Ночь на пролет Гарри бродил по темным комнатам, по пути изучая расстановку вещей новой квартиры, что не позволяло ему часто запинаться о «из неоткуда» взявшиеся под ногами вещи. Ему плохо спалось. Мысль о том, что в самый эпичный и приятный момент Луи выкрикнул именно его имя, прокручивалась в мозгу тошнотворное количество раз. Ни своей бывшей жены, ни какой-то другой девушки или парня, а именно его имя. Гарри невольно улыбнулся, все еще немного подрагивая от волнения, и неуклюже ударился голым бедром о подлокотник дивана. Не теряя ни секунды, парень плюхнулся прямиком с просторы впивающихся в задницу пружин, откидывая голову назад, от чего его кудри неразборчиво гурьбой перевалились в одну сторону. Стайлс закрыл горячее лицо ладонями, потирая кончиками пальцев усталые глаза, проходясь вдоль бровей, затем медленно спускаясь по красным щекам. Но улыбка быстро покинула лицо. Гарри не хочет вспоминать тот момент, когда удивленный и холодный взгляд Луи встретился с его испуганным и детским. Раздраженный голос, срывающийся на крик, громкий хлопок двери, непонимающие глаза друзей, сбежавшихся в коридоре, — все это само ставилось на реплей и воспроизводилось в голове Стайлса вновь и вновь. Гарри невольно завалился набок, прижимая ноги к груди со всей силы. Парень проклинал себя за свои глупость и неумение управлять своим телом. Если бы не это проклятое желание или внезапный ступор, то все было бы куда лучше. Это он виноват.
Гарри прижал колени к себе еще сильнее, чтобы перебороть подступающие слезы. Но это у него не вышло. Плач эхом переносился от стены к стене, сталкиваясь с жалкими всхлипами. Он давно не чувствовал себя так никчемно и одиноко. Парень не уставал повторять себе, что это именно его вина, скрипя зубами и с огромнейшим желанием души закричать, что есть сил. Желание все растет и растет, а силы убывают.
Гарри перевалился на другой бок, уже не сдерживая мучительных эмоций. Так хотелось в этот момент показаться кому-то нужным.
Телефон прорезал тишину своим звучанием. Новое сообщение.
Стайлс буквально подскочил выше дивана, с нуждой поскорее увидеть имя отправителя. Ох, как же парень надеялся, что увидит эти знакомые три буквы такого родного и одновременно противного имени. Ведь насколько бы мы сильно не любили человека, ненависть к нему растет с такой же скоростью.
Гарри разблокировал аппарат, на минуту переставая всхлипывать. Но красные и мокрые глаза смогли разглядеть лишь имя оператора. Стайлс был вынужден от порыва подходящей злости швырнуть телефон в другой конец комнаты, добавляя соседям шумом подозрения.
— Сукин ты сын, — кричало внутри кудрявого чувство ущемленности. — ЛУИ! ТЫ СУКИН СЫН, СЛЫШИШЬ?
Но Луи не слышал. Что говорить об этих километрах, если он не мог услышать даже малую просьбу своего сына, чтобы он прочитал тому сказку? После тщетных попыток поднять отца, Стив опустил темную макушку и убрел в спальную комнату. Томлинсон просто неподвижно сидел в прихожей на холодном полу, не сняв ни пальто, ни ботинки. Лишь шапка была зажата в кулаке, опиравшемся о колено. Сразу после того, как произошел тот неожиданный случай в ванной комнате, парень поспешил одеваться, забыв попрощаться даже с непричастными к делу друзьями, которые, в добавок, провожали его лишь недоумевающими и беспомощными взглядами.
