Constraint

Я слышала тихий гул работающего телевизора в гостиной, наверное, мама смотрела его. Я просто хотела увидеть ее, прежде чем съела бы чашку хлопьев и пошла бы спать. На мне были фланелевые штаны и тонкая майка, пока я лежала под толстым одеялом; в комнате было темно, и только через щель между дверью и полом пробивался свет. Я рассеяно разглядывала потолок. Мне всегда было сложно заснуть. Когда я была ребенком, мысленно считала овец, перепрыгивающих через деревянный забор; в моем сознании небо было идеально голубым, а трава — идеально зеленой. Но сейчас это, похоже, не работало, потому что каждый раз, когда я закрывала глаза, в голову лезли какие-то мысли. Я думала о том, как прошел день в школе, прокручивая в памяти моменты, когда чувствовала себя смущенной, когда в животе будто что-то переворачивалось, когда кто-то делал мне комплимент, от чего на сердце теплело. Я думала о тесте по истории, за который получила высокую оценку, но потом съежилась, вспомнив про устную презентацию. Будучи настоящей бомбилой в науке, я очень боялась выступать перед классом. Я начала думать о колледже, о своей речи, вариантов которой у меня было две. Вдруг я начала думать, что могла бы переделать их, пока не поняла, что слишком сильно углубилась в раздумья; пытаясь очистить голову, я просто закрыла глаза. Но я так и не смогла очистить голову от мыслей — каждый раз, когда я закрывала веки, видела пару темно-зеленых глаз. А когда я открывала их, в горле будто застревал ком, и я прижимала одеяло к груди. Я с широко открытыми глазами пялилась в потолок в то время, как тело находилось в напряженном состоянии. Сколько времени прошло с… того дня? Мои губы шевелились от того, что я считала дни вслух. Прошло шесть дней. Шесть. «Я дам тебе неделю». Я помнила, что Гарри сказал мне в тот день. И еще точно знала, что он был человеком слова, а завтра седьмой день недели. Желудок словно вывернуло наизнанку; Гарри бывал у нас дома не один раз, но он был слишком занят даже для того, чтобы нормально поговорить со мной. К тому же, мама всегда была где-то поблизости, поэтому у него не было возможности подобраться ко мне ближе. Единственная карта, которой я играла — моя мать. Я постоянно пыталась удержать маму рядом, задавала ей вопросы и вела диалоги. Гарри, казалось, не уловил суть моей стратегии, но я знала, что он был очень умным парнем — настоящим бизнесменом, и знала, что его мысли известны только ему самому. Возможно, Гарри пытался что-то сделать. Он ведь мог отвести меня в сторону и предупредить, однако он вел себя абсолютно нормально, ведя светские беседы и улыбаясь, показывая ямочки. Мама не могла наглядеться на него, но я знала, что это была всего лишь игра. Я знала его истинные намерения. И меня тошнило от этого. Пару дней назад Уайетт пришел ко мне домой. К счастью, я опередила Гарри и заговорила с ним первая. Уайетт приехал, чтобы извиниться. Я убедила его, что не обижаюсь, попросила написать мне позже и сказала, что ему лучше уйти, потому что моя мама спит. И когда я закрыла дверь, Гарри вдруг оказался сзади меня, спрашивая, кто это был. Я сказала, что это был Уайетт. Я не рассказала, что произошло тогда в читательском клубе, и почему я хотела покинуть то место. И еще я не рассказала, что ходила на свидание с Уайеттом. Вместо этого, когда он пристально смотрел на меня, я засмеялась и сказала, что Уайетт — гей. И что удивительно, Гарри принял это. Волнение накрыло меня, когда я вспомнила о том, что мне говорил Гарри. Вспомнила его детальные «инструкции» о том, как я должна трогать себя и достигать оргазма каждую ночь. Я не сделала этого ни разу. Я имею в виду, мне нравилось мастурбировать, честно говоря. Я не видела в этом ничего ужасного; я бы не забеременела от этого, в этом не было ничего морально угнетающего. И чего таить? Мастурбация — приятный процесс. Действительно приятный. Но я никогда не совала вещи внутрь, только тампоны во время менструации, но это не так важно. Я думала, что это больно, да и вообще, мне не нравилось все это. Так или иначе, теперь все было по-другому. Каждый раз, когда я думала об этом, это напоминало мне о Гарри. В течение всей