Дыши всем назло

С тех пор, как в особняк в гости приехала Табита Фоунтэйн, прошло всего полторы недели, но даже за такой короткий срок она успела навести в доме свои порядки. Прислуга в буквальном смысле шарахалась от маленького демона, едва завидев в коридоре или где-то еще, кто-то и вовсе начинал креститься и бормотать что-то вроде молитвы. Еще бы, кто в здравом уме смог бы не испугаться ребенка, который в своем возрасте по изощренности превосходил любого более или менее взрослого человека? Представьте ситуацию: вы, ничего не подозревая, идете расслабиться, искупаться в ванной, открываете дверь, а за ней совершенно немыслимый хаос. На стене кровью начерчена печать Бафомета, в самой ванной в окровавленной воде плавают дохлые крысы, а на зеркале красуются надписи на латыни. Крик вошедшей горничной слышали за пределами стен особняка. Позднее за расспросами разъяренного Стоунера-старшего Табита призналась, что кровь она изобрела сама, из подручных материалов, а крысы и вовсе оказались ненастоящими. Именно после этого случая все присутствующие в доме, кроме двух Стоунеров, леди Деборы и Кайлин, начинали дрожать только при одном упоминании дочки Лилит, сестры мэра. Кайлин утверждала с видом знатока, что Табиту, напротив, опасаться глупо, хоть ее никто и не слушал. — Чего задумалась, а? — угрюмо спросила Табита, ковыряя ложкой суп с хмурым выражением лица, и внимательно воззрилась на Делайлу. Та мигом очнулась, стоило ей почувствовать на себе неприятный, пронзительный взгляд. Делайла в действительности глубоко задумалась и уже довольно давно перестала есть завтрак и, подперев подбородок рукой, смотрела в одну точку. Сегодня ее разбудила заплаканная Эми, которая прибежала к ней в комнату в самом ужасном виде. Порванные рукава, разодранные колготки, ноги все в грязи, а главное, что внезапно обнаружила Делайла и чего не смогла скрыть бедная горничная, так это множество синяков на ее руках. Щеки Эми пылали, глаза распухли от слез, губы были искусаны до крови, сама она дрожала всем телом и грозилась упасть на колени. Она пыталась что-то сказать, но ее била самая настоящая истерика, она плакала и плакала, и каждый всхлип рыданий отзывался ударом хлыста в грудной клетке Делайлы. Она хотела помочь, успокаивала несчастную несколько часов и даже не пыталась выведывать о произошедшем. Делла замечала лишь, как ее новая подруга с каждым днем таяла на глазах, растворялась, и, сколько бы ее ни спрашивали, сколько бы ни предлагали помощи и содействия, Эми молчала. Она словно становилась немой в такие моменты, сникала и устремляла взор вниз. Ничего добиться от нее было нельзя, почему Делайла и прекратила спрашивать. Но сегодня Эми сказала кое-что… То, что повергло Делайлу в самый настоящий ужас. — Я больше не хочу жить… — вырвалось у горничной, совершенно обессиленной и почти засыпавшей. Бертран закрыла рот рукой и ахнула. Она уже хотела начать горячо возражать, произнести убедительную речь о том, что думать о смерти в таком молодом возрасте нельзя, но Эми уснула. Усталость, разочарование, боль, несправедливость и грязь сломили ее. Выплаканные слезы наконец усыпили ее, дали заслуженный, пусть и кратковременный покой, и Делайла не смела его прерывать. Тем более что ничего нового она и не рассказала бы. Ни о том, как сама хотела с собой покончить, ни о том, как ее близкие страдали, ни о том, как все-таки бывает прекрасна жизнь, — все это Эми уже слышала от нее, а помнится, и восхищалась ее способностью находить в себе силы видеть что-то светлое даже в самых мрачных ситуациях, никогда не сдаваться, всегда идти напролом, а самое важное — не потерять человечность и веру в хорошее, хоть иногда и трудно. Эми так не могла. Она не понимала, как заставить себя измениться, что нужно делать, чтобы стать несокрушимой. Для нее это являлось целой наукой, было шоком, что простая наивность порой могла превращаться в преимущество. Она предчувствовала скорую кончину, она осознавала, что больше у нее не осталось духа и воли для дальнейшего сражения с судьбой, она готовилась переправиться в иной мир. В этом доме ей становилось тесно. Здешний воздух сдавливал ее хрупкие ребра, стены вокруг нее сужались, норовили сделать из горничной месиво. Атмосфера особняка давно отравила ее кровь, яд проник в каждую клеточку тела, в самое сердце, в само сознание. Эми перестала воспринимать добро. Да, она чувствовала его, она радовалась, когда с ней случалось что-то восхитительное, но ничего из этого не могло изменить ее решения уйти на покой. Счастье надолго не задерживалось. Оно вспыхивало на миг и угасало. Ее внутреннюю тьму не мог разогнать никакой яркий свет. Оставалось лишь гнить и разлагаться, а умереть заживо Эми не желала. Она желала умереть, пока в ней еще хранилось хоть что-то, помимо бесконечного мрака. Но Делайла, конечно, ни о чем не знала и не подозревала. А даже если бы и представляла, в чем проблемы, ничего не сумела бы решить. Поздно… Оставалось меньше года на прощание. Еще немного до конца этих мучений… — Эй, а у тебя в супе дохлая крыса, — недовольно и неубедительно изрекла заждавшаяся ответа Табита. — Так вытащи и похорони ее, — не совсем понимая, что говорит за нее язык, ответила Делайла механическим голосом. Мысли по-прежнему ее не оставляли. Табита еще больше нахмурилась. Ей явно не нравилось, что ее вот так игнорирует та, которая вроде бы должна бояться ее выходок, как и почти все в этом доме. Неужели после того, как ее отчитал собственный дядя, ее перестали страшиться? «Ну, мы еще посмотрим… Сегодня особняк, а завтра — весь город», — вывела умозаключение Табита и вышла из-за стола. Как ни странно, именно скрип стула привел Делайлу в чувство. Она вздрогнула и обеспокоенно оглядела сестру Аавилла. И вот с этой дьяволицей им предстоит идти на прогулку. Ну, хорошо хоть не одной ей. Мало ли что взбредет в голову Табите по дороге. На днях им и так хватило кровавой ванной и жертвоприношений в виде резиновых крыс. «Ох, мама, ну зачем ты заставила меня с ней идти?» — с досадой спросила мысленно Делайла миссис Бертран. Да вот только что теперь говорить, выбирать не приходилось. Возможно, Салли сама до жути боялась Табиту и не хотела оставаться с ней дома наедине, ведь Делла и Аавилл собирались уходить вместе, а мэр находился на работе, Кайлин тоже надоело сидеть в четырех стенах, прислуга не могла защитить женщину. А раз так… — Мы договаривались с Клариссой и Вейном пойти погулять сегодня. Табита, пойдешь с нами? — Делайла обреченно посмотрела на девочку. Кайлин дернула Делайлу за рукав, привлекая внимание, и кивнула ей, когда та встретилась с ней взглядом. — О, где скопления смертных, там и я, — оживилась Фоунтэйн и потерла руки. — Особенно когда среди них такая хорошенькая, маленькая девочка. Принесу-ка я ее в жертву последней… Кайлин крепче сжала руку Делайлы, но в остальном не изменилась. Сделала вид, что ничего не поняла, и подошла к Аавиллу. Табита усмехнулась. — Он тебе не поможет. Боюсь, даже при всем желании и с места встать не сможет. Советую воспринимать меня сейчас буквально. Аавилл попытался привстать, и вместе с его задом от пола оторвался стул. Кайлин и Делайла одновременно резко выдохнули от изумления. Аавилл же, напротив, затрясся от ярости и с дикостью взглянул на двоюродную сестру, которая стояла по другую сторону стола и нагло хохотала. — Ну а пока тебя будут отскабливать от стула, мы пойдем, — деловым тоном провозгласила Табита и направилась в сторону коридора. — Надеюсь, когда мы вернемся, ты хотя бы половину зада освободишь. Чего уставились-то? Пошли уже. Делайла бросила сожалеющий взор на Стоунера и вышла вместе с Кайлин, ведя ее за руку. Больше ничего не оставалось. Она помогла бы, если бы не боялась Фоунтэйн, хотя частично даже про себя благодарила ее. Там, где Вейн, Аавиллу не место. Пусть Дефенс и вел свою игру, Стоунер не знал об этом и продолжал ненавидеть соперника из чувства собственничества, а этого вполне хватало, чтобы где угодно между парнями развязалась нешуточная ссора. Нет, ни в коем случае. Делайла вела Кайлин познакомиться с новыми друзьями, а не на подростковые разборки. Да и Табита наверняка не горела желанием лицезреть серьезные драки, хоть и не относилась к числу слабонервных детей. А вот Кайлин постоянно оглядывалась назад, но тем не менее не проронила ни слова по дороге. Делайла уже давно заметила, что альбиноска очень привязалась к Стоунеру-младшему, впрочем, как и он к ней. Как-то глубокой ночью Бертран даже застукала его выходящим из комнаты Кайлин с детской книжкой. Аавилл, завидев Делайлу тогда, казалось, совсем смутился, а потом стрелой пролетел мимо нее. После этого случая при малейшем столкновении с Делайлой он старался не встречаться с ней глазами и молча проходил, словно не замечая. Безусловно, стеснялся своей доброты и проявлений нежности, а Делайла лишь улыбалась и качала головой. Он исправлялся. Становился мягче, обнажал раз за разом истинную сущность. Пусть не с помощью Деллы, но хотя бы с помощью маленького, чистого ребенка. Похоже, только по-настоящему невинная душа могла освободить подлинную натуру Аавилла. — Вот ведь тупень, не заметил клей, когда садился! — прервала Табита тишину своими удовлетворенными возгласами. — Не может размышлять даже как двенадцатилетняя девчонка. О, а тебе сколько? Почему на тебе столько белого? Кайлин оглядела свое белое пышное платье, носочки и сандалии, а потом ответила: — Мне нравится этот цвет. И ведь правда, Делайла еще не видела у нее другой одежды по колориту. В первую их встречу Кайлин тоже была наряжена во все белое. Почему она раньше не замечала? — Косишь под ангела, что ли? — Губы Табиты расползлись в усмешке. — Вовсе нет. — А вот и да. Я своих собратьев чую издалека, меня не проведешь. Павший ангелочек… звучит заманчиво. Делайла и Кайлин настороженно переглянулись. Однозначно, ничего хорошего идеи Фоунтэйн не сулили, однако Кайлин испуганной не выглядела. Вряд ли Табита собиралась причинять какой-то существенный вред кому-либо. В то же время зазвонил телефон. Кларисса успела потерять подругу, хотя они договаривались о встрече на три часа дня, а время еще не подошло. «Ты как всегда», — промелькнула мысль в голове. Но, как оказалось, Кларисса вовсе никого не теряла, а лишь сообщила, что место встречи изменила на уютную кафешку и будет ждать их с Вейном там, а вот Орлеан подойти не сможет, потому что его вызвали по какому-то срочному делу. «Уж не высвобождать ли Аавилла из приклеенных к стулу штанов?» — рассмеялась Делайла, представляя, как Орлеан согнется пополам, когда увидит, что сделала с его другом непокорная сестра. Однако и в кафе ребят тоже поджидали свои сюрпризы. Табита, завидев официанта, немедленно воодушевилась и уже продумала в голове весь план действий. Проверить на трусость, а затем решить, действовать одной или же заодно с ним — зависело лишь от его реакции. Главное, чтобы ее сопровождающие не перехватили ее хитрый взгляд, а там дело за малым. Вести себя естественно, вести себя естественно… «Ого!» — поразилась Табита, стоило в ее поле зрения объявиться некой улыбчивой девушке с белой прядью среди черных густых волос. Каково же было ее удивление, когда Делайла подвела их с Кайлин прямо к примеченной личности. — Делайла, это нечестно, она успела поседеть до встречи со мной! — накуксилась Табита, когда они дошли до своего столика. — Это обесцвеченная прядь, так что еще успею, не переживай, — мгновенно отозвалась Кларисса с самой теплой, искренней улыбкой. Конечно же, Чалдорсторн не раз слышала от Делайлы много историй о родственнице Аавилла из самих кругов ада, только вот, в отличие от подруги и вообще от многих, Клариссе Табита показалась весьма юморной и изобретательной. Говорила даже, что в ее семью такой индивид отлично бы вписался, а Орлеан смеялся, что они вместе с Клариссой вполне могли бы удочерить племянницу мэра и втроем захватить весь город. Табите же ее развеселый тон ой как не понравился. А уж если бы она услышала безумную идею Орлеана… — Ты так легко об этом говоришь? — Табита недовольно скрестила руки на груди. — Что же тут такого? — пожала плечами Кларисса. — В старости мы все обязательно поседеем, а до нее еще все равно очень далеко. Фоунтэйн все больше раздувалась от подобной невозмутимости. Настолько ее бесил, пожалуй, только Орлеан, и какое же счастье, что здесь его сегодня вместе с ними не оказалось, иначе это пагубно сказалось бы на ее настроении, а значит, и на ее идеях. — Я говорила вовсе не о старости… — пробурчала девочка, усаживаясь на свободный стул и не сводя пристального взгляда с улыбчивой особы. — А, ты говоришь о себе? — Кларисса залилась звонким смехом. — Да, до меня дошло немало легенд о тебе, не переживай. Но знаешь, я вовсе не считаю тебя устрашающей — напротив, ты очень милая и забавная! — Ар-р, она меня бесит! — издала отчаянный вопль Табита. — Я же говорила, — мечтательно пропела Чалдорсторн. — Восхитительный ребенок. Делайла, завидев раздосадованное и одновременно яростное выражение лица племянницы мэра, едва ли не