В доме не горел свет. Лишь настольная лампа слегка бросала свой свет через приоткрытую дверь детской на светлый паркет в прихожей. От чего-то Луи оторвал немой взгляд, медленно переводя его на тонкую щель, пропускающую лучик тусклого света. Парень встал и осторожно открыл дверь, оставляя за собой мокрую полоску оттаявшего от ботинок снега. На столе были разбросаны старые чертежи, карандаши и прочие канцелярские предметы, распространявшиеся также по всему полу, где нетронуто стояли банки с краской разных цветов. Пара из них уже были открыты, но не использованы. Луи снова вспомнил о Гарри. Закрыв глаза, опечаленный парень пнул одну из банок твердым носом ботинка, на что она отлетела в стену, распространяя брызги по светлой, ранее покрашенной поверхности. Зверский крик покинул горло. Томлинсон не успокоился и, взяв кисть, макнул ее полностью в синюю жидкость. К красным разводам прибавились холодного оттенка пятна. Грубо и хаотично заливая краской белую покрашенную стену, Луи не заметил обеспокоенного сына, блестящими глазками наблюдающего за ним через приоткрытую дверь. Краска слетала с щетины кисти, утыкаясь прямо в ровную поверхность стены. И так раз за разом. Такого рода злость проникла прямо под кожу Луи, заставляя того творить неразумные вещи. Вот, после второй попытки купить несколько банок для покраски стен, все все содержимое этих банок было утрачено.
Пнув уже пустую железную емкость, на что та отлетела со звуком к деревянному столу, Томлинсон качнулся в бок, чуть не падая. Казалось, руки играли в этот момент по своим правилам: в свободное падение отправились потрепанные детские книжки с полки, мятые газетки, накрывавшие постель, со стола оживленно полетели все вещи, но лишь небольшая статуэтка, подаренная ранее Стайлсом, нетронуто осталась стоять на тумбе.
Устав от всего этого хаоса, творившегося не только в комнате, но и в голове, Луи облокотился на пеструю стену, скатываясь по ней вниз. Спина пальто запачкалась в разных цветах, но парня это не заботило. Единственным, что он понимал, было то, что он не хочет терять Гарри. Его общество стало так привычно, что отсутствие кудрявого забияки лишь подчеркивало всю одинокую жизнь Томлинсона. И этот момент, когда он застукал Стайлса, а Стайлс застукал его, мог разорвать всю эту нить, которую они плели между собой на протяжении этих дней. Луи заплакал.
Часом ранее
Зейн пытался вернуть доверие обидевшегося Лиама, посмеиваясь, пока Найл доедал свой вкусный бутерброд, закинув ногу на ногу. Тихая песня «I want all» в исполнении Kodaline, включенная ранее блондином, так и заставляла его покачивать в такт головой. Но тут, из коридора послышались не предвещавшие хорошего крики. Хоран застыл, приостанавливая свой жевательный процесс. Даже Пейн обернулся от стены к двери. Друзья сразу поняли, что кричит Луи. Но не успели они и шагу сделать с места, как раздался приглушающий даже музыку хлопок двери.
— Ребята, я жопой чую, что что-то тут не так, — обеспокоенно сказал Малик, кидаясь за дверь. Найл и Лиам, переглянувшись, последовали его примеру. Хоран бежал последним вдоль коридора, пока одна из дверей не открылась прямо перед его носом. Стайлс, ошарашенно выпрыгнув из ванной комнаты, столкнулся своим побледневшим лицом с лицом ирландца, но без слов оттолкнул его за плечи и убежал за угол, где и находились сейчас остальные парни.
— Луи, что происходит? — дрожащим голосом спросил Лиам, глядя на неуклюже и торопливо одевающегося товарища. Томлинсон поднял покрасневшее лицо, игнорируя Пейна, зверским взглядом напоследок сверкнув в сторону начинающего плакать кудрявого парня, что только что забежал в коридорчик. Входная дверь хлопнула. Дом погрузился в тишину. Лишь едва слышная музыка доносилась из одной из пустых комнат.
