* * *
Когда Аавилл вернулся из больницы домой, уже светало. Уставший, он буквально ввалился в большой зал и плюхнулся на черный кожаный диван, тут же откинув голову на спинку и закрывая глаза. Наверное, сегодняшний день выдался одним из самых напряженных. Дурак... ведь знал, что Эсли не сдержит слово и что-то да натворит, ведь пытался не выпускать Бертран из виду, но все вышло, как всегда, паршиво. Сон не шел. Голова потихоньку начинала раскалываться. В последнее время мигрень навещала его довольно часто, и Аавилл знал почему. Вечная злость, тисками сдавливающая его душу, раздирала его изнутри, с каждым днем набирая силу, порождая все новую ненависть к окружающему миру. Вечный кошмар, от которого нельзя сбежать. Вечный кошмар, который он создал сам для себя и от которого хотел бы избавиться. Но если ему и удастся, неужели не станет только хуже? Ярость давала ему силы, давала ему власть, однако... она просила слишком большую цену. Аавилл сходил с ума. Он уже не понимал, как можно жить с такими идеалами, как у той же Бертран, но и не понимал, как можно жить в гневе, который убивал его. Он запутался. Но и помощи ни у кого искать не собирался. Аавилл свесил ноги с дивана и прислушался к тишине, действующей ему на нервы. Он вновь как будто оказался там, в лесу, рядом с распростертым телом искалеченной Бертран, и неотрывно смотрел на нее, потому что не мог отвести глаз от ужасающего зрелища. Картина упрямо застряла в голове, и Аавиллу пришлось ударить себя. Чувство вины, смешанное с ненавистью, было просто отвратительным. То ли от желания отвлечься, то ли от желания прогнать дурацкую тоску Аавилл уныло побрел в кабинет отца. Он, как и предполагал Аавилл, все еще работал над бумагами, попивал виски из бокала и не удосужился обратить ни малейшего внимания на вошедшего сына. — Чего так рано? — безэмоционально спросил мистер Стоунер, хотя знал, что сейчас семь часов утра. — Я позволил себе воспользоваться услугами частной больницы, которую ты держишь под каблуком. Но, думаю, ты меня простишь. — Да ты что? — как-то странно ухмыльнулся мистер Стоунер и даже отвлекся от своих бумаг. — Фрэнку Ланкастеру снова разбили голову? Аавилл сжал кулаки. Ему всегда не нравилось, когда отец упоминал кого-то из его близких друзей или смел над ними насмехаться. Но сейчас он не был настроен на препирания, поэтому решил говорить исключительно по делу. К тому же оставаться надолго в кабинете отца он не намеревался — уж больно здесь на него давили стены. — Девчонка, которой ты посылал деньги вместо своих любовных стрел, попала в переделку, — сдержанно ответил Аавилл. — Тебе не кажется, что она какая-то проблемная для тебя? Дороже, чем я, обходится. — Значит, она сейчас в частной больнице? — задумчиво переспросил мистер Стоунер, и усмешка сползла с его лица. Он выглядел весьма сосредоточенным. — Надо же, как интересно. Мой сын впервые в жизни совершил обдуманный, взвешенный поступок. Аавилл насторожился. Он совсем не ожидал, что отец оценит его решение отвезти Бертран в частную больницу. В конце концов, мистер Стоунер пользовался услугами этой клиники для целей, известных только ему самому, и вряд ли в его планы входило платить деньги за лечение никому не сдавшейся девчонки. С другой стороны, он ничего не терял. Ведь Бертран вернула ему все те сбережения, которые мистер Стоунер ей посылал. «Тут что-то не так...» — подумалось Аавиллу. Он не понимал, почему его отец так заинтересовался Бертран и старался всячески ей помогать. Раньше ему казалось, что отец с ним соревнуется, но сейчас очень сомневался. Слишком долго, слишком экстравагантно — не в его принципах. Но тем и опаснее становилась игра, потому что Аавилл не знал его мотивов, а голова чересчур болела, чтобы размышлять. «А не пошло бы оно все? — махнул рукой он и развернулся. — Пойду завалюсь спать, иначе у меня крыша съедет». Аавилл досадливо хлопнул дверью и направился в свою комнату, пока мистер Стоунер сидел и думал над тем, что сказал ему сын. На его лице отразилась довольная ухмылка.* * *
Неугомонный плач женщины разносился по частной клинике и эхом отдавался от стен пустых коридоров. Когда миссис Бертран позвонили посреди ночи и сообщили о том, что ее дочь поступила в больницу и сейчас готовится к операции, она настолько разволновалась, что теперь уже не помнила, как приехала сюда и сколько времени прошло. Она все утро дожидалась результатов операции и даже толком не знала, что с ее дочерью все-таки случилось, и потому ужас лишь сильнее сковывал ее тело. В голову лезли всякие кошмары, а отгонять их от себя не было никаких сил. От каждого шороха миссис Бертран подскакивала, думая, что это врачи идут, наконец, рассказать ей хоть какие-то новости, но как только осознавала, что звуки принадлежат на самом деле ей, снова начинала громко плакать. В больнице все сильнее светало, а женские рыдания затихли. Миссис Бертран, совершенно переутомившись, откинулась на холодную стену и заснула. Лишь через пару часов в коридоре объявился главный врач и теперь направлялся к взволнованной матери. Сон ее оказался чутким. Едва уловив краем уха быстрые шаги и непрерывное шарканье по полу, миссис Бертран подскочила на месте. Она мгновенно очнулась, а врач не стал тянуть. — С ней все хорошо. Сейчас она спит, ей нужен покой. С плеч словно гора свалилась. У миссис Бертран подкосились ноги, и она упала бы, если бы мужчина не поддержал ее и не усадил на скамейку. — Если вы не готовы все услышать, то советую пока отдохнуть, а я принесу вам ле... — Нет! — несдержанно выкрикнула Салли. — Я должна знать все. Сейчас. Доктор еще пару секунд неуверенно смотрел на мать пациентки в надежде, что та передумает, но столкнулся лишь с упрямым взором. Он выдохнул. — Что ж, хорошо, — сдался доктор. — Думаю, нужно начать с мелочей, чтобы постепенно подготовить вас к худшему. Салли нетерпеливо закивала и захлопала ресницами. Ее взгляд не переставал испуганно блуждать по лицу мужчины. — У вашей дочери был разбит нос, синяки на шее от удуший, и, кстати говоря... вы не в состоянии слушать дальше? — нахмурился врач, глядя, как миссис Бертран хватается за голову, и так и не сказал ей про обнаруженный на шее пациентки давнишний шрам от лезвия. Та отрицательно покачала головой. — Нет-нет, продолжайте. — Легкое сотрясение мозга, отеки и синяки на лице и, наконец, переломы двух ребер в области селезенки, которую нам пришлось удалить. Обломок ребра ее проткнул. Миссис Бертран уронила голову на колени и дала волю слезам облегчения, ужаса и боли одновременно. Ее Делайла жива, но что же с ней сталось... Удаленная селезенка... «Что делать теперь? Сколько она будет лежать в больнице? Кто с ней это сотворил и зачем?» — мысли