прыснула. Она-то и не подозревала, что Табиту вообще можно выбить из колеи, а все оказалось так просто: всего-то видеть в ней не угрозу, а обычного ребенка, да еще и милого. Что тут скажешь? Кларисса всю жизнь прожила с не менее непоседливыми братьями и жутко необычными родителями. Тем временем в голове у «милой и маленькой девочки» зрел план мести. Еще бы! Эти жалкие людишки решили поиздеваться, решили, что им ничегошеньки не угрожает, что перед ними сидит безобидная, глупая малышка, что над ней можно свободно потешаться, сколько угодно… «Ну уж нет, не быть мне дочерью Лилит Фоунтэйн, если я не покажу этим плебеям!» — победно воскликнула про себя Табита и судорожно начала строить в голове схему действий. Главное сейчас — не привлекать внимание. И она его, надо сказать, все равно не смогла бы привлечь: Кларисса взахлеб, как и всегда, что-то рассказывала, причем своим рассказом была увлечена настолько, что не заметила, что Делайла ее совершенно не слушает и находится в мыслях где-то очень далеко отсюда. На самом деле — в особняке Стоунеров. Казалось бы, Делайла с матерью попали в настоящую сказку: новая жизнь без унижений в роскошном доме, прислуга, ни в чем себе не отказываешь, а Эсли вроде как больше не угрожает, у мамы появилась любовь и надежда на счастье. На этом хорошо бы приостановить рассказ о Делайле, ее горестях и проводить в прекрасное будущее, но… нет? Все оказалось не так радужно. Каждый день Делайла видела перед собой заплаканное лицо Эми, ее рваную одежду, побои, кровь… Каждый день Делайла слушала ее всхлипы, мольбы о помощи, а сегодня и вовсе мольбы о смерти. Но если бы дело было только в ней! Аавиллу тоже грозила опасность в виде Дарена, который явно еще не отомстил за прошлое, да и сам Аавилл рвался разбить бывшему другу лицо, а значит, подвергал себя недюжинной опасности. Что там еще? Ах да, убежденность Аавилла в том, что его отец строит планы на нее, Делайлу. Это же такая глупость! Но и она настораживала. В особняке действительно происходило что-то не то. Одна Эми уже подтверждение тому, ее слова о том, как стены сжимают ее, а воздух пропитался кровью, леденили душу до невозможности. Почему мистер Стоунер не помогал Эми? Он наверняка видел ее состояние — все видели. Но никто ничего не предпринимал. Жить в том доме становилось невыносимо. Делайла начинала понимать, почему Аавилл так часто уходит и не возвращается, а в последнее время и вовсе не ночует в комнате. Еще бы, он ведь теперь с Нерине, что ему делать дома по ночам? — Вейн, привет, мы здесь! — услышала Делайла словно издалека. На самом же деле все происходило довольно близко, к ним уже подходил Дефенс и собирался подсесть, как… — Это что, Кровавая Мэри? — донесся до ребят заинтересованный голос Табиты, которая уже давно не сидела на своем месте, а гуляла по кафе. Делайла ужаснулась. Она опять выпала из реальности и упустила маленького демона из виду. Ох, что-то сейчас начнется… Если это не первый посетитель здесь, к которому подошла Табита за все время, что Делла прозевала, то пиши пропало. Что же задумала эта непокорная на сей раз? — А ты ее вызывать пробовал? — продолжала пытать клиента Табита, то и дело презрительно фыркая. Ситуацию разрядил мгновенно оклемавшийся Вейн, который спокойно подошел к столику неподалеку, где Табита уже вовсю обрабатывала недоумевающего парня, осмелившегося заказать себе «Кровавую Мэри». — Простите великодушно, у нее сегодня плохое настроение, — Вейн изобразил виноватую улыбку, подхватил сопротивлявшуюся Табиту под локоть и поволок к их столику. Девочка выглядела явно раздраженной, что ее все-таки заметили и сорвали всю операцию. Но унывать и прекращать свои попытки устроить представление здесь и сейчас она уж точно не собиралась. «Никто из нас не заметил, как она исчезла, надо же так…» — поразилась Делайла, благодарно поглядев на Вейна. Тот кивнул и, наконец, сел. Главное, не повторить ошибки и уж теперь глядеть в оба. Но и о друзьях не забывать, ведь они собрались вместе не для того, чтобы только за Табитой и смотреть. И вообще, это забота Аавилла… Да, тут уж пришлось пожалеть, что его устранили. И Орлеан наверняка с ним. Отсутствие Аавилла не укрылось и от Вейна, который в последнее время уж очень пытался устроить судьбу своей подруги детства, занимаясь сводничеством на пару с Орлеаном, и ему пришлось рассказать всю историю, приключившуюся утром. А если точнее, то рассказывала Табита, причем не без гордости, ведь это нехитрое дело по ликвидации дорогого братца провернула именно она. Клариссе и Вейну история очень даже понравилась. По крайней мере, посмеялись они от души. А вот мысли Делайлы снова вернулись к Эми. В этом особняке, похоже, опасность грозила не только горничной. Там и они с матерью жили. И с Кайлин. — Эми и в самом деле очень плоха, — тихо, загадочно отозвалась вдруг Кайлин, словно в подтверждение размышлениям Делайлы. Бертран даже вздрогнула. Вот уже не раз она замечала, как Кайлин всегда метко вставляла слово в разговор, словно читала мысли, да еще и порой говорила слишком мудрено для восьмилетнего ребенка. Это… пугало? Делайла не могла дать названия своим чувствам на тот момент — ее занимали более важные дела. — Да, очень, — согласилась она, решив все же обсудить с Кайлин эту непонятную тему, совершенно забыв про Клариссу и Вейна. Благо, что они самозабвенно вели разговор и, кажется, не замечали тихих перешептываний. — Что думаешь на этот счет? — Думаю, что тебе грозит то же, что и ей, если не хуже, — не задумываясь и не медля с ответом, изрекла Кайлин по-прежнему вполголоса, чтобы никто ее не слышал, кроме Делайлы. — О чем ты говоришь? — Делла так напряглась, что даже сердце вместе с ней окаменело, предварительно сжавшись в комок. Альбиноска наводила все больше жути. — О том, чтобы ты была повнимательнее. Знай, Делайла, что думать обо всех людях хорошо — точно такое же предубеждение, как если бы ты думала о них плохо. Тебе нужен трезвый рассудок, трезвый взгляд на окружающих. Никому не доверяй. Хотя Кайлин и говорила спокойно, полушепот и смысл ее речи бросили на ее тон зловещий оттенок. По коже пробежались ледяные паучки страха. Делайле на какой-то миг показалось, что они в кафе вдвоем, что само заведение опустело еще тысячу лет назад и поросло высокой травой. Над ними сгущалась тьма. Кайлин уже не казалась маленьким ангелочком, дрожащим и трусливым, — перед Делайлой сидела взрослая, очень наблюдательная и умная личность. Личность, которая понимала гораздо больше нее и уж точно знала что-то страшное. — Кайлин, что… — начала Делайла, когда ее прервали на полуслове. — Вы чего там шепчетесь? Мне еще долго у вас в туалет отпрашиваться? — недовольно ворчала Табита. — Эти двое меня не пускают! Кларисса хихикнула. Делайла поймала хмурый взгляд Вейна. Точно. Ему она расскажет о произошедшем разговоре в первую очередь. Быть может, он поможет разобраться, в чем дело, больше поймет. Ведь Вейн не такой наивный, как она, а Кайлин не перестанет говорить загадками. Делайла отстраненно кивнула Табите, и та ускакала восвояси. И никого не смутило, что девочка убежала вместе с рюкзаком, а возможно, никто просто и не заметил. Кайлин вновь приобрела прежний вид и взялась за мороженое, не принимая больше участия ни в каких разговорах. А вот Делайле, хоть и не особо хотелось, пришлось отвлекать себя общением с друзьями. Столько усилий требовалось, чтобы оставаться с ними на одной волне, не терять суть темы, и в конце концов ей удалось забыться на неопределенное время. Через пару минут она уже смеялась вместе с Клариссой, и только Вейн, который, в отличие от Чалдорсторн заметил изначальное состояние Делайлы, сидел полностью сосредоточенный. Он не собирался так это оставлять. Он прекрасно видел, как помрачнела Делла, стоило ей перекинуться парой слов с Кайлин. Вообще, еще с первой встречи маленькая альбиноска его насторожила. Говорила тихо, загадками, но по большому счету молчала. А появилась она и вовсе словно из ниоткуда. Нет, Вейн не имел ничего против девочки, но она казалась ему очень странной. От нее все внутри переворачивалось. Веселые разговоры прервала взвывшая в кафе пожарная сигнализация. Посетители немедленно повскакивали с мест, сгребли в охапку свои вещи и ринулись к выходу как можно скорее. Делайла, Кларисса и Вейн испуганно переглянулись — Табита так и не явилась обратно. Вейн, как истинный рыцарь, отправил дам вон из кафе, а сам побежал искать незадачливую девочку. Теперь волноваться пришлось уже за двоих. Даже у Клариссы улыбка с лица стерлась. Былой радости и след простыл. — С ним ведь все будет хорошо, правда? — обеспокоенно спросила Делла, вставая на носочки и высматривая среди толпы Вейна. — Ты только не переживай так, он обязательно вернется! — заверила ее Кларисса, похлопав по плечу. Но спокойствие не приходило. К горлу начинала подкатывать тошнота, Делайла инстинктивно дотронулась до шеи, случайно нащупав пальцами уже забытый маленький шрам, — напоминание о Дарене. Совершенно не к месту вспомнился его поцелуй с Нерине. Что же он значил? Они брат и сестра. Это даже для Нерине слишком… — Вон они! Вдалеке замаячили фигуры Вейна с Табитой. Но что еще сильно привлекло внимание, так это то, что ни один из них не задыхался от дыма, не прикрывал рот и нос руками — оба выглядели очень даже буднично, да и, надо отметить, никакого дыма в кафешке просто не было. Дым грозил пойти разве что только от Вейна, потому что выглядел он весьма угрожающе и мощно. Что-то однозначно во всем этом возбужденном переполохе обстояло не так. Вейн довольно грубо вел Табиту за руку, как будто бы на заклание. По крайней мере, у Делайлы камень с души свалился, остальное не интересовало. — Вейн! Вейн пошатнулся, когда подруга неожиданно на него налетела. — Я в порядке, — все еще как-то напряженно произнес он. — А вот с головой сестры Стоунера — нет. Делайла перевела непонимающий взгляд на надутую Табиту и снова на Дефенса. Она ждала, что он скажет еще пару ласковых в адрес Табиты, но, видимо, все это он выложил ей уже по дороге сюда. Она упорно молчала и волком глядела куда-то в сторону. А меж тем к ним пятерым уже спешил официант из заведения, причем с очень недовольным видом. Да что же там произошло? Табита подозрительно стала копаться в рюкзаке… — Вы! — гневно выкрикнул официант, тыча пальцем в сторону ребят. — Я запомнил ваши лица! Не смейте больше никогда сюда приходить, иначе я вызову копов, черт подери! — Да если я сюда и вернусь, то только для того, чтобы подорвать твой сортир гранатой! — выкрикнула ему в тон Табита. Делайла ахнула, Кларисса оттащила Табиту, мгновенно среагировав на угрожающий шаг официанта вперед. Вступился уже Вейн: — Давайте просто успокоимся и нормально поговорим. Работник кафе хотел возмутиться и, кажется, высказать все, что думает, но Дефенс отвел того в сторону для спокойных переговоров. Теперь все внимание вновь устремилось к Табите. Она явно не горела желанием оправдываться, но почему-то именно Клариссе все выложила как на духу. Оказалось, что переполох в кафе устроила она, когда в туалете пыталась вызвать демона, имя которого немедленно вылетело у обеих девушек из головы. Для ритуала требовался небольшой огонь, и сигнализация, по-видимому, сработала от исходящего от него дыма. Вот почему Вейн так разозлился, а уж официант — и подавно. Делайле стало ужасно стыдно, а вот Кларисса позабавилась. — Двенадцать лет, а всю округу на уши поставила! — смеялась и восхищалась она. — Кларисса, что ты делаешь? — укоризненно прошептала Делайла. — Нельзя это поощрять! И вообще, мы привлекаем внимание… Она говорила правду. Люди, вышедшие из кафе, быть может, и не толпились прямо вокруг них, но глядели в их сторону с нескрываемым неудовольствием. При этом никто не расходился по своим делам, все выказывали любопытство и ждали хоть какой-нибудь развязки. Наконец, вернулся Вейн. — Я все уладил, мы можем идти, — по его тону Делайла сразу поняла, что он очень утомлен. Похоже, Дефенс приложил немало усилий, чтобы чудеса дипломатии сработали. — А вот ее я бы хорошенько оттянул. Вейн все еще злился. Тем более что все проблемы разгребал он один. Однако они еще не закончились. На прощание и в память о себе Табита, дождавшись, когда официант окажется на большом от нее расстоянии, зарядила ему из рогатки прямо в задницу. То-то она искала в рюкзаке неизвестную вещь… Бежать пришлось, сверкая пятками. Наверное, даже мировые чемпионы по забегам еще никогда не развивали подобной скорости, с какой мчались все пятеро. Много позже они смеялись до упаду, Клариссу и вовсе била истерика. Что там говорить, пока она бежала, ни минуты не переставала смеяться, а потом упала на землю. За ними больше не гнались, даже не окликали. Кларисса заявила, что по достижении совершеннолетия начнет готовить документы по удочерению Табиты. Табита, похоже, уже не возражала, как в начале дня. Увидела в Клариссе родственную душу. И, быть может, потому, что Кларисса совершенно не помогала в вопросах воспитания, а наоборот, все портила своим одобрением действий Табиты, именно