— Что только что произошло? — нахмурив брови, в очередной раз медленно спросил Пейн. — Гарри, не соизволишь объяснить? — Лиам, с ноткой раздраженности в голосе, развернулся к другу, но место кудрявого было пусто. — Гарри?
И Стайлс вышел. Но не на голос Лиама, а чтобы так же быстро покинуть дом, как сделал это Луи минутой ранее. Навязывая шарф на голую шею, Гарри упрямо шел тяжелыми шагами к двери, пока Зейн не схватил его за плечо, резко разворачивая. Но кудрявый молча откинул темнокожую руку, продолжая путь по траектории, сбивая стоявшего у двери Пейна. Один Найл непричастно вжался в угол, держа в двух руках помятый недоеденный бутерброд.
Придя в себя, Малик неожиданно кинулся с места, открывая на распашку дверь, впуская в дом порыв холодного ветра вперемешку с крупными хлопьями снега. Зейн босыми ногами спустился по ледяным ступеням, выпуская теплый пар изо рта и с надеждой оглядываясь по сторонам. Но улицы были пусты. Лишь два разных типа следов, уже слегка заметенных снегом, вели к широкой дороге. Мокрые снежинки облепляли лицо, мешая разглядеть вдали хотя бы чей-то силуэт.
— Зейн, пойдем в дом. — На плечо легла большая ладонь. — Если ты продолжишь тут стоять, то подхватишь простуду, и я обижусь на тебя еще раз.
Лиам мягко перевел руку на локоть парня, пытаясь утащить его в теплый дом, свет из которого освещал их спины, покрывающиеся моментально снежинками. Малик решился отвести от темной улицы взгляд и вернуться вместе со своим другом в помещение, опустив голову. Лиам сжал губы в узкую полоску, одаряя встревоженным взглядом Найла, который не умудрился покинуть уютный угол.
Зейн, не поднимая головы, пошагал в зал, закрываясь на ключ. Хоран услышал звук закрывающегося замка, наконец ступив вперед.
— Я ничего не понимаю, — тихо начал он. — У Гарри и Луи проблемы, но при чем тут Зейн?
Пейн грустно улыбнулся, вздыхая.
— Когда дело касается друзей, Малик готов переживать вместе с ними, даже особо не зная причины. Я называю это «Маликовской депрессией», — поделился парень. — Зачастую, когда у Луи случались проблемы с Элеонор, Зейн погружался в себя и грустил до тех пор, пока все не уладится. — Найл, дослушав, решил постучаться в просторные светлые двери. — Даже не пытайся. Это бесполезно.
— Тогда, может сходить за Луи? — не отчаиваясь, предложил Найл.
— Найл. Пожалуйста, послушай меня, — доброжелательно сказал Лиам, присаживаясь на небольшую деревянную тумбу, — сейчас нам лучше пойти домой, ни о чем не заморачиваясь. К утру уже решим все. Только стоит связаться с Гарри, чтобы хоть как-то успокоить, ведь он ранимый парень, на самом деле.
— Но единственным, кто мог это сделать…
-… был Луи.
Оба парня замолкли, прикрыв глаза.
— Ладно, — спустя время, согласился Найл, безразличным взглядом оглядывая бутерброд. — Я пойду одеваться.
***
В трубке раздавались протяжные гудки. Хоран сидел на подоконнике, прижав телефон между плечом и ухом, двумя свободными руками поправляя теплые носочки с изображением оленей на прижатых к груди ногах.
— Алло? — бодрый голос вырвал Хорана из своих мыслей.
— А? Алло? — растерялся Найл, подняв глаза выше. — Питер?
— Да, Найл? — спокойно отозвался психолог.
— Я надеюсь, что не разбудил тебя? — парень бродил голубым взором по спящему ночному городу из окна своей квартиры.
— Нет, не беспокойся. Я только что принял душ, мне тем более не до сна.
— Могу ли я с тобой поговорить?
— Конечно. Ты можешь даже не спрашивать. — Питер пропустил улыбку. — И о чем ты хочешь поговорить на этот раз?