недели я делала все, чтобы не думать о Гарри. Потому что, откровенно говоря, он превратил мою жизнь в ад. Я не могла не ощущать страх и угрозу, исходящих от него; он действительно пугал меня. Я медленно опустила руку вниз по животу, позволив пальцам достичь резинки фланелевых штанов. Неосознанно теребя край майки, я не могла не думать о том, что будет завтра. Может, я смогу переночевать у Кейтлин или где-нибудь еще… Но нет. Это ничего бы не изменило и может, наоборот, принесло проблемы. Гарри мог рассердиться на меня и в ту же минуту уволить мою мать. Мысль о том, какой разбитой была бы мама, полностью отбила желание переночевать в другом месте. Ничего бы не сработало. Я не могла рисковать работой мамы, нет, даже, если это означало, что мне придется подчиняться Гарри. Так и не перестав размышлять, я снова начала теребить резинку штанов. Я опустила руку в штаны, наткнувшись на тазовые косточки, продолжила, наконец коснувшись теплых нежных складочек кожи, но все еще находилась в раздумьях. Ноги напряглись от контакта холодных пальцев и теплой кожи промежности. Пялясь в потолок, я медленно двигала пальцами. Я попыталась наслаждаться этим, но не могла, потому что знала, что Гарри хотел, чтобы я делала это, и знала, что это было очень неправильно. То, о чем я думала, было самой ужасной частью всего этого. Мысленно я заменила свои пальцы на пальцы Гарри, представляя, что это были его леденящие прикосновения на моей теплой коже. Его длинные пальцы исследовали бы самую чувствительную часть моего тела, а губы целовали мою шею. Я практически чувствовала его мягкие кудри и сильный мужской запах. Я представляла, как Гарри удерживал меня, поместив свою ногу между моих, как он трогал меня. Взгляд его темно-зеленых глаз бегал бы по моему лицу, а еще его чертова ухмылка, хриплый голос, которым он говорил бы грязные вещи. Я не могла точно знать, что бы он говорил, но зато точно видела его большое тело, нависшее над моим — пойманным в ловушку, совершено уязвимым; не было места, где я могла бы спрятаться от Гарри. Я бы пыталась выбраться из его хватки, но мужские прикосновения стали бы более настойчивыми, а его руки оказались бы на моем подбородке. Мои глаза закрылись, и теперь дыхание стало более частым из-за неудачных попыток выбраться из тисков Гарри Стайлса. Его пальцы двигались бы быстрее. Они не были внутри меня, но Гарри использовал бы указательный палец, чтобы теребить мой клитор и слегла дразнить вход. Предплечья почти горели от того, что движения ускорились; я облизала сухие губы, сбивчиво дыша и чувствуя приближающийся оргазм. Матерь Божья. Удовольствие — до ужаса ослепляющее — заставило пальцы ног поджаться; я закусила нижнюю губу, чтобы сдерживать стоны, грудь вздымалась, когда я ускорила темп пальцев еще больше. И тогда я подошла к концу. Мой рот открылся, а голова опустилась вниз по подушке, отчего все вокруг закружилось; пока удовольствие наполняло мое тело, казалось, все замерло. Я ощутила оргазм, который заставил пальцы приостановить движения, а тело полностью обмякнуть. Сердце неудержимо колотилось в груди, пот скатывался со лба. В комнате вдруг стало слишком жарко. Пальцы, покрытые моими же соками, все еще находились в трусиках, когда я уставилась в потолок. Блять. Это просто… случилось? Я съежилась, когда поняла, что случилось. Нет... это немыслимо. Невозможно. Безумно. Нереально. Я просто представляла Гарри, пока мастурбировала. И кончила. Ощущая стыд и какое-то сумасшествие, я встала в кровати и на ватных ногах направилась в ванную. Руки дрожали, когда я торопливо мыла их под холодной водой, используя много мыла, чтобы избавиться от запаха своих выделений. Я посмотрела в зеркало: волосы выглядели нормально, но глаза были какими-то подавленными. Они казались испуганными. Я была испугана. Как это могло произойти? Уверена, это элементарно — всего лишь гормоны. И, эй, Гарри горячий парень, поэтому это нормально, что мое тело так реагирует. Совершенно нормально. Но я не чувствовала себя нормально. Я глубоко вздохнула, выключила свет и спокойно направилась к себе в комнату. Когда я легла в кровать, то буквально заставила себя ни о чем не думать.