благодаря ей остаток дня прошел без происшествий. Обе проговорили до вечера, не обращая внимания ни на кого. Этим воспользовался Вейн. Он отвел Делайлу в сторонку и осведомился: — Что тебе сказала Кайлин? Делла состроила кислую мину. Как же не вовремя, она же только забыла… но с другой стороны, может, действительно стоило обсудить все прямо сейчас? Меньше тревог, больше понимания ситуации. — Я бы не сказал, что Кайлин говорила совсем уж загадками, — подвел итог Вейн, когда выслушал историю Делайлы. — Ты не замечала чего-нибудь странного в доме? — Глупый вопрос. Эми сама по себе ведет себя странно. Естественно, что-то с ней происходит, но она не говорит! — Очевидно, Эми доверилась Кайлин. Девочка очень наблюдательна, Делла, я не спорю, но вряд ли обладает телепатией, — рассудительно заметил Вейн. — Эми доверила свои несчастья Кайлин, какими бы они ни были, а Кайлин просто не хочет их выдавать, вот и подала тебе информацию намеками, чтобы ты дошла сама. Так будет честно по отношению к Эми. И учитывая то, как она убивается, тебе и правда следует быть осторожнее, ведь тебя ждет то же, если верить Кайлин. На твоем месте я бы опасался Стоунера-старшего. Теперь оба выглядели переполошенными. Делайла — от услышанного, а Вейн — от своих внезапных выводов. — Что? Почему? — Делла округлила глаза. — Ты думаешь, это он замешан? — Не знаю. Темперамент у него не ахти, возможно, поэтому он не обращает внимания на состояние своей горничной, но с другой стороны, зачем ему недееспособная девица в прислуге? Насколько мне известно из твоих рассказов, она давно забросила обязанности по дому, но ее не выгнали. Почему? Уж явно не по доброте душевной. Тут пахнет выгодой. Чем дальше Вейн выстраивал логическую цепочку, тем страшнее ему становилось. Делайла же давно вросла в землю и разучилась издавать звуки. В ее голове все смешалось. Какая может быть выгода? Что есть у Эми? — Мистер Стоунер всегда был добр к нам… — с трудом выдавила Делайла. — Ты действительно не умеешь трезво смотреть на вещи. В общем, советую приглядеться к мэру. Докладывай мне все, что он делает, ясно? Абсолютно все, будь то странности или нет. Он — главный подозреваемый. И будет лучше, если ты приглядишься не только к нему. Мало ли. Домой Делайла вернулась в довольно расстроенных чувствах. Вейн не на шутку ее взволновал, и теперь она вряд ли сможет думать о чем-нибудь другом. Может, Аавилл был прав насчет своего отца? Нет, так дело не пойдет. Против него Делайла не имела никаких доказательств, да и чего-то подозрительного с его стороны не замечала, но вдруг замечал кто-то еще? С этого дня ей стоило строго послушаться Вейна. Отныне она станет следить за всем, что происходит в особняке, за всеми его обитателями. — Делайла, почитаешь мне? — окликнул ее тонкий голосок. Делайла только сейчас вспомнила, что вела за руку Кайлин. Но стоп, где же Табита? — А Табита… — Пошла выстраивать коварные планы. Так что, почитаешь? — Разве Аавилл читает хуже? — усмехнулась Делайла, вспоминая, как тот выходил из спальни Кайлин с детской книжкой. — Почитаю, конечно. Идем. Кайлин оказалась внимательным слушателем. Ни разу не перебила во время чтения, не задавала никаких вопросов, даже почти не шевелилась. Ее взгляд, не по-детски строгий, сосредоточился на Делле, и она ощущала это на себе. Когда очередная сказка закончилась, Делайла закрыла книгу и понесла ее почему-то в шкаф с одеждой. Там же обнаружилась и папина статуэтка, про которую она совсем забыла. Делайла заново пережила те чувства, как тогда, когда подобрала статуэтку в лесу. Время вокруг словно остановилось. — Так и не рассказала маме? — вырвал ее из оцепенения вопрос Кайлин. Делайла и забыла, что успела поведать альбиноске историю о мамином подарке отцу. — Нет. Я не имею права ее расстраивать, когда она так счастлива. Улыбающаяся женщина рядом с мужчиной, у которого на коленях сидел маленький ребенок. Все радостные. Сплоченные семейными узами. Салли Бертран воссоздала в этой статуэтке часть своей истории. «Мама всегда прекрасно управлялась со скульптурой…» — подумалось Делайле, любовавшейся на небольшое произведение искусства. — Ведь тело твоего отца не опознали, да? — неожиданно спросила Кайлин. Делайла вздрогнула и вопросительно обернулась. Она думала о том же, но оставалось еще кое-что. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Но тогда где же он? Папа очень любил нас, он бы вернулся к нам. — Могло произойти все, что угодно, — настаивала Кайлин. — Вдруг он находится в таком состоянии или положении, что просто не может вернуться? На твоем месте я бы вернулась туда, где нашла это. «Господи, Кайлин… кто же ты?» — изумилась Делайла. За сегодня девочка просто превзошла саму себя. Она говорила такие вещи, от которых все внутри замирало. Привела Делайлу в чувство скрипнувшая дверь, и она немедленно сунула статуэтку под подушку. В проходе показалась обеспокоенная мать. — Кайлин, котенок, пройди, пожалуйста, в мой кабинет, — ласково попросила Салли. Кайлин без лишних слов направилась к выходу, и, когда они остались вдвоем, Салли сказала: — Сегодня в гости наведались друзья Лайонела, и… если честно, они не внушают мне доверия. — Что я слышу! — рассмеялась Делайла, но резко умолкла, стоило матери посмотреть на дочь с укором. — Они выглядят совершенно не джентльменами. Вижу их здесь не впервые, и каждый раз до костей пробирает… Мне будет гораздо спокойнее, если ты пойдешь к Аавиллу. Он — чудный мальчик, в случае чего прикрыл бы тебя. «Аавилл — чудный мальчик, ну да, — ухмыльнулась Делайла про себя. — Похоже, мама от него просто в восторге». Но послушать ее все-таки пришлось. Тем более что Делайла и так собиралась наведаться к Аавиллу. Кайлин подала ей отличную идею. Возможно, она не имела смысла, но попробовать стоило. Никто ничего не потеряет. — Мам… — немного растерянно начала Делла. — Кайлин… она меня пугает. Своими размышлениями, наблюдательностью. Она ребенок, и это невоз… — Я думала, ты сама поймешь, в чем дело, — улыбнулась Салли. — Никогда не имела дел с вундеркиндами? — Что?! — Да. Мне это еще сказали в детском доме. Исключительная память, до мельчайших деталей, логическое мышление, анализ окружающей обстановки, большая концентрация внимания… «Ну конечно, почему я этого сразу не поняла!» — схватилась за голову Делайла. В любом случае это многое объясняло, и на душе стало легче. Страх и волнение пропали. — А теперь, если мы все выяснили, бегом к Аавиллу. Будет лучше, если вы оба уйдете из дома. Поведение мамы настораживало, но тем не менее играло на руку. Не будет никаких лишних вопросов, если Салли заметит их отсутствие. Главное — убедить Аавилла помочь. Надо сказать, он весьма удивился, когда к нему без предупреждения и стука заявилась Делайла. Аавилл лежал поперек кровати и глядел в потолок, сцепив руки замком на затылке, пока его не потревожили. Волосы у него были растрепанные и мокрые, а из одежды — только черные джинсы. Очевидно, недавно он посещал душ. Делайла несколько смутилась. — А если бы я тут голый лежал? — возмутился Стоунер, вскакивая с кровати и быстро направляясь к комоду. — И вообще, ты взяла плохую привычку постоянно влетать в мою комнату. — Прости, это очень срочно. И важно. Делайла почувствовала себя гораздо свободнее, когда он надел футболку. Она неожиданно представила, как бы отреагировала она, если бы в ее комнату влетел Аавилл, а Делайла оказалась в полотенце. Ужасно неловкая ситуация. — Мама переживает за меня. К твоему отцу пришли какие-то друзья, и они ее вгоняют в ужас. — Бедная Эми… — пробормотал под нос Аавилл, нахмуренно поглядев в неопределенную точку. Делайла не расслышала и продолжала переминаться с ноги на ногу у двери. Похоже, Стоунер не собирался отвечать. — Но это не все, — вновь подала голос она, на этот раз привлекая внимание Аавилла. — Помнишь тот лес? Где я нашла статуэтку? Прошу, отвези меня туда. — Ты всерьез решила отыскать что-то об отце? — Аавилл издал смешок. — Забудь. Пустая трата времени. Ты сама говорила, что он похоронен на кладбище. — Тело сгорело, его невозможно было опознать! — Он ехал в ту ночь один? — Да, но… — Вот и прекрати страдать ерундой. Твой отец умер. Ты ничего не можешь для него сделать. Слова Аавилла резали, как ножом, но он говорил вполне разумно. Труп был один. Отец ехал один. Делайла постаралась подавить непрошенные слезы, но не сумела. Увидев их, Аавилл закатил глаза. — Ну, начинается, — раздраженно потянул он. — Собирайся. Но если это скрытая попытка соблазнить меня в машине, я тебя высажу, и ты пойдешь пешком до дома. Делайла от переизбытка чувств кинулась Аавиллу на шею и стрелой вылетела из комнаты, пока тот не начал возмущаться. Да он, собственно, и не собирался. Его очень даже устраивало, когда она теряла голову в его присутствии. Аавилл поймал себя на мысли, что не отказался бы и от еще одного поцелуя, но чувствовал, что очередной такой поцелуй точно вылился бы в самую настоящую ошибку. Аавилл боялся, что после вспышки страстей между ними Делайла изменится, потеряет ту чистоту, которая так его обжигала. Желание сломать Бертран давно куда-то кануло. Цель изменилась: он хотел сохранить в ней внутреннюю невинность. «А потому тебе стоит держаться от меня подальше, — обреченно подумал Аавилл. — Пожалуйста». Когда подъезжали к лесу, уже смеркалось. Это место весной выглядело совершенно иначе и менее зловеще, чем когда они попали сюда в первый раз со сломанным мотоциклом. Но тогда и состояние у обоих было совсем уж безрадостное, ведь их положение казалось безвыходным. И вот снова они здесь. Ищут непонятно что и непонятно зачем. Ах, какая глупая затея! И почему только Аавилл ее послушал? Купился на женские слезы. Делайла же думала иначе. Сердце ее трепетало в ожидании какой-нибудь чудесной находки, которая пролила бы свет на… На что? Что она хотела себе доказать? Ведь Кайлин не просто так дала этот совет, только вот не объяснила причину. Сколько вопросов и ни одного ответа! Надо искать. Вдумчиво, внимательно. Все-таки стоило, наверное, позвонить Вейну, рассказать ему все, он бы точно что-нибудь понял, помог. Похоже, что в логике он ничуть не уступал Кайлин. — Так что мы ищем? — Аавилл попытался изобразить безразличие. — Мы? — Делайла чуть не ухмыльнулась. — Ты хочешь мне помочь? — Не хочу проводить время впустую. Просто полежать я могу и дома, от чего ты меня, кстати, и оторвала. — Ах, простите, что прервала процесс скопления жира в вашем животе! Надо было попросить Вейна или Орлеана… — Делла хитро оглянулась. — Ну уж нет, — твердо отрезал Аавилл и двинулся вслед за ней. Надо же, еще и дразнит его. Стоило признать, Бертран изменилась. Вроде такая же наивная нюня, а вроде и разговорчивая стала, подтрунивать пытается. Аавиллу это… нравилось? Он не понимал до конца. Знал только, что, если он будет продолжать менять свое отношение к ней в лучшую сторону, это закончится плохо. Потому он решил: когда они найдут, что там им нужно, Аавилл станет ее избегать. Нельзя допускать между ними той самой страсти, которая убьет в ней ее чистоту и наивность. Тогда Стоунер больше не сможет любоваться Бертран. «Не могу поступить так с тобой», — выдохнул Аавилл. Поиски тем временем все шли, но очень безуспешно. Тяжело было искать то, что выглядело неизвестно, однако раз уж Делайла вернулась сюда, нужно обыскать каждый уголок, каждую травинку, около каждого дерева… Что-то подсказывало, что в лесу находилось нечто интересное, масштабное. Но ничего так и не нашлось за час, полтора, как они ни старались, а старались усердно. Надежда уже начала угасать, как… — Бертран, сюда иди, — позвал Аавилл наконец. Делайла мигом сорвалась с места. В висках стучала кровь, дыхание перехватило от радости, накатывавшей волнами. Что он нашел, что? Вещи отца? Если так, то это поставит под сомнение его смерть! Они ушли далеко в лес, туда, куда никакая машина бы не пролезла, а значит, авария случилась далеко отсюда, и ее папа спасся, бежал куда глаза глядят. От всех мыслей у нее закружилась голова. — Ты видела этот спуск раньше? — Аавилл указывал на небольшой земляной обрыв под ногами. Далеко за обрывом также простирался лес, не менее густой и темный. Стальная клетка, сдавливавшая ребра, с лязгом разлетелась. В сознании росло разочарование. От такой досады захотелось немедленно столкнуть Аавилла вниз. И, видимо, на ее лице отразилась очень глубокая печаль, потому что Аавилл мгновенно отозвался: — Послушай, там тоже может что-то быть. За обрывом. — Да, наверное, ты прав… — согласилась она, теребя рукава свитера. Делайлу била мелкая дрожь. — Предлагаю продолжить в другой день. Стемнело. Найти бы теперь обратную дорогу. Видя, что Делайла идти никуда не торопится, Стоунер мягко схватил ее за локоть и повел вон из леса. Ей ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Что же, это действительно разумно. В темноте нечего пытаться искать и наживать новые проблемы. Выбраться бы, не заблудиться. И, к счастью, не заплутали. Аавилл словно бы запомнил, откуда они явились, и легко довел их до черной машины, которая