Они, как загнанные в угол звери Метаются, отчаянно желая скрыться, Они так крепко закрывают двери, Что часто к сердцу их нельзя пробиться! Их лица плотно масками закрыты, Ты видишь их такими же как все И их секреты глубоко зарыты В испуганной угрозами душе… Они желают вырваться из клеток Своей натуры, общества вокруг, Вот только слишком много сеток, И в них поймать их может даже друг! Автор: Кава-а-а-айка
***
Стоны разбивали тихий сумрак комнаты Эрика. Кровать снова прогнулась под томными выдохами и сладостным трением тел. Белоснежная простынь сбита в один ком хрупкими ладонями, с каждым новым движением длинные пальцы не желали отпускать материю, пытаясь передать всю феерию чувств. С чем граничило тело этой молодой особы? С животной страстью иль быть может приторным наслаждением, Кристина пока не понимала. Все, что могла сейчас себе позволить юная девушка, так это выкрикивать имя своего Лидера и встречать бедрами волны оргазма. Темная кожа покрылась потом и алеющими пятнами от грубых прикосновений любовника, где-то возле шеи проявляется укус. Впрочем, какая разница? Твердый член снова пронзил её вдоль, от чего сжалось все внутри. От голосовых связок до кончиков пальцев ног. Сколько часов прошло от первого страстного поцелую Эрика, от сладкой пытки в его же постели? Пахнет им. Чем сильнее мужчина вдавливал смуглое тело в матрац, тем более отчетливо нос улавливал будоражащий запах: пьянящий, дурманящий, манящий и такой невыносимо опасный до боли в висках. Запах пороха плавно сплетающиеся с гелем… аромат клубники. Начинка смерти и ягода любви, ха, вот тебе и ирония. Его мощные руки цепкой хваткой сковали тонкие запястья «очередной», вбивая в собственную кровать. Ему ничего не надо кроме разрядки, чтобы оргазм пламенной жар-птицей ворвался в рассудок, чтобы забыться, до полусмерти устать и не видеть снов. Концовка акта электрическим треском пробежала по голому торсу мужчины, и он в последнюю минуту оттолкнул бьющуюся в спазмах наслаждения брюнетку. Последняя с «ах-ом» упала на спину, прижимая ладони к вискам. Определенно, это был её лучший опыт. У него же очередной, как и очередная. И черт его дернул взять эту малолетку? Странный сегодня день. Глаза цвета топленной стали наблюдали за девушкой, кроме отвращения в них ничего не читалось. Только что он совершил миллионную ошибку. Подумает над этим позже, а пока разрешит немного грешным чувствам бурлить в его теле. Сгребая одним движением мокрую простынь, испачканную собственной смазкой, и кинул её в угол, на ящик для белья. Потом отдаст в стирку. Спустя некоторое время, когда помоется и немного придет в себя. С легким плеском ступня Эрика коснулась хладного пола, зверь, подобный ему, никогда не пожалеет, никогда не оценит, никого не заметит. Зверь подобный ему… А он ли был человеком? Билось ли его сердце, болело ли?! От чего та дыра слева? — Пока я буду в душе, оденься и уберись из моей комнаты, — тихий, немного рычащий голос спокойно и размеренно произнес приказ. Длинный палец поддел лямку темного лифа любовницы «по случаю» и кинул частицу гардероба прямо в лицо Кристины. Без чувств. Просто так. — Но. — более не нужно было слов, ибо он не слушал. Он не слышал её голоса. Предупредительный взор дал понять, что продолжать смысла нет. Если она хотела уйти отсюда хотя бы в одежде, то пусть поторопится, или он выдворит в чем мать родила. Выбор — её право. Все, что осталось у неё. Она оделась и ушла, как только дверь в ванную комнату закрылась за широкой спиной. Кристины тут не было, был только он и его мысли. Его иллюзии. Даже её запах растворился, не коснувшись его сознания. Большая