миссис Бертран путались между собой, а тот факт, что клиника платная и весьма дорогая, вовсе ее добивал. И тем не менее она задала другой вопрос: — Какие последствия от удаления селезенки? Что нужно делать? — После удаления селезенки возрастает риск инфекционных заболеваний. Но не волнуйтесь: после спленэктомии мы сделали девочке вакцинацию против болезней. Ей нужно будет каждый год ставить прививки от гриппа, а еще принимать антибиотики каждый день для предотвращения развития бактериальных инфекций. Вообще антибиотики выписывают детям, но здесь случай обязывает: у вашей дочери повышен риск заболеть. Я вам все запишу. — Спасибо, доктор... Мужчина кивнул и скрылся за поворотом, оставив мать пациентки наедине со своими мыслями. Деньги за операцию, за лечение в больнице, за прививки, за антибиотики... Да где же она столько возьмет? Жизнь так осложнилась всего за несколько мгновений и перешла на такой трудный уровень, какой ей и не снился. И обратиться не к кому. На что же они будут жить? Что их ожидает теперь? Наверное, миссис Бертран ничто не отвлекло бы от погружения в себя, но она почувствовала, как на нее смотрит пристальный, внимательный взгляд, и не могла не оторваться от своих бед. Она хотела сказать этому человеку, что хочет побыть одна, но все слова вылетели из головы, стоило только увидеть его. Салли торопливо встала и завороженно прошептала: — Мистер Стоунер...* * *
Тугие повязки напоминали ей по ощущениям железные колючие проволоки, которыми ее сковало от боли тогда, в ту ночь. Она не особо помнила, что с ней произошло, а сколько прошло дней с момента, когда она очутилась в больнице — тем более не знала. Лишь малые обрывки воспоминаний роились в голове. Темнота, лес. Она заблудилась, ужасно перепугалась... Перед глазами промелькнула копна рыжих волос. В ушах отдавались злобные крики какой-то девчонки, а после Делайла снова почувствовала ту адскую боль по всему телу. Голоса, десятки голосов прокатывались эхом внутри нее. Она слышала, будто вдалеке, как кто-то переругивался. Побои прекратились... «Вы с ним в последнее время сблизились...» — внезапно всплыло в голове. «Вижу, что творится между вами, не дура! — ярко вспыхивали воспоминания, обжигая спину и ослепляя глаза, и каждый всполох был сильнее другого. — Кричи! Кричи, мразь!.. Андреа, задуши ее...» Волны боли и обиды смешивались, становились все мощнее и били сильнее, и немой крик застрял в горле, причиняя все больше страданий. Делайлу трясло. — Черт... — с ужасом выдохнула она и схватилась за волосы. — Нерине, это ты довела меня до такого состояния?.. Голос окончательно сел. Она все вспомнила. И от нового приступа отчаяния ее отделяло лишь то, что она до сих пор не знала, какие травмы ей нанесли. Она впервые испытывала абсолютную злость на себя и на весь окружающий мир. Хотелось крушить все, что под руку попадется, но Делайла держалась, старалась успокоиться. Она не могла опуститься до уровня Нерине и дать свести себя с ума. Она обязана сражаться за остатки своего разума, хотя бы ради матери. Мама... Где она, что с ней, почему она не в палате дочери? Она вообще знала, что произошло? Внезапная, лютая и резкая боль в голове. Вновь Делайлу настигло воспоминание: «Вы что, с ума посходили?! Аавилл, твоя самка совсем обалдела!» — О-ох... — простонала Делайла, зажмуриваясь. — Орлеан?.. С тобой был Аавилл? «Ты что сделала, придурочная?! Я говорил, что урою тебя!» — вопил Аавилл в ее подсознании. Она раскрыла глаза и похолодела. Орлеан и Аавилл пришли, чтобы спасти ее. Это они вызвали скорую. Это Аавилл обещал сделать что-то с Нерине, если та начнет распускать руки. «Невозможно! — недоумевала Делайла и откинулась на подушки. — Как же так? Ладно Орлеан, но почему... Аавилл? Разве он не ненавидел меня? Что с тобой не так? Почему ты такой сложный?» Делайла приложила ладонь к пылающему лбу и тяжело выдохнула. Теперь она ни в коем случае не могла оставить Аавилла в покое, пока не узнает о нем все из своих воспоминаний и не расставит по полочкам его странное поведение. Она должна была понять для себя, что он за человек такой, почему вдруг вступился за нее. В конце концов, он спас Делайле жизнь, и разве она имела право оставить его поступок без внимания и просто проигнорировать? К тому же если она сумеет с ним хоть немного сдружиться, ей будет гораздо легче учиться в школе, где ее так и норовили отправить на тот свет. — Доченька! — услышав громкий зов матери, Делайла вздрогнула от неожиданности, а после оказалась в ее объятиях. — Как ты, девочка моя? — Вроде в порядке... — соврала она, не успев придумать ответа получше. — А что, со мной что-то серьезное, да, мам? Салли молчала. Она лишь со слезами и улыбкой изучала Делайлу взглядом, будто не верила, что с ней все хорошо. Со дня операции прошло три дня, и только сегодня миссис Бертран позволили навестить дочь. — Тебе сделали операцию... — Салли споткнулась, словно искала подходящие слова. — Селезенку проткнул обломок ребра, и ее пришлось удалить... И, насколько я поняла... В общем, ты должна пролежать в больнице еще два месяца. Делайла замерла и перестала моргать. Кровь в ее жилах застыла и похолодела. Сказанное матерью безостановочно повторялось в ушах, раз за разом. Она даже не знала, как реагировать. Еще пару дней назад Делайла была абсолютно здорова, а сегодня она уже неполноценный человек, у которого вырезали важный орган. И все из-за какой-то истеричной дуры! Чем больше она осознавала происходящее, тем паршивее ей становилось. Настолько, что вдруг затошнило. И прежде всего от того, что Делайле захотелось убить Нерине. Такие мысли невероятно пугали ее, но поделать с ними она ничего не могла и теперь тщетно боролась с собой. — Я понимаю, как тебе тяжело, котенок, но все будет хорошо, поверь мне, — ободряюще улыбнулась миссис Бертран, заметив, как поникла ее дочь. — Здесь замечательные врачи, они просто чудо творят. Мне кажется, удаление селезенки — еще малая цена за жизнь. Делайла, я ведь могла совсем тебя потерять... — Да, наверное... — с трудом выдавила Делайла, почти не слушая того, что говорила ей мать. Сейчас слова успокоения нисколько ее не трогали и тем более не убеждали. К глазам подступили слезы, в горле застрял комок. Притворяться, что все отлично, у нее не было ни сил, ни желания. Мысли о том, что станет с ее здоровьем, не давали ей покоя. Делайла настолько об этом переживала, что даже не подумала, как ее мама будет платить за лечение. Единственное, о чем она все-таки внезапно вспомнила... — Кайлин! — выпалила она, подскочив на кровати. — Родная, что случилось? — обеспокоенно спросила мама. — Я же обещала навещать ее раз в два дня, и она в обмен на мое обещание дала