Sorry

POV Искра       Агрх, черт... Что это было? Я проснулась в машине. Очевидно, это "Скорая". Мдам, хороша девица - поехала на операцию к сестре и сама попала в больницу! Шикарно, мисс рукожопость. Я попыталась встать, но руку словно током шибануло. Я оставила жалкие попытки подняться и просто лежала. Минуты через две ко мне подошла полная женщина с натянутой улыбочкой. В любом другом случае я бы и не стала разговаривать с человеком, прячущим свои эмоции, но сейчас выбора у меня не было. Я так же натянуто улыбнулась и, превозмогая боль в руке, приподняла свою тушу над носилками. Тётушка сразу захлопотала:       - Ой, не стоит! Вам сейчас нужно полежать! Вы, как никак, руку сломали! - вот блять! - Лежите, лежите!       - Как я сюда попала?- я проигнорировала слова женщины.       - Вас принес мужчина, сказал что вы упали в обморок! Прямо посреди улицы, представляете!       - А он сейчас здесь? - я поморщилась и приняла сидячее положение.       - Ну конечно! Он сказал, что подождет, пока вы не очнетесь! Позвать его?       - Зовите... - я вздохнула и подвигала сломанной рукой. Оуу, щит... Больно, однако. В следующий момент в машину зашел невысокий мужчина в клетчатой шляпе и черном пальто. Я прищурилась, пытаясь разглядеть "спасителя". Через пять секунд я уже висела у него на шее.       - Шмель! Сколько лет, сколько зим! Господи, знал бы ты, как я соскучилась! Ты вообще какими судьбами тут??       - Эй, пусти же меня! Задушишь ведь, - рассмеялся Шмель, после чего я все-таки соизволила отцепиться от него. - У меня нормально все, я сюда к Голубке. Знаю уже про ее состояние... - Шмель нахмурился и отвел взгляд. Я вздохнула и положила руку ему на плечо. Он улыбнулся своим мыслям и снова посмотрел на меня, но на этот раз уже с удивлением и интересом.       - Может хватит уже меня разглядывать? У меня пока рога не выросли... - я приподняла бровь и усмехнулась. Шмель ответил мне такой-же усмешкой и наконец сказал:       - Я думал, что ты сейчас выглядишь как... Ну, как дочь бизнесмена, а не как... Эмм... - Шмель замялся, подбирая слова.       - Как и раньше, - помогла я парню. Тот рассмеялся и поправил шляпу.       - Да, вот именно, как и раньше. Как я понимаю, ты тоже едешь к Голубке?       И тут меня словно снарядом прошибло. В памяти всплыло изуродованное тело водителя грузовика. Я встряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Я кивнула в знак согласия со словами старого друга. Он выглянул из машины и посмотрел по сторонам. Внезапно "спаситель" схватил меня за руку и буквально выволок из машины. Тут же на мой трехэтажный мат обернулись врачи и мы со Шмелем рванули к машине. Едва выехав за угол, я облегченно вздохнула и откинулась на спинку кресла. Тут меня неизвестно с чего прошиб смех. Дикий смех. Ну хорошо, на смех это было мало похоже, скорее крик умирающего тюленя. Шмель с минуту смотрел на меня, как на сумасшедшую, а я предпринимала ничтожные попытки перестать ржать. Получалось плохо, поэтому я забила на это и прикрывала рот воротом куртки. Вскоре Шмель присоединился ко мне. Теперь мы на пару ржали, как ненормальные. Прохожие странно косились на нас. Знаете, я бы тоже странно смотрела на такую картину: в синем кабриолете сидит известный журналист с владелицей одного из крупнейших банков мира и оба издают звуки отсталых подбитых тюленей. Здорово, правда? Ох, как бы я хотела увидеть это со стороны. Наконец мы подъехали к больнице. Дышать стало очень трудно, сердце пустилось в пляс от осознания, что сейчас происходит с моей сестрой. Я крепко сжала руку Шмеля и обеспокоенно заглянула ему в глаза, в надежде найти успокоение. К счастью, Шмель слабо улыбнулся и просто обнял меня. Из глаз полились непрошеные слезы и я всхлипнула. Шмель нахмурился и, слегка отстранившись, потряс меня за плечи. Я не могла остановиться, поэтому просто отвернулась, все еще роняя горячие слезы. Друг развернул меня к себе и стер с щеки слезу.       - Не плачь. Слышишь,все будет хорошо! Как говорил в таких случаях твой отец: "Не надо напрягаться! Надо радоваться!"       Я улыбнулась, вспомнив знаменитую фразу Березовика. Шмель удовлетворенно кивнул и вышел из машины. Я последовала его примеру и подошла к дверям больницы. Я подняла голову вверх и поежилась. Стены больницы казались мне просто гигантскими, окна разом потемнели, а в голове раздался крик... Леденящий душу крик... Я закрыла глаза и сосчитала до пяти: 1 - все будет хорошо! 2 - что меня там ждет?... 3 - а вдруг она не выйдет?! 4 - не думать о плохом! 5 - не надо напрягаться, надо радоваться!       Я глубоко вздохнула и дернула дверь на себя. На мгновение мне показалось, что оттуда вывалятся кровавые трупы, а за ними пойдет сумасшедший врач со скальпелем и сестрой на руках. Я тряхнула волосами, пытаясь отогнать противную картину. Как только я зашла в помещение, мое видение вернулось. Вместо прекрасного ремонта, светлого помещения и доброжелательного персонала я увидела высокие зеленые стены с облупившейся краской, мигающими, раскачивающимися лампами на проводках и абсолютную пустоту... В помещении никого не было, только скомканные и рваные листочки летали по больнице, создавая впечатление заброшенного здания... Я нервно сглотнула - видение никак не уходило, а мне становилось страшно... Внезапно меня кто-то развернул за плечо и я заорала. Я зажмурила глаза и перестала орать. Приоткрыв один глаз, я поняла, что на меня смотрит половина больницы, а Шмель трясет за плечи, возвращая из мира видений. Я с облегчением открыла глаза и потопала к вахте, не желая что-либо объяснять. К счастью, когда я подошла к вахте, все шли по своим делам и не замечали моего присутствия. И снова удача! На вахте сидит та самая брюнетка, моя знакомая. Не знаю почему, но я подбежала к ней я обняла. Женщина чуть вздрогнула, но потом с улыбкой обняла меня в ответ.       - Ох, милая, это ты! Ты к Голубке, да? А что это за молодой человек с тобой? Неужели парня завела?       О, Люцифер... Не дай мне сорваться на эту даму. Во-первых я ненавижу, когда меня называют "милая", а во-вторых что значит "завела"?! Это что, собака Вася, чтобы заводить?! Спокойствие, только спокойствие... Я рассмеялась как можно правдоподобнее.       - Что вы, Чернобурка! Это мой друг с детства, Шмель, - друг улыбнулся и пожал руку вахтерше. - Он приехал на операцию к своей девушке, короче говоря со мной.       Чернобурка удовлетворенно кивнула и повела нас к кабинету. Подойдя к самой двери, она остановилась и перекрестилась, чем вызвала у нас усмешку. Женщина повернулась к нам и поцеловала каждого в макушку.       - Операция уже идет. Крепитесь, родные мои и ни в коем случае, слышите? Ни в коем случае не теряйте надежду! Ни пуха, ни пера!       - К черту! - в унисон ответили мы со Шмелем. Чернобурка томно улыбнулась и вернулась к вахте.       Я нервно мяла в руках шелковый платочек Голубки. В моем сердце все еще жил огонек надежды и я не давала ему потухнуть. Спустя пять минут я заснула на плече у Шмеля. Мне снился сон...       