Узники

Иногда, даже самая желанная свобода не всегда ею является. Чёрные стены, казалось, жили своей жизнью. Они шумно дышали, вспарывали с глухим треском чёрные обои, нашёптывали что-то друг другу. Их вены вздувались от напряжения, а протяжный вой сливался в сплошную какофонию, переплетаясь с коротким тиканьем старых настенных часов. Тик-так, тик-так. Как будто часы отмеривали годы твоей жизни, приближая последний момент. Точку не возврата. Неужели конец всего — это всего лишь точка? Тик-так, тик-так. Стены глотают короткие звуки, отображающиеся мелким узором на старых обоях. Комната наполнена посторонними звуками, она тонет в них, поддёрнутая легкой дымкой. Или это глаза уже стали хуже видеть? Или это обида слезами пробивает себе путь наружу? Так хочется убежать. И никогда больше не возвращаться. Чесались ладони, обгрызенные ногти впивались в зудящую кожу, обветренные губы отдавались глухой болью, желая коснуться горячей крови. Мозг взрывался острой болью, принимая всё новую и новую порцию импульсов. Пальцы дрожали, запястье всё ещё накрывала тень боли от наручника. Неволя недоверия. Клетка презрения. — Давай заключим договор. Том стоял, опираясь спиной о стену и ощупывая её руками. Помутневший взгляд его смотрел куда-то мимо Ирбиса; туда, где на фоне черных обоев виднелась хрупкая фигурка девушки с длинными ярко-алыми волосами. Как кровь. Ирбис сидел в кресле, закрыв глаза и сцепив пальцы в замок. Холодный, отстранённый голос его казался Тому потусторонним шёпотом. В безразличных нотках он слышал Леона, дергаясь от каждого слова, словно от ожога. Разве так должно было закончиться? «Почему я так боюсь его?» Том не боялся боли или страданий, потому что давно принял их. Но Леона он боялся. Светловолосый словно был олицетворением всего самого худшего в жизни Тома. Словно был его личным наказанием. Но в чем же провинился Уингорд? В том, что бросил вызов смерти? Может, стоило остаться? Может, стоило показать свою слабость и шагнуть в пропасть? Может, стоило позволить себе погибнуть? Они молчат ещё несколько минут. Ирбис терпеливо ждёт ответного хода от Тома, оставаясь недвижимым в своей замкнутой позе. Но вскоре ему кажется, что молчание сильно затягивается. Словно бы собеседник и вовсе не собирался участвовать в обсуждении. Он медленно выдыхает и открывает алые глаза. — Том, — негромко произносит Ирбис, но голос его отскакивает от стен, словно крик. Том дёргается, а отсутствующий взгляд его сразу же становится осмысленным. — Что скажешь? — Почему мне кажется это сделкой с дьяволом? — Может, всё дело в паранойе? — В чём суть договора? Ирбис какое-то время молчит, словно собираясь с мыслями. В какой-то момент Том даже думает, что этот парень всё выдумывает на ходу или же попросту врёт. Если бы он был искренним, то вряд ли бы сейчас задумывался над формулировкой предложений. Ирбис, словно уловив сомнение во взгляде Тома, скривился в усмешке и торопливо уверил его: — Я на твоей стороне, огненный маг. — Почему я должен тебе верить? — скептически поднял брови Том, сложив руки на груди. — Потому что я помог тебе вспомнить, — вздыхает Ирбис, вновь прикрыв алые глаза. — Тебе и твоим друзьям… или лучше сказать товарищам по несчастью? А ещё я не раз спасал шкурку ваших предшественников. — Молодец какой, — с губ Тома случайно срывается недобрая ухмылка. Слишком уверенная, чтобы действительно принадлежать ему. Может, она могла бы принадлежать Миллеру. Впрочем, он ведь тоже часть Тома. — Помимо Инквизиции у вас ещё есть враги, — не обращая внимания на Тома, продолжает Ирбис. — Некая организация незарегистрированных магов, они зовут себя Отступниками. Даже инквизиторы ничего не могут с ними поделать. Они образовались не так давно, но давят сильно. — И в чём проблема? — не понял Том, нахмурившись. — Враги инквизиторов — наши друзья. — Бред, — качает головой Ирбис. — У вас нет друзей. Или ты забыл свою главную цель? Насколько я помню, тебе позволили жить только для того, чтобы однажды ваша четвёрка уничтожила источник магии. Думаешь, колдуны это оценили? Вы для них такая же угроза, как и Инквизиция. Соответственно, и они угроза для вас. — И чего ты хочешь? — Довести вас до конца по возможности живыми. Я хочу для начала уничтожить шайку шумных ведьм и колдунов. Для этого мне и нужен будешь ты. — Какая тебе-то с этого выгода? Ты тоже маг. Неужели тебя не