слово, что больше не сбежит! А что если она уже... — Делайла не заметила, как начала сползать с кровати. — Делла, не вставай! — Салли с трудом уложила дочь обратно. — Если ты так хочешь, я приведу ее сюда. Уж она-то все поймет. Делайла несколько успокоилась, когда подумала о том, что ее хоть кто-нибудь станет навещать, помимо матери. Она очень хотела увидеться с Вейном, Орлеаном и даже Аавиллом. Только вот он как раз вряд ли придет. Дверь палаты отворилась, и в ней показалась медсестра. — На сегодня посещений достаточно, больной пора принимать лекарства и отдыхать, — непреклонно заявила она. Салли наклонилась к дочери и крепко ее обняла. Когда палата полностью опустела, Делайле в голову пришла, наконец, мысль о деньгах. Насколько она понимала, она оказалась в частной клинике доктора Ареллано, и цены на лечение здесь больно кусались. У них в семье таких денег в жизни не водилось, а если учитывать, что Делайла будет валяться тут два месяца, можно было и вовсе бесконечно влезать в долги. Делайла обессиленно выдохнула. Ее мама выглядела так спокойно, словно ничего не произошло, а содержание в дорогой больнице ее нисколько не смущало. Неужели она просто еще ничего не поняла? Настолько обрадовалась, что ее дочь вытащили с того света, что забыла про плату? «Бред какой-то... Она, конечно, рассеянная, но такую сумму точно из виду не упустила бы», — подумала Делайла, закрывая глаза. Лекарства начинали действовать. На следующий день она уже совершенно не вспоминала о деньгах. Таблетки, которые ей давали, оказывали на нее один эффект — нагоняли сон. В свободное же время от него Делайла тупо смотрела в потолок, сгорая от тоски и потирая уставшие глаза. Никто, кроме матери, к ней не приходил, так что она больше не надеялась на то, что Орлеан с Аавиллом сподобятся навестить ее, и попросила у мамы хотя бы принести ей книги, чтобы прогнать скуку. На самом деле, Делайла с удовольствием занялась бы еще и учебой, но главный врач запретил пока нагружать себя сверх меры, и ей оставалось лишь обреченно вздыхать от мысли о том, что она теперь отстанет от школьной программы так, что потом не догонит. Однако тосковать пришлось не так долго. При своем следующем визите миссис Бертран все-таки пришла не с пустыми руками. Делайла буквально сразу заметила огромный пакет, из которых торчали толстые книги, и настолько обрадовалась, что вопросы про деньги снова вылетели из головы, хотя ситуация становилась все более подозрительной. За те недели, что пролетели в больнице, и множество лекарств наверняка нужно было платить вперед, но Делайла до сих пор находилась здесь, а ее мама цвела, как майская роза, будто и не существовало никаких проблем. С каждым новым днем Салли все больше улыбалась, выглядела ярче и ярче, постоянно отводила куда-то мечтательный взгляд и томно вздыхала. Она словно... помолодела. От Делайлы не укрылось и то, что день назад ее мама явилась в больницу с красиво уложенными волосами и легким макияжем, и тогда-то у нее на душе закралось столько подозрений, что ни о чем другом Делайла думать не могла. Однако в конце концов она приняла решение не заваливать маму вопросами и не смущать ее, пока та сама не будет готова рассказать о происходящем. Так, за чтением книг и бесконечными визитами миссис Бертран и Вейна пролетели три недели. Салли, как и обещала, привела Кайлин, чудом уговорив руководство приюта отпустить девочку на несколько часов, хотя Делайла сомневалась, что не обошлось без влиятельной помощи со стороны. Выглядела Кайлин куда лучше, чем в их первую встречу: и чистая, и аккуратная, и в красивом платьице. Девочка рассказала Делайле, что теперь вместо нее в детский дом приходит сама миссис Бертран, а миссис Бертран в один из вечеров, когда Кайлин уже не было рядом, призналась дочери, что совершенно привязалась к ребенку.* * *
— Проснись, спящая красавица! — безостановочно дергали Делайлу за руку. — Ну-у, Де-елла, я тебя месяц не видел, а ты дрыхнешь! Просыпайся, пока злой дядя-врач меня отсюда не выпнул! Делайла в недоумении потерла глаза и приподнялась на локтях. От резкого пробуждения все окружение палаты плыло, однако стоило ей немного поморгать, как зрение вернулось, а она увидела маячившего перед собой веселого Орлеана. — Орлеан! — рассмеялась Делайла от вмиг переполнившей ее радости. — Ну, дай хоть обниму, неудачница! — кинулся к ней Орлеан. — Спасибо, ты просто душка! — А то! Да не бери в голову, — Орлеан вдруг помрачнел. — Это я виноват. Аавилл рассказал мне про вас, и я не выдержал и закричал... Эсли услышала... Прости меня, пожалуйста! Делайла почти ничего не понимала из его спутанной и неуверенной речи, но общий смысл довольно быстро до нее дошел. То, что в случившемся с ней был виноват Орлеан, почему-то ее нисколько не трогало. Тот злосчастный вечер, когда с ней творили, что вздумается, словно канул в лету и теперь не имел никакого значения. И если месяц назад Делайла ненавидела всех и вся, то сейчас ощущала полное безразличие и к Нерине, и к Аавиллу, из-за которого ее чуть не убили. Гнев и обида совершенно разрушали ее изнутри, они были утомительны, и в конце концов Делайла просто отказалась от этих чувств, смирившись с ситуацией и даже простив Нерине. Она не собиралась думать о ней всю жизнь и горевать по своей тяжелой судьбе, потому что если кто и мог изменить ее, то только Делайла. — Не переживай, — на полном серьезе произнесла она и положила руку Орлеану на плечо. — Она все равно узнала бы, рано или поздно. А так, я хотя бы успею до Рождества выписаться! На ее шутку Орлеан даже не улыбнулся. Такой безразличной реакции он не то что не ожидал, а испугался. — Ты сумасшедшая! — выпалил он. — Все больше вижу сходства с моей сестрой... Вот как я тебя уберечь пытаюсь... идиот. Делайла пыталась заглянуть в глаза Орлеану, но он старательно отводил взор. Похоже, слова про сестру вылетели у него помимо воли, и он явно не намеревался продолжать эту тему. Делайла и не настаивала. Она понимала, что пока Орлеан сам не пожелает раскрыть свое сердце, лезть и стучаться в него будет делом бесполезным и невежественным. Но все же она позволила себе сказать кое-что: — Знай, Орлеан, что мне можно доверять. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить, то не стесняйся. Я тебя всегда выслушаю. — Когда-нибудь, но точно не сейчас, потому что... — Орлеан внезапно наклонился к полу и после долгой возни с пакетом выпрямился, держа в руках пластиковую тарелку с салатом. — Пора есть! Делайла опешила, но в следующий момент хохотнула. — Спасибо, но я не хочу. — Что значит — не хочу? — Орлеан картинно надулся. — Я, значит, старался, а она... — Дело не в этом, — улыбнулась Делайла. — Мне прописали какую-то диету, и я даже не знаю, можно ли мне есть салаты. Орлеан понимающе и задумчиво покачал головой, однако тут же оживился. — Да от одной ложки-то ничего не будет! — с этими словами он протянул полную ложку салата к ее рту. — Ну ладно, — сдалась Делайла. Как раз в тот момент, когда Делайла уже открыла рот, послышались шаги снаружи открытой палаты, а в следующую секунду в проходе объявился один из врачей и подозрительно остановился. Орлеан быстро съел содержимое ложки сам и рассмеялся, глядя на строгое выражение лица доктора. — Дома не поел, жутко хочется, — оправдался он. Мужчина нахмуренно покачал головой и скрылся. Оба тяжело выдохнули. — Судя по тому, как тот тип посмотрел на нас, тебе нельзя это есть. Хотя на самом деле, он просто позавидовал моей готовке, — отмахнулся Орлеан. — Я тогда съем, не возражаешь? Делайла с улыбкой покачала головой. Ее день пролетел в обществе Орлеана, но удивительнее всего было то, что ему позволили оставаться в ее палате надолго. Орлеан часами рассказывал Делайле обо всем происходящем в школе в разы интереснее Вейна благодаря своей эмоциональности и даже в самых серьезных моментах умудрялся вставлять шутки, особенно когда дело доходило до Аавилла. К вечеру же Орлеан пообещал приходить к ней настолько часто, насколько сможет, а еще добавил, что в следующий раз обязательно принесет диски с ноутбуком, и они вместе что-нибудь посмотрят. Так что отлеживаться в больнице Делайле нравилось все больше. До той поры, пока Вейн не стал приносить кучу домашних заданий со школы. Спустя месяц лечения ей все-таки позволили заниматься учебой, и ее серые будни, наконец, начинали окрашиваться в разные цвета. Особенно ярко она запомнила день, когда Орлеан притащил с собой Аавилла. «Делайла, ты не волнуйся, намордник я дома забыл, но он тебя не укусит, честно», — сказал он тогда, а Аавилл просто стоял с закрытыми глазами у стенки, ни на что не реагируя. Он ни разу не заговорил с ней и не глянул в ее сторону, словно избегая, и Делайла отметила, что Аавилл ни капли не изменился с их последней встречи, пусть и вступился за нее. Но она все равно добьется от него ответа, доберется до его головы. Однако, как назло, это был единственный раз, когда он пришел, а контрольным выстрелом послужила новость, что Делайлу переводят в другую школу. Ее мама, очевидно, решила перестраховаться и больше не сталкивать нос к носу свою дочь и виновника той трагедии, что произошла с Делайлой. Миссис Бертран сообщила ей об этом за неделю до выписки, и Делайле ничего не оставалось, кроме как смириться. Она даже предположить не могла, что все так обернется, и пребывала в приунывшем состоянии всю последнюю неделю. Скучать, конечно, по своим однокурсникам она не станет, но и с Аавиллом при таком раскладе никогда не увидится. А ей поблагодарить его хотя бы...* * *
За два месяца на улице невероятно похолодало, наступил морозный декабрь. После того, как Делайла очутилась, наконец, дома, она три дня отлеживалась в кровати, но также успела и посетить свою старую школу, пока ее не перевели. Потихоньку жизнь начинала возвращаться в прежнее русло, словно и не существовало никаких месяцев, проведенных в больнице. Делайла целыми днями сидела за учебниками даже тогда, когда ей нужно было отдыхать, и после того, как получше разузнала о своем здоровье, еще больше укрепилась в решении стать врачом. Она перекопала всю домашнюю библиотеку, с головой уходила в химию и биологию и с удовольствием понимала, насколько ей это нравится. У нее совершенно не оставалось времени, чтобы грустить о том, что с ней стряслось, или думать об однокурсниках, которые после инцидента с Нерине каждый день интересовались ее самочувствием. Делайла, хоть и не была ни на кого обижена, все равно абсолютно не верила в их искренность. За два месяца им просто успели промыть мозги Орлеан, Вейн и, как ни странно, Аавилл. Вейн даже признался Делайле, что после их объединения он стал больше доверять Орлеану. — Делайла, — подозвала мать ее в один из зимних вечеров, — подойди ко мне. Делайла недоуменно покосилась в сторону матери, занимавшейся вязанием шарфа, и тихо подсела к ней. Салли некоторое время молчала, словно выстраивая в голове варианты диалога, и отозвалась: — У тебя, наверное, много вопросов. Прежде всего тебя тревожит, откуда я взяла деньги на твое лечение. Я права? Делайла настороженно кивнула и приготовилась внимательно слушать. На самом деле, эта проблема волновала ее на протяжении долгого времени, но она решила не допытываться до матери и ждала, пока та сама не захочет признаться. — Что ж, пора... — тяжко выдохнула Салли. — Дорогая, я знаю, что ты заметила, как я... изменилась. Ты прекрасно видела, что в последние месяцы я стала счастливее и... мечтательнее... Не знаю, догадалась ли ты, в чем дело, но если узнаешь сейчас, то надеюсь, не будешь держать на меня зла. После этих слов, давшихся ей с трудом, миссис Бертран судорожно взяла руки дочери в свои. Делайла напряженно поерзала на месте и нахмурилась, приготовившись выслушать все, что угодно. — Когда я узнала о том, что с тобой произошло, я впала в такое отчаяние!.. Я не представляла, что мне делать, к кому обратиться, ведь ты и сама наверняка не хуже меня понимаешь, сколько за все пришлось заплатить, — Салли не сводила умоляющих глаз с дочери. — И тут явился... один человек. Он предложил помощь, от которой я поначалу отказывалась, но в итоге не смогла. Я не смогла, Делайла. Он так настаивал... словно... словно мы с тобой ему кем-то приходимся. А потом все так завертелось! Миссис Бертран отвернулась и закрыла ладонями лицо. Последние слова матери заставили Делайлу загадочно улыбнуться и полностью расслабиться. Она все поняла. Абсолютно. И эти мечтательные улыбки, и вздохи, и глупое хихиканье. — Мам, — Делайла положила руку на плечо Салли, — а ты не влюбилась? Миссис Бертран подскочила и с неуверенностью во взгляде посмотрела на Делайлу, которая вовсе не злилась, а напротив, светло улыбалась. Тем не менее, слова ее застряли в горле, а на глаза навернулись слезы. Салли избегала взора Делайлы и теперь совсем расклеилась. — Делайла, я... Ты меня осуждаешь? Салли осеклась, внезапно зарыдав. Делайла обняла ее. — Мам, ну ты чего? Не век тебе оставаться одной, я все понимаю. Когда-нибудь я покину родное гнездо, а тебя теперь есть, на кого оставить. Конечно, прошло не так много времени, всего года два, но... я знаю, что отца ты будешь любить до конца, до последнего вздоха, как никого. Как, возможно, ты никогда не любила меня. И я не виню тебя. А теперь скажи мне, кто этот счастливчик? Миссис Бертран несколько раз переменилась в лице. Страх превращался в задумчивость, а задумчивость перерастала в полное