практически сливалась с мрачной темнотой глубокого вечера. Делайла надеялась, что мама не успела ее потерять. Хотя она бы давно позвонила. Тем более, она знает, что ее дочь с Аавиллом. В машине стоял легкий холодок, и грелась она довольно долго. Всю дорогу домой Делайла тряслась, как осиновый лист, и про себя жалела, что не взяла из дома куртку, а ехать оставалось очень продолжительное время. В конце концов, Аавилл со вздохом стянул с себя кожанку и небрежно кинул Делле. Она невольно улыбнулась, но улыбку скрыла. Куртка оказалась очень теплой, сразу по телу разлилось ощущение уюта. А запах… пахло чем-то лесным, легким дымком, словно от чего-то жареного на огне. Захотелось есть, в животе заурчало. Сколько прошло часов с прибытия из кафе? Дома она ничего и в рот не положила — почти сразу они умчались из особняка. Вот бы добраться поскорее до кухни, добродушной леди Деборы… Ох, она бы от души накормила. Главная повариха всегда говорила, что Делайла чересчур худая. Вернулись под полночь. Как и подозревала Делла, ее мать вконец извелась и подняла на уши чуть ли не весь дом. Как выяснилось, Салли не раз звонила дочери, но та упорно не брала трубку, потому что телефон находился в беззвучном режиме. Даже то, что Делайла гуляла с Аавиллом, женщину не успокоило, а напротив, жутко растревожило. Что они вдвоем делали на улице до самой ночи? «Похоже, мама теперь не считает Аавилла таким уж чудным мальчиком», — смеялась Делла в мыслях. Тем не менее, следующим утром все, кажется, забылось. Салли больше не сердилась на Аавилла и не смотрела косо в его сторону, а за завтраком даже положила побольше картошки с беконом и потрепала его по плечу. Делайла никак не переставала удивляться, чем же зацепил ее маму этот с виду мрачный парень. Делла вот поначалу и вовсе его боялась. Да и как он себя вел? Сейчас как-то по-другому… Да, все тот же грубиян, но менее жесткий, агрессивный. А еще как будто избегающий ее, Делайлу. В душу закралась обида. Он из-за Нерине так? — Что, как там друзья мистера Стоунера? — поинтересовалась Делайла у матери, натягивая на себя новенькую красивую кофту. — Происходило вчера что-нибудь необычное? Салли поджала губы и отвела взгляд. Похоже, она не особо горела желанием делиться опасениями, даже если они и были. — Они еще не ушли. Вчера заперлись в комнате Лайонела и не выходили оттуда. Я слышала вопли… молю господа, чтобы мне это показалось, — в глазах Салли читался ужас, да и Делайле стало не по себе. — Мы с Кайлин весь вечер просидели в моей комнате. Разговаривали… Деллу передернуло. Что там за люди такие страшные? Вот и небольшой повод позвонить Вейну и все ему доложить. Но только не при матери. — Так, стоп… — пришла в голову Делайле резко тревожная мысль. — Где Эми? — Я не знаю, я ее со вчера не видела, — Салли заерзала на кровати. — Что-то случилось? — Нет-нет… В голове у Делайлы начался буйный хаос. «Тебе грозит то же, что и ей; никому не верь; ты не замечала чего-нибудь странного в доме?» — ворвались недавние воспоминания в мысли. «Боже мой, неужели это как-то связано?» — Делайла едва не прижала руки ко рту. Мама еще здесь. Вести себя естественно, естественно… — Знаешь, мне нужно срочно собраться, сделать пару звонков друзьям и все такое, — ничего лучше она придумать в обеспокоенном состоянии не могла, но и это сработало. Салли печально кивнула, встала и вышла. Делайла принялась судорожно ходить по комнате, собирая слова Вейна, Кайлин и матери воедино. Конечно, это могло и не быть взаимосвязано, тогда куда же со вчера подевалась Эми? Возможно, мама ее просто не видела, тем более что весь вечер она просидела в комнате. Да, звучало разумно. Но куда разумнее было рассмотреть все варианты, как это делал Вейн. Вопли в комнате мистера Стоунера… «Он — главный подозреваемый», — подтвердили воспоминания о Вейне. Чьи же? Эми? И вовсе необязательно. Однако из всей прислуги именно она ходила как побитая собака, вся в разодранной одежде и крови. Именно она постоянно плакала, молила о смерти. И вот комната мистера Стоунера, друзья мистера Стоунера. Крики… Догадки Делайлы как могли быть правдой, так и не могли. Вдруг это вовсе не Эми? Но судя по словам Кайлин, Эми что-то грозило, никому другому. И то же самое угрожало Делайле. Груз на ниточке, привязанный к сердцу, оборвался с необычайной резкостью и рухнул вниз. В животе потяжелело, внутренности каменели, но при этом ноги не держали. Срочно позвонить Вейну. Немедленно, пока потолок и стены не обрушились на нее. Как ни странно, на помощь пришел Аавилл. Делайла, вконец потерявшая рассудок, все-таки не добралась до телефона, а так и осела у кровати с остекленевшим взглядом, не в силах пошевелиться. Аавилл нашел ее в полуобморочном состоянии, побледневшую и холодную, как смерть. На присутствие Стоунера Делла не реагировала — продолжала глядеть в одну точку. Пришлось дать ей пару пощечин. Та мигом очнулась, с паникой в глазах осмотрела пришедшего так вовремя Аавилла и без сил рухнула ему на грудь, зарыдав. Стоунер совсем растерялся. Он не ожидал, что найдет в комнате Бертран полуживой труп, однако старался сохранять хладнокровие. Если еще и Аавилла охватит смятение, то некому будет их вытаскивать. — Эми… г… где… где она? — сквозь рыдания выдавила Делайла. — О… она… с тво-твоим отцом и его друзьями? Аавилл и сам похолодел. Она определенно знала или гадала? И почему она так сильно перепугалась? Как она вообще это пронюхала? Неужели его отец заметил Бертран и теперь грозил ей? Нет, тогда бы она не спрашивала. Но что-то сильно ее точило изнутри. — Нет, нет, ну ты что, — легко соврал Аавилл, крепче прижимая всхлипывающую Бертран. — Она работает, я видел ее только что. А с чего ты взяла вообще, что она с моим отцом и его друзьями? Ей там и делать нечего. Делайла затихла. Кажется, его ответ немного успокоил ее и привел в чувство. Однако теперь Аавилл стал терзаться. Она подозревала, однозначно. С одной стороны, конечно, хорошо, что это наконец произошло и Бертран перестанет жить в иллюзиях хотя бы относительно его отца, но с другой… Аавилл знал Бертран: проведай она про беду Эми, тут же побежит отстаивать справедливость и подставит себя под смертельный удар. И мать подставит. Им обеим пришел бы конец. Аавилл не мог этого допустить. Да, он жалел Эми и давно знал ее тайну, которую она никому не рассказывала, но ей никто не смог бы помочь. Никто. Сирота. Делайла, в свою очередь, тоже про собственные домыслы умолчать решила. Тем более что, похоже, она переживала зря. В тело постепенно возвращалось тепло, Делла изо всех сил жалась к Стоунеру. Чувствовала себя защищенной, неуязвимой. Однако, когда он ощутил, что Бертран больше не дрожит и размеренно дышит, то отстранился и встал. Делайла взлетела на ноги вслед за ним. Отпустить его сейчас — значит подвергнуть себя опасности, потерять покровителя. Может, с Эми и все хорошо, все ее тревоги напрасны, но друзей мистера Стоунера она боялась. — Я с тобой пойду! — Исключено, — отрезал Аавилл, с недоумением посмотрев на переполошенную Делайлу. — Прошу тебя! — Она ухватилась за его руку. — Я не могу здесь оставаться, пока тут эти люди! — Ну и что мне с тобой делать? — обреченно вздохнул Аавилл, тем не менее, понимая, что она права. — Пошли. Но ныть потом не смей. — Не буду! — с готовностью отозвалась она, утерла слезы и побежала за Стоунером. Куда они направлялись, Делайла и не думала спрашивать, она просто радовалась, что ее взяли с собой. Тем более, Аавилл точно не повел бы ее на смерть. «Ну, или я ошибаюсь…» — Делла резко остановилась, когда Стоунер подвел их к своему мотоциклу. Немедленно вспомнился несчастный случай с тормозами. — Мы же не поедем на… — Так, что я говорил про нытье? — Аавилл скрестил руки на груди. — Неужели ты думаешь, что после того, как мы чуть не сдохли, я не исправил проблему? Делайла с недоверием покосилась на мотоцикл, но все же сдалась. Не век ведь теперь шарахаться от данного вида транспорта. Однако она все равно не брала в толк, что им мешало поехать на проверенной машине. Да и безопасней к тому же. Но выбирать не приходилось, так что Делайла со вздохом устроилась позади Аавилла на байке и обхватила того как можно крепче. Летел Аавилл быстро, не жалея себя и Бертран, которая от страха тряслась настолько, что Стоунер сам подхватил от нее лихорадку, его тело содрогалось. Ну конечно, она так и не оправилась, избегала мотоциклов, но тем не менее поехала с ним. Аавилл надеялся же, что она откажется от затеи идти с ним, как только увидит, на чем они собираются ехать, однако… Аавилл улыбнулся. Резкое глушение мотора оповестило, что ребята приехали. Аавилл и Делайла соскочили с мест и направились куда-то в чащобу. «Снова лес?» — изумилась Делла по дороге, осматриваясь по сторонам. Куда же он ее привез, что он вообще хотел делать в лесу? Ответом послужили замаячившие вдалеке крыши гаражей и какое-то движение неизвестных людей. Или… Делайла резко вросла в землю, когда ей в голову хлынули воспоминания полугодовой давности. Этих парней она видела на бензоколонке. Тогда еще один из них проявил к ней особый интерес, предложив прокатиться. А вот их двоих тем временем заметили. Двое парней, один из которых оказался Орлеаном, мигом соскочили с насиженных мест, куда-то убежали и уже в следующую секунду выпрыгнули из разных углов с большими медными музыкальными трубами. — Внимание! — провозгласил Орлеан торжественно. — Идет наш властитель ржавых гаражей, так поприветствуем же его! Орлеан и рыжий парнишка, которого Делайла до этого не видела, одновременно задудели в трубы. На мгновение даже почудилось, что задрожала сама земля. — Алефин, я считал, что Орлеан один в своем роде идиот, но ты-то куда? — хмыкнул Аавилл, проходя мимо двух ребят с очень уж довольными физиономиями. Делайла недоверчиво и неуверенно продвигалась вперед и уже совершенно отстала от Стоунера. — Ох, да он не один, посмотрите-ка, — донесся до нее заинтересованный тон одного из банды. — Лицо знакомое… А нам как раз не хватало женской ласковой руки! Бертран обернулась на голос и обнаружила сидящего на железной бочке блондина с очень уж ехидной улыбкой и лисьим взглядом. Волосы у него торчали вверх, мускулы его обтягивала кожаная куртка, на шее висел серебряный череп. Делайле стало не по себе, но она обещала Аавиллу вести себя достойно. Он бы не привел ее прямо в лапы опасности, ведь так? И тут Орлеан, уж ему она доверяла. — Свои руки уже не доставляют, а, Фрэнки? — загоготал проходящий мимо незнакомец, очень похожий на блондина. Смехом его поддержали и остальные, кроме одного. Он же и перехватил эстафету: — Да, знакомое. Я помню эту милую девчушку. Аавилл, ты ведь не обижал ее, правда? Она выглядит достаточно запуганной. Не испугаешься тут, когда тебя изучает аж пять пар глаз, и кто с подозрением, кто с кривой ухмылкой, а кто с навязчивым интересом. Делайла, в целом не привыкшая быть в центре внимания, ощущала себя не в своей тарелке. В школе, конечно, ее часто задирали, ни один день не проходил без происшествий — вот это было привычно, потому что в тех случаях она знала, чего ожидать, а сейчас… Сейчас все покрыто пеленой неизвестности. — Вот как? — Аавилл победно и лукаво оглянулся на Бертран. — Что ж, ее проблемы, она сама со мной напросилась. Делайла покраснела и немного надулась. И вовсе она не боялась, что за ерунда, хм! — У меня нет никаких проблем! — Делайла вздернула нос. — Неужели? — Стоунер скептически выгнул бровь. — Ну, тогда знакомься. Это Рей, ты его уже встречала раньше. Рей, парень с темными, длинными волосами и очень добрыми карими глазами, мило ей улыбнулся и кивнул. Именно он полгода назад на заправке предложил ей проехаться. Кстати говоря, из всей банды Рей внушал больше всего доверия. От него, как и от Орлеана, исходили спокойствие и позитив. — Самый безобидный из нас, даже не знаю, что он забыл в уличных шайках, — все продолжал представлять Рея Аавилл и перевел взгляд на двух блондинов, один из которых не переставал ехидно ухмыляться. — Олефф, его брат Фрэнк. Советую остерегаться этого ловеласа и по совместительству извращенца. Я серьезно. «Ловелас и извращенец», сидевший на железной бочке и оказавшийся Фрэнком, стер с лица усмешку и демонстративно обиделся. — Не слушай его. Это мне не раз разбивали сердце. Рыжеволосый парень, который до последнего момента не проронил ни слова и стоял рядом с Орлеаном в качестве наблюдателя, недоверчиво рассмеялся. — Разбивали тебе максимум голову об асфальт, Фрэнк, а сердце у тебя титановое. — А у тебя души нет, ты рыжий. — Вот сколько красоток ты извел? — пропустил мимо ушей реплику Фрэнка все тот же парень. — Разве что во время актов страсти, не более. Делайла покраснела еще больше. Подобные разговоры она слышать не привыкла, но зато абсолютно точно вспомнила Фрэнка. Их первая встреча на бензоколонке прошла… не очень хорошо. Тогда она посчитала парня довольно мерзким, однако сейчас, похоже, ей выпадала отличная возможность узнать друзей Аавилла ближе. Возможно, плюсов у них было гораздо больше, чем минусов. Тем более, Делла ведь