ладонь зарылась в волосы, трепля влажные пряди. Эрик зашел в кабинку душа, прислонившись к плотному стеклу, подставляя лицо прохладным струям. Холод. Ему холодно рядом с жаркими телами мимолетных женщин. Давно ли это началось? Когда это случилось? Когда смерть обняла его, как старая знакомая, когда эта сука с косой стала его спутницей. Он мертв. Морально. Навсегда. Вот он, такой же уверенный, дерзкий, властный, с разницей в блестящие и живые глаза. А вот и они… Родной учитель, почти отец, лучший друг, почти брат, любимая девушка, почти невеста. Он смеется с ними в самых глупых ситуациях. Эмилия вновь запуталась в собственных кудрях, когда лезла по канату. Она пищит и ругается как маленькая хулиганка, смешно морща нос. Бледная, такая маленькая и ранимая, но с взрослыми глазами. Большими светло-серыми, почти-почти цвета луны глазами. Её губы всегда улыбались, даже когда она грустила. Её губы, он все еще ищет их вкус. А ведь прошло больше пяти лет. Он все еще не забыл жар её тела, мелодию её стонов, все начиная от тембра до частоты выдохов и вдохов. О, а её тело. Никогда та кроха не слушала его, всегда резко разворачивалась, ударяя нежными волосами по щекам, по шее. Её смешное «Я буду сверху!». Как по-дурному звал её наездницей, он все помнит. Кулак врезается в стену, сбивая костяшки. Выдох, в глазах другая уже картина — картина собственного прошлого. Как Джон на первой же тренировке дал по лбу, когда Эрик пытался забрать у него нож. Он бежал к нему, не пробуя скрыться, летел как орел к жертве, кто мог знать, что жертва сам парень? Ха. Как наставник подвешивал его шестнадцатилетнего за ремень и щекотал до потери пульса. Это было доброе наказание. По-доброму смеялся над выходками, что-то типо каши в ботинках или краски в шапку. Помнится, как учитель целую неделю проводил тренировки с зеленой шевелюрой. Его меткие советы, лечащие раненную душу. «Эрик, чувствуй! Мозг не может любить, логика не способна понять тот Мир, который кроется у тебя в душе. Пока твоё сердце бьется, мальчик, чувствуй. У взрослых оно парой останавливается, хотя, пульс все еще бьет, а кровь двигает кислород в теле. Таких я зову „раненные птицы“. ». Повторный удар. Кулак жжет, а вода смешивается и стает розоватой. Его кровь всегда была гуще обычной. То ли из-за той особенности его ДНК, то ли из-за того, что все в нем охладело. Как Тобиас совершал с ним отчаянные поступки. Он чертовски боялся высоты, но все равно полез на стоэтажку и спрыгнул в реку. Как они спасали пятнадцатилетнюю Эмилию от лап насильников, а им самим было всего ничего. Глупые неофиты. Ну и что, что двое лучших бойцов, ну и что? Их было пятеро и они до сих пор не понимают, как смогли выжить. Как они бежали по дремучему лесу, задыхаясь от адреналина. Друзья. Где же теперь ты, Эрик? «Он мертв». Выйдя из душа, захлопнув дрожащей рукой дверцу, мужчина с такой же силой захлопнул дверь в прошлое. Прошло больше пяти лет… Все еще не готов отпустить прошлое. Глупый идиот. Вскинув голову, Лидер выдохнул, смотря в зеркало. Он стал сильнее, умнее, хитрее, мудрее, мужественнее, но клеймо слева не желает смываться. Плюнув на это, Лихач принялся одеваться: вскоре ужин, а на нем ему нужно присутствовать, ведь сегодня проверка неофитов. Почему он невольно вспомнил тех двоих. Джо. и Трис. — Забудь, парень, они скоро сольются… — ну да, конечно. «Посмотрим, кто тут убогий»… «Слабовато»… «Ради друзей — да. А ради чего борешься ты?». Ради себя, но это не та достойная причина. Если бы ему задали раньше этот вопрос, он бы с легкостью ответил. «Ради близких мне людей», но это раньше. Дверь тихо закрылась за уходящим Лидером фракции Лихачей. Стоит ли говорить, как что-то в его гнилой душе колыхнулось? Быть может… Интерес? Плохо, когда жертва интересна зверю, ведь тогда схватка переходит в игру. На выживание. Тем временем. — Четыре… — темные локоны водопадом падали на обнаженные плечи. Высокая девушка, которая прикрывала свое смуглое тело темными покрывалами. Лорен внимательно смотрела на мужчину, с которым всего десять минут назад находилась в потоке страсти. Бедра все еще пульсируют от прикосновений сильных рук. — Уходи Лорен, — тихо приказал мужчина, прикрывая темно-синие глаза. Длинные пальцы зарылись в темные волосы, массируя голову. Секс не избавлял от физической боли, он всего лишь утолял душевную. Нет, даже не так. Он туманил чувства, забиваясь в ту самую дыру, где раньше было что-то живое, нечто столь важное, но давно потерянное. Мужчина поднялся с кровати, подавая любовнице одежду и жестом кивая на дверь. Так всегда. Она отдается ему, расставляет ноги, утешает, целует, а на встречу лишь холод. Его собственная шлюха. Впрочем, не только его. Лорен была очень даже знаменита среди мужчин Лихости. Однако продолжала на задних лапках прибегать к этому лихачу. Она его любила. Сильно и страстно. Давала все, что он только хотел. Только он хотел лишь её тело. Его синие глаза в ней видели ровно ничего. Всегда. Когда он стал таким? Лорен легко сможет ответить на вопрос. Пять с гаком лет назад. Когда Джон Волф умер, когда Эрик застрелил Эмилию Стенз, когда Эрик разорвал их дружбу, или Четыре, она точно не знает. Когда в конце концов Кесседи умерла, потому что была дивергентом. Кесседи… Урожденная лихачка. Они встречались всего год, но он любил её, как она его. Никто так и не смог вернуть прежнего парня. Он всегда был умен, сдержан, честен и безрассуден, но теперь к этому всему добавилась хладнокровность, эгоизм, бесчувствие. Его тепло пропало, его доброта и даже мимолетные улыбки. Черт, вернись ублюдок! Вернись, немедленно. Она никогда этого не скажет, потому что она оделась и удалилась прочь. Как всегда делает. Всегда. Вдруг логово Лихости потрясла сирена. Сирена оповещающая, что личная забава теперешних лидеров началась. Её называют инициацией, но это вранье. Это игра. Ты либо проиграешь и станешь посмешищем, либо выиграешь, подымая собственную репутацию. Только вот за последние три года победителей было. Ох пардон, их не было. Никто не мог высвободится. Потому что ремни крепит Эрик, а его узлы всегда мертвые. Площадка бассейна сейчас наверняка полна, ведь Лорен уже слышит одобряющие вопли Лихачей. Pov Инкогнито Над плоской водной поверхностью в воздухе застыли двадцать неофитов. Все, что доказывало присутствие в их телах жизни, это размеренное дыхание. Юнцы были повязаны по разному, кто-то в комок, кто-то просто вертикально, кто-то слишком развратно и пошло. Лихачи не пожалели никого, даже двух молодых девушек, до селе спокойно спящих в лазарете. На их полуобнаженных телах были видны ссадины и порезы, впрочем, не так уж и плохо, если смотреть на нужные вещи под нужным углом. Толпа ожидала пробуждения весело хихикая и размышляя вслух, удастся ли кому-то выйти победителем. Молодой мужчина проходил по рядам зрителей собирая деньги и изредка записывая ставки. В шапке набралась довольно большая сумма, что означало «пора начинать». — Флип, Рой! — крикнул кто-то из толпы. Спустя несколько секунд с длинного шланга зверским напором хлынула ледяная вода, омывая струями парящие тела. Бодрящий «душ» заставил «жертв» проснутся и обнаружить друг-друга в очень пикантном положении. Что охватывало юнцов в данный момент? Боль, стыд, обида, злость, историка… Висящая верх ногами Джо вздрогнула, когда первая капля коснулась ребра, затем еще одна, а после и вовсе целый рой ледяных капель. Они скользили по ребрам, груди, бедрам, шее, животу на котором все еще красовался огромный синяк, по губам. Кашель, все, что получилось, так это покашлять. Тело не двигалось и предательски ныло. Грубые, кожаные ремни смертельной хваткой врезались в кожу, наверняка прекращая доступ крови. Шоколадные глаза сразу стали искать подругу. Трис… Зеленоглазая уже была в сознании и Волф невольно вздрогнула, созерцая её вид. Бледная как смерть, испуганная и связанная как подарок. Она висела горизонтально, её ладони касались ступней, веревка туго стянула хрупкое тельце в чертов бант! Гнев как жар охватил голову Джо, в сознании ключом било «какого черта тут происходит?!». Трис начала брыкаться, но каждое её движение отдавало хрустом, а брюнетка уже могла перечислить её ребра. Каждый звук цепей и созерцание борьбы подруги ненавистью кололи в сердце и легких. Овации толпы унижали больше, чем одно осознание происходящего. Волф готова поспорить, что Приор заметила Четыре, который с каменным лицом стоял в углу, попивая пиво, и Эрика, который выстрелил в воздух из пистолета, затыкая Лихачей и их крики. — Уважаемые неофиты, — аж тошно, сколько в его словах сарказма и иронии. Дайте кому-то из девушек пистолет, а лучше автомат, они с радостью и дьявольским наслаждением расстреляют всех здесь. — Это личная «инициация» фракции Лихости, — он что, слеп? Он не видит, как все мучаются, веся тут как дичь! — Объясняю правила… У вас есть пятнадцать минут, чтобы выбраться из ремней, сделаете это — станете уважаемым бесстрашным в нашей фракции, получите доступ к верхним слоям логова, где ночью происходит очень много всего интересного на уровне неофитов, конечно же. А если нет… Вы станете рабами ровно на неделю и беспрекословно. Вас выберут, вы подчинитесь, иначе вылетите нахрен отсюда. И еще кое-что… Если вам повезет и вас не выберут в рабы, то вы просто лишитесь возможности посещать верхние этажи, пока не станете полноправным лихачом, — мужчина прекратил говорить и время пошло. Стрелки начали тикать и каждый висящий неофит стал брыкаться, пробуя выбраться, этого не делали лишь две особи. — Суки, — выругалась Трис, смотря на подругу. Та, в свою очередь, была в десяти метрах от неё. Она искала в её глазах ответа, но встретилась со свинцовым взглядом. Приор невольно вздрогнула. По щиколоткам Джо струилась кровь, но девушка словно не чувствовала этого. Она лишь с полу-рыком, полу-криком подтянулась к ногам, хватаясь за веревки, к чертям разрывая их. Звук разрывающихся материи эхом ударил по стенам. Кровь с новой силой хлынула с рваных ран брюнетки и носа, однако та не собиралась останавливаться. — Трис, блять, я не прощу тебе, если ты не выиграешь! — резко, громко и с ненавистью произнесла Джо. По телу Приор словно ток прошел. Зеленые глаза посмотрели на умелый узел. Пять минут прошло с тех пор, как блондинистая макушка нашла развязку этой головоломки. Узел не был идеален, стоит дернуть за одну нить и все кончено. Что и сделала девушка. Два хрупких тела одновременно полетели ниц, прямо в воду, доказывая, что не стоит играть с неизвестным. Доказывая, что они не лыком шиты. Доказывая, что они выживут. Доказывая свою силу обществу и самое главное… Двум мужчинам в этом зале. — Я выиграю, — вот, что сказала Трис, дергая за нить своего капкана. Они, наверняка загоревшие пламенем собственного упорства, не заметили на себе взгляды. Взгляд темно-синих и серо-голубых глаз… Они не заметили, что сулили эти взгляды. Это было начало игры. Их игры.