осознание. Салли ликовала. Они с Маркусом воспитали добрую, понимающую и чуткую девочку, которой действительно можно гордиться. — Ты все узнаешь послезавтра. Этот человек пригласил нас в ресторан, и... надеюсь, тебя не смутит, что у него есть сын. Делайла в недоумении тряхнула головой. Она пока не понимала, радоваться ей возможности завести нового друга или опасаться. Мало ли, как сам сын отреагирует на тот факт, что у его отца появилась женщина, да еще и с дочерью. «Ладно, послезавтра будем думать, строить баррикады или нет», — решила Делайла и уставилась в одну точку. Все-таки ее немного расстраивало то, что деньги за ее лечение были отданы с чужого счета. Сколько бы Делайла ни работала на несчастной бензоколонке, она и за несколько лет не отработает столько, сколько за нее заплатили. Ночь выдалась беспокойной. Сегодня Делайла впервые пожалела о том, что ее по-прежнему не пичкают теми волшебными таблетками, от которых она мгновенно засыпала. Она и подумать не могла, что ей станет хуже, когда она узнает всю правду от мамы. Делайла чувствовала себя ужасно неловко от того, что из-за нее исхудал чей-то кошелек. А еще ее жутко беспокоил Аавилл. Аавилл... Такой холодный, такой грубый, бесцеремонный и просто странный. Он совершенно не знал, чего хотел, а заодно путал мысли остальных. Он заставлял ее испытывать стыд, страх, отвращение и вместе с тем вызывал некое сожаление. Если бы она, Делайла, жила так на протяжении нескольких лет, то определенно сошла бы с ума. Постепенно у нее создавалось впечатление, что Аавилл хотел бы стать другим, да только не получалось. Словно ему было пугающе тяжело расстаться с тем мраком, засевшим глубоко внутри. Возможно, он привык к этому состоянию настолько, что больше не понимал, как из него выйти. Он сросся с ненавистью и подсознательно искал чужой помощи. «И если она тебе действительно нужна, ты ее получишь. Потому что я не могу оставить без внимания то, что ты меня спас», — прошептала про себя Делайла, глядя на луну за окном. Спокойствие и умиротворение переполняло ее душу и сердце, разливалось по телу, превращалось в желание уснуть. Голову заполонил туман и вуалью опустился на глаза.* * *
Дом ходил ходуном с самого утра из-за учиненной матерью уборки. Мытье окон и полов, чистка ковров и диванов, а самое главное — никаких объяснений, несмотря на то, что миссис Бертран с Делайлой проводили точно такую же уборку несколько дней назад. Казалось бы, ничего особенного, почти все мамы повернуты на чистоте в доме, но Делайла нутром чувствовала, что это неспроста, и вот уже битых полчаса тщательно драила полы в своей комнате и не слышала, как ее мама кому-то звонила и звала в гости к вечеру. — А, милая, ты уже закончила! — воскликнула миссис Бертран, когда Делайла вдруг спустилась на кухню, чтобы попить воды. — Иди сюда, поможешь мне в приготовлении ужина. Делайла хмуро почесала затылок. — Мам, — отозвалась она, — объясни, пожалуйста, что происходит. — Как что? — изумилась Салли. — Отметим твое возвращение, вот что. Гости придут, я пригласила твоих друзей. Делайла тряхнула головой, а потом рассмеялась. — Мам, да кто, кроме Вейна, ко мне придет? У меня друг только один. — А что такого? — никак не могла взять в толк миссис Бертран. — Придут три человека. Кстати, загляни-ка в тот черный пакет и подойди потом ко мне. Делайла в изумлении пожала плечами и направилась к пакету, из которого торчало что-то белое. В ее мыслях творилась совершенная путаница. Сначала мамин ухажер, а теперь какие-то странные гости. Ее жизнь стремительно менялась после того, как она загремела в больницу, и Делайла сомневалась в том, что ей эти изменения нравятся. В пакете оказалось платье до колен. Белое, приталенное, с треугольным вырезом на груди, суженное книзу и с лямками на блестящих цепочках. Точно такая же цепочка болталась на поясе. Делайла ахнула, едва увидев ценник, и немедленно сорвалась с места. — И вот это стоит тысячу двести баксов?! — выкрикнула она, когда прибежала на кухню. Салли растерялась. Она совсем не ожидала, что ее дочь так бурно отреагирует. — Тебе не нравится? — Мам, мне очень нравится, но откуда такие деньги?! Салли замялась и села на ближайший стул. Делайла мысленно пнула себя. Иногда ей стоило быть менее прямолинейной. — Мам, ну извини, — Делайла обняла миссис Бертран и выдохнула. — Я просто сбита с толку. Я не привыкла, чтобы чужие люди о нас заботились. Салли покачала головой, как бы говоря, что все в порядке, и улыбнулась. — Так что, ты поможешь мне? К вечеру стол был заполонен различной едой, однако никто из гостей так и не объявился. За окном уже темнело, редкие снежные хлопья падали на землю и тут же исчезали. Делайла завороженно наблюдала за снегопадом и не могла поверить, что декабрь наступил так быстро. Казалось раньше, еще в больнице, что два месяца ее простого лежания на кровати будут длиться вечно, а время пролетело так незаметно. — Делайла, спускайся! — внезапно позвала мама из кухни. Делайла ахнула и бросила разочарованный взгляд на дверь. Сидеть на мягкой и удобной кровати и наблюдать за природой нравилось ей куда больше. Она даже не знала, что там за гости собирались прийти, и жутко стеснялась. Хотя вряд ли мама позвала бы кого-то, кто не был знаком с ее дочерью. Делайла не торопилась. Она грустно водила пальцем по запотевшему стеклу, затем медленно выдохнула, задернула шторы неторопливым жестом и только тогда направилась к двери. Снизу уже доносились голоса. Она даже не успела понять, каким образом ей удалось перебороть себя и спуститься. Но и внизу ее поджидал большой сюрприз. — Хей-хей, Делайла! — кинулся к ней Орлеан, чтобы от души пожать руку. — Привет! Твоя мама решила пригласить нас, и она правильно сделала! Ну какая же вечеринка без меня? Аавилл зна-ает. Аавилл, который стоял рядом с ним и внимательно смотрел на Делайлу, лишь хмыкнул и направился куда-то в сторону ванной комнаты. Она же, сама того не замечая, проводила его долгим, удивленным взглядом, но Орлеан не дал ей застыть на месте. — Пойде-ем, — потянул ее он. — Как у тебя аппетит еще не разыгрался от одного лишь взгляда на еду? Ну ты и монстр! За столом Делайла не могла выдавить из себя ни звука. Она настороженно следила за тем, как Аавилл спокойно уплетал бекон и теперь уже совсем ни на кого не смотрел, тем более на нее. Обязанность развлекать народ Орлеан, как и всегда, взял на себя. Поскольку миссис Бертран предпочла оставить их одних, свободу Орлеана никто не ограничивал, и он немедленно принялся болтать обо всем, а позже и вовсе приступил к любимому делу: дразнить Аавилла. — И, в общем, решил я, что Делайле в больнице чересчур скучно, ну я с помощью Аавилла и притащил к ней в палату