Узники

Квартал серых ничем не отличался от любого другого квартала в городе. И люди здесь были точно такие же. Со своими эгоистичными и лживыми идеалами, с натянутыми улыбками, отсыревшие изнутри. Но ведь они везде такие. Серость — спутник современности. Обыденность, однообразие. Такое привычное всё вокруг, что и глаза твои становятся серыми. Нет, по сути, они могут быть голубыми или карими, но при этом всё равно сереют. А глаза — зеркало души. Но что если у некоторых людей душа спрятана так глубоко, что в зеркало её не разглядишь? Тогда-то глаза и становятся пустыми и серыми. В квартал серых пошли только Леон, Киара и Рита. Фамильярам было указано оставаться дома. Мэтт должен был сторожить Тома, а также следить, чтобы к нему не проникла Лэсли. Русоволосой доверяли не больше, чем её хозяину. И на это она отзывалась лишь большей верностью к нему, тогда как остальным показывала зубки, скалилась и царапалась. «Они стоят друг друга», — так сказала однажды Рита. И была невообразимо права. Может, она и сама не до конца осознавала свою правоту. Джерри проводил стихийников только до поворота, почему-то абсолютно отказавшись следовать дальше. Зато мужчина подробно описал, куда нужно идти. В принципе, здесь было недалеко. Квартал серых встретил гостей довольно красочно. Из-за ближайшего поворота с громким смехом выбежали три подростка, махая складными ножами направо и налево. За ними гнался какой-то бомж, размахивая коробкой над головой и вопя что-то нечленораздельное, но вряд ли приятное. Заметив прилично одетую троицу молодых людей, бомж остановился, скептически приподнял брови, почесал затылок, затем поплёлся в обратном направлении, что-то злобно бурча себе под нос. — Я, конечно, не уверена, но, кажется, мы ему не нравимся, — пожала плечами Киара. Леон и Рита были с ней полностью солидарны, но решили всё-таки промолчать. Да, квартал серых ничем не отличался даже от того, где вынуждены были жить они сами. Наверное, это что-то вроде примера для подражания. Если так, то люди не так уж и далеко продвинулись за последние два века. — Ну и где может сидеть наш щедрый товарищ? — Очень надеюсь, что посреди внутреннего двора, — фыркнула Рита, которая уже устала ходить туда-сюда. — Многого хочешь — мало получишь, — философски изрекла Киара, оборачиваясь к рыжей и продолжая идти дальше спиной вперед. — Я бы на твоём месте не поворачивался к врагу спиной. — А что мне будет? — равнодушно пожала плечами Киара. — Убьют — возрожусь в другом месте. Делов-то. — Не теряй бдительности, идиотка. Это территория инквизиторов. Здесь могут быть их ищейки, — хмурится Леон. — Ты слишком запариваешься на их счет. Они всего лишь… — Северо-восток! Перехватите его, быстро! — громкий грубый голос, доносящийся из внутреннего двора, с успехом заглушил слова Киары. К ним кто-то стремительно приближался. Троица остановилась. Через секунду перед ними возник невысокий силуэт в чёрном балахоне с капюшоном, натянутым на глаза. Фигура стояла прямо перед стихийниками ещё буквально несколько секунд, пока шаги её преследователей не стали становится громче. — Мои гости, — ухмыляется фигура. — Я ждал вас, дети старого колдуна, — фигура рванулась вперед, схватила Киару за руку и потащила за собой, крикнув на бегу лишь: — За мной! Иначе пойдёте на корм Инквизиции. Повторять дважды не пришлось. Леон и Рита, переглянувшись, помчались следом за человеком в чёрном балахоне. Да выбора-то особо не было. Либо