***

— Что ты делаешь после школы? — спросила Кейтлин в то время, как я доставала из шкафчика толстую книгу по литературе. — Я не знаю, — равнодушно ответила я. — А что? Ты хотела пригласить меня к себе или что? — Оу, нет, я не смогу сегодня, — сказала Кейтлин извиняющимся тоном, и я попыталась спрятать свое грустное выражение лица. Неужели я снова предприняла попытку уйти из дома? Я боялась возвращаться в собственный дом. Вау. — Оу, — сказала я, когда мы пошли по коридору, — хорошо. — Может, завтра? — спросила Кейтлин с улыбкой. — Мы могли бы выбрать книгу для чтения, да? Я улыбнулась, пряча равнодушие к ее предложению и жалость к себе. — Конечно, звучит круто, — это было лучше, чем вернуться домой и, возможно, снова увидеть его. — Ладно, мама приехала, — сказала Кейтлин. — Я напишу тебе? Я кивнула, просовывая руку в карман рюкзака, переброшенного через плечо, чтобы достать мобильный. Я нажала кнопку блокировки, наблюдая, как на белом экране появляется значок Apple. Я направилась в переднюю часть здания школы, откуда теперь мама забирала меня и болтала по пути домой, что было в новинку для меня. Раньше я ехала в чужой машине или на автобусе. Было так странно наблюдать за мамой, которая действительно работала над тем, чтобы не забыть о том, что меня нужно забирать со школы. Это было важно для меня. Я подошла к стеклянным дверям и взглянула на улицу. Машины моей матери еще не было. Включив телефон, я сразу же обнаружила новое сообщение от мамы. Я хихикнула, полагая, что она хотела предупредить насчет задержки. Однако сообщение было не таким. Совсем не таким. «Эй, Гарри заберет тебя со школы, хорошо? Мне нужно справиться с очень важным поручением, и я вряд ли вернусь домой вечером. Ххх. Извини!» Нет, нет, нет. Это не могло происходить. Будто по сценарию, я заметила знакомый автомобиль черного цвета, припаркованный позади грузовика, потрепанного временем, с белым прицепом. Я сразу же поняла, что это была машина Гарри. Я искоса взглянула на машину, стараясь сквозь тонированные окна разглядеть человека за рулем. Блять. Я сглотнула, прежде чем убрала телефон в карман. Это было неизбежно. Он был снаружи — ждал меня. У меня не было никакого выбора, я не могла просто покончить с этим. Я открыла дверь и поспешила к машине. Направив пристальный взгляд на землю, я вынудила себя не смотреть на окна автомобиля. Но нервозность не оставляла меня, переворачивая содержимое желудка и заставляя горло напрягаться от дискомфорта. Однако, прежде чем открыть дверь, я все-таки заглянула в окна машины, чтобы удостоверится, что она принадлежала Гарри. И, конечно же, я увидела его силуэт — парня с вьющимися волосами, и неохотно открыла дверь, забралась внутрь и, протянув ноги, закрыла ее. — …вы не можете так разговаривать с клиентами, — резко сказал Гарри в динамик в виде маленького микрофона вокруг его уха. Пальцем он придерживал наушник, будто услышать человека, с которым он говорил, было трудно; я сразу же поняла, что сейчас он вел важный диалог по поводу бизнеса, поэтому тихо стянула рюкзак с плеч и опустила его на колени, обнимая руками и встречаясь своим застенчивым с пристальным взглядом Гарри, когда он посмотрел через плечо, чтобы выехать. — Из-за тебя мы потеряли клиента, — сердито и резко заявил Гарри. — Я не собираюсь позволять своим сотрудникам вести себя так. Завтра утром от тебя не должно остаться и следа в офисе. Я могла слышать, как человек на той стороне провода, пытался приводить доводы в пользу своей работы, и, странно, но я сразу же вспомнила о матери. Я буквально видела, как Гарри по этому же самому динамику говорит ей, что