давно хотела раскрыть Стоунера для себя. Все скажут его предпочтения в людях. — Что и требовалось доказать, — вновь отозвался Аавилл. Ему предстояло представить еще двоих: рыжего и большую груду мышц поодаль от всех собравшихся. Его Бертран заметила лишь сейчас и едва ли не ахнула от изумления. Ну просто местный Шварцнеггер! Да еще и с таким грозным видом… — Этот переносной таран — Сендран. Не смотри на его комплекцию, этот здоровяк, даже когда дерется, в ярость не впадает, просто не нужно лезть на рожон. Кстати, разговаривать с ним бесполезно. Больно молчаливый. — Как интересно ты о нас отзываешься, Аавилл, что же ты скажешь обо мне? — никак не мог утихомириться рыжеволосый, лукаво переглядываясь с Орлеаном. — Скажу, что ты идиот номер два после Орлеана, как мне сегодня довелось убедиться, Алефин. — Нечестно, хочу быть номером один. И вообще, не будь таким грубым. Мы — дух этой банды отпетых зануд! — Может, сочиним гимн? — активизировался наконец Орлеан. — Они просто придурки, — подтвердил Олефф, подмигивая Аавиллу. — Зато жутко обаятельные! — Ты забыл про слово «скромные», Орлеан, — вставил Алефин. — В общем, наслаждайся. Я пойду мотоцикл пригоню, — Аавилл похлопал Бертран по плечу и удалился. Вот и осталась Делайла одна среди пяти незнакомцев и, если честно, даже о Файере как-то позабыла — настолько ее смущала банда. Казалось бы, все преспокойно приступили к своим делам: Сендран в одиночестве чинил разбитый автомобиль, Олефф с Фрэнком жарили ароматное мясо на костре, Орлеан и Алефин с увлечением придумывали, какие веселые ловушки можно сконструировать и где лучше применить, Рей что-то с энтузиазмом готовил; а Делла продолжала стоять, как вкопанная, не в силах пошевелиться от сковавшей ее неуверенности. Если бы Аавилл предупредил, куда они идут, она бы чувствовала себя расслабленнее, а так… «Надо адаптироваться, не хочется казаться дурой», — все-таки подумалось ей. Ничего лучше она не придумала и просто подошла к тому, кто выглядел благосклоннее. К Рею. Он и не ожидал, но даже обрадовался. — Гарнир для мяса, — пояснил Рей, сдвигаясь чуть в сторонку. — Если хочешь, можешь мне помочь. Аавилл говорил, у тебя хорошо получается готовить. Ты же Делайла, да? Делайла поперхнулась водой, которую взяла со стола, и закашлялась. Какой раз за день краска приливала к ее щекам. — Аавилл… сказал это обо мне? — Ну да, — просиял Рей. — Правда, когда здорово напился. — А, ну тогда все в порядке, — Делайла издала смешок, а сама глубоко задумалась. И как часто о ней вспоминал Аавилл в нетрезвом состоянии? Надолго наедине с Реем Делайлу не оставили, хотя за то время, что она проговорила с ним, она абсолютно убедилась, что первое впечатление на сей раз не подвело: милый, добрый и искренний парень. Аавилл не обманул. Значит, если он все-таки дружил со славными людьми, и его это нисколько не смущало, в нем было место хорошим качествам. Рей ведь тоже никуда не ушел, не оставил банду. Ребята собирались вместе, веселились и, кажется, находили друг у друга понимание и поддержку. Не здорово ли? Аавилл оказался не таким уж безнадежным… — Простите, что прерываю вашу идиллию, — раздалось позади, — но я бы хотел на пару слов даму. — Хотеть не вредно, Фрэнк, тебе Аавилл потом голову за нее оторвет, — не прекращал язвить Алефин. Похоже, ему нравилось досаждать здоровяку-блондину. — О, да брось ты, я что, только по постелям разъезжать могу? К тому же мы у всех на виду. Если что, то зовите местного Халка, — Фрэнк кивнул на Сендрана. Делайле уж очень не хотелось идти с ним вместе куда бы то ни было, однако с ее стороны такой жест показался бы жутко невежливым. Тем более, Фрэнк еще ничего плохого ей не сделал, чтобы она опасалась его и относилась к нему с предубеждением. Да, при первой встрече он повел себя весьма некультурно, и сама культура явно не была с ним в родстве, тем не менее, стоило дать Фрэнку шанс реабилитироваться. В конце концов, если Орлеан и Аавилл ему доверяли, почему она должна бояться? — Все хорошо, — Делайла выдавила улыбку и двинулась к Фрэнку. Ее обрадовало, что тот наконец прекратил криво ухмыляться. — Я поговорю с тобой. Они прошагали примерно шагов двадцать, но и этого хватило, чтобы никто не мог их расслышать. Фрэнк рассчитывал на личный разговор и, похоже, заметил отразившуюся тревогу на лице Бертран и ее беглый взгляд, потому как сразу же отозвался: — Да не съем я тебя, угомонись. Ты слышала, что сказал обо мне Аавилл, и отнекиваться я не стану, потому что это правда. Да и первая наша встреча прошла не очень. Ну, тогда, на заправке. Ты, в общем, извини. Я не джентльмен, спорить не буду, но своих друзей уважаю, к тому же я не какой-нибудь насильник. Так что добро пожаловать в команду. Ты выбор нашего капитана и… — Что? Делайла окончательно сбилась с толку. Ну хорошо, допустим, Фрэнк не хотел показаться ей отпетым ублюдком без чувства собственного достоинства и поспешил себя поднять в глазах девушки, ведь кому бы понравилось, когда от тебя безосновательно шарахаются, как от маньяка-убийцы, но… она — выбор Аавилла? Уж не на пьяную ли голову он это сообщал своим друзьям? — Ты удивлена? — Погоди, почему вы решили, что у нас что-то есть? — Сердце радостно подпрыгивало в груди. Фрэнк рассмеялся. — Орлеан, наверное, уже не меньше двух месяцев подкалывает Аавилла насчет тебя. И вот, смотри, он приводит тебя сюда. Для нас это не просто заброшенные гаражи. Тут только наше место, тайная обитель, если хочешь, где все друг друга понимают и поддерживают. Мы как одна большая семья, все повязаны одной нитью. «Слишком необычно слышать это от Фрэнка», — приятно поразилась Делайла. Хотя если пораскинуть мозгами и вспомнить, Аавилл поначалу тоже ангелом не казался. Вся школа говорила о нем как о жестоком, невыносимом тиране, а на деле вышло, что эти слова не имели под собой никаких обоснований. По крайней мере, он пускал в ход кулаки только в том случае, если его преднамеренно выводили из себя. А тут что? Обыкновенный ловелас. Да, грубый, некультурный, однако вряд ли опасный. К тому же Фрэнк не постеснялся и извинился за свое нахальство перед ней. Но оставалось еще кое-что. — То есть ты хочешь сказать, что у Аавилла до меня никого не было? — Делайла не могла поверить тому, что говорила сама. — Не вижу повода для удивления. Аавилл всегда был поглощен семейными проблемами, во многом считал себя ответственным за смерть матери грешником, еще и постоянные склоки с папашей кайфа не добавляли. Ну, ты понимаешь. Да, Делла вполне понимала. И жутко стыдилась, что никогда не пыталась узнать Стоунера именно с его печальной стороны, не пыталась помочь ему с тяжелыми воспоминаниями о прошлом, а ведь, возможно, с этого и стоило начинать. Теперь уж поздно. Делайла замечала в последнее время, что Аавилл и без нее круто менялся, взрослел. Он перестал вести себя как раненый медведь: больше он не бросался на любого, кто хоть как-то и зачем-то подойдет вплотную, с хорошими намерениями или плохими. Что же с ним произошло? Она и понятия не имела. Все происходило слишком стремительно и неожиданно. На этой минуте пришлось завершить мирную беседу и вернуться. Олефф начинал раздражаться, что его брат скинул на него всю возню с мясом, и обещал спалить все дотла. Пропажу вкусной еды никто уж точно допустить не мог. Тем временем возвратился и Аавилл с мотоциклом, к нему сразу же подбежал Орлеан, и оба куда-то неторопливо зашагали. Делайле невольно пришла в голову тревожная мысль. Орлеан сегодня не подходил к ней, не заговаривал, как обычно, даже не поздоровался. Неужто она чем-то его обидела? В последний раз, когда они виделись, ничего страшного между ними не произошло. «Наверное, я зря волнуюсь», — постаралась заверить себя Делайла и села на бревно рядом с костром. Запах дыма заставил ее живот заурчать. К счастью, не так громко и звучно, потому что внимание привлекать совсем не хотелось. В душе затаилась грусть, но вскоре к ней подсел Рей, по-прежнему сияющий и счастливый. С готовкой он уже закончил. — Сендран, прекрати, наконец, долбать эту злосчастную машину, — донесся до них недовольный голос Алефина. Миг — и он устроился на другом бревне, напротив, а через минуту к нему присоединился и ликующий Олефф. — Фрэнк прочесал языком добрых минут пять, вот пусть и возится теперь с этой чертовой кулинарией сам, — заявил он. — Тоже мне, привык ездить на младших. Едва начавшийся спор решила пресечь Делайла. — А почему вы считаете Аавилла капитаном? Разве у него есть какие-то лидерские качества? — У него? Ты серьезно? — Алефин прыснул. — И кто это его называет капитаном? Фрэнк, ты, что ли? — Не волнуйся, — шепнул Делайле на ухо Рей. — Алефин — отличный парень, но очень вредный, ко всем цепляется. — Для меня Аавилл всегда им будет, — невозмутимо ответил Фрэнк, помешивая угли в костре. — В конце концов, он спас Олеффа, когда еще учился в нашей школе, невзирая на тот скромный факт, что он был младше нас обоих. — А что он сделал? — удивилась Делла. Ей не терпелось узнать побольше о Стоунере. — Ну, вообще, сначала он навалял Фрэнку от души, когда братец его вконец заколупал, — рассмеялся Олефф. — Мой брат любил провоцировать и сейчас не изменился, если вспомнить историю с Сендраном… — Мы не об этом на данный момент, — прервал его Фрэнк. — Ты и сам паинькой никогда не был. Если бы не Аавилл, из той заварушки с деньгами ты бы вряд ли вышел живым. — Я тогда был вообще почти ни при чем, — отмахнулся Олефф. — А вот когда ты добился своими подстрекательствами, чтобы Аавилл протер тобой пол школьной столовой, вот это было весело! — Ну, тогда-то он и получил мое расположение, — подмигнул Фрэнк. «Так похоже на Аавилла», — с нежностью подумала Делайла, хотя и не находила в ситуации ничего смешного. Но раз братья не обижались на него и не таили зла, то и беспокоиться не о чем. Эти семеро, по-видимому, отлично держались вместе. — Олефф упоминал что-то о Сендране. Как же вы познакомились с ним? — Моя любимая история, — Алефин хлопнул в ладоши и принялся рассказывать: — Как-то пришли мы все вместе в бар, ну, понимаешь, расслабиться. Ничего не предвещало беды, но кое-кто совсем не умеет пить, — он покосился в сторону Фрэнка, и тот показал ему средний палец. — Так вот, уселись мы рядом с очень уж большим мальчиком. Таких габаритов из нас еще никто не видел, а он, представляете, вместо того, чтобы в баре распивать спиртные напитки, потягивал обычную воду из стакана! Нашего порядочно пьяного мачо сей факт дико возмутил, он начал оскорблять водохлеба, а тот продолжал сидеть с преспокойным видом, будто его это не касается. Тогда-то Фрэнк взялся за стул и попытался ударить Сендрана, но… — Это была лучшая трепка в моей жизни, — признался Фрэнк, и парни засмеялись. В тот же момент незаметно сзади к ребятам подошли Орлеан с Аавиллом. Оба вернулись с очень уж кислыми минами, Делайле и еще нескольким сразу же стало не по себе. Атмосфера резко переменилась. Веселье и беззаботность, что витали в воздухе, испарились неведомо куда. Исчезло и всяческое настроение, на сердце сделалось пусто, на плечи словно свалился неподъемный груз. И пусть Делайла не впервые ощущала подобное, она сильно переполошилась. Орлеан старательно избегал смотреть в ее сторону и все же сел именно рядом с ней. От его изначально радостного состояния не осталось ни следа. Никто не смел нарушить тишину, будто бы она несла траур. Наконец, Орлеан заговорил: — Я хочу рассказать вам кое-что, — Делайла невольно вздрогнула, когда услышала, как задрожал его голос. — Это важно. Я еще никому не рассказывал и думаю, что пришла пора это сделать. Я не могу больше держать все в себе, мне каждая эмоция дается дорогой ценой… — Орлеан… — выдохнула Делайла, и слезы подкатили к ее глазам. Он выглядел таким несчастным. — Я… в общем, сегодня годовщина ее смерти, и я бы хотел, чтобы мне помогли с этим справиться. Один, без поддержки, очередной год я перенести просто не в силах. Слишком тяжелое бремя… Орлеан глянул в танцующий огонь, и на миг ему показалось, что он увидел в нем ее. Такую же живую, яркую, светлую, теплую… и недосягаемую. Мечты о ней обжигали так же, как могло бы обжечь пламя, спалить его сердце дотла, причиняя невыносимые страдания. Да, она могла быть лишь мечтой, воспоминанием, сном, но более не живым человеком, который сопровождал его так много лет, став смыслом жизни. Это убивало его, хоронило заживо и накрывало крышкой гроба. С ее смертью пришла непроглядная тьма, свет солнца слепил его, а тепло заставляло гореть, стенать от боли. Внутри поселилась и свирепствовала суровая зима, на которую не существовало управы. Любое чувство, будь то позитивное или негативное, разрывало его на части с немыслимыми мучениями. Он бы закричал, но давно содрал глотку в кровь, потерял всяческие силы. Он бы нанес себе увечья, но никакие физические муки не сравнились бы с тем, какой ад носил в себе Орлеан. Ничего он не жаждал больше смерти. Но Адриана… «Хотела бы, чтобы я жил», — каждый раз напоминал Орлеан своему воспаленному сознанию с превеликой горечью. Разве мог кто-нибудь ему помочь?

