POV ТРИС
Спасибо тебе за то, что открыл во мне — меня.
Что же я делаю? Что, черт подери, я делаю? Ох, боже мой, твои руки. — Четыре… — мой шепот больше похож на мольбу, и я сама не знаю, о чём молю. В сознании безумная мысль — остановить эту пытку и не боятся заболеть. Им. Пока я роюсь в голове, ты продолжаешь. Продолжаешь беспощадно терзать моё тело до селе неизвестным чувством. Жаждой. Этим чуждым мне чувством. Берешь меня на руки, впиваясь своими длинными пальцами в бедра, сжимая почти до боли. Ты ударяешь меня о стену, чтобы освободить одну руку. А она, она своевольничает. Порвана моя футболка, выкинуты к бесу штаны, кажется треснул лиф, что же ты творишь? Со мной, моим разумом, сердцем и телом. Я факел в твоих объятиях, либо потуши, либо выкинь. Выкинь меня сейчас, ведь я не нужна тебе, я знаю, что не нужна. Так зачем? — Четыре… — ты больше не желаешь слышать меня, затыкая рот требовательным, страстным поцелуем. Сминаешь, кусаешь и дуешь, так пылко, так жарко, но всё же нежно и бережно. Ты сводишь меня с ума. Зачем? Зачем тебе я? Снова меняешь нашу дислокацию, теперь бросаешь меня на кровать. Именно «бросаешь», потому что она в пяти метрах от нас. И пока ты доходишь до неё, вещи слетают с тебя удивительно легко и быстро. Я не в силах дорисовать что-то для совершенства, это и так хорошо, и так прекрасно, что остается только прокручивать в уме, словно мантру. Медленно. Я схожу с ума. Или мне только кажется? Твой торс с языками тату, которое находится на спине, добавляет обворожительности, больше загадки. Хотя, куда уже больше? Тусклый свет падает на рельефы желанного торса, немного играя с воображением, делая тебя более сказочным, более опасным. Смотри на меня, поверженную, мой словарный запас из лестных слов исчерпан. Я словно пьяна, скажи, Четыре, это вино или твоя вина? Господи, во мне горит каждая вена. Хватаешь меня за запястья, приковываешь к кровати. Ерзаю, мне не нравится, хочу касаться тебя, ощущать твои движения, темп, температуру, вплоть до мельчайших царапин. — Трис! — меня как током бьет, едва услышала этот голос. Хриплый, томный и такой… низкий. Ты смотришь на меня своими потемневшими глазами. Ты молчишь, я молчу, говорят только наши тела. Заметил? — Что? — Я хочу улыбнутся тебе, просто так, легко, но не получается. Только укусить губу, чтобы не завыть от тянущей боли ожидания. — Я хочу тебя. — За что ты так со мной? За что? Я ведь ничего тебе не сделала, ведь ничего не сделала. Не ранила, не избивала, не причиняла боль, зачем же ты душишь меня, убиваешь, топчешь. — Господи, — выдыхаю тебе в губы. И ты срываешься. С гортанным рыком переворачиваешь меня на живот, а дальше, дальше лишь приказы. Приказы, которые обжигают шею, лопатки, уши. Разводишь ноги, попутно усыпая поцелуями. Надавливаешь на таз, чтобы я прогнулась, но я не понимаю, ведь всё впервые. — Прогнись Трис. — шепчешь. Я подчиняюсь и получаю за это поцелуй в шею. Сладкий, кусаешь, оттягиваешь нежную кожу, а затем проводишь языком, извиняясь за грубость. Что же ты делаешь? Моё тело, словно карта, размечена твоими знаками. — Подними бедра. — Горячо. Слушаюсь и случайно касаюсь тебя. Там. Всего твердого и большого. Дрожь быстро пронеслась по позвоночнику. Ох, чёрт, чёрт, чёрт. Я слышу как ты замычал, хотя касание было почти не значимым. Мне страшно, ужасно страшно. — Потерпи… — Ладонь с натиском ложится на шею, я в замешательстве, ровно до тех пор, пока тело не пронзил разряд боли. Волна разошлась от низа живота, по каждому капилляру, по ребрам, позвонкам, по фалангам пальцев. Кусаю простынь, крепко ругаясь матом. Мать моя Эрик, адская