она уволена, и каким сломленным было выражение ее лица. Гарри затих на какое-то время, но я не знала, закончил ли он разговор. Так что я просто достала телефон в попытке занять себя чем-то, когда услышала, как парень начал говорить снова. Он говорил о человеке, которого уволил, чья фамилия Квинтон. Потом он стал говорит о бизнесе, в котором я ничего не смыслила. Я зашла в твиттер, чтобы проверить ленту. Я была не особо большим фанатом твиттера. Но, когда мне было скучно, я читала твиты одноклассников, несмотря на то, что не находила их интересными. Кейтлин написала о чем-то, что объяснило, почему мы не можем провести этот день вместе. Я посчитала это немного оскорбительным, потому что она не рассказала мне об этом, но на самом деле не возражала. Я не была одной из девушек, любящих ходить на вечеринки, но это могло бы стать оправданием, чтобы выйти сегодня из дома. — Шарлотта? Голос Гарри, называющего меня по имени, заставил отвлечься от телефона; я почти что тряслась от звука его голоса. Я замерла, надеясь, что парень смотрел на светофор, но он смотрел на меня. — М? — пропищала я, и щеки вспыхнули от ужасного звука. — Ты голодна? — его губы изогнулись в полуулыбке, но я знала: он был серьезен. Я слегка пожала плечами. На ланч у нас была пицца, и она была отвратительной. Я взяла кусочек, и он был странным на вкус, а потом какая-то женщина указала на плесень на пицце. — Мы остановимся где-нибудь, — кратко сказал Гарри, посчитав пожатие моих плеч согласием, после чего вернулся к разговору с работниками. Я могла видеть длинный белый провод от наушников под его рубашкой с длинными рукавами. Первые несколько пуговиц были расстегнуты, позволяя мне видеть его грудь; в горле пересохло, и я заставила себя отвернуться. Я просто поймала себя, пялящуюся на него. Что за хрень с ним происходит? Гарри подъехал к небольшой закусочной, в который я была несколько раз с друзьями. Я всегда предпочитала обыкновенную еду: картошку фри и гамбургер. Гарри все еще разговаривал с кем-то, пока мы стояли в короткой очереди, и когда пришла наша очередь, он быстро сделал заказ. Я открыла рот, чтобы сказать ему, но он просто поднял в воздухе палец, чтобы я замолчала, и заказал еду для меня. Вместо желанного гамбургера, я получила простой сэндвич с напитком. Он был достаточно большим, но я была потрясена, что Гарри не позволил мне заказать еду для себя. — Эй, я не хочу это, — выпалила я, как только он закрыл окно двери машины. Парень смотрел вперед, сжав челюсть. — Гамбургер слишком жирный. От сэндвича меньше вреда, — он взглянул на меня, чтобы быть более убедительным, и я знала причины этому. Во-первых, он хотел иметь надо мной контроль. И во-вторых, ладно, Гарри заботился о своем автомобиле. Он выглядел совсем новым и пахнул так, будто его только что пригнали из салона. Сиденья были обшиты прекрасной кожей — гладкой и чистой на ощупь. Ничто не выглядело неуместным, и нигде не было мусора. Я прикусила язык, когда Гарри заплатил за еду и поставил напитки в специальные выемки. Я взяла один и начала спокойно пить из трубочки, парень передал мне прозрачный пакет с едой. Он отодвинулся и приостановился, чтобы я ничего не уронила. — Я выйду, — коротко сказал он, в это время смотря на часы. Он открыл дверь и вышел на улицу; я заметила, что он снова разговаривал с кем-то по телефону. Это и был его обычный день — бесконечные разговоры по телефону о бизнесе? Я ела свой сэндвич. Специи были едва ощутимы, это был совершенно простой сэндвич с ветчиной, сыром и листом салата. Я почти доела, когда почувствовала, что сыта; откинувшись назад и оставив мусор на