О чём Найл хочет поговорить на этот раз? Действительно, а о чём? Так, зачем же он звонил? Неудобно было бы сейчас говорить:"Я просто хотел услышать твой голос». Они же просто психолог и пациент, пациент и психолог. Не больше. Тогда спросить, что ли, как у Питера дела? Нет, это глупо. Может, попросить шкаф передвинуть? Тьфу, бред какой. Хоран, он, блять, психолог, а не грузчик. Помочь с математикой? Не, школу уже закончил, не пойдёт. Тогда что?
— Эм, Найл? — послышалось из трубки, и перепуганный блондин чуть не свалился с подоконника. — Ты в порядке?
— А, да… т… то есть, нет. Не совсем. Вроде. Не знаю. Зак умер, — Найл пролепетал первое, что пришло в голову, о чем потом и пожалел. Блондин ударил себя по лбу. Фу ты чёрт, какой Зак? Что он несет, господи?
— Зак? — переспросил психолог, а ирландец закусил губу, чтобы не завыть от своей глупости.
— Ну, эм, да, Зак… Мой, э… — Перепуганный взгляд остановился на плюшевой игрушке крокодила, мирно и неподвижно стоявшей на шкафу. — Мой… Мой домашний, эм, крокодил.
Твою ж мать, Хоран, ты действительно думаешь, что он в это поверит? Крокодил. Домашний. Конечно.
— Твой домашний крокодил? — с ноткой насмешки в голосе переспросил психолог, недоверчиво нахмурив брови. — Правда? Ну, это здорово, что у тебя был… домашний крокодил. И, конечно, мне очень жаль о твоей потере.
— Да, спасибо, он был отличным крокодилом. — Найл наигранно опустил голову, словно и правда скорбил. И пора бы уже прекратить трогать бедного крокодила, чтобы блондин не сморозил чего похуже, но было поздно: — Он был единственным, кто понимал меня и поддерживал, — ну что за бред, — а когда стояла хорошая погода, я купил ему очень милый намордник, чтобы мы могли даже гулять вместе.
На том конце провода Питер уже смеялся в кулак, так как понимал, что никаких домашних крокодилов Заков в намордниках, которые так утешали Найла, на самом деле не было, и что парень просто захотел позвонить, но нужной темы для разговора не нашел, решив начать мусолить глупую тему о крокодиле.
— Я понял тебя. Это очень милая история.
— Да, а еще мы с крокодилом…
— Найл.
— Да? — отвлекся от бури своих развивающихся мыслей Хоран.
— Мне очень нравятся твои истории про тебя и твоего крокодила, но я хочу, чтобы ты знал: я был бы не против, если бы ты звонил мне даже тогда, когда хочешь поговорить не как пациент с доктором, а как человек с человеком, парень с парнем.
Найл сконфузился. Он буквально покраснел от этой фразы и понял, что его психолог обо всем догадался.
— Ну, я тоже очень как не против поговорить с тобой как парень с парнем, — Найл сглотнул, представляя, какие смыслы носит «парень с парнем».
— Ну вот и супер.
— Да, — тихим голосом пролепетал в трубку блондин.
— Кстати, Найл, — вдруг задорным голосом начал Питер на другом конце провода, — как там выполнение домашнего задания?
Хоран вспомнил, что до следующей их встречи должен охмурить какого-нибудь парня, чтобы действительно убедиться, что его привлекает мужской пол.
— Знаешь, я этим упорно занимаюсь, — ответил Хоран и покачал головой.
— Ну и как успехи?
— Знаешь, пока никак, — разочаровал своего психолога блондин. — Наверное, не того человека я пытаюсь закадрить. Видишь ли, меня не одарила жизнь романтизмом.
— Ну, слушай, зачем делать поспешные выводы? Ты попробуй ему сделать комплимент. Например, про глаза. Скажи, какие красивые у него глаза. Справни их цвет с чем-нибудь прекрасным.