попасть в лапы этих охотников, либо доверить свою свободу неизвестному, который прихватил с собой Киару для полноты выбора. Или вернее будет сказать: иллюзии выбора? Они выбежали из квартала серых, всё ещё преследуемые инквизиторами. Рита собиралась было отвлечь их своей магией, но Леон вовремя ударил её по руке. — Не тупи. На нас и так идёт охота. Они не должны узнать, кто мы! — Да поняла я, — тяжело дыша, прошипела Рита, обиженно опустив голову и постаравшись обогнать Леона. Бежали они долго. Не раз ещё препираясь друг с другом в пути и посылая фигуре в черном не самые лестные отзывы. Ещё один квартал и ещё один. С каждым шагом казалось, что город меняется прямо на глазах. Эти стены, многоэтажки, недо-небоскребы, офисные здания. Они всегда здесь были? Они всегда были такими? Или, быть может, просто раньше не было времени на всё это поглазеть? Некогда было остановиться и посмотреть на мир, в котором ты живешь. Леон уже не знал, в каком из миров ему жить. Он, как и другие стихийники, не понимал, где его истинная личность соприкасается с чужеродной, ненастоящей. Он чувствует себя сумасшедшим человеком с раздвоением личности. Вспоминает Тома, больно прикусывает губу и ускоряет темп бега. Фигура в чёрном резко поворачивает в один из переулков. В конце него — огромная свалка. Фигура ловко взбирается на самый верх, перепрыгивает через высокий забор и ещё какое-то время бежит дальше. Затем резко тормозит и бросается к одной из стен, сдирая пальцами с неё мох. В следующий момент раздаётся скрип. Из каменной стены выдвигается блок, открывая нишу в самом низу. Фигура, дождавшись стихийников, командует им лезть туда, затем прыгает в нишу следом. Каменный блок за ними встаёт на место. — Что может быть лучше вечерней пробежки! — весело смеётся фигура, снимая с себя капюшон. Молодой мужчина кажется тройке стихийников знакомым, хотя раньше они никогда его не видели. Он был невысоким, подтянутым, с острым лицом и всклоченными ярко-красными нестрижеными волосами, едва-едва касающимися плеч. Глаза его — тёмно-бордовые, раскосые — смотрели хитро, вызывающе и дерзко. Этот человек был чем-то похож на того парня, Ирбиса. Но уж точно не подходил под образ Создателя. — Ошибочка вышла, — пытаясь отдышаться, заметила Рита. — Никакой ошибки, дева земли, — заулыбался красноволосый, показывая неровные клыки. — Ловушка. И она сработала, раз мы сейчас с вами разговариваем. Это же логично. Стихийники ищут своего Создателя, и тут на сцену выхожу я… — Да кто ты вообще такой? — не выдержал Леон. Красноволосый наигранно надулся, словно бы слова Леона ранили его в самое сердце. Затем он подошёл к парню, обхватив пальцами его лицо и ухмыльнувшись. — Мы с вами одинаковые. Эксперименты старого-старого колдуна, его дети, которых он готов бросить. Наделены силой только потому, что родились для несчастной жизни. А он превращает её в ещё более несчастную, — он отпускает лицо светловолосого, быстренько обежав взглядом девушек. — Я духовный целитель. Все зовут меня Шаман. Но почему же вас только трое? Должны были прийти четверо. — Четвёртый занят, — сухо ответил Леон. Он собирался было продолжить, но Шаман сразу же его перебил: — Вы и не нужны мне все. Нет-нет. Мне нужен только огненный маг: у нас запланирована встреча, — он нахмурился. — Очень важная встреча. Но ведь это не вы. Среди вас его нет. Какая неудача, — он говорил быстро, обильно жестикулируя и обращаясь словно бы к себе