коленях, я снова взглянула на телефон. Гарри резко открыл дверь со своей стороны и протянул руку, восприняв это как знак, я вручила ему мусор, и он ушел, чтобы выкинуть его в урну. У меня было несколько секунд, чтобы исследовать его машину в попытках найти что-нибудь. Около рычага сцепления лежало несколько монет, я открыла ящик перед собой и все, что увидела — обычный блокнот и ручку внутри. Это было всем, что мне удалось найти, прежде чем Гарри вернулся обратно. Он ехал и быстро разговаривал, даже не обращая на меня внимания. Я была очень рада возможности побыть наедине с мыслями, пока мы ехали домой. И я думала, что, возможно, мама скоро приедет домой. Но по дороге домой мы не встретили ее машину. Сердце сжалось, когда Гарри остановил машину посреди парка и снял наушники с микрофоном, аккуратно положив их на панель. Я наконец почувствовала, что он смотрит на меня, и неохотно повернулась, встретившись своим взглядом с его — пристальным и проникновенным. — И сегодня вечером, — тихо сказал он, немного ухмыляясь, — ты моя. Сердце сжалось еще больше. Он подмигнул мне, прежде чем покинул свое место. Я возилась с ручкой двери, не переставая нервничать, и глубоко вдохнула, смотря на его грудь. — Давай же, — пробурчал он, хватая рукой мое плечо. Было удивительно, какими легкими (по сравнению с моими) были его шаги по газону. Дрожащими руками я достала ключи из рюкзака, чтобы открыть дверь. Внутри дом был тихим, жутким и почти что полностью погруженным в темноту. Я зашла вовнутрь, не ощущая больше прикосновений Гарри на плече, и включила свет. Я начала быстро думать, искать выход из этой ситуации. Любой выход, чтобы уйти от всего этого, но вдруг меня резко прижали спиной к груди, крепко держа за талию. — Я хочу, чтобы ты поцеловала меня, — хрипло прошептал он мне на ушко. Я плотно закрыла глаза, сжимая руки в кулаки. Я хотела попытаться убежать, но он так крепко обернул руки вокруг меня, не позволяя мне сделать этого. — Шарлотта, — настаивал Гарри, — поцелуй меня. Я почувствовала, как его губы коснулись кожи моего уха, опаляя ее горячим дыханием и заставляя меня дрожать. Я была не в состоянии подавить это. — Ты когда-нибудь целовалась с парнями, куколка? Я кивнула. — Тогда не стесняйся, — он перевернул меня, и я не стала бороться. Мои глаза все еще были закрыты в то время, как он убрал руки с талии, переместив их на мой подбородок. — Открой глаза. Зачем он делает это со мной? Он не может просто оставить меня в покое? Я открыла глаза, чтобы встретить его внимательный взгляд — темный и хищный; он наклонился ближе, смотря вниз на мои губы. Я инстинктивно сжала губы, зная, что скоро они соприкоснуться с его, и спустя мгновение это произошло. Этими же губами он целовал мою мать. Эта неприятная мысль врезалась в сознание, словно нож, и вдруг в груди все сжалось; я зажала нижнюю губу Гарри между зубами, прикусив ее. Его глаза вспыхнули с гневом, смешанным с легкой болью, но, честно говоря, я не сожалела о содеянном. — Неужели ты не понимаешь, что это неправильно? — воскликнула я, рукой вытирая губы. Я уже возненавидела мятный вкус его поцелуя. Желудок перевернулся в отвращении, когда в голове всплыла картинка, как Гарри целовал мою мать несколько дней назад, и сейчас он так же целовал меня. Я была потрясена, невероятно потрясена, когда ощутила вспышку боли в задней части головы — Гарри схватил меня за волосы, вынудив смотреть на него. Он горько усмехнулся, взгляд беспорядочно бегал по моему лицу. Однако, вместо того, чтобы сказать что-нибудь, он просто прильнул губами к моим. Пальцами он тянул мои волосы, и я почувствовала жжение от