ноут с дисками, а потом мы с ней днями напролет смотрели романтические комедии... Делайла покраснела с головы до ног, но взор ее по-прежнему был прикован к Аавиллу. Чем больше она глядела на него, тем сильнее стучало в груди сердце. Наверное, если бы она вдруг не услышала металлический звук вилки, которую выронил Аавилл, она бы осознала, в конце концов, что просто любуется им. Вейн рядом усмехнулся, и Делайла только сейчас поняла, что Орлеан издевался. Потому что никаких романтических комедий она точно не помнила. — Аавилл, какой же ты растяпа! — обрадовался Орлеан реакции Аавилла. — Но ты же не против, если я продолжу, да? Так вот, едва узнав о том, что Делла — великая сладкоежка, я принес ей коробочку конфет в форме... ах, как же... в форме сердечек, ну да! Делайла укоризненно покосилась на Орлеана. Аавилл, запивавший какое-то острое блюдо, опрокинул кружку себе на свитер. Вейн с довольной, как у кота, миной подал ему салфетки. От Делайлы не укрылось, что Вейн стал куда лучше относиться к Орлеану, но продолжал ненавидеть Аавилла. Или же он все-таки не ненавидел его, а играл с ним? — Орлеан, зачем ты врешь? — шепнула Делайла Орлеану, наблюдая, как Аавилл оттирает кофту. — Хочу проверить кое-что. Хотя Орлеан и собирался что-то проверять, больше он не отыгрывался на приятеле, и остаток вечера прошел довольно неплохо. Аавилл даже разговаривал с ребятами о чем-то, однако Делайла уже не помнила, о чем именно, потому что впадала в весьма странное состояние, когда он к ней обращался. Гораздо спокойнее ей стало, когда мальчишки разошлись по домам, и даже то, что завтра день тоже обещал выдаться весьма насыщенным и волнующим, не помешало ей быстро заснуть. Все последующее утро они с матерью морально готовились к вечеру. Делайла часами вертелась перед зеркалом, придумывая, какую лучше сделать прическу, но постоянно забрасывала это бесполезное занятие и в отчаянии падала на кровать. Внешний вид беспокоил ее в последнюю очередь, но она насильно пыталась вывести его в приоритет. В итоге Делайла только больше путалась и металась по комнате, совершенно не понимая, на что ей отвлечься. Мысль о том, что ее жизнь вскоре потерпит крупные изменения, не на шутку тревожила, ведь она не знала, чего ей ожидать — знала только то, что она обязана поддерживать мать. Зато ближе к вечеру Делайла уже несколько пришла в чувство. Особенно хорошо ей стало, когда она вышла на прохладный вечерний воздух и выдохнула весь страх, томивший ее так долго, а потом села в машину. Мама же, в отличие от нее, в неуверенности стояла на месте, пока Делайла не открыла ей дверцу и не пригласила войти. — Мам, а почему ты позвала Аавилла вчера? — вдруг спросила Делайла, когда миссис Бертран, наконец, согласилась ехать. — О, просто он показался мне таким чудесным человеком... Делайла не смогла воздержаться от нервного смешка и быстро отвела взгляд. — А что такого? Этот юноша навещал тебя в больнице, и довольно часто! — развела руками миссис Бертран. — Я и подумала, что будет здорово его пригласить, раз он так переживает за тебя! Делайла напряглась еще сильнее и сдвинула брови к переносице. Она не совсем понимала, что происходит. — Он навещал меня раза два с Орлеаном, и то за компанию. — А, так ты ничего не знаешь? — хихикнула мама и заметно расслабилась, отчего Делайла нетерпеливо заерзала на сидении и впилась жадным взглядом в ее глаза. — Он приходил к тебе почти каждый день, но в это время ты обычно спала. Я и подумала, что вы с ним друзья. Ну, или, по крайней мере, становитесь ими. — А... — Делайла раскрыла рот от удивления и больше ничего не ответила. Она вновь чувствовала себя странно. Прямо как вчера, когда неотрывно смотрела на Аавилла, а он заговаривал с ней. Она с трудом верила, что этот человек, который еще два месяца назад угрожал ей и швырялся гадостями, ходил к ней в больницу и наблюдал за ее состоянием. Выходит, даже Аавилл мог испытывать чувство вины? Делайла прикусила губу. Ей становилось все интереснее и интереснее. Ее сердце легко трепетало и словно увеличилось в размерах. Мама поглядывала на нее с недоумением, но, к счастью, они уже подъехали к ресторану, и на лишние расспросы не оставалось никакого времени. К тому же у них обеих отвисли челюсти, едва их взору предстало шикарное отреставрированное здание в несколько этажей, к которому вела узенькая бетонная дорожка, украшенная чудесными клумбами сбоку, а где-то неподалеку шумела вода. Делайла очень пожалела, что попала сюда зимой, а не летом или весной. Наверняка здесь было бы куда красивее. «Вот что значит спокойствие», — подумала с улыбкой Делайла, вслушиваясь в расслабляющие звуки. Ей стало так хорошо и легко, что все стеснение внутри куда-то исчезло. Она словно знала, что обязательно произведет хорошее впечатление на того неизвестного мужчину и его сына, и немедленно отбросила ненужные негативные эмоции. — Хоть расскажи, как он выглядит, — поинтересовалась Делайла. — Незачем... — шепнула мать и подошла сзади, ухватившись за руку дочери. — Вон они. Сердце Делайлы пропустило удар, и на миг она будто ослепла. Окружение поплыло перед глазами, зато музыка ясно отпечатывалась в ее мозгу, равно как и голоса множества людей. Миссис Бертран, словно предчувствуя, что дочь вот-вот рухнет, не отпускала ее. Через пару секунд Делайла почувствовала, как ее сажают на мягкий стул. Зрение возвращалось в норму. И вот... — Ты?! — закричали в один голос Делайла и Аавилл, вскакивая с мест. В головах у обоих мысли неумолимо мешались, создавая ураган. Они не переставали смотреть друг другу в глаза и даже не осознавали, что на них сейчас косился весь ресторан. Что Делайла, что Аавилл тщетно пытались усмирить в себе бурю вмиг взявшихся из ниоткуда эмоций, но в конце концов именно Делайла успела успокоиться первой. Ей здорово повезло, что у нее уже был опыт быстро адаптироваться к неожиданностям, поэтому когда она села на место, Аавилл еще стоял, борясь со своей вспыльчивостью. И за то время, что он буравил ее взглядом, в голове Делайлы прояснилась очередная интересная вещь. «Нашел он все-таки способ втюхнуть мне деньги. Ох, Аавилл, ну и напугал же ты меня россказнями про злого отца! Теперь-то я вижу, что он просто хотел добиться расположения моей мамы», — выдвинула гипотезу Делайла и немедленно в нее поверила. На раздумья над остальными вариантами развития событий у нее просто не оставалось возможности, потому что от нее уже ждали каких-то слов. Аавилл же, в отличие от нее, был настроен на более негативные мысли. Своего отца он знал гораздо лучше, чем Делайла, и, конечно, не спешил обольщаться. Когда мистер Стоунер сообщил ему, что у него деловая встреча с женщиной и ее дочерью, Аавилл и не