волнует этот ритуал? — недоверчиво щурится Том. — У меня есть свой Бог, Том. Мой Создатель. Вы четверо — его лучшие создания, уничтожение магии — его первостепенная цель. Я буду служить ему, что бы от меня ни требовалось. — Ты знаешь, где он сейчас? — Никто не знает, — вздыхает Ирбис, покачав головой. — Итак, уничтожение Отступников. По последним данным известно, что один из их шпионов смог проникнуть в штаб Инквизиции и затесаться в их рядах. Тебе нужно будет с ним встретиться… — Я тебя перебью. Ты хочешь, чтобы я полез к инквизиторам и помаячил перед глазами шпиона-отступника? Я правильно понял? Ирбис лишь неприятно ухмыляется. — О, друг мой, даже это ещё не всё. Ты проникнешь в ряды Отступников, завоюешь их доверие, а потом мы одновременно нанесём по ним удар. — Ты правда думаешь, что я соглашусь на самоубийство? — процедил сквозь зубы Том, нервно мотнув головой. — Это только со стороны так выглядит. Я помогу тебе проникнуть к инквизиторам незамеченным. Возьмёшь фамильяра для прикрытия. Главная фигура в этой игре — шпион. Он клюнет на тебя и проглотит наживку. Просто не сможет не проглотить. Он же и встанет на твою сторону, когда ты придёшь к Отступникам. — Кто этот шпион? Почему ты так уверен в нём? — всё ещё хмуро пробормотал Том, всё меньше и меньше желая ввязываться во всю эту странную идею. — Вот и узнаешь, когда увидишься с ним, — хитро улыбнулся Ирбис, почесав подбородок о сомкнутые в замок пальцы. Что-то в голосе его мелькнуло такое, что смогло разогреть любопытство Тома. Кто-то из его знакомых работает на Отступников? Кто? И всё же это может быть ловушкой Ирбиса. Это ненормально — соваться в логова врага для того, чтобы проникнуть в логово совершенно другого врага. И с чего он взял, что его план вообще безупречен? Кажется, красноволосый был абсолютно уверен в своих словах. — Отказываюсь, — твёрдо произнёс Том, закрыв глаза и фыркнув. — Думаешь, я не продумал этот сюжет? — невесело ухмыляется Ирбис, неторопливо поднимаясь с кресла и подходя ближе к Тому. Парню хочется вжаться в стену, слиться с ней воедино, лишь бы Ирбис не заметил его. Но нужно держаться прямо. Нельзя показывать перед ним слабости. Том выпрямляется и упрямо выносит взгляд Ирбиса. Он даже старается не моргать, глаза уже болят, парень сжимает руки в кулаки. Ирбис останавливается напротив Тома, протянув руку в сторону ладонью вверх и словно ожидая чего-то. — Шпион не клюнет ни на кого кроме тебя, — негромко произносит он, но слова его сливаются в сплошное шипение. Красноволосая девушка медленно отстраняется от стены и, шурша пышными юбками платья, подходит к Ирбису. Она вкладывает ему в руку небольшой нож и шприц. При виде такого арсенала Том нервно сглатывает, теперь уже всматриваясь в алые глаза собеседника так, словно бы хотел найти в них ответы на свои немые вопросы. А Ирбис продолжал, не обращая внимания на сестру: — Я не прошу тебя рисковать просто так. Я заплачу тебе достойную цену. Том продолжает молча вглядываться в глаза Ирбиса, но теперь в его взгляде скользит некая заинтересованность. И он ждёт. Ждёт, что красноволосый парень разглядит в нём признаки ожидания. Ирбис в который раз вздыхает, берёт свободной рукой небольшой нож и медленно проводит им по руке своей сестры. Та испуганно шарахается, но раздирает рану лишь больше. Шаман, всё это время наблюдавший из тёмного угла, торопится к девушке. Том же, схватившись за горло, заходится приступом страшного кашля. Неприятный комок подкатывает к горлу, перекрывая воздуху доступ к легким. Зелёные глаза его на миг сверкают огнем, краснеют, потом вроде как возвращаются в норму. Он проводит языком по сухим губам. В висках пульсирует желание, руки его трясутся, а животный страх колющими волнами растекается по телу. Он не может отвести взгляда от кровоточащей руки девушки, которую Шаман уже начал залечивать с помощью своей магии. Ему безумно хочется причинить ей боль, заставить страдать, а потом просто убить. Почувствовать привкус её крови. Как же он ненавидит этот вкус. Ирбис встаёт перед Томом, закрыв от него свою сестру и повертев в пальцах шприц с прозрачной жидкостью. — Тихо, — шипит он, неприятно скалясь. — Я дам тебе лекарство от твоих приступов, а ты станешь со мной сотрудничать. Посмотри на меня, Том. Том с трудом переводит взгляд на Ирбиса. Измученный, злой, отчаянный взгляд. Взгляд человека, который на