Не важно, как долго ты воспитываешь в человеке смелость, ты не узнаешь, все ли получилось до тех пор, пока не произойдет что-то действительно серьезное.
***
Pov Трис Из тьмы меня вывел стук металлической трости о решетку. Довольно раздражающий звук, как раз таки подходит для будильника. Резко вскакиваю и понимаю, что разбудил нас столь ужасным способом Четыре. Он стучал, пока не проснулись последние ряды. От продолжительности «сирены» я невольно застонала. Совсем не выспалась. Спустя несколько минут орда шестнадцатилетних подростков недовольно сверлила его взглядом, я заметила, что Джо нет в кровати. От этого моё сердце пропустило пару ударов. Миллионы худших мыслей пролетело в голове больно пульсируя в висках. Наверняка у меня испуганный взгляд, потому что Питер начал довольно хихикать. Еще раз провожу взглядом по комнате, пока не замечаю её за спиной у Четыре. Резко все разговоры и фырканья прекратились. Слишком резко для такой атмосферы. Внимательно наблюдаю за реакцией инструктора. Секундный осадок, внимательный осмотр темно-синих глаз, резкий переход от лица до возможных скрытых увечий. Она не выглядит избитой, что невольно делает меня счастливой. Растянутый мужской свитер выгодно скрывал все то, что было видно вчера. Помню, как она вчера его выбрала. Локоны были покрашены в алый цвет, что делало её внешность немного опасной, более взрослой и зрелой. Совру, сказав что ей не идет. Когда она успела? — Где ты была? — глубокий бас вырвался из горла Четыре. Строгий и не терпящий возражений взгляд буравил дыру во лбу девушки. — Неважно, — тихо, склонив немного голову, произнесла подруга. Она ясно дала понять, что это информация действительно не стоит времени. Поэтому он не продолжил, только ожесточил взгляд. Почему мне кажется, что он зол? Может, он тоже испугался? Вчера взгляд Эрика был ужасен. Лидер был готов убить Джо прямо там. На месте. — Одевайтесь. Жду вас в зале для тренировок через пять минут, — не глядя на нас, произнес он, а после удалился. После его ухода напряжение сошло на нет, уступая ленивому одеванию. Стрелка тикает на цифре восемь, но это не столь важно. Провожу взглядом по лицу Джо, стараясь там найти что-то. Что-либо, что могло объяснить эту горечь в глубине её глаз. — Все будет хорошо, — улыбаюсь. Она поднимает на меня свои большие шоколадные глаза, тепло смотря. Что с ней? Странная. Почему мне кажется, что мы похожи, а главное: чем? Телами? Мыслями? Привычками? Не знаю. Мне только известно, что она храбрая и дерзкая. — Нет, убогая, не будет, — раздается у моего уха, от чего я подпрыгиваю на месте. Питер. Хочу вырвать его язык и поджечь прямо пред ним. — Эта шлюха напросилась. Глупо нарываться на такого как Эрик! Поэтому она не просто самоубийца, а еще и тупая. Может, ей удастся спасти свою жалкую шкуру, если одна из вас хорошо отсосет ему. Впрочем, это маловероятно, — смазывая каждое слово ядом произносит он. Ладони сами смыкаются в кулак. В сознание только одно слово, большими и красными буквами. «Ненавижу». Но больше этого ненавижу молчание Джо. Что это с ней? Глаза потемнели, стали матовыми без жизненного блеска. Нет, не похоже это на ту девушку, с кем я познакомилась на церемонии. Это не та брюнетка, которая заткнула взглядом толпу Лихачей. Не та… Сейчас она походила на раненного зверька, который попал в капкан. Не сдерживаюсь, беру её за руку, до конца не веря, что взгляд принадлежит той амазонке. Смотрит на меня, как родная, будто сестра, выдыхает и