***

Удар Роуэла пришелся прямо по челюсти. В ушах у Орлеана тут же зазвенело, школьный коридор поплыл перед глазами, но бешено колотящееся в груди сердце истошно вопило и требовало продолжать ожесточенную схватку со старшеклассником, крепко держаться на ногах и победить. Так отделать Кэндала за его длинный язык, чтобы его труп в процессе следствия и опознать не сумели, долбить его безмозглую башку о стену и ловить наслаждение от каждого его вскрика. В голове у Орлеана зарождалась еще большая ярость, она сводила с ума и, тем не менее, подпитывала последние силы, постепенно до этого угасавшие. Кровь стучала в висках, тело неожиданно начало наливаться невиданной мощью. В следующий момент Роуэл полетел на пол, получив ответный удар в лицо, да настолько чудовищный, что он едва ли не распрощался с сознанием. Очевидно, теперь он обзавелся сотрясением мозга. Орлеан презрительно сплюнул. — Ну что, говнюк, будем продолжать или выдохся? Меня не смутит закон, Кэндал, если дело снова коснется моей сестры, понял? Передай своему Кроссману, что он следующий. Я его заставлю жрать собственные кишки. И Форда. И эту мразь Крамер. И Орлеан, не дожидаясь ответа, стремглав промчался мимо лежащего и стонущего Роуэла. Удовлетворение не приходило. Все еще хотелось крушить всех и вся на своем пути. Внутри него полыхал пожар, в котором безвозвратно сгорало самообладание, и высвобождался опасный зверь. Воздух вокруг Орлеана нагревался, чудовище в груди кромсало легкие, становилось трудно дышать, во рту как бы ощутился привкус крови. Соленый, железный. Кэндал заслужил все это, даже большее. Он вообще должен был умолять о смерти, его стоило растерзать в клочья и не церемониться. Все время гонений в злосчастной школе научило Орлеана не просто выживать, но и охотиться. Направлять свой гнев, превращать его в мощное оружие, становиться практически неуязвимым. Ради себя. Ради Адрианы, которая не смогла бы защититься сама, выступить против. Адриана, его ангел, символ доброты, печать духовности, воплощение благородства. Она больше брата подвергалась нападениям, намного более жестоким и изощренным, но никогда не жаловалась, не злилась, не выглядела сломленной и не просила пощады у садистов. Она несла свое бремя достойно по мере возможности и всегда служила опорой и поддержкой Орлеану, весьма подверженному тяге к насилию и провокациям, но нехотя признавала, что некоторое время без драк им не обойтись. Орлеан крепче сжал кулаки, когда вспомнил недавний инцидент, приключившийся вне стен школы между Адрианой, Роуэлом, Эбигейл Крамер и Фосселом Фордом. Самый отвратительный и просто мерзостный конфликт на его памяти. Если бы Орлеан не явился вовремя, честь Адрианы запятнали бы до самой смерти. Когда брат обнаружил ее в кругу тех троих ублюдков, ее раздели чуть ли не до полной наготы и попытались поджечь волосы. Троица при появлении разъяренного до крайности Орлеана кинулась врассыпную, и кто знал, что произошло бы, не найди он сестру в ответственный момент. И думать даже не хотелось. От одной только мысли в голове зарождались идеи убийства. Орлеан был уверен, что именно Соломон Кроссман натравил на Адриану своих дружков. Ничего в этой школе не делалось без указки сынка богатенького магната, тем более что Крамер, Форд и Кэндал входили в его постоянное окружение, творили все, что только прикажет Соломон. Смазливый, вечно прилизанный, аккуратненький — просто мечта почти всех здешних девчонок. Орлеан снова сплюнул. Ну ничего, и на него управа найдется. Кэндал вот уже расплатился. Но успел ли предупредить остальных? От желания мстить глаза затуманивало кровавой пеленой. Коридоры по-прежнему пустовали. Весенний пасмурный день за окном не предвещал ничего хорошего. Настроение испортилось окончательно. Казалось, погода тоже издевается над ним, смеется в лицо. Куда мог подеваться этот утырок Форд? Уроки он посещал редко и в школу ходил наверняка только для того, чтобы выполнять поручения Кроссмана. Ну, Соломона он прикончит последним. Орлеан безуспешно пробродил по школе целый урок, так никого и не отыскав из желаемых объектов, однако у него еще оставалась надежда наткнуться хоть на кого-нибудь после звонка на перемену. Так и случилось. — Эй, Файер, где сестру свою потерял? — насмешливо окликнули Орлеана, еще не подозревая, что тот собирался сделать из неприятелей мокрое пятно на асфальте. — Надоело ей таскаться с тобой за ручку? Или ты сам захотел показаться самостоятельным и независимым? Эбигейл, стоявшая рядом со здоровяком Фосселом, который и затевал новый повод для перепалки, мерзко захихикала. Орлеан ощутил, что монстр внутри него растет и набирается сил. — Да его сестра, поди, снова пялится на Кроссмана часами в школьном дворе, — влезла Крамер, заставив Орлеана резко перевести испепеляющий взгляд уже на нее. — Что ты сказала? — Плохо слышишь, Файер? — Эбигейл брезгливо поморщилась. — Твоя драгоценная сестренка запала на Кроссмана! Смысл ее слов дошел до Орлеана не сразу, но они отдавались эхом в ушах и раздражали барабанные перепонки. Хотелось закричать во весь голос, разнести к чертям свою школу и превратить противное лицо нагло ухмыляющейся Эбигейл в месиво. — Она никогда не посмотрит в сторону этого гада! — озлобленно выкрикнул Орлеан и чуть ли не набросился на Крамер. — А ты покажи ей фото Соломона, а потом просунь руку между ее ног, тогда убедишься, — дерзнул Фоссел. — Ах ты подонок! В тот момент Орлеана точно громом поразило, и он с быстротой гепарда кинулся на ничего не подозревавшего Форда. Эбигейл завизжала и ринулась убегать прочь. Вместо нее поглазеть на драку слетелись другие ребята и даже не попытались разнять дерущихся — они просто начали делать ставки. Орлеан их не замечал. Он с превеликим удовлетворением и энтузиазмом лупил толстяка Фоссела. Ему доставляло немыслимое наслаждение, что Форд никак не вырубался, а оставался в сознании и, следовательно, ощущал на себе каждый приходящийся удар, каждую волну все новой боли, и при этом не мог сопротивляться, потому что Орлеан вконец озверел. Цепи, сдерживавшие его, со звоном разорвались, выпустив отравляющий разум туман. Он не помнил, как отплевывался Фоссел, как его, Орлеана, оттаскивали девичьи руки и окликали по имени, как он рухнул от усталости на колени — будто все происходило не с ним или не по его воле. Грудная клетка побаливала, в голове немного прояснилось. — Орлеан! — доносилось до него словно издалека. — Орлеан! Что же ты творишь?! Орлеан! Сознание постепенно возвращалось, откликаясь на зов Адрианы, до смерти перепуганной и рассерженной одновременно. Ее зеленые глаза отражали то ли разочарование, то ли скорбь и обреченность. Сама же сестра усиленно пыталась привести брата в чувство, и как можно скорее. Наконец, Орлеан перестал смотреть в мертвую точку и заозирался по сторонам, однако стоило ему увидеть Адриану, как сердце вновь преисполнилось злобой и обидой. Хотелось немедленно уйти, не обмолвившись с ней ни словом. — Где ты была? — Голос Орлеана звучал как застывший лед. Адриана даже растерялась от неожиданности и того, как разговаривал с ней брат. Отчужденно, твердо, будто она прокаженная. — Ну… я… — Пялилась на Соломона Кроссмана, я так полагаю? — грубо закончил Орлеан за нее. — Откуда ты?.. — Адриана ошарашенно отпрянула. Орлеан чуть не взвыл от досады. Его сестра влюбилась в этого мерзавца! В этого грязного урода, который каждый день упивался страданиями более слабых и отравлял им с Адрианой жизнь. Она что, сошла с ума? — Не знал, что Фоссел знает о моей сестре больше меня. — Орлеан, я просто не хотела злить тебя… — Голос предсказывал, что она вот-вот расплачется. — Злить? — Орлеан холодно рассмеялся. — О нет, что ты, я просто в восторге. Жду не дождусь, когда ты позовешь меня на свадьбу с этим чертовым ублюдком! — Перестань! Но он не мог перестать. В его душе бушевал снежный буран, не оставляя внутри ничего, кроме ледяной долины ветров. — Что, какой-то засранец тебе уже стал дороже меня? — Орлеан, ты несешь чушь, ты знаешь, что это неправда! — Адриана захлебывалась слезами. — Если ты забыла, его громилы чуть не избили меня до полусмерти, а тебя недавно… — Я помню! Но Соломона там не… — Недостаточно хорошо, — раздраженно перебил ее Орлеан. — Видимо, великая любовь позволила тебе благополучно закрыть на все те унижения глаза. Значит, Фоссел не врал. Адриана опустила взгляд, как бы признавая свою вину, не в силах что-либо возразить. А Орлеан ждал. Надеялся в глубине души, что она опровергнет подозрения, скажет, что Форд все придумал, просто поиздевался над ним, как всегда, и вообще, быть такого не может, ведь Кроссман — их общий враг, их верная погибель. Эта дурацкая влюбленность подставляла Адриану под смертельный удар, грозила свести бедную, наивную девчушку в могилу. Адриана не внимала голосу разума. Она слепо верила в очищение, в то, что люди не могут быть прогнившими до основания. Они ведь исправлялись, правда? — Он был так мил со мной последние недели, даже помог мне… — наконец почти прошептала сестра. — Когда я увидела, каким он способен быть, когда обнажает истинную натуру, то обрела надежду, у меня словно выросли крылья! Это первый человек на моей памяти, который раскаялся и признал свои ошибки. — Слышать ничего не хочу, — отрезал Орлеан, чуть не сорвавшись на крик. — Тебе и самой известно, какая ты наивная и сколько раз влипала из-за этого в разные передряги, даже вспоминать не хочется. Жизнь ничему тебя не учит. Орлеан вполне мог кинуться переубеждать ее, сказать, что Кроссман специально пудрит ей мозги, чтобы потом посмеяться над ней, использовать, но прекрасно осознавал, что все окажется бесполезным, слова не возымеют эффекта. Адриана верила в силу человеческой любви больше, чем родному брату. Она любила его, но считала слишком черствым и не таким чутким, ведь именно ему приходилось их защищать и впитывать в себя постороннюю жестокость, а потому не рассчитывала на его понимание. Оба были уверены в собственной правоте. — Чему научился у жизни ты, Орлеан? — Адриана сузила глаза. — Ненавидеть всех вокруг себя? Уничтожать в себе человечность, превращаться в неконтролируемое животное, как в случае с Фосселом? Никому не верить? — Да! — сокрушался Орлеан. — Да! И я не вижу в этом ничего плохого! Если ты не заметила, все то, что я приобрел за все эти годы, помогает нам с тобой возвращаться из школы живыми. Побитыми, но тем не менее живыми. — А если бы ты научился терпению, мы бы возвращались домой и вовсе без побоев. Разговор становился совсем бессмысленным. Родные души не слышали друг друга, неумолимо отдалялись, течение уносило их к разным берегам. Никто не знал, воссоединятся ли они вновь. — Ах, вот как? — Возмущение захлестывало, как цунами. — Может, в следующий раз, когда меня или тебя будут избивать, мы с тобой припомним эти слова и ничего не будем делать? Может, нас, наконец, пришьют к стене? И тогда отец наш нас точно примет с распростертыми объятиями. Мертвых. Только таких и примет. Адриана попятилась назад с испуганным видом. — Что ты такое говоришь, это ужасно… — То, до чего ты никогда не дойдешь. До правды. Поэтому тебе нужна постоянная защита. Кому ты нужна, кроме меня? Кто будет беспокоиться о тебе больше, чем я? Кто отдаст жизнь за тебя? — Орлеан… — Она отвела пристыженный взгляд. — Прости меня. Я знаю, ты очень меня любишь, волнуешься, хочешь, как лучше, но здесь нечего бояться. Соломон… — Я пошел, — горько выдохнул Орлеан и стрелой полетел прочь. С него хватило этого бреда.

***

Вот уже второй раз за день Адриана плакала, запершись в туалете для девочек. Ну почему, почему Орлеан настолько ее не понимал, почему относился к ней, как к наивной дурочке, не воспринимал ее слова всерьез? Она никогда не врала брату, не хитрила, во многом поддерживала и закрывала глаза на его тягу к насилию, хотя это противоречило всем ее взглядам, а он упрямился хоть разок довериться ей, помочь. Возможно, если бы Орлеан дал Соломону возможность раскрыться перед ним, он бы обязательно понял, что ошибался, что и Соломон мог быть внутри прекрасным человеком, которого к издевкам над остальными привела какая-то веская причина, а не обыкновенный садизм. Нет, Орлеан и слушать не пожелал. Просто ушел, оставил свою младшую сестру в одиночестве и с тяжелой тоской на сердце, даже не оглянулся. Обида никак не давала перестать рыдать. Когда прозвенел звонок, Адриана все же постаралась взять себя в руки, открыла дверь и бегом направилась на урок. В конце концов, жизнь не кончалась на ссоре с братом, они еще обязательно помирятся и посмеются над тем, что было между ними в прошлом. Это же ее родной Орлеан, ее крепость, ее справедливость, ее единственная семья. Они не расставались с рождения, всюду служили друг другу поддержкой, делили абсолютно все радости и горести между собой, не хранили тайн и не закрывали своих сердец. Не могла простая ссора разорвать их тесную связь, это невозможно. Орлеан успокоится и вернется, не сумеет надолго оставить ее одну без присмотра, без защиты. Нет. Он бы никогда не поступил так с ней, не бросил бы. У Адрианы снова перехватило дыхание. На сей раз заплакать ей захотелось уже от стыда за себя, но она поборола это навязчивое желание. А после урока Адриану ждал большой сюрприз. Когда класс практически опустел, ее окликнула не кто иная, как Эбигейл Крамер, одноклассница Кроссмана. Причем выглядела она по-другому. Без самодовольной ухмылки и хитрости во взгляде. Орлеан бы сразу раскусил ее игру, но перед Эбигейл стояла Адриана. — Файер, я слышала, тебе понравился Соломон, это правда? А, впрочем, можешь не отвечать, тут нет ничего удивительного. — Ты что-то хочешь? — ровно спросила Адриана, стараясь скрыть заинтригованность, которую, тем не менее, Крамер заметила и про себя победно улыбнулась. — Да мне вот сдается, я могу тебе помочь, — Эбигейл не переставала делать участливый вид. — Соломон, знаешь ли, обратил на тебя свое внимание и с радостью принял бы, если… Если… ох, она только в мечтах своих могла услышать эти слова. Сердце забилось так часто, что грозилось выпрыгнуть из груди. Соломон обратил на нее внимание! Но что же он хотел? — Если бы ты доказала ему свою верность, — закончила мысль Эбигейл. — Бедный, бедный Соломон так… страдал от жизни, так разочаровывался, что не может доверяться кому попало, ты же понимаешь. Подумать только, еще несколько дней назад Крамер, Кэндал и Форд чуть не подвешивали ее вверх тормашками за лодыжки, а теперь приходит Эбигейл и предлагает ей свою помощь. Адриана не знала, верила ей или нет, но коли это был единственный путь к Соломону, к его разгадке, что так запал в душу и не отпускал, то она будет жалеть всю жизнь, если не попробует воспользоваться подарком судьбы. Тогда и Орлеан бы понял свою ошибку, возможно, даже подружился бы с Кроссманом. А значит, она должна попытаться. Дружба с Соломоном позволила бы им больше не страдать от ежедневных побоев и унижений. Это их пропуск в более светлую жизнь, без насилия и кровопролития. Нужно только выполнить одно поручение, всего одно… Адриана приняла окончательное решение.