— Думаешь? — недоверчиво переспросил Найл.
— Я уверен, что разговор о глазах — это очень романтично.
Хоран лишь смущённо улыбнулся в трубку, что было не лицезреть психологу.
— Я займусь этим обязательно при следующей с ним встрече, а сейчас думаю ложиться отдыхать…
— Значит, спокойной ночи?
— Что… а… да… спокойной ночи, Питер.
— Прощай.
— Пока-Пока.
— Все, пока, — психолог рассмеялся.
— Пока.
— Пока.
— Пока, — Найл тоже не смог сдержать свой счастливый смех, откинув светлую голову назад.
— До встречи, — в последний раз попрощался Питер, повесив трубку, после чего Хоран еще долго сидел в одной позе на холодном подоконнике и улыбался от того приятного тепла, что исходило от души.
***
Набравшись смелости после длительного разговора с Джеммой, Гарри все-таки решился поговорить с другом. И вот тот уже поднимался по скользким ступеням, прокручивая в голове один и тот же вызубренный монолог. Нервничая, Гарри засунул руки в теплые карманы своей парки и неосмысленно начал теребить первые попавшиеся в ладонь вещи: ключи, фантики, мелочь. Но как только парень подошел вплоть к двери, его неожиданно и больновато оттолкнуло назад. Стайлс поскользнулся на одной из ступеней, теряя равновесие. Руки автоматически пулей вылетели из карманов и распахнулись в разные стороны, созывая за собой весь карманный хлам, который тут же оказался в снегу. Гарри опомнился лишь тогда, когда оказался в лежачем положении. Приподняв голову, он заметил знакомый силуэт растерянной девушки, стоявшей на пороге. Видимо, это именно она его и оттолкнула, пока открывала дверь.
— Прости, ты не ушибся? — взволнованно спросила Элеонор, уже наклонившись над парнем.
— Оу, терпимо, — хрипя ответил кудрявый, все еще лежа на заснеженной дороге, и поправил на голове шапочку. — Но было бы лучше, если бы ты слезла с меня.
И правда, девушка уже почти лежала на Стайлсе, нежно трогая все области его шеи и лица.
— Да, конечно. — Эль невинно хихикнула, поднимаясь. — Это замечательно, что с тобой все хорошо, не хватало мне еще и трупа на участке.
Элеонор залилась дебильным ржачем, никак не разбавляя атмосферу. Гарри все же поднялся с холодной земли, по пути рассовывая все свои выпавшие вещи по карманам.
— Я надеюсь, Луи сейчас дома? — серьезно спросил американец, вынуждая девушку сконфузиться.
— Да, но… но если ты идешь к нему, чтобы продолжить ремонт, то я не советую тебе этого делать. — Она прикусила нижнюю губу.
— Это еще почему? — спросил Стайлс, хмуря брови.
— Как бы тебе помягче сказать, — начала Колдер, опустив голову. Она медленно подошла ближе к парню, наконец посмотрев ему в глаза. — Луи нанял нового дизайнера.
Луи. Нанял. Нового. Дизайнера.
Эта обычная, как казалось бы, фраза острым кинжалом пробила и без этого бедному парню грудь. Гарри просто застыл, открыв рот.
— Я знаю, что тебе неприятно это слышать, ведь не каждому хочется лишаться заработанных денег и…
— Не в деньгах дело, Элеонор, — железным голосом перебил ее кудрявый. — Просто ты не понимаешь.
— Ой, да ладно, — она хихикнула, махнув рукой так оживленно, словно ничего не было. — Кстати, ты придешь на нашу свадьбу?
Гарри лишь захлопал ресницами: — Чью свадьбу?!
