Дневник ебанутого

      Это был самый трудный подъём по лестнице в моей жизни. Каждая ступенька давалась с колоссальным трудом, и их было так много, что казалось, я никогда не добегу до своей квартиры. Но я бежал и бежал, превозмогая самого себя, этаж за этажом, стиснув зубы до скрипа. Всё потому, что я дико хотел срать. Так дико, как ещё никогда в жизни не хотел.       Наконец, я оказался перед своей дверью, и, стискивая зубы еще сильнее, зашевелил ключом в замочной скважине. Ворвавшись в прихожую, я бегло оценил обстановку, и, поняв, что дома, по всей видимости, никого нет, ввалился в сортир и с облегчением грохнулся на белокаменный трон.       Такого облегчения я не испытывал давно. В душе сразу потеплело, а с каждым раскатом грома подо мной моё настроение устремлялось ввысь, отодвигая на задний план все проблемы и невзгоды. Сладко потянувшись, я протянул руку за туалетной бумагой и с ужасом обнаружил её отсутствие.       Нервы тут же напряглись. Покрутив башкой, я понял, что в туалете нет даже ёбаной газетки, абсолютно ничего, что могло бы помочь мне в этой ситуации. С перепугу я просрался ещё разок, сортир наполнила удушливая вонь, от которой спёрло дыхание. Приоткрыв дверь в толчок, я жадно ловил свежий воздух, пытаясь придумать выход из щекотливой ситуации. В голову ничего не лезло, кроме навязчивой мысли о моей грязной жопе и о том, что мне, возможно, придётся просидеть тут до вечера, выжидая, пока вернутся предки. Глаза забегали по пространству квартиры, которое было видно сквозь приоткрытую дверь толчка, и остановились на диване в комнате напротив.       Диван был застелен новеньким, только купленным махровым покрывалом, ворсистым и мягким, как шёлк. Через десять секунд я поймал себя на мысли, что сижу, как вкопанный, и пялюсь в покрывало, пуская слюни. Забравшиеся в голову мысли я тут же отогнал - ну его нахуй, уж лучше подожду, пока родители вернутся.       Минуты мучительно тянулись, как часы. Я слышал, как скрипела от сквозняка входная дверь, которую я в спешке не закрыл. Бля, а вдруг грабители ворвутся? А я тут, на толчке, в слезах, соплях и с грязной жопой, к обороне абсолютно не готов. Эх...       Внезапно из окна подуло сильнее обычного, и входная дверь с грохотом захлопнулась. С ужасом понимая, что единственный комплект ключей у меня, что финский замок никак не взломать, и что я обречен просидеть в толчке до конца своих дней, я расплакался, как девчонка. В этот момент из моей задницы выпала очередная мина, забрызгав оба полужопия.       С воплями вскочив с толчка, я влетел в комнату и прыгнул на диван, максимально задрав ноги и раздвинув булки. Проскользив по мягкому пледику, оставляя на нем огромную коричневую полосу, я слетел с дивана на другой его стороне, врезался башкой в стену и приобнял батины гири и гантели. Дрыгая ногами и сверкая голой жопой, я вскочил на ноги и снова уселся на диван, делая на нем скользяще-протирающие движения и окрашивая его коричневыми полосами.       В этот момент мимо комнаты по коридору проплыл батя в трусах, лениво и сонно потягиваясь. Проходя мимо комнаты, он мельком глянул на меня, зевая как пудовый карп, и проплыл дальше, но спустя секунду отановился на полушаге и замер, как вкопанный. Протерев глаза, он обернулся и снова оглядел меня с ног до головы. - Здорова! - неуверенно-веселым голосом сказал я, и, пытаясь сохранять невозмутимый вид, взял с пола батину гантелю и начал качать бицуху. Штаны я при этом так и не одел. Издав дикий вопль, полный ярости, батя мчался на меня. Бросив в него гантелю, я с писками нырнул промеж его ног и вбежал в сортир. Щёлкнул спасительный шпингалет, а в дверь тут же начали бить тяжелые батины кулаки. -Открывай, сука!!! - орал батя во весь голос. -Нет!!! - отвечал я, и, достав из кармана плеер, уселся на толчок и врубил в наушники Бориса Моисеева. Всё таки сидеть в толчке не так уж и плохо, особенно когда в качестве альтернативы выступают пиздюли от бати. Тем более, жопа уже чистая.