Две стороны одной медали

В час, когда нужен мне покой, Почему-то слышу голос твой, В тишине ночной, Словно тянет за собой. Но я не жалею ни о чем. Проглатывая горечи ком.

Pov Инкогнито Победно выдохнув, Трис полетела вниз, крепко сжимая в руках веревку, прямо в объятия хладной воды. Прозрачные владения встретили хрупкое израненное тело, нежно лаская, играя с белокурыми волосами, проникая шальными действиями под одежду, затем так небрежно под кожу, сгущая кровь ледяными прикосновениями к неистовому, животному страху. Большие испуганные зеленые глаза распахиваются, совершенно забывая про хлорку в водном пространстве, тело судорожно брыкается, пытаясь спастись, отчаянно ища выход к свету, к кислороду, пока сердце еще бьется. Однако, тяжелая вода отупляет каждое резкое движения, цепями приковывая к себе. Потухающий взор впивается в Джо. На её лице кривится грустная улыбка, а карие очи как нельзя сейчас яркие. Еще немного, и они станут цвета меда. У неё мало времени и кислорода, и вместо того, чтобы выплыть, попытаться развязать злосчастные веревки, она отталкивается от стенки. Словно настоящая русалка. Глупые. Безрассудные. Мы обе такие. Настоящие. Дуры. Приор не разрешает закрываться глазам, не разрешай воздуху иссякнуть, себе сдаться. Нет, такого не может быть. Они не могут так умереть. Эта история не может так окончится. Трис открывает рот, что-то порывисто крича, но выходит лишь стон. Стон в пустоту. Вода моментально заполняет воздух во рту, в ноздрях, в горле, грозя постепенно добраться к легким. Волф уже совсем рядом, у неё кончается воздух и темнеет взор, нежные губы касаются лба Приор, а затем хрупкое тело русоволосой возносится в верх как пуля. «Меня зовут Джульетт». «Слабовато». «Все считают, что я безумная-тупица?!»… «Я дочь своих родителей»… «Трис! Я тебе не прощу, если проиграешь»… Джо коснулась коленями дна и вода подле неё окрасилась в алый цвет. Толчок забрал последние силы и запасы кислорода. Карие глаза, словно в замедленной съемке закрылись, а на устах застыла грустная улыбка. Нет, невозможно. Один из её худших кошмаров наяву. Почему это не сон, не поганый кошмар? Почему она не проснется в кровати с глупыми мыслями «Небо, приснится же такое»? Почему не вытрет дрожащей ладошкой холодный пот и не забудет всю боль. Словно и не было предательства брата, словно не было её предательства, словно не было несправедливости и боли, словно не было темно-синих глаз, который тянули в собственный тайный Мир. «Пожалуйста, время, остановись»… — как только белокурая голова оказывается вне водного плена, зеленоглазая набирает в воздух колоссальное количество живительной материи. Надо закричать что есть мощи, спасти Джо, надо звать на помощь, надо выжить! — Помогите! — визг. Пронзительный. Убивающий. Умирающий. И тело снова в хладном плену. Снова она тонет. Снова! Рука сама дернулась к спасительному внешнему миру. Неужели никто не слышал? Неужели никто не может? Зеленые глаза сильно зажмуриваются, моля Богов об обратом. Глухим звуком в бассейн ныряют два мощных тела. Спасительный звук заставляет Приор открыть глаза и узнать те самые синие глаза, ту самую фигуру, то, что может её спасти. Четыре… Девушка невольно тянется у мужчине. Восхищаясь его плавными движением, как он в доли секунды добирается к ней, моментально оплетает тонкую талию сильной рукой, мгновенно прижимает её испуганную к твердому рельефному телу. Весь напряжен. Весь испуган. Накручен. Прежде чем умереть от счастья и разрешить сознанию покинуть её, глаза опускается к Джо. К ней подплыл тот второй и хоть зеленые глаза уже замкнулись, Трис с уверенностью могла сказать, что «спаситель» подруги обладатель странных серых глаз. Эрик. — Разойдитесь! — раненным зверем рычит Четыре, одним рывком вытаскивая хрупкое, едва дышащее тельце. Русые волосы, облепили тонкую шею, почти белоснежные щеки, сейчас на них и на носу как нельзя хорошо видны поцелуи солнышка. Веснушки не портили милое лицо, лишь добавляли шарма. Мокрые длинные ресницы подрагивали, приоткрытый аккуратный рот, в который, собственно, неистово впился синеглазый мужчина. Спаситель при этом зажал нос девушки, через пять секунд вдавливая широкие ладони в грудь. Мимолетно брюнет осознал, что её губы чертовски сладкие, словно приторный мед, топленный, тягучий мед, а грудь мягко поддавалась пол его руками. Одной манипуляции было достаточно, чтобы Приор закашляла выплевывая из горла воду. Зеленоглазую охватил озноб, все яство этого, казалось бы, сейчас испуганного зверька била крупная дрожь. Подрагивая, Трис искала туманным взглядом подругу, не оборачиваясь, не плача, просто временно плевать на того, кто спас её жизнь буквально секунду назад. Плевать на все, вплоть до вкуса пива и чая на обкусанных устах. Наконец девушка наткнулась на нужную особь. Руки вцепились в пол и всего через минуту Трис бредет к телу, все еще бессознательному, похоже более на красивый труп. Игнорируя свист и комментарии в собственную сторону, зеленоглазая просто плюхается на колени, громко стукнув ими — это из-за мокрой одежды, которая так непристойно рисовала красивые изгибы юного тела на всеобщее обозрение, или из-за того, что сама Трис стала в миллион раз меньше. В ней не осталось