обнимает крепко, сильно, порывисто. А затем уходит. Не проронив и слова. Ни мне, ни Питеру. Клянусь, она так прощалась. Клянусь, это был последний наш контакт. Бреду за толпой, стараясь не смотреть на Джо. Сколько ложных и глупых вопросов, а ведь это первый день во фракции. Не теряйся, Трис. Помни, зачем ты здесь, помни, что дивергенты — потенциальные трупы. Нужны ответы, потому что вопросы сжирают меня изнутри. Выдыхаю тяжелый кислород из легких, снова заходя в тренажерный зал. В воздухе все еще витает этот запах ужаса. Кажется, еще немного и он затрещит, как электрический разряд. Возле ринга узнаю две фигуры, почти сразу, как и Джо. Она замедляет шаг и теперь подошвы грубых сапог не издают звука, опускает взгляд, чуть склонив голову. Её нижняя губа нервно искусана, глубоко и наверняка болезненно. Четыре и Эрик сразу перестают говорить, когда неофиты останавливаются в пяти метрах от них самих. Тишина. Она удовлетворяет мужчин. Хищный взгляд сине-серых глаз ищет свою жертву, но та явно не настроена на это. Джо смотрит куда-то влево, упрямо не желая обращать внимание на все происходящее. О чем же ты думаешь? Хлопок. Еще один. Это Четыре отрывает наш интерес от немой войны. — Инициация имеет два уровня, — он показывает два пальца. Загибает средний, оставляя лишь указательный. — Первый — физический. Вы должны уметь защитить себя. На этом этапе будет оцениваться выносливость, сила, качество ведения боя, — он кивает на ринг, не двусмысленно намекая. Он не продолжает, ведь в монолог врывается другой голос. Более тихий, более опасный, более пугающий. — Второй — духовный. Боец должен уметь побеждать свои страхи. Мы верим в храбрость. Мы верим в принятие решений. Мы верим в свободу от страха и обретение знаний, как изгнать зло из нашего мира, чтобы добро могло процветать, — замечаю, как вздрагивает Джо. Она резким движением впивается взглядом в Эрика. Что её смутило? Не скажу, что мне нравится Эрик, но эти слова нашли отклик в моей душе. Эти слова прекрасны, слишком хороши для этого парня. Этот жест замечают все, поэтому взгляды и внимание вновь прикованы к ней. Её плечи содрогаются, а губа закусана, она старается не закричать или не заплакать. Не решила. — Разбились на пары! — приказал Эрик, вводя в ступор всех, включая Четыре. Лидер продолжает отвечать на горячий взгляд Джо, ухмыляясь едва-едва. В его глазах нет ничего, ровно ничего, только сейчас я поняла, что глаза Четыре и Эрика похожи. Все видят в них сталь и пустоты и никто не замечает глубокого дна за холодом. Прекращаю думать, как только Кристина хватает мое предплечье. Неофитов нечетное количество. Джо обступили как мусор, она была изгоем, в её шоколадных слитках читалось это. Хочу сделать шаг, но меня прерывает голос: — Так-так, — лидер упивается кайфом сложившейся ситуации. Мужчина облизывает нижнюю губу, обнажая белоснежный ряд ровных зубов. От этого напрягаются все, вплоть до Четыре. Выступающие дорожки вен на сильных руках парня сейчас недобро напряглись, он готовится спасать её? Небо, пусть это будет так. — На ринг, ущербная, — конец. Шумно выдыхаю, смотря как Джо выполняет приказ мужчины, гордо вкинув голову. Ноги касаются черных татами, и она встает напротив Эрика. Его руки скрещены на груди, он оценивает её, а этот оскал ничего хорошего не предвещает. — Правила таковы: в поединке выиграет тот, кто вырубит оппонента или… — он делает паузу, — пока кто-то из двоих не умрет. Смотрю, как Четыре открывает рот, но Лидер этого