***

Как же все до ужаса нелепо. Сестра, его сестра положила глаз на Кроссмана и даже пыталась его оправдывать! Какой еще удар собиралась преподнести Орлеану жизнь? Может, теперь Адриана переметнется к их общему врагу, вздумает исправлять его, лезть к нему в душу? Орлеан предчувствовал, знал, что увлечение Адрианы кончится для нее плохо, но самое печальное, что она не станет слушать доводы разума, пойдет напролом и в какой раз пострадает. Голова трещала по швам. Орлеан, сам того не замечая, искусал губы в кровь, во рту стоял металлический привкус. Наверное, ему не стоило кричать на нее, срываться, оставлять ее одну. Что, если он не найдет Адриану после этой обидной ссоры? Что, если она не станет дожидаться брата после уроков, уйдет и не предупредит? В голове раздался резкий щелчок, Орлеан сорвался с места и побежал туда, где у Адрианы закончился последний урок. Не время сейчас дуться, разминаться совсем нельзя. В кабинете математики Адрианы не оказалось. Класс совершенно пустовал, в нем находилась лишь учительница, быстро заполнявшая некий журнал, порой отвлекаясь на какие-то мысли. Естественно, все это так глупо. Урок закончился еще полчаса назад. Адриана наверняка сразу же ушла, не стала дожидаться брата, с которым к тому же сильно поругалась. Орлеан впервые испытал желание разорвать себя на мелкие кусочки. Какой же дурак! Где теперь ее искать? — Файер, ты что-то хотел? Орлеан оглянулся на зов. Миссис Хиллз, учительница математики, кажется, давно заметила ученика, топтавшегося в проходе. — Да, — ответил он поспешно. — Адриана давно ушла? — Урок давно кончился, она ушла вместе с Крамер. В последний раз я видела их в школьном дворе через окно. Сердце рухнуло в пятки. Дело обстояло куда хуже, чем он вообще мог предполагать. Ушла с Крамер… Адриана определенно съехала с катушек со своей наивностью и верой в людей. Ну что ж, если в ситуации участвовала Эбигейл, значит, в положение вмешался Кроссман, это однозначно. Соломон прознал про недавние попытки Орлеана отомстить за тот инцидент, произошедший неделю назад, и подослал свою змею. «Надо было удавить тебя первой, Крамер, и не посмотреть на твою половую принадлежность», — сплюнул Орлеан, направляясь вон из школы. Если сейчас он поймает Кэндала, Кроссмана, Форда или эту мразь, то просто убьет на месте. Хватит держать себя в руках. Пора указать шакалам их место.

***

— Чертов урод, — без устали шипел Роуэл, прикладывая к лиловому фингалу на правом глазу холодный мокрый платок. — У меня теперь точно сотрясение. Башка раскалывается так, будто ее изнутри сверлят. В следующий раз я этого выродка выкину из окна. Кэндал очень жалел свое обычно красивое лицо, ныне распухшее от схватки с Орлеаном в коридоре. Он искренне не понимал, как обыкновенному девятикласснику удавалось так неистово драться, впадать в самую настоящую животную ярость и крошить кого угодно в пух и прах. Роуэл, хоть и не занимался вольной борьбой или чем-нибудь подобным, все же кое-что смыслил в уличных драках, да и на собственное телосложение не жаловался — девчонки никогда не обделяли вниманием его накаченный пресс и упругие мышцы, а тут какой-то сопляк в два счета с ним расправлялся. Это ужасно злило. — Когда дело касается его сестры, у него конкретно башню сносит, — заметил Фоссел, осматривая сломанный нос. — Вообще ему больше ни слова не скажу. — Что, толстый, струсил? — коварно ухмыльнулся Роуэл и отошел от зеркала. — Ну-ну. А может, тебе эта малолетка приглянулась после того, как мы с нее чуть трусики не стянули? Фоссел попятился назад, видя, как угрожающе на него надвигается Кэндал. — К-кэндал, ты что! Роуэл холодно рассмеялся и остановился. — Расслабься. Мы еще устроим этим Файерам-недоучкам, всласть настрадаются. Соломон ведь не запрещал нам сдерживать себя. У нас руки развязаны. О, — он довольно уставился в телефон, — Крамер нас ждет на улице, и у нее для нас кое-что есть. Идем. Фоссел настороженно двинулся за Роуэлом. Иногда этот парень ужасно его пугал, но приходилось работать с ним в команде. Признаться, Фоссел вообще с трудом занимался всеми теми жестокостями, что творились вокруг, в отличие от Роуэла и Эбигейл, которые вполне довольствовались положением и издевались над неугодными с большим наслаждением. А что ему оставалось делать? Самому быть чьей-то вечной мишенью ему не хотелось, именно поэтому он поддерживал местную верхушку, но, видимо, все-таки не мог скрыть полностью от своего окружения истинного отношения к глумлению над слабыми. Похоже, Кэндал видел слабохарактерность Форда, чувствовал его предательскую, малодушную натуру и поэтому часто подвергал того насмешкам. А на улице меж тем обоих парней и правда ждал большой сюрприз. Эбигейл стояла не с кем-то там, а с Адрианой Файер, оживленной и одновременно опасливой. Роуэл сразу раскусил, что его напарница задумала нечто очень гадкое, злостное — то, что отомстило бы Орлеану за них, и мигом воодушевился. Такая идея очень его прельщала. А Эбигейл все продолжала что-то рассказывать Адриане. Явно кошмарное, потому что на ее лице постепенно отражался все больший ужас. — Вот видишь, Файер, все очень просто, — ласково ворковала Крамер, обхаживая ее вокруг да около, словно стервятница. — Тем более, ты пойдешь не одна, а с нами троими. Мы будем отслеживать каждый твой шаг. — Погоди, погоди, — доносилось до них издалека. — Как то, что мы ограбим могилу, докажет, что я достойна Соломона, встречи с ним? По-моему, это совсем безнравственный поступок! Я не вижу здесь связи и… — Решайся, Адриана, — тон Эбигейл становился нетерпеливым. — Этот поступок отразит все, что у тебя есть, если ты его совершишь. Твою храбрость, умение переступить через собственные принципы ради того, кто тебе нравится, решимость, волю. Ты хочешь добиться встречи с ним или нет? Адриана на многое могла решиться ради их с братом спокойствия, ради того, чтобы от них отстали раз и навсегда, но только не на такое зверство, как расхищение могил, осквернение памяти мертвых, какими бы они ни были при жизни. Одна мысль, что она могла пойти на подобное, повергала ее в ужас. — Что ты с ней церемонишься, Эби? — вмешался Роуэл, едва подошел к ним. — Брось это бесполезное занятие и не трать свое время. Она такая же бесхребетная, как ее братец. Адриану захлестнула волна возмущения. Вот уж ее брата никак нельзя было назвать бесхребетным! — Хорошо, я согласна.

***

На городское кладбище в глубине леса легла тьма зарождающейся ночи. В траве стрекотали сверчки, изредка поднимался легкий ветер, шуршала молодая листва, но в остальном на улице стояла тишина, немного даже гнетущая и тем не менее не предвещавшая беды. Но беда надвигалась. Адриана чувствовала, как ее неумолимо поглощает ощущение стыда и безысходности. Все больше хотелось повернуть назад и бежать так, как никогда в жизни еще не доводилось, и ни за что не оборачиваться назад. Соломон в момент перестал быть желанной целью, когда Эбигейл раскрыла суть дела. Ведь не Эбигейл придумала эту идею с мародерством, ее попросил Соломон, действовал, как всегда, через чужие руки. И почему Адриана не послушала брата, почему отвергла все его разумные доводы, зачем вообще согласилась на сделку с Крамер? Мало ей было бед? А теперь приходилось идти только вперед, потому что позади ее подстерегали две крепких фигуры, искавших малейший повод навредить загнанной в угол жертве. Нет, бежать ей точно некуда. Если только выловить удачный момент, дождаться, когда они растеряют хватку. Никак иначе. Едва они поймут, что Адриана все равно не сумеет выполнить задачу, ей конец. Это ловушка. Она поняла все слишком поздно. С момента прихода на кладбище прошла будто целая вечность. Голова от нескончаемого количества деревьев и могил шла кругом, повсюду витал запах последождевой сырости. Здесь царила атмосфера отчаяния, уныния и горя, что совершенно не поднимало Адриане дух, и без того сломленный. Что, если ей не удастся сбежать? Ее похоронят на этом самом кладбище, в этом жутком и мрачном месте, и никто ее не найдет. Кожа похолодела. Треск веток частенько пугал и заставал врасплох. Создавалось впечатление, что за ними пристально наблюдает тысяча глаз из-за хвойных, густых деревьев. Их в любой момент мог обнаружить сторож. — Ну, приступай, — Эбигейл внезапно кинула Адриане лопату. — В этой могиле лежит очень богатый человек. При жизни. В гробу есть кое-что, помимо трупа. Точнее, того, что от него осталось. Будто бы Адриану волновало, что хранила в себе гробница несчастного человека, над которым ей предстояло надругаться. Она была противна самой себе и отблагодарила бы кого угодно, кто смог бы стереть ей память. Адриана нехотя ударила лопатой о землю и почувствовала, как устремилось на нее сразу три пары взглядов, и как наваливается на нее здешний воздух, стесняет в груди способность дышать. Позор, позор, господи, какой же позор! Ей никогда отныне не отмыться. Что она скажет Орлеану, как будет оправдываться перед ним, перед собой? Нет. Так не могло продолжаться дальше, она не возьмет такой грех на душу. Лучше умереть. — Мне кажется, нужно как-то обезопасить нас, — Адриана изо всех сил старалась импровизировать убедительнее. — Выставить кого-нибудь на стрем. Эбигейл без лишних слов кивнула Фосселу, и тот угрюмо поплелся нести наблюдательный пост. Оставшиеся Кэндал и Крамер вновь хищно на нее воззрились. Дело не сдвинулось ни на йоту. На миг загоревшийся огонек надежды погас. Адриана продолжила рыть землю, пытаясь продвигаться очень медленно. Недруги не замечали подвоха. Но вечно так продолжаться тоже не могло, нужно было что-то предпринять, и срочно. Адриана покосилась на Роуэла. Крепкий, высокий и грозный. Из троицы самый свирепый и жестокий, и именно он следил за ней сейчас как можно внимательнее, не упуская ни единого ее движения. Сложно, невыносимо сложно. Просто так не сбежишь — обязательно заметят, поймают и вернут, а то и хуже. Но что, если не поймают? Хотя куда ей бежать? Она не помнила дороги назад, и вообще, как ее притащили сюда, а заплутать здесь, среди огромного леса — плевое дело. Не схватят — так потеряется. Где-то неподалеку хрустнула ветка, и все трое нервно обернулись. К ним спешил явно переполошенный Фоссел, которого они отправляли на разведку пару минут назад. Весь его вид говорил о том, что произошло что-то серьезное. — Там… — запыхался Фоссел. — Там сторож! Он заподозрил что-то и идет сюда! Надо сматывать! — Не ори, — шикнула на него Эбигейл. — Возвращайся обратно. Вот, возьми железку. Можешь шарахнуть его по башке, и проблема решена. Адриана ахнула и выронила лопату из рук. Вот на такое она точно не подписывалась. Они вполне могли не рассчитать силу и убить ни в чем не повинного человека. Неужели расхищение могил стоило целой жизни? Фоссел, казалось, тоже совсем не разделял энтузиазма Эбигейл, сейчас в его глазах отражался страх. Безумная идея. Это слишком. — То, что вы делаете… — Адриана начала отступать назад, не особо понимая, что творит. — Чудовищно! И бросилась бежать. Так быстро, как еще в жизни не бегала ни от кого. На сей раз за ней гнался не кто-то, а сама смерть. Она чувствовала, как ее словно оттягивает назад, замедляет, и все же прикладывала по возможности больше усилий для ускорения. Нельзя останавливаться. Не для того она ловила удачный момент для побега, чтобы так легко сдаться. Когда она вернется домой, выберется отсюда, то кинется Орлеану на шею и никогда отныне не посмеет его ослушаться. Орлеан… он наверняка дома с ума сходит, если вообще не пропадает на ее поисках. А ведь на улице ночь. Шаги позади давно стихли, Адриану больше не окликали разозленные голоса, но внезапно образовалась новая проблема. Обрыв, высокий, крутой обрыв. Кладбище находилось не просто в лесу, но еще и на краю пропасти. Здесь ее недолгий путь завершался. Вниз не спуститься — убьешься. Рядом шумел водопад, впадая в неширокую реку. Адриана снова услышала крики за спиной. Ее нашли. Отступать некуда. — Там впереди утес, она не могла далеко уйти! — доносилось до нее. В следующую секунду перед Адрианой возникли фигуры Роуэла и Эбигейл. Оба, хоть и отыскали свою жертву, не спешили с ней расправляться. Сперва они отдышались, а потом вдруг начали разбираться между собой. — Эта скотина Фоссел сбежал! — прорычал Кэндал. И правда. Адриана заметила отсутствие Форда, лишь когда Роуэл сказал. Почему он решил не преследовать ее вместе с остальными, не стал пытаться устранить сторожа? Неужто струсил? Выходит, конец мог прийти не только Адриане. — Хрен с этим Фосселом! — нервно кричала Эбигейл и судорожно хваталась за голову. — Лучше подумай, что будет с нами, когда Соломон узнает, что мы вернулись ни с чем! — Впутать эту мелкую дрянь Файер было исключительно твоей затеей, Крамер, а я с самого начала сказал, что она запорет нам все дело! — Вот как?! — едва ли не задохнулась от возмущения Эбигейл. — Тогда в следующий раз идеи будешь выстраивать сам, уж я знатно посмеюсь, и будь уверен… — Не смей повышать на меня голос, кроссмановская подстилка, — Роуэл угрожающе двинулся на Эбигейл, и та шокированно умолкла, испугавшись такого напора. Тогда он обернулся к Адриане. — А ты… Ты пожалеешь, что вообще на свет родилась. Убивать Файер совсем не входило в планы Кэндала, и все же он слишком сильно оттолкнул ее, позабыв, что позади нее находилась пропасть. Адриана не была подготовлена к тому, что сейчас к ней применят силу, у нее самой вылетело из головы, что она стоит на краю, и она потеряла всяческую координацию, не успела ни за что зацепиться. Время замедлилось для всех троих, слух как будто притупился. Роуэл вопил что-то невнятное, Эбигейл стояла на месте, как громом пораженная. Адриана продолжала падать, медленно и плавно, словно воздух хотел опустить ее на землю, не повредив ни единого участка на ее теле, не осквернив. Она парила, как птица, наконец-то свободная от плена земных злодейств и жестокостей, и приготовилась встретить смерть, как давнего друга, который излечит всю ее боль, причиненную при невеселой жизни. Адриана с улыбкой закрыла глаза и раскинула руки в бесконечном полете. Она летела в объятия нового счастливого будущего, и в последний миг с ее губ сорвалось только одно слово, такое любимое и навсегда в ее памяти: — Орлеан…