— Как чью, мою и Луи, конечно, — жизнерадостно ответила девушка, задрав голову. — Сегодня под утро он ни с того ни с сего позвонил и сделал мне предложение. Сказал, что жалеет о разрыве и что не хочет тянуть время. Так что венчаться мы будем где-то в этом месяце. Приходи, сладкий, я буду рада тебя видеть. — Она с улыбкой дернула остолбеневшего парня за прядь и развернулась, чтобы наконец уйти по своим делам.
Стайлс остался один. Хоть Гарри и стоял сейчас около дома его проблемного друга, он не заботился о том, что его увидят. Он сейчас не заботился вообще ни о чем. Мозг отказывался воспринимать монолог бывшей, а если быть точнее, то будущей жены Луи. Гарри напрочь забыл также и свой подготовленный для встречи монолог. Его вообще уже тошнит от слова «монолог».
Отказаться от ремонта — ерунда, по сравнению с тем, что от горечи натворил Луи этой ночью. Парень даже не подумал о последствиях этого события. Гарри так надеялся на днях признаться в своих чувствах, что даже изредка не спал ночами, прокручивая в голове возможные милые сцены. Доказательством тому, что парень правда был влюблен в этого беззаботного голубоглазого шатена было то, что область, где находится сердце, невыносимо болела и ныла. Кудрявому хотелось вырвать из груди всю эту боль и просто, не сдерживая эмоций, заплакать. И плакать так долго, пока все органы не отсохнут от недостатка воды в организме. Такое вообще бывает? Ведь когда вся твоя пирамида, которую ты так тщательно и усердно строил, пошатывается, а затем вовсе намеревает упасть, то ты просто начинаешь терять во всем этом смысл. Гарри тоже боится потерять смысл в их с Луи отношениях.
Слезы уже покатились по румяному лицу, а глаза так щипало, что пришлось их совсем закрыть. Гарри громко всхлипнул, набирая в грудь кислород, и упал на колени, продолжая убиваться. Конечно, было как раз ожидаемо, что из дома кто-то выйдет. Какое же было на бледном лице Луи удивление, когда, открыв входную дверь, первым делом он увидел сидящего в снегу к нему спиной замерзшего Гарри, который еще и безудержно рыдал, укрыв хрупкое лицо в больших мокрых от слез ладонях. Несмотря на то, что парень был зол на своего друга, его сердце екнуло при таком зрелище. Томлинсон сразу бросил в сторону мусорный пакет, кинувшись поднимать страдающего Гарри.
— Стайлс, это плохой способ вызвать у меня жалость, чтобы помириться. У тебя не выйдет, — строгим голосом соврал старший парень, возвышаясь над Гарри. Он понимал, что еще немного и сломается, сжав кудрявого в объятиях, лишь бы тот не плакал.
Кудрявый вздрогнул от неожиданности, услышав знакомый голос, казавшийся добрым даже в таком тоне. Американец отказывался поворачивать голову. Он боялся.
— Ладно, — затрепетал Томмо, нервно топая ногой, — почему ты сидишь и плачешь у меня перед домом?
— Хочу и плачу, — детским голосом ответил Стайлс сквозь слезы, но так и не повернул головы.
Луи прикрыл глаза от такого жалостливого голоса.
— Ты знал, что я на тебя обижен? — самоуверенно спросил Томлинсон, сдерживая себя в руках, чтобы не упасть рядом с Гарри.
— Ты знал, что я тебя ненавижу? — все так же прошептал американец, немного поежившись в снегу.
Луи отвлекся на проезжавшую мимо машину, набирая в легкие больше воздуха, чтобы ответить: — Если бы ты меня ненавидел, то не стал бы… не стал бы дрочить на меня.
Стайлс повернул заплаканное и разозленное лицо.
— Лишь потому, — он плюнул словами, — потому что на меня дрочил ты!
Луи захлопал ресницами. Его щеки уже порозовели от холода, а вязанный свитер легко пропускал мороз.
