, сильнее сжав кость до покраснения, на что Томлинсон автоматически вырвал руку. Но мужчине этакое поведение не понравилось и он со всей силы ударил правой прямо по ровной челюсти парня. От такой силы Луи развернулся корпусом и упал прямо на барную стойку, тяжело шлепнувшись прямо лицом. Несколько девчонок завизжали, чуя предстоящий ужас. Находясь в нетрезвом состоянии, до Луи не сразу дошло, из-за чего именно так заболела челюсть. Но если бы его не дернули за волосы со всей силы, что аж был слышен хруст шеи, то Томмо так бы и лежал перед барменом в нетрезвом недоумении. — Испоганил моей дочери жизнь один раз, думаешь, что сможешь испоганить и второй? — процедил сквозь зубы мужчина, подняв молодого парня за волосы чуть выше пола. Луи скривился от боли, шипя, но не сопротивлялся, потому что знал, что будет еще хуже. — Но чтобы ты правда понял, тебе не помешает поддать. Он резко разжал кулак, Томлинсон упал на пол, сразу хватаясь за волосы, ощущая, как сильно жжет кожу головы. Не успел он и опомниться от предыдущего поражения, как получил следующее: удар с ноги в живот. Теперь руками придется хвататься за больное место, скуля от боли. Сжав зубы, Луи терпел боль, ожидая следующего удара. Вены на руках и шее у здоровилы вздулись, кровь в жилах кипела. В порыве ярости он снова поднял Луи за шею, сильно ухватив пальцами, словно мстил за все невзгоды, которых и не было. Томлинсон стал отталкивать руками тело, но не получалось из-за огромной разницы в телосложении. Мужчина ухмыльнулся и отбросил парня прямо в сторону столиков. Приземлившись прямо на один из занятых столов, у Луи получилось задеть пару стульев и напугать посетителей. Дама, сидевшая именно за этим столиком, с визгом вскочила, сразу начиная истереть как неуравновешенная. Но среди этого сумбура уже не было отца Элеонор, а значит, что самое страшное позади. Столпище баранов собралось, чтобы поглазеть на согнувшегося калачиком парня, тихонько всхлипывающего. Да, Луи плакал. Ди-джей даже убавил музыку, пытаясь лицезреть происшествие. Наконец, прибыли вышибалы, разогнав толпу зевак. Схватив немощного парня за руки и ноги, они понесли его прямиком на улицу. Луи было больно. Алкоголь словно выветрился, как казалось, но это лишь иллюзия, скрываемая под мучениями. Лицом в холодный снег. Не очень приятно, на самом деле, и Луи только что об этом узнал. Из губы сочилась кровь, а на животе образовывался большой синяк. Чувство не из приятных, когда ты, пьяный, избитый лежишь в снегу около бара, и никто не может протянуть тебе руку помощи. Еле как встав, ухватившись за мусорный контейнер рукой, второй хватаясь за живот, Луи попытался добраться до машины. К счастью, это вышло у него более менее успешно. Голова кружилась, что усложняло задачу подкрасться к двери авто с нужной стороны. Осталось лишь открыть ее, но куртки на себе Луи обнаружить не смог, что уже говорить о ключах, оставленных в кармане. Так как обратно его уже никто не пустит, придется идти на крайние меры…