***

«Орлеан, я подслушивал их, они собирались на кладбище за городом! Твоя сестра, кажется, в большой беде!» — звучало в ушах без конца. Орлеану крупно повезло, что его единственный школьный товарищ оказался в нужном месте в нужный час, поймал каждое слово коварных планов и успел выловить Орлеана в последний момент у ворот школы. В висках безостановочно стучала кровь, сердце подгоняло его вперед, быстрее и быстрее. Предчувствие подсказывало, что еще чуть-чуть, и цель будет достигнута. Но какой ценой? Орлеан бежал вдоль горы, камни под ногами замедляли его ход, где-то впереди громко шумел водопад. Файер безуспешно выкрикивал имя сестры, голос его становился настойчивее и вместе с тем жалостливее. Каменная скала устремлялась вдаль, приглашая пройти еще неопределенное расстояние. Воздух здесь значительно холодел, а от сумасшедшего ветра легче не делалось. Его ожидала весьма зверская ночь, и об этом Орлеан даже не подозревал, хоть и знал, что Адриане очень не поздоровилось. Он ощущал во всем теле покалывание, как от электричества, какое чувствовал каждый раз, когда она страдала. Это была связь, куда крепче, чем у близнецов. Неразрывная, вечная. Наконец, Орлеан добрался до узкой реки. Холод около нее усиливался и пробирал до костей, но его это мало волновало, он просто хотел найти сестру, убедиться в том, что с ней все хорошо, прижать ее к себе и никогда больше не оставлять одну, не кричать на нее, всегда понимать и принимать ее даже самые абсурдные идеи, взгляды, желания и поступки. Хотя бы делать вид, но не срывать на ней гнев. Орлеан постепенно перешел на шаг. Ему показалось, что некто неподалеку зашевелился. В нескольких метрах от него забряцала мелкая галька каменистого берега. Он здесь не один? Или он в волнениях и тревогах просто спутал услышанные звуки с журчанием воды? Все вопросы отпали сами собой, когда он увидел рядом с водопадом распростертое на земле тело. Думать расхотелось совсем. Орлеан даже не успел ощутить, как тогда у него отнялись ноги, как он на четвереньках полз к своей сестре, которой грозило никогда больше не открыть прекрасных глаз. Мысли в голове путались, мешая Орлеану собрать полноценную картину для понимания происходящего. Он рухнул на камни всем весом, потому что силы покидали его, но все же смог приподняться на локтях, в остальном полностью парализованный. Голос сел, дыхание перехватило. — А… Адриана… — хрипел он, убирая со лба сестры спутавшиеся волосы. — П-проснись, п… пожалуйста. Пожалуйста. Не шути так… Но Орлеан и так знал, что она не шутит. Адриана ни за что не стала бы так играть на нервах брата. Он знал, что Адриана просто без сознания, сейчас она очнется, обнимет его, он извинится перед ней в последний раз, и они уйдут домой вместе… Последний раз… Он ведь даже не извинился, она не могла умереть… Но струйка крови, стекавшая из приоткрытого рта Адрианы мучительно медленно, свидетельствовала об обратном. И отсутствие дыхания. И отсутствие биения ее величайшего сердца. Связь между сестрой и братом оборвалась. Теперь нитка, соединявшая некогда их узами, одиноко повисла где-то внутри, распространяя по телу ощущение пустоты. Внезапно Орлеана начало бросать из холода в жар и наоборот. Он вновь обрел способность двигаться, сел на колени и приподнял Адриану с каменистой земли. Голова ее безвольно свешивалась вниз. — Нет, — всхлипнул он. — Нет… Нет, нет, нет! НЕТ! АДРИАНА!!! АДРИАНА-А-А! Среди скал безудержно раздавались крики несчастного брата, навсегда потерявшего свое сокровище. Один за одним вопли, несдерживаемые рыдания заполоняли пустое воздушное пространство. Они эхом отдавались от каменных гор, наслаивались друг на друга, отзывались в голове, в которой потихоньку воспалялся разум. Звуки собственного плача от отражающих его гор сводили с ума. В холодном свете полной луны Адриана казалась еще бледнее. Все напоминало о том, что она мертва. Мертва… О нет, она была не просто сестрой. Матерью, Родиной, его человечностью, звездой его Вселенной, которая поддерживала жизнь его мира наподобие Солнца. И теперь оно взорвалось, внутри образовалась не только сосущая черная дыра, но и вечная мерзлота, ночь без надежды на новый рассвет. Орлеана окутала жестокая зима, он безжалостно замерзал, чувствовал, как его легкие превращаются в твердый лед, и становится трудно дышать. У него кружилась голова, тело вновь слабело, отказываясь подчиняться. Глаза не видели, уши не слышали. Покой навсегда утратился, никто из живущих на этой планете не смог бы исцелить его. Взгляд, подобно его внутреннему миру, опустел, остекленел. Даже плакать сил не осталось. С последней слезинкой, упавшей на бренную землю, исчезли все чувства, мечты, цели и смысл жизни. Отныне каждая эмоция превращалась в яд, а яд отзывался в теле адским пламенем, сжигал до основания в прах. От этой боли хотелось умереть. — Ты знаешь, она погибла с честью, — донесся до опустошенного Орлеана чистый детский голос, почти сливавшийся с журчанием речки. — Даже ручей не посмел ее осквернить. Вынес ее бережно на прибрежные камни, хотя мог бы разбить о скалы. Орлеан резко поднялся с земли и увидел перед собой беловолосую, очень бледную маленькую девочку в длинной белоснежной ночной рубашке и босиком. В лунном свете она походила на привидение, будто сотканная из лучей небесного светила. Орлеан подумал, что окончательно спятил. — Оставь меня в покое… — Она говорила, — непреклонно продолжала девочка, словно не слышала. — Перед тем, как отойти в лучший мир. — Что тебе нужно? — Орлеан начинал распаляться, его рассудок висел на грани. — Ты что, издеваться вздумала?! Его крик вновь отразился эхом от скал. Он знал, что никаких детей в округе и быть не могло, что эта девочка была всего лишь плодом его воображения, порожденным чувством бесконечной вины, подсознательным желанием оправдаться, очиститься. — Нет. Ты ее брат? — Убирайся, — Орлеан снова упал на колени, уже в какой раз, и схватился за голову. Еще немного, и он начнет рвать на себе волосы. — Ты должен ей гордиться, — ее загадочный тон звенел в ушах. — Не терзайся. Она не осквернила могилы мертвых ради любви, осталась чиста помыслами и никогда о тебе не забывала. Орлеан не слушал. Он прижал Адриану к себе как можно крепче и вновь горько заплакал. Он боялся, что его сестра внезапно исчезнет, оставит во второй раз, но уже ни с чем, и зарылся носом в ее волосы. Они еще хранили ее цветочный аромат… Защищать ему больше некого. Но есть за кого отомстить. — Я была тут, когда ее столкнули со скалы. Она успела сказать пару бессвязных слов, и я обязана тебе их передать. Столкнули со скалы… Он начинал сомневаться в том, что бредит. За все минуты своего нескончаемого горя он ни разу не подумал о том, как умерла Адриана, кто мог подсобить ей в ее смерти. И теперь в крови закипала неконтролируемая ярость. — Она сказала, что очень любит тебя и ей очень жаль. Злость опять растворилась, едва он услышал эти слова. Рыдания сотрясали грудь. Адриана ведь здесь, почему она сама не может сказать ему хоть что-нибудь прямо сейчас? — Это все не может быть правдой… — всхлипывал Орлеан. — Ты — моя галлюцинация, отголосок моего горя… я ведь даже не сказал ей «прости»… — Будь сильным, Орлеан, — девочка мягко положила руку ему на плечо, и тот вздрогнул и посмотрел на нее заплаканными глазами. — Я думаю, она бы не захотела, чтобы ты винил себя. Я… так давно не видела таких чистых и искренних людей. И мне очень жаль, что подобное произошло именно с вами. Сердце Орлеана пронзила стрела тоски. Наступила полярная ночь.

***

— Да, Орлеан, никто и предположить не мог, что ты носишь в себе такую ношу, — нахмуренно покачал головой Олефф и мигом переменился в лице, когда ему пришлось передавать очередной платок порядочно пьяному брату. — Ну не умеешь ты пить, так не пей! — Я что, не могу нашему другу посочувствовать? — возмутился Фрэнк и высморкался. — Почему это Делайле можно плакать, а мне нельзя? Со стороны перепалка двух братьев выглядела весьма забавно, и в другой день Делла обязательно посмеялась бы, если бы не было так грустно. Она продолжала в течение всего рассказа сидеть тихо, хватать Орлеана за руку и пускать слезы в его куртку. Ничья история не сумела бы затронуть ее больше, чем эта. — Ты что, нежной девушкой себя вообразил? — закатил глаза Олефф. — А ну, отставить! — заплетающимся языком воскликнул Фрэнк. — Сопляк неблагодарный… О! Слушай, Орлеан, Кэндал… Чет знакомое. А, точно! Его год назад копы загребли. За наркоту. А Кроссман… хм… Фрэнк очень туго соображал в таком состоянии, его речь также трудно разбиралась. Олефф и Алефин насмешливо переглядывались и за спиной Фрэнка передразнивали его. Они, Сендран и Рей — единственные из парней, кто остался в трезвом рассудке. Орлеан так и вовсе валился на землю. Он напился еще с самого начала, чтобы суметь рассказать все до конца. К нему присоединились и Аавилл с Фрэнком. — Вспомнил, — отозвался наконец Фрэнк. — Он уехал из этого города со своими родителями. А жаль. Ох, я бы ему харю начистил! Да, Сендран? Сендран, естественно, промолчал, но кивнул. Делайла удивилась. Выходит, и его тронула грустная повесть. — А я и начистил, — довольно сказал Орлеан, потихоньку засыпая. — Я, когда вернулся в школу, первым делом его отыскал. Верещал, как поросенок. Все от меня получили. Даже эта Крамер. Я из нее долго выбивал, пока она мне все не рассказала, как было. — Крамер… — Очевидно, Фрэнк снова что-то искал в воспоминаниях. — Эбигейл Крамер? Так я ж ее трахал! Алефин и Олефф дружно взорвались хохотом. — Кто бы сомневался… — прошептал Алефин с ухмылкой. — Так, — Делайла поднялась с бревна, ужаснувшись тому, какая глубокая ночь стояла на улице. Сколько времени они с Аавиллом просидели? Аавилл резко очнулся ото сна, услышав ее. — Что? — вяло спросил он, еще не проснувшись полностью. — Нам пора, уже очень поздно. Делайла с надеждой посмотрела на ребят. Может, кто-нибудь из них согласится подвезти их с Аавиллом? В конце концов, сам он это сделать совершенно не в состоянии. Понял ее только Рей. — Сендран, у тебя же есть запасная машина? — спросил он. Сендран молча направился к серой «Тойоте» и завел мотор как бы в подтверждение. — Ну, мы пойдем, — Делайла печально посмотрела на Орлеана. — Мы с тобой еще поговорим. — А, не волнуйся за меня, — отмахнулся он и поплелся в гараж. — Сейчас я хочу только спать. Ребята начали расходиться вместе с ним. Очевидно, они только-только осознали, насколько устали. Делайла подумала о маме. Наверное, после вчерашнего она все-таки решила доверять Аавиллу, потому что не звонила. Что ж, так даже легче. — Эй, Аавилл! — крикнул Орлеан, лицо которого озарилось хитрой улыбкой. — Не сорви ее розу по дороге! И свою, впрочем, тоже… И снова Алефин с Олеффом грохнули. Фрэнк подмигнул Делайле, отчего та покраснела. Она догадывалась, что значил этот хитрый взгляд, но ведь они не собирались ничем таким заниматься… — Заткнись! — выкрикнул Аавилл, садясь в машину. Делайла вместе с ним. По пути оба чуть не уснули, зато Сендран, казалось, выглядел очень даже бодро. Ну, ему и полагалось, ведь он вел автомобиль. Аавилл же захрапел на заднем сиденье, едва оказался на нем. Ехать им все равно предстояло долго