ничего: ни сил, ни желания, ни души, ни чувств. Все, что она смогла, так это взять подругу за руку, приложить ко лбу, умоляющее зажмурив очи. Печет. Глаза, легкие, вески, грудь, особенно слева. — Пожалуйста, пожалуйста, Джульетт… — шепчет. Голос срывается на хрип, а после вовсе на нечто непонятное. Слышны лишь звуки, но не слова. Пальцы сжали настолько сильно ладонь Джо, что костяшки побелели, по щекам предательски хлынули слезы, обжигая висок и щеки, будто бы бездыханной брюнетки. Она упорно продолжала молчать и выглядеть мертвой, но Приор в это не поверит, Волф сильнее неё. Она смелая, она выкарабкается, она даст бой смерти. — Я не прощу тебе, если ты проиграешь, — хрипит Трис. На плечо ложится широкая ладонь Четыре, оттягивая её корпус назад. — Все кончилось, — изрекает он своим поддельным холодным тоном. Русоволосая оборачивается, пусто смотря в синие глаза, от чего парень опешил, а после ударяет его ногой в колено. Слишком метко, слишком ненавидя, слишком больно и стряхивает с плеча руку, он не спас её жизнь. Он подверг её опасности, а то, что он сделал, так это просто избавил себя от лишнего трупа. — Нет! — рычит она. — Ненавижу вас, ненавижу! — вот так оно и случается, когда птице ломают крыла. Вместо них появляются когти, клыки, всепоглощающая пустота. — Она очнется, слышишь, не вам, поддонкам, забирать у неё жизнь, не вам! — слезы с новой силой исходят из широко распахнутых очей. — Она мертва, — Эрик прекращает бороться, вжимать упругую грудь, терзать пухлые губы, удивляясь вкусу этого тела. В его стальных глаза отражается… Ничего. Ему плевать. Ему не больно и не неприятно, его волнует ровно то, что придется отчитываться за бессмысленную смерть. Более ничего. Однако, грудь Джо резко вздымается, а со рта срывается вся ненужная влага, заставляя кашлять громко и порывисто. Трис ощутила сильное встречное давление в ладонях, от чего в глазах снова появился луч жизни, от чего одно крыло души уцелело. Волнистые волосы ударили по щекам сероглазого мужчины, словно жесткие плети. Дыхание рваное, в глазах стоит пелена, но хриплый голос все же скрывается с уст: — Говори за себя, — как в таком состоянии особа способна огрызаться, неизвестно никому. — И ради Бога, больше никогда не делай искусственное дыхание, херово целуешься, Лидер, — буквально выдыхая слова, сообщила без пяти минут «труп». Эти двое совсем не заметили этого жаркого огонька в чужих глазах, они не заметили хищные ухмылки, не заметили режущего шепота о них же, не заметили желание в падших душах. Кто сказал, что играют тут только двое? Ох нет, милые мои. Грязи тут больше, чем могло оказаться. Юные дивергенты понятия не имели, что попали в логово. В мышеловку для «особенных». Два часа спустя. — Сука! — кулак Эрика впивается в скулу Четыре, раздается хруст. Пустой зал, едва освещаемый двумя неоновыми лампами. Глубокий, рычащий голос отбился от стен, туманя рассудок. — Прошло столько времени, — тягуче шепчет оппонент Лидера, — а ты до сих пор бьешь так, как учил старик, стоишь, как он учил, да и стиль тот же, — вытерев разбитую губу, брюнет сделал выпад, направляя мощный кулак под нижнюю челюсть. С громким «клацаньем» сероглазый делает шаг назад. Точно так же, как минуту назад от его удара. Оба противника спокойны, оба анализируют, оба молчат, наблюдают, думают. Среди них не было лучшего, они были равны. Оба его ученики. — Сегодня они могли погибнуть, — выдыхает глубоким басом Четыре, уклоняясь от колена, блокируя локоть, принимая сильную волну боли в солнечное сплетение. — Плевать я хотел на тех малолеток, — врет мужчина, блокируя корпусом пятку, подставляя подножку, получая отравляющую волну спазма в бедро. — О, и они никого тебе не напоминают? — с злой иронией задает вопрос бесстрашный, теряя всего на секунду бдительность, получая в скулу, падая на татами, но при этом увлекая Лидера с собой, резко подсекая под ногу. Оба с громким звуком валятся. Оба часто дышат. Так похожи, но чертовски разные. — Они в прошлом, — резко, контрастно громко отрезает Эрик. Боль в груди у этих мужчин разливается с новой силой. — В прошлом, — повторяет. Оба устало прикрывают глаза, не желая подыматься, пока с крыши не доносятся музыка и звонкий голос. Сладкий, до банального идеальный, уверенный, но раненный. Слова прерываются, то переходя в обычный темп, то в приторную, манящую мелодию. Французский. Исполнение песни происходило на ином языке, а мотив был до смерти, до остановки сердца, до ноющего знаком. Такое пел только один человек в их жизнях и он был мертв. — Волф. — тела подводятся с татами, подходя к аварийной лестнице, преодолевая этажи за считанные секунды. Мелодия не прекращалась, становилась все ближе, все красивее, все роднее. На крыше сидели две особи, поддавая лица ветру, встречая лунный свет, считая звезды. Гитара издала сильный, качественный аккорд, сопровождая голос исполнительницы, переплетаясь с ним. Ради этой песни Четыре и Эрик в свое время выучили французский. — Ты круто поешь, Джо, — с тихими хлопками произнесла Трис, мило, по-детски улыбаясь. — Да… Дедушка научил, — грустно улыбнулась брюнетка в ответ, а после хмыкнула. — Выходите уже, — секунда, а после Приор добавила, прикрывая зеленые глаза. — Оба.