среагировал, ведь он был в курсе его многочисленных любовниц. Он не понимал, пожалуй, лишь одного: на кой черт его с собой позвали? А теперь Аавилл видел, о да. И в его голове все окончательно смешалось. Он даже не подозревал, зачем его отцу понадобилось играть судьбами сразу двух людей, зачем его отец нашел новую жертву? Аавилл не мог думать ни о чем другом. Он продолжал стоять и смотреть в пустоту, размышляя над тем, чего же хотел мистер Стоунер. Потому что уже сомневался в том, что ему нужна Делайла. — Это так неожиданно? — выдавила Салли, глядя на то, как Аавилл окончательно замер. — Мам, знала бы ты, насколько... — полушепотом ответила Делайла и дернула Аавилла за рукав, чтобы тот очнулся. И ей это удалось. Он медленно опустился на стул и ожидаемо отвел взор в другую сторону. Делайла поджала губы. Неужели он не мог хотя бы сегодня вести себя прилично? Ладно он ее не выносил, но миссис Бертран здесь при чем? К тому же совсем недавно она приглашала его в гости к своей дочери, приготовила прекрасный ужин... «Да уж, Аавилл в любой ситуации остается Аавиллом...» — недовольно фыркнула про себя Делайла, но в лице не изменилась, продолжая натянуто улыбаться. В ее голове все еще бушевал тайфун, и она силилась понять, что именно чувствует к этому заносчивому и непреклонному парню. Ненависть и неприязнь к нему исчезли, но на смену им пришло что-то очень странное. То, что она не могла опознать. И чем больше она размышляла над тем, как ей теперь относиться к Аавиллу, тем более неловко она себя ощущала. А чтобы разрядить атмосферу и нарушить молчание, наконец, Делайла впала в необъяснимое состояние. — Знаете, — начала она с улыбкой и с ужасом осознала, что не может остановиться. — Ваш сын такой... красивый... певец. Три последних слова Делайла выделила специально и чуть не рассмеялась, когда Аавилл поперхнулся вином. Эта игра нравилась ей уже больше. — Серьезно? — ахнула Салли. Она обожала хорошие песни. Делайла молча наблюдала за Аавиллом и ждала его следующего шага. К ее сожалению, он довольно быстро справился со смущением, и сейчас в его взгляде горела неопределенная искра. Делайле стало жутко неприятно. — Да, — подтвердил он вдруг и подмигнул. — Но до вашей дочери мне далеко, уж поверьте. Если я чарую своим голосом, то она — невинными глазами. Не представляете, какая она сердцеедка. — Делайла?! — глаза матери расширились от удивления. — Ма-ам?! — глупо уставилась Делайла на мать и в следующую секунду поняла, что зря затеяла такой опасный спектакль. Аавилл и не думал прекращать. — Она изводит не только парней, — продолжал он, вновь устремляя на себя все внимание, — мужчины тоже теряют от нее голову. Мне их безумно жаль, ведь такая красота достанется лишь одному. Мистер Стоунер незаметно ткнул сына в бок. Его намеки выходили за рамки разумного и подставляли Лайонела. К счастью, этот балаган никто не воспринял серьезно, и их столик вновь погрузился в смущенное молчание. — Не обращайте внимания, — заговорил мистер Стоунер, — мой сын не только певец, но еще и шутник. Перенервничал немного, но все это от того, что мы друг с другом не знакомы. Я думаю, самое время нам всем представиться. Делайла слушала байки из уст Лайонела уже, наверное, минут двадцать, и усиленно делала вид, что ей дюже интересно, хотя в глубине души ее выворачивало наизнанку. Фальшь в его голосе прослеживалась за милю, и, пожалуй, только ее мама не замечала, что рассказы мистера Стоунера шиты белыми нитками. Делайла не сводила печального взгляда с Аавилла, который, кажется, в любой момент был готов встать и уйти, чтобы не слышать этот фарс. Мистер Стоунер явно перебарщивал со слащавостью, да и Делайла знала отношение Аавилла к отцу. Если бы он действительно являлся таким чудесным, как рассказывал о себе, Аавилл вряд ли ненавидел бы его и не признавал. — … а по вечерам мы сидим возле камина, смотрим семейные фотографии и вспоминаем нашу Коррин, мою жену... Она была замечательной. Неожиданно скрипнул стул. Делайла обескураженно смотрела, как Аавилл поднимается, извиняется и уходит куда-то. Поначалу до нее не доходило, чего он так взъелся, но почти сразу она выдвинула предположение, что тему матери Аавилл воспринимал особенно болезненно. Делайла заволновалась, но тут же приказала себе сидеть на месте. Будет весьма невежливо, если она сорвется вслед за ним и оставит миссис Бертран одну. Так что в обществе двух взрослых людей, которым было совершенно не до нее, Делайла провела достаточно времени. Она уже с нескрываемой тоской в глазах слушала краем уха разговоры мамы и мистера Стоунера, со скучающим выражением лица отвечала на его редкие вопросы, и в конце концов ей это так надоело, что она тоже встала, извинилась и почти улетела в неизвестном направлении. Все равно она им только мешала. «Блин, Аавилл, ну куда же ты делся?» — бесконечно спрашивала Делайла, безрезультатно слоняясь по ресторану. Люди подозрительно косились на нее, и Делайла благодарила небеса за то, что ее еще отсюда не вышвырнули. Ей даже в голову не приходило, что Аавилл просто мог взять и уехать. Но как Делайла ни уговаривала себя вернуться и не искать лишних проблем, тело ее не двигалось с места, а взгляд безостановочно искал Аавилла. Пока за своей спиной она не услышала его насмешливый тон: — Что, Бертран, соскучилась по мне? Я знал, что ты пойдешь искать меня. В следующий момент ее плечо опалило его горячим дыханием, и Делайла почувствовала, как стремительно краснеет. Она уже сто раз пожалела, что отправилась на его поиски. Ей бы не хотелось, чтобы повторилась та сцена в школьном коридоре. Тут было полно свидетелей. — Ты невыносим! — шикнула Делайла, искренне надеясь, что говорит тихо. — Чем очень горжусь. Момент — и ее развернули к себе лицом, крепко обхватили за талию и вплотную приблизились. Теперь Делайла вполне ясно могла разглядеть в его глазах ту холодную сталь, от которой ее бросало в необъяснимую дрожь, а затем ощутила, что ее тело вовсе горит. Она затерялась в его взгляде, неведомые доселе чувства поглощали с головой, захлестывали мощными волнами. Делайла невольно представляла, как ее затягивает в бездну, неумолимо и нещадно. — Пусти сейчас же... — буркнула она, вдруг очнувшись от кошмара, навеянного ее воображением. — Почему, как только мы сталкиваемся, ты сразу начинаешь меня хватать? Аавилл с елейной улыбкой склонил голову вбок и потащил спутницу за собой в толпу танцующих. — Я всего лишь хочу с тобой потанцевать, — невинно отозвался он. — Неужели хочешь большего, а, Бертран? Делайла возмущенно раскрыла рот и хотела высказать Аавиллу все, что она о нем думает, однако слова затерялись в голове, и единственное, что она смогла выпалить на эмоциях... — Размечтался! «What