— Мне некогда разговаривать с какими-то Гарри Стайлсами, плачущими у меня на пороге. — Одумавшись, он схватил мусорный пакет и, предварительно выбросив его в контейнер, без слов прощания забрался в теплый дом.
Гарри лишь проводил отчаянным взглядом нервного друга до самого хлопка двери, затем закрыл намокшие глаза так, что чуть оледеневшие ресницы соприкоснулись с красными щеками. И снова всхлипы.
— Хоть ты и знаешь, как сильно я тебя ненавижу, но ты не знаешь главного — как сильно я тебя люблю.
***
Весь день Хоран бродил по дому в сопровождении розового облачка над головой с изображением Питера. При приготовлении утренней яичницы, ирландец на пару секунд прикрывал глаза, представляя, что готовит именно для парня своей мечты, сидящего прямо сзади него в нижнем белье и лишь наполовину проснувшегося. Но к огромному сожалению, Найл сидел за обеденным столом в одиночестве и уплетал слегка подгоревший завтрак, смотря на пустой стул напротив. Как раз после трапезы, не теряя времени, Хоран решил проведать горюющего друга и поподробнее разузнать насчет вчерашнего.
— Луи, я волновался. — Найл снял свои ботинки, проходя вглубь дома. — Что произошло у вас с Гарри?
Томлинсон сидел на диване в шерстяных носочках и попивал горячий шоколад, притянув ноги к груди. Этот вопрос его очень задел, поэтому парень решил нелепо перевести тему: — Какая на улице погода? Очень холодно?
— Да, погода не очень и… стой! — Найл выставил одну ладонь вперед, замечая, что друг уходит от вопроса. — Почему ты не ответил?
Луи опустил взгляд в кружку.
— Так, вчера я понял, что у вас серьезные проблемы, — сказал Хоран, присев рядом с шатеном, — но сейчас я в этом убедился. Ты расскажешь?
— Не желаешь чаю?
— Томлинсон, хватит! Ты не маленький ребенок! Если не хочешь говорить — скажи прямо, не нужно все время утекать от меня как песок сквозь пальцы, — сорвался блондин.
— Ты не поймешь, — скривился Томлинсон, крепче обхватив свою кружку ладонями.
— Это что-то серьезное или очень личное?
— Ты представить себе не можешь, насколько личное, — прошептал Луи, устремив взгляд в одну точку.
Найл повел бровями.
— Скажи честно, тебе Гарри хотя бы чуть-чуть симпатичен как парень?
— О, Найл, — вздохнул шатен, — я во сне вижу взгляд его зеленых глаз. Он так приковывает к себе, завораживает. Это причина, по которой я не хочу просыпаться.
Из детской комнаты вышел высокий парень, чья футболка была измазана в красной краске. Он глубоко вздохнул, приковывая к себе обе пары глаз.
— Луи, я считаю, что на сегодня хватит. Увидимся и продолжим работу завтра? — парень лучезарно улыбнулся, сверкнув голубыми глазами в сторону смутившегося Найла.
— Да, конечно, — безынтересно согласился хозяин дома. — До завтра, Лэндон. — И после того, как новый дизайнер оделся, и хлопнула дверь, психолог продолжил: — Он меня бесит. Он здесь пробыл всего пару часов, но он меня бесит. Верните мне моего Гарри.
Голубые глаза наполнились слезами, от чего Найл придвинулся ближе к другу и ободряюще приобнял его за плечи.
— Так в чем проблема? Ты мог бы позвонить ему, заодно и помириться.
— Он не будет меня слушать. Особенно, если узнает, что я снова сделал Элеонор предложение.
— Ты сделал Элеонор предложение?! — Хоран вскочил на месте, заливая весь дом своим криком.
— Да, это стремно. — Голова Луи утонула в ладонях. — Эль на радостях перезвонила всех родственников. Свадьба состоится 30 декабря.
— Ты попал, чувак.
— Я знаю, чувак, я знаю.