боль. Прекращаю дышать на несколько секунд, пытаясь приноровится к этому чувству. Будто меня наполнили, до основания. Я жду, жду когда отпустит, но мы же не в равных категориях. Я меньше, слабее, а ты большой и обидно, как же обидно. — Прости… — Твоя ладонь ложится на мой живот и ты нежно массажируешь его. Я чувствую, как жар возвращается ко мне, с каждой манипуляцией с твоей стороны, с каждым микродвижением. — Пожалуйста. — Двигаю бедрами, от чего становится хорошо. Будто морфий расходится по телу, кажется в голове раздался треск, будто я приняла много метамфетамина. И на этот раз ты услышал мой приказ, не заставляешь ждать, двигаешься, без особого темпа, с каждым толчком, всё стремительнее прогоняя боль. Не сдерживаюсь, начиная стонать, громко, так как просит душа, неожиданно для себя качая бедрами навстречу. Это глупое чувство, что мы идеально подходим друг-другу. Мои изгибы в точь-точь подходят под твои широкие ладони, я же вижу, ты знаешь. — Четыре, медленнее, я… — язык не поворачивается сказать. — Кончай, — приказываешь ты, но я сдавливаю твой локоть, в поисках спасения. Так хочется вместе. Как в сказках, тех, что рассказывали девчонки. Тело отказывается слушаться, содрогается и словно на минуту меня оглушили. Мышцы сводит в сладкой истоме, я срываю голос, слишком хорошо, тебе, кстати, тоже. Рычишь громче обычного, почти переходя на шипение. В душе зарождается гордость за себя, ведь в этом есть и моя заслуга. Ты обессилено падаешь рядом, сгребая меня в объятия. Я молчу, ты тоже. Мы просто смотрим друг на друга. — Спи, завтра сложный день, — даже после этого ты приказываешь. Неисправимый Четыре. Вместе с этим, ты противоречишь себе, ведь так бережно укрываешь нас мягким одеялом. Хотелось бы, чтобы это никогда не кончалось. Ни за что. Но это ведь только ночь, да? Завтра будет всё по другому. Не будь добр ко мне, пожалуйста. Я убью эти чувства быстрее, просто не будь ко мне добр. — Спокойной ночи, — бурчу я, утыкаясь носом в твою шею, а в замен ты сильнее прижимаешь к себе. Чёрт, Четыре, не будь ко мне добр! Утро 6: 40 POV ДЖО Меня подымают с кровати за волосы. Боль острым ножом впивается в голову, выстрелами в висках, не знаю когда, начинаю орать. Что происходит? Что за нахер? Какого блять йуха? — Малолетняя блять! — оборачиваюсь, в кровати нет Эрика, но комната точно его. Я знаю эту кровать, эти стену, этот шелк с моей кровью и это окно, из которого вчера так ярко светила луна. И голос. Голос принадлежащий той женщине, белокурые волосы, пухлые губы и огромные синие глаза, в которых обида и ярость. Я чувствую, как мои волосы вырывают клочками, шиплю и бью суку под ребра. Она отпускает, но не просто так, она швыряет меня прямо под ноги Лидера. А я…, а что я? Я в нижнем белье, вся в засосах и укусах встаю, на глазах у всех, поправляю волосы и смотрю на женщину. — В очередь дамочка, — еденько произношу. Нечего уже скрывать. Нечего. Он был прав, одна ночь ничего не значит, утро наступило, сказка рассеялась, и он снова мой Лидер. — Спасибо за Ваши услуги Лидер, ваш член навсегда останется для меня лучшим. — Фальшивлю. Подло так и низко, но всё, что может спасти нас, это ехидство. Первосортное. — До свидания. — Не смотри так Эрик, не смотри. Ведь мы друг другу ничего не должны. Совсем. Запоздало вижу в твоих руках простынь и фрукты. Кажется, наше утро должно было начаться позже. Прости. Но я не могу потерять всё. Тебя и свою репутацию. Шутка спасает нас и все расходятся в ухмылках. А я удаляюсь. Удаляюсь гордо, но быстро. Лишь бы успеть в душевую, а там уж вдоволь наораться. Поплакать. И снова в бой. — Вот тебе и доброе утро.