Я стояла посреди той больницы, которая привиделась мне на входе. Все было точно так же. Я не могла пошевелиться, руки словно сковало стальными цепями, а по телу прошел неприятный холодок. Не знаю, сколько я тут простояла, но в конце концов "цепи" отпустили меня и я сделала шаг вперед. Перед носом пролетела очередная смятая бумажка. Я схватила ее и попыталась прочитать надписи. Когда я разобралась в корявом почерке врача, меня словно электричеством шибануло. "Огнезвездова Голубка Березовна. Годы жизни: 27.09.1992 - 27.09.2014" Я засунула бумажонку в карман и стерла слезу, неизвестно каким образом скатившуюся по щеке. Я решила не придавать этому значения и просто пошла вперед. На вид это была типичная заброшенная клиника: открытые настежь окна с выбитыми стеклами, лампы, раскачивающиеся на проводах, следы крови на полу и на стенах, черные отпечатки собачьих лап, тошнотворный запах гнилого мяса и сквозной ветер. Я брезгливо передернулась. Да уж, неприятное местечко... И как же меня сюда занесло?... Я огляделась по сторонам. Мой взгляд приковала тень в конце темного коридора. Нервно сглотнув и подавив предательскую дрожь в коленях, я уверенно направилась туда. В двух шагах от цели я остановилась. Сердце пропустило удар и я прикрыла рот рукой, так как не сделай я этого, остатки завтрака потоком вырвались из глотки. Передо мной стояла девушка. На ней было белое платье, заляпанное кровью, половина внутренностей буквально вываливалось из нее, на шее и руках были многочисленные кровоточащие порезы, черные волосы космами спускались до пояса. левая нога была вывернута под странным углом, бледная кожа, рот приоткрыт, а неестественно большие льдисто-синие глаза смотрели на меня в упор. И самое страшное было то, что девушка была живой! Я снова сглотнула утренний бутерброд и дрожащим голосом спросила:       - Ты... Что ты х-хочешь?       Девушка пробежалась по мне глазами, как бы оценивая. Внезапно она заговорила, если это, конечно, можно было назвать речью - голос девушки был похож на скрип заржавевшей двери:       - Меня зовут Марта. Обними меня...       Первой мыслью в моей голове была: "БЕЖАТЬ!", но я ослушалась ее и приблизилась к Марте. Та прищурила глаза и протянула ко мне мертвенно худые и бледные дрожащие руки. Я собралась с духом и обняла ее. К моему удивлению, девушка была теплой и у меня абсолютно не возникло отвращения. В этот момент она мне напомнила Голубку и я заплакала, обняв Марту крепче. Возле ухо раздалось сиплое дыхание и меня обдало волной гнилого запаха. Я поморщилась, но не отстранилась. Марта прошипела мне на ухо:       - Не с-с-смей плакать в моем присутствии! Ты с-сильная! Ты с-с-справиш-шьс-ся! Идем с-с-со мной...       Я убрала руки и двинулась следом за девушкой. Она ковыляла по коридору, держась за стену. Меня охватила жалость.       - Тебе помочь? Тебе же больно!       Марта остановилась и сипло рассмеялась, издав звук трескающегося льда. Она мотнула головой и я расценила это как отказ. Мы пошли дальше. Тут Марта резко свернула к белой двери, на которой, очевидно кровью, было выведено: "Реанимация". Марта толкнула дверь и мы оказались в маленькой каморке, посреди которой стояла кушетка с лампой. Я подошла поближе. Девушка издала булькающий звук и сдернула простыню. Я снова не могла сдвинуться, а по щекам безостановочно катились слезы. На кушетке лежала Голубка. Её глаза были широко открыты, а простыня пропиталась кровью. Марта снова зашипела и ударила меня по лицу. Я сквозь слезы уставилась на нее. На лице девушки не было ни одной эмоции, только губы безостановочно шептали:       - Не с-смей... Не реви, как маленькая трехлетняя девоч-чка!       Я поспешно вытерла слезы и пристально посмотрела на Марту. Та не отрываясь смотрела на мою сестру. Наконец она заговорила. На этот раз ее голос был каким-то... странным... В нем слышались нотки боли, сочувствия и ярости. И она не шипела, как прежде.       - Знаешь, а ведь у нее судьба похожа на мою. Только меня не успели спасти. - Марта сплюнула кровь и перевела взгляд огромных глаз на меня. - Мне вывернули все внутренности и просто накрыли простыней. Сказали родным, что потеряли меня. А я была жива. Я, все еще отходя от наркоза, встала и пошла в таком виде в коридор. Врачи тут-же кинулись разгонять кричащих людей, а кто-то подошел со спины и ударил по шее. Я потеряла сознание. С тех пор я ни мертва, ни жива. Я хожу здесь, между мирами, изгой. И знаешь что, сейчас твою сестру лечат те самые врачи. Я не желаю ей смерти, но спасти ее не сможет никто. Прости, но это так. Просыпайся!       Я хотела ответить девушке, но та кинулась на меня и всадила нож в грудь. Я не сильна в анатомии, но очевидно - она попала в сердце. Я почувствовала острую боль и на меня капнула слеза. Слеза! Она плачет! Нет, нет, нет! Я не хочу ее оставлять здесь!       Я очнулась, Шмель тряс меня за плечи. Я вцепилась в его рубашку и зашипела:       - Что с ней?! Она жива?!       - Да, она жива, я ждал, пока ты проснешься. Ты можешь зайти.       Я сорвалась с места и, сбив с ног двух врачей, вихрем залетела в палату. Ноги пронесли меня до кушетки. На ней лежала Голубка, я слышала ее прерывистое дыхание. Я, со слезами счастья, села на колени и стала целовать ей руки. Голубка не обратила на это внимания. Я бормотала что-то несвязное и заливала палату слезами. Внезапно я вскинула голову. В палате было слишком тихо. Нет, нет, нет! Не может быть! Все ведь прошло хорошо! Я приложила палец к запястью сестры. Нет... Я встала. У меня не было сил рыдать. Голубка лежала с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом. Мой взгляд упал на простыню. Она была пропитана кровью. Я презрительно скривилась. Не сдергивая простыни, я уже знала, что увижу. Рядом раздался шорох. Я повернула голову и увидела Марту. Она склонила голову над Голубкой. Затем девушка подняла на меня стеклянный взгляд и прикрыла глаза. Я кивнула ей. Девушка взяла Голубку за руку и от моей сестры отделился бледный силуэт. Ничего не говоря, они исчезли. По щеке прокатилась одинокая слеза. Внезапно меня охватила ярость. Я выбежала в коридор и быстро нашла глазами глав-врача, делающего операции. С диким криком я набросилась на него и стала душить.       - Ты, жалкая мразь, да как ты посмел?! Дрянь, ДРЯНЬ!!!! - я перевернула жертву, чтобы видеть лицо. Плюнув в смазливое личико, я продолжила. - Ты мразь! Сколько ты людей убил, сука?! Ты дерьмо!!!! За что?! Голубку, Марту?! ЗА ЧТО?! - при упоминании Марты его глаза расширились, а затем он закашлялся кровью. Я сомкнула пальцы на тонкой шее и держала, пока не услышала последний вздох. Взяв за руку охеревшего Шмеля, я пулей вылетела из больницы.       Уже сидя в машине, Шмель спросил меня:       - А за что ты его так? Он же предупреждал, что шансов мало... Он ведь не виноват.       Я усмехнулась и подожгла сигарету. Втянув горький дым, я ответила:       - Он убил ее. Намеренно. Я не знаю зачем, но он намеренно убил ее, предварительно вспоров живот и вытащив несколько внутренностей.       - Ох, нихуя себе... - Шмель аж передернулся. - Ты еще говорила что-то про Марту. Это кто?       Перед глазами всплыл образ девушки с огромными голубыми глазами и бледной кожей. Я снова затянулась и махнула рукой. Шмель пожал плечами и перевел тему:       - Ну что, в "K&P"?       - Да как обычно.       Я затушила сигарету и откинулась на спинку сидения, прокручивая все события прошедшего дня...