одному. — В моей жизни слишком много ненормальных, — качает головой Леон и сразу же ловит на себе сочувствующий взгляд Шамана. — Значит, они видят в тебе своего. — Я предпочитаю думать, что противоположности притягиваются, — хмыкает Леон, проведя пальцами по светлым волосам и медленно выдохнув. Но Шаман уже его не слушал. Подойдя вплотную к Киаре, он разглядывал её голубые глаза с видом любопытного ребенка. — Потрясающе! Какие старые глаза. Ты, наверное, видела смерть кого-то из друзей? Нет, погоди. Ты застала родителей во время секса? Нет-нет, не подсказывай мне! Хммм. Насилие? Над тобой надругались, да? Ох, бедняжка. Он продолжал что-то бормотать. Рита наблюдала за Шаманом с интересом патологоанатома, который хотел бы вскрыть человека и посмотреть, что же у него там внутри. Киара же сохраняла титаническое спокойствие, после чего повернулась к Леону. — Ничего интересного. Это была бесполезная и опасная вылазка, не больше. — Да-да, — сразу же закивал Шаман, довольно заулыбавшись. — Бесполезно. Приведите ко мне своего друга, важно только это. — Зачем он тебе нужен? Шаман посмотрел на Риту, как на идиотку, закатив глаза и покачав головой. — Я же сказал: очень важная встреча. Что-то может произойти, если мы не поговорим. Или не произойти… — Ты точно раздаёшь людям Искры? Больше похож на помешанного… — Тихо, водный маг, не говори о том, чего не знаешь, это может очень сильно ранить человека, особенно если он очень уязвим к ранам. — Мы искали Создателя, но нашли только это, — вздохнула Киара. — Так ты ничего не расскажешь нам о Создателе? — спросил Леон. — Как я могу рассказать о том, чего не знаю? Он исчез много лет назад. Жив ли он? Мёртв ли он? У него остались дети. Много детей! И он хочет уничтожить магию. Враг номер один всея Инквизиции. Говорят, он сам демон из Преисподней… — А ничего более существенного сказать не можешь? Понятно. И какого хрена мы вообще за тобой бежали? — Вы спасали свои задницы, — ухмыльнулся Шаман. — Вы знаете, что делают с магами инквизиторы? Я тоже не знаю. Но они знают о вас. И знают, что вы знаете о них. Знают даже, что вы знаете, что они знают о вас! Они везде, они рядом. Они превратят вас в пепел. Поэтому вы бежали, глупые-глупые стихийники. Нет здесь вашего Создателя. Если он не хочет, чтобы его нашли, то его не найдут. Но мы тоже ищем его. Он наш должник. Поэтому мы на одной стороне, Леон Ранкорнер, — Шаман неприятно скалится и протягивает Лео руку для рукопожатия. Тот долгое время смотрит на неё, затем поворачивается к красноволосому спиной. — Уходим. — Уходите, — поддержал идею Шаман. — Это был самый бесполезный разговор в моей жизни. Вы мне не интересны, к сожалению. Хотя гостям не принято такое говорить, да? Мне не хочется с вами разговаривать, вы слишком… предсказуемы. И видите во мне лишь шута. Вот только я не шут. Нам не о чем было разговаривать с самого начала. — И всё же ты довольно сильный маг, раз раздаёшь другим Искры. — Не будь идиотом, — рассмеялся Шаман, замахав руками. — Это всего лишь слух. Обманка. Ловушка. Притвориться Создателем, чтобы поговорить с огненным магом… — Всё, теперь я окончательно разочарован, можно идти,—- решил Леон. Рита и Киара, очевидно, были с ним абсолютно согласны. — Тебе есть что сказать? — вдруг спрашивает Киара. Шаман щурится и хитро улыбается. — Некоторые знания нужно приобретать позже. Идёмте, я провожу вас к выходу, дети колдуна. С той стороны рыскают ищейки-инквизиторы.