этого. Я отчаянно пыталась убрать руку от моей головы, но он слишком крепко держал меня. Его губы двигались жестко, он доминировал. Я почувствовала боль, от чего мои глаза заслезились, рот открылся в немом крике, и Гарри использовал это, чтобы просунуть свой горячий язык между моих губ, и коснулся им неба. Свободной рукой он властно обвил мою талию. Я хныкала, пытаясь заставить его отпустить мои волосы. И наконец он сделал это; боль медленно распространялась по коже. — Нет, — тихо сказал он, — не смей отвергать меня. Его рука мягко опустилась на затылок, и я напряглась от этого, думая, что он снова собирался схватить меня за волосы. К счастью, он просто погладил меня по волосам, будто пытаясь заглушить боль. Слезы катились по щекам, я дрожала от страха в его руках. — Шш, не плачь, — мягко успокаивал Гарри, но я видела, как он смотрел на меня, довольный моим повиновением. — Пожалуйста, — прошептала я; все тело ломило. Эмоции выходили из-под контроля, заставляя разрыдаться прямо перед человеком, который был причиной всего этого. — Ты такая красивая, когда плачешь, — задумчиво пробормотал Гарри, смахивая пальцем слезу, скатывающуюся по моему подбородку. — Но не плачь, ладно? Тебе не стоит бояться, пока ты слушаешься меня. Его голос был вежливым и мягким, будто он разговаривал с ребенком. — Я хочу, чтобы ты насладилась этим вечером так же, как и я. Я еще больше захотела расплакаться, чувствуя, как губы дрожали, но я постаралась сделать все, чтобы держать себя в руках. И, к счастью, тело слушалось меня: слезы высохли, грудь расслабилась; я заметила нежность во внимательном взгляде Гарри. Однако, я знала, что он делал это только для того, чтобы успокоить меня. Его не волновало мое самочувствие и то, хотела ли я делать эти вещи. — Теперь иди и переоденься во что-нибудь удобное, ладно? — предложил Гарри, хватая меня за подбородок, чтобы привлечь мое внимание. Я кивнула, боясь его реакции. — О, и не надевай трусиков. Я застыла, он встретился взглядом с моими глазами — красными и опухшими от слез. В его глазах была решительность, которая не позволяла мне спорить с ним. Я не стала спорить. Я просто поплелась в комнату и переоделась в майку и шорты, чувствуя отвращение, потому что была без трусиков. Было неловко от того, что ткань задевала промежность, но я знала, что Гарри рассердился бы, если я не послушалась его и надела нижнее белье. Когда я вышла в гостиную, Гарри расположился на диване с раздвинутыми коленями, на которых покоились его руки. Взгляд его темно-зеленых глаз прошелся по моей фигуре, и он ухмыльнулся в одобрении. Я неловко стояла под светом люстры в гостиной, инстинктивно опуская края майки. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной под его острым пристальным взглядом, не понимая, что должна делать. Но Гарри исправил это. Протягивая руку, хрипло сказал он: — Иди сюда, куколка. Я заставила ноги двигаться и вскоре оказалась на коленях Гарри, крепко держащего меня за бедра. — Ты сделала то, о чем я тебя просил? — тихо спросил Гарри, руками потирая мои тазовые кости. Я только собралась ответить, краснея и чувствуя, каким твердым он был подо мной. Широко раскрыв глаза, я хотела вырваться, но он ухмыльнулся и продолжил держать меня. — Да, — еле-еле прошептала я. — Хм, откуда я знаю, не лжешь ли ты мне? Я напряжено пожала плечами, мои ладони лежали на коленях. — Я знаю, как проверить это, — сказал Гарри, снимая меня с коленей и кладя на диван. Он принес стул из кухни и сел на него; я видела, каким твердым был его член под тканью свободных брюк. — Покажи мне. — Показать? — пропищала я; щеки мгновенно вспыхнули