секунду лишился своей человечности вовсе. Ведь именно из-за этого, из-за его приступов неконтролируемой ярости и желания убивать Леон не доверяет ему, называет сумасшедшим. Том молчит, припав спиной к стене и медленно сползая по ней на пол. Почему? Почему так нестерпимо больно? Почему кожа словно горит? Почему глаза словно облили кислотой? Почему? — Твоя магия не принимает тебя. Она вырывается наружу, она заставляет тебя превращаться в чудовище. И ты не избавишься от этого, — продолжает Ирбис, присаживаясь на корточки перед Уингордом. — Это правильный выбор, Том. Уверенность в обмен на сотрудничество. Лекарство в обмен на риск. Мне известны все исходы любого твоего выбора. Рано или поздно ты всё равно пришёл бы ко мне. Почему бы не решить это сейчас? Том закрывает глаза, запрокинув голову назад и пытаясь восстановить дыхание. Так больно. Разве должно быть так больно? Чьи-то холодные пальцы едва ощутимо касаются его лица. Запах крови будто становится четче, Том едва не захлебывается слюной, — или слезами, — а может это все ему просто кажется, он не понимает, да и не хочет понимать. С трудом открывает глаза и видит перед собой безэмоциональное девичье лицо. Так похожее на хитрое лицо Шамана. Сначала Том даже думает, что это он и есть. Но краем глаза замечает окровавленную руку, сдавленно стонет, пытается вырваться. Но девушка лишь успокаивающе что-то шепчет, наклоняет голову Тома в сторону и осторожно вводит лекарство в вену на шее стихийника. На какой-то момент он затихает, никак не реагируя на происходящее, словно марионетка, у которой отрезали веревочки. — Романских, — качает головой Ирбис, негромко рассмеявшись. — Он поверил тебе, — слабо произнесла девушка, поднимаясь на ноги и глядя на брата. — Не нужно больше причинять ему боль. Это не игра. — Я не играл, — щурится Ирбис. — Мне нужен союзник. И я заполучу его. — Я уже говорила, что… — Я… — Том запнулся, поджав губы, но затем подняв затравленный взгляд на Романских. — Я не нуждаюсь в твоём сочувствии. Ирбис медленно выдыхает и протягивает Тому руку. — Условия остаются прежними. Ты работаешь на меня, а я не даю тебе сойти с ума. Не заставляй меня воздействовать на тебя ещё жёстче. — Та девушка… из квартала серых, — только и произносит Том, немного хриплым сорванным голосом. — Твоих рук дело? Ирбис какое-то время молчит, внимательно всматриваясь в парня, после чего переводит взгляд на сестру. Та, отвернувшись, скользила пальчиками по черным обоям, оставляя на них кровавые разводы. Том качает головой, ухмыльнувшись и попытавшись подняться на ноги. Молчание Ирбиса — для него уже ответ. — Мне нужны были гарантии, — наконец ухмыляется Ирбис, убирая руки в карманы брюк. Том лишь слабо кивает, принимая эту правду. — Ты продумываешь всё наперёд. — Именно поэтому тебе стоит верить мне, — пожимает плечами красноволосый. — Но это, в основном, заслуга Романских. Она Оракул. — Он подходит к девушке, проведя пальцами по её ярко-алым волосам. Девушка нехотя оборачивается. — Брат, у меня пророчество для огненного мага. Для всех них. Том напрягается, исподлобья наблюдая за Романских. Оракул, да? Обычно они ничего хорошего не предсказывают. И эта её безучастность… результат ясновидения? Ирбис коротко кивает сестре, как бы разрешая ей говорить. Какое-то время она молча смотрит на Тома, а затем, тряхнув красной гривой, тихо произносит: — Создатель в нужный момент сам вас найдет, не нужно вам искать его. Лучше берегите свой разум от безумия, ведь каждый из четырёх стихийников склонен к потере рассудка. Они будут проливать кровь друг друга, те ничейные дети, которые никогда не жили в мире. И когда наступит конец, стихийник убьёт стихийника. Том, словно прибывая в каком-то трансе, почувствовал, как рука Ирбиса сомкнулась на его плече. — Ладно. Ирбис удовлетворённо кивает и едва слышно произносит: — Считай, что всё это происходит в твоей голове. Том не успевает среагировать, не успевает ничего ответить. Но ему впервые было так легко на душе и в подсознании. Как будто с введением того лекарства ушло всё, что его тревожило. Он понимал, что конец уже близок. И понимал, что только что ввязался во что-то ужасное. И всё же сознание его оставалось пустым. Пустая комната, которая бережно хранила каждое слово Романских. Когда Том открыл глаза, то он уже снова был в своей тюрьме, прикованный водным наручником к батарее.