***

Постоянный выбор. Сказать или промолчать. Показать себя или скрыть свою сущность под маской. Выбор приходится делать каждую секунду, без возможности узнать, какие же будут последствия. Иногда приходится проявлять осторожность. Но и осторожность должна быть не вычурной. В этот раз так не вышло. Шаман смотрел в спины удаляющихся стихийников, поглаживая небритый подбородок и щёлкая пальцами свободной руки. На самых кончиках — добытая информация о том, где искать огненного мага. Наивность или понимание? Понимание или страх? Что двигало ими, когда они перестали задавать вопросы. Шаман вздыхает, лезет в карман и достаёт оттуда бесцветный камешек. Вертит его в пальцах, наполняя желтоватым свечением, словно песком. — Аnima est locus. Камешек в последний раз сверкает желтизной, затем просто обращается в один из тех, что используют для телепортации. Шаман ещё какое-то время рассматривает его. Оставалось надеяться, что воспоминания не ложные, и что они не выведут его прямо в ловушку. Брат желает как можно скорее встретиться с огненным стихийником. Брат его получит. Вечер медленно перетекал в ночь. Шаман напевал себе под нос незатейливую мелодию, блуждая по своей лачуге туда-сюда. Как незаметно проникнуть и забрать мага? Риск. Может, только риск и помог бы ему. Соврать им было бы легко, один раз они уже купились. Даже не один, если так посмотреть. И он решает рискнуть. Всё или ничего. Риск или страх. Вечный выбор перед лицом временного потока. Его время уже на исходе. Сестра предсказала ему смерть. И он готов пойти ей навстречу. Как истинный духовный целитель, подвергшийся суду Оракула. Шаман сжимает камешек в кулаке так, что он ломается. И круговорот магии волной захватывает его с головой, унося в одинокую темную комнату с одним-единственным узником. За дверью он слышит переплетение многих голосов. Они спорят, ругаются. А он стоит напротив прикованного к батарее парня, изучая его и невольно улыбаясь. Злой, неприятной улыбкой. — Так ты меченный, да? Том с трудом поднимает голову, хотя ничего и не видит перед собой. То ли от боли, то ли от ярости, то ли… от жажды. — Однажды мне уже говорили об этом, — тихо произносит он, пытаясь сфокусироваться на фигуре перед ним. — Кто ты? Шаман подходит ближе и садится перед парнем на корточки, всматриваясь в его глаза и словно ища в них ответы на все вопросы. Да и натыкается он лишь на вопросы. Бедный мальчик, на вопросы которого никто никогда не отвечает. Какой мрак поселился в твоей душе? Сколько смертей шлейфом пойдут за тобой? Как долго эти зелёные глаза будут светиться жизнью? — Я Шаман. Его зрачки расширяются, на секунду он словно оживает, дёргается и морщится от боли. «На-й­ди от-­вет у Ша-­ма-на». — Дай мне ответ, — тихо шепчет он, протянув свободную руку вперёд и коснувшись пальцами чёрного балахона. Ощущение чего-то реального бьёт его по вискам. Том крепко стискивает зубы и впивается пальцами в одежду Шамана. — Прошу. — Мой брат говорил тебе найти меня, верно? — Шаман касается пальцами руки Тома, пытаясь успокоить его. — Но теперь я нашёл тебя. Ирбис хочет, чтобы ты пришёл к нему. Если я освобожу тебя, ты пойдёшь со мной, огненный маг? — Да, — выдыхает Том, не задумываясь даже. — Если ты действительно Шаман. То я пойду за тобой. Мне нужны ответы. — Хорошо, — спокойно произносит красноволосый, заставляя Тома отпустить балахон. Шаман снимает с пальца кольцо, повертев его и затем коснувшись им водного наручника. — Impetro tergum in semita. Кольцо разрушается на мелкие части, сливаясь в одно целое с наручником. Затем он превращается в самую обычную воду, стекая по руке парня, заливая холодный пол. Том сразу же хватается за руку, на запястье которой содрана кожа и даже маленькие куски мяса. Шаман, пошатнувшись, берёт его истерзанную руку и направляет на неё фиолетовый, практически незаметный луч. Исцеляющее заклятие. Его силы уже на исходе. Шаман закашливается и чувствует металлический привкус во рту. — Зачем им уничтожать твою душу? В тебе ведь нет силы. Том вздрагивает от внезапно нахлынувших воспоминаний, но молчит, опустив голову и словно боясь подняться с колен. — Я отведу тебя к Ирбису. Только не жалей об этом. Какая бы боль не последовала за побегом, цепь всё равно становится чуточку слабее.