от его просьбы. Он смотрел меня, не смеющую возразить. — Покажи мне, Шарлотта. Я хочу посмотреть, как ты трогаешь себя, — его голос был низким и хриплым, видимо, действительно заинтересованный в этом, и я почувствовала себя, словно испуганный олень перед фарами автомобиля. — Вперед, — приказал он с твердостью в голосе. — Покажи мне. Или ты обманула меня? Он посмотрел на меня так, что я сама поняла, что нужно снять шорты. Я почувствовала, что покраснела при виде своих обнаженных ног. Я не брила везде, как многие девушки; я не вела половую жизнь, меня никто не видел голой. Но все же я была здесь, внимательно на него смотрела. Он наблюдал за каждым моим движением и, честно говоря, это был самый ужасный вечер за всю мою жизнь. — Раздвинь ноги, — проинструктировал меня Гарри, — и смотри на меня, я хочу видеть твое лицо. Я откинулась на спинку дивана, неохотно раздвигая ноги. В эту минуту я просто ненавидела себя. Прямо сейчас я возненавидела Гарри. Но я подумала о маме и о ее любви к работе. Я должна была сделать это. Я легко и нерешительно коснулась себя; закрыв глаза, я избавилась от пристального взгляда Гарри и постаралась проигнорировать его присутствие. Я надеялась, что все пройдет быстро. Я вынуждала себя думать об удовольствии, перемещая руку на клитор и потирая его. Прошло несколько минут с тех пор, как мое дыхание участилось, а ноги оцепенели. Я почти забыла о том, что здесь был Гарри, погруженная в свой маленький мир, пока не услышала, как парень подошел близко ко мне. — Теперь я полностью владею тобой, — прозвучал его хриплый голос, я и открыла глаза, останавливая движение пальцев и видя его, нависшего надо мной. Он грубо убрал мою руку, заменяя мои пальцы своими. Его прикосновения были более сильными и настойчивыми, чем мои, доказывавшее его власть надо мной. Я взглянула на него и почувствовала то же самое, что и вчера вечером, но теперь все было по-настоящему. Зеленые глаза Гарри не отрывались от моего лица, его руки бродили по моему телу, полностью овладевая мной. Я задохнулась в удовольствии. Он наклонился надо мной, подчиняя себе; я раздвинула ноги шире, фактически охотно позволяя ему трогать меня. Пальцы на ногах поджались, руками я схватилась за ткань дивана, сжимая зубы. Это было неправильно. Мне не должно было это нравиться. Я должна была бороться. Я должна была бороться. Должна была подобрать момент, когда Гарри будет ожидать этого меньше всего, и убежать. Но я не сделала этого. Я осталась под ним; его пальцы находились на моей промежности, контролируя меня, а его губы были прижаты к моим. Я дышала прямо в его рот; язык Гарри свободно двигался у меня во рту. О, Боже… Это не должно было происходить. Не могло. Но это происходило. Его прикосновения были реальными. Мой клитор пульсировал, тело желало большего, однако все закончилось, когда я почувствовала его палец, погружающийся внутрь меня. Сначала это было не больно, потому что я была очень влажной, но потом он добавил еще один, двигая ими в манере ножниц. — Ты такая узкая, — пробормотал Гарри, исследуя меня изнутри. Я начала корчиться от боли, пинаясь ногами и открывая рот в протесте. Это было больно. — Шш, я растяну тебя, — успокоил меня Гарри, снова наклоняясь и прижимая губы к моим. Я выкрикнула, когда он добавил еще один палец. Теперь он двигал ими медленнее, проталкивая их глубже. Казалось, будто меня разрывали изнутри, это было мучительно больно. Наверное, это было не так уж плохо, но я была слишком чувствительна. Когда он отстранился, я начала громко кричать, умоляя и задыхаясь: — Пожалуйста, остановись, Гарри! Это больно! Это очень больно!