if I wanted to break», — зазвучала вдруг знакомая Делайле песня, и она даже заозиралась по сторонам от неожиданности. — Наш выход, — самодовольно улыбнулся Аавилл, обхватывая Делайлу и заставляя принять танцевальную позицию. Стоп, он что, специально заказал песню, чтобы выманить ее на танец? Он знал, что она пойдет его искать? Делайла сильно удивилась, но, решив не выдавать истинного состояния, проговорила: — Альтернатива? А я-то думала, плохие мальчики слушают блэк-метал, панк и прочее. Аавилл искренне рассмеялся, от чего их танец приостановился. Впервые Делайла слышала смех Аавилла, искренний и даже... теплый? — А еще плохие мальчики покупают хомяков, подбирают бездомных котят на обочине и спят с игрушками, — отозвался он, наконец. — Что ты вообще о нас знаешь? — Ты? Спишь с игрушками? — теперь пришла очередь смеяться ей. — Интересно, как же зовут хотя бы одну из них? Нерине? — А ты ревнуешь? Делайлу словно мешком ударило, и только потом на нее нахлынула вторая волна возмущения. Но она сама виновата, позволила себе распустить язык и забыть о такте. Ей стоило не задавать таких глупых вопросов, чтобы их так же глупо не толковали. Но что самое неприятное, она и сама слышала упрек в своем голосе, когда упомянула Нерине. — О, Аавилл, поверь, меня абсолютно не касается и не волнует твоя личная жизнь! — воскликнула она с такой страстью, что Аавилл недоверчиво выгнул бровь. — Да не кричи ты так. Ты же не хочешь, чтобы отец увидел нас вместе и утащил обратно за проклятый столик? — Кстати, о твоем отце, — вспомнила Делайла и вскинула голову. — Ты мне соврал. Специально запугать решил сказками о том, что он маньяк? Я ему совершенно по боку. Он всего лишь хотел добиться моей матери. — Ну да, еще скажи, что он ей предложение сделает, — Аавилл скептически рассмеялся. — Ты непроходимо глупа, если действительно веришь в его светлые чувства и намерения. Он что-то задумал, помяни мое слово. — Ой, да что ты вообще знаешь о чувствах и о любви?! — вскинулась Делайла, однако Аавилл уже не слушал ее. Он запрокинул голову и самозабвенно начал подпевать вокалисту, не стесняясь никого и ничего. — Come break me down! Bury me, bury me! — О нет, у тебя совершенно нет слуха... — Делайла в ужасе попыталась закрыть уши, но руки Аавилла не переставали ее крепко держать. — Прекрати, пожалуйста... Стоунер, вот зачем ты напился? — Ты ведь говорила, что я превосходный певец. Я хочу, чтобы ты меня послушала. — Беру слова обратно, только замолчи... — Уговори меня, — хитро прошептал Аавилл и наклонился к ней, жадно скользя взглядом по ключицам, плечам, шее и лицу, а затем специально останавливаясь на глазах. Делайла задрожала и в следующий момент ощутила, как ее дыхание сбилось. Ее тело словно сливались с телом Аавилла, и она поймала себя на мысли, что сейчас ее эмоции в корне отличались от тех, когда он ее целовал. Тогда она жаждала избавиться от него, оттолкнуть и больше никогда не видеть, а теперь... В висках стучала кровь. Мысли о том, что она могла быть интересна Аавиллу, больше не пугали ее и не злили, а пробуждали интерес. Перед глазами ее начинал клубиться туман, Делайла видела, как он обволакивает их обоих, словно отрезая от лишнего окружения. Похоже, она сходила с ума. — Чт... что? — Попробуй заткнуть, — беззаботно ответил Аавилл. — Давай. Или мне самому это сделать? Аавилл без тени смущения игрался с ее волосами и водил кончиками локонов по ее шее, а она лишь беззащитно хихикала и с ужасом понимала, что хочет от души вмазать ему и прекратить его издевки, но не получалось! — Не надо, пожалуйста... — сорвалась с ее губ жалкая мольба. — Что если мы станем сводными братом и сестрой? Ее слова его совершенно взбесили. Аавилл схватил Делайлу сильнее и теперь чуть ли не тряс. — Никогда, слышишь? Никогда! Делайла только глупо хлопала глазами, не в силах что-либо сказать. Она любила думать, размышлять, анализировать поступки людей, и ответы в конце концов как-то сами приходили к ней, если она хорошенько ломала голову, но Аавилл... для нее он оставался нераскрытой тайной, книгой с тысячей замков и потерянными ключами. И, пожалуй, если бы он не спас ее, Делайла так о нем и не волновалась. Но Аавилл это сделал. А значит, у нее был перед ним должок.* * *
После ужина в ресторане Делайла думала, что ее уже ничем не удивишь, но мистер Стоунер сумел выбить ее из колеи окончательно. Когда они собирались разъезжаться по домам, отец Аавилла внезапно предложил то, что повергло и Делайлу, и миссис Бертран в настоящий шок. Когда Делайла услышала, как мистер Стоунер просит их переехать в его особняк, она едва не упала в обморок. К счастью, он довольно быстро объяснил, что таким решением хочет прежде всего помочь Делайле, так как у него в доме всегда под рукой находились прекрасные врачи, да и вообще условия проживания были гораздо лучше. Свежий воздух, просторные комнаты, даже обслуживание. Но, если честно, идея ей эта нравилась не очень. В отличие от чересчур эмоциональной миссис Бертран, которая так переживала о здоровье дочери, что об отказе и подумать не могла. Особенно когда ей пообещали дать приличную работу по ее профессии экскурсовода. Так что колебалась Салли недолго. Она безумно хотела быть полезной своей дочери и заодно отплатить мистеру Стоунеру за все, что он для них сделал. А с новой высокооплачиваемой работой она вполне имела возможность рассчитаться по долгам. Как человек, которого прежде никогда не обманывали, она совсем не допускала мысли о том, что от нее желали чего-то добиться. Она просто верила, что стала дорога Лайонелу, и так же верила, что он когда-нибудь на ней женится. А поскольку у Делайлы не было никаких доказательств того, что мистер Стоунер обманывает их, она не отговаривала мать, но предупредила о возможном подвохе. А через несколько недель они уже предстали перед особняком Стоунеров, простиравшемся почти до небес посреди ветхого леса. У Делайлы замерло сердце, когда она увидела застывший, покоившийся подо льдами пруд, посреди которого стояла черная статуя неизвестного существа, а дальше — аккуратную вычищенную дорожку, ведущую к особняку. Она словно попала в зимнюю сказку, но ее восхищение почти сразу пропало. Делайла с трудом верила в то, что ее тяжелые будни закончились. Новая жизнь скрывала в себе не меньше тайн, чем та, которой она жила до сегодняшнего. Откровенно говоря, богатства и роскошь пугали ее куда больше, ведь сама Делайла пришла из другого мира. И тот мир, сделавший Аавилла таким хладнокровным, ей заведомо не нравился. Она заранее приготовилась попасть в ад или чистилище, но рая точно не ждала. «В любом случае, пути назад нет», — строго сказала себе Делайла и сделала шаг вперед.