ожидал. — Это новые правила Лихачества, — отрезает он. — А теперь, нападай, — его глаза устремились на Джо, которая молча стоит. — Давай, мелочь, в прошлый раз ты была посмелее, — его улыбка стала шире, от чего показалась ямочка на щеке. Если бы он так не ужасал, то можно было бы свободно сказать, что он красив. Как Четыре, например. Кислород кончается, когда Эрик наносит первый удар брюнетке прямо в живот. Она кричит настолько пронзительно, что отдается в сердце. Атака оказалась такой сильной, что девушка вылетает с ринга и катится бездушным мешком к стене. Четыре подавляет рывок к ней, не понимаю почему. Голос! Вернись! Не могу сказать слова, из легких выходит лишь хрип. В ужасе замечаю, что дрожу как безумная. Тело у стенки тихо стонет, упираясь бледными ладонями в пол. Она… встает. Медленно, шатко, неуверенно, но встает. — Лежи… — шепчу. Пожалуйста, остановись Джо. Однако, она делает шаг. Один, а затем и второй, покачиваясь и держась за живот, ступает к рингу. Кожа у виска содрана, как и колено, с которого идет кровь, нижняя губа распухла. Не понимаю, это последствие удара или Джо её прокусила? — Слабовато, — хрипит мертвым голосом. Самоубийца. Камикадзе. Сумасшедшая. — Если ты жива — да, — в масть отвечает Эрик. Его глаза оценивают её состояние, не волнение, он прикидывает, куда нанести следующий, возможно, смертельный удар. Мощная рука стремится к ребрам Джо, но она уходит от него, попросту шагая назад. Но нога Лидера сильнее ударяет её в живот, сгибая хрупкое тело на две части. Она снова летит, на этот раз к канатам ринга, которые не отпускают слабую тушку девушки, а возвращают к ногам мужчины. Её лоб ударяется об его сапоги. Он хмычет, толкая носком голову брюнетки. Жертва всё еще в сознании, её пальцы вцепляются в ногу зверя, доказывая это. Она не то жива, не то мертва, поднимает взгляд свинцовых смертельных глаз, но ничего не видит. Лишь пустоту. Хватит. Прекратите это. Не надо больше. — это мой крик. В моей голове. В голос я произношу другое: — В кайф, наверное, избивать слабее себя оппонента? Доказываешь свою силу… Или слабость? Понять не могу, — пауза, я ищу оправдание для своего поступка, но не нахожу. — Мальчика обидела слабенькая девочка, — протягиваю я пищащим голосом и слышу, как нервно хихикают сзади. — Ты всего лишь мерзкий, мелочный ублюдок, — впервые так ругаюсь. Только замечаю, как плавно все переводят на меня взгляд. Как Четыре зло смотрит на меня, говоря, мол «сговорились?» или «Заткнись, дура!», как Кристина отпускает меня, отступая на несколько шагов назад. Трусиха. Как Эрик перестает созерцать еле дышащую Джо и смотрит своим смертельным взглядом на меня. — Меняйтесь, — резко издает он. И я ступаю к рингу, наперед зная, что будет больно. Когда помогаю Четыре поднять измученное тело Джо, она тихо шепчет мне «Глупый Эльф» и, знаете, глупо этому улыбаться. Но я же глупая и безрассудная. Скоро я буду рядом с её койкой вся избитая и в синяках. Зато, никогда не пожалею о содеянном. Мы же друзья, амазонка. — Готова к боли? — насмешливо спрашивает мой враг. Закрываю глаза, прокручивая всю свою жизнь как старый фильм. Минута, не больше и отвечаю. — Ради друзей — да. А ради чего борешься ты? — прежде, чем кулак Эрика настигает мою скулу, вижу, как Четыре обернулся на мой вопрос. Не знаю, сном ли это было, но я отчетливо видела в его глазах восхищение. Сквозь сон я чувствую нежные прикосновения к щеке и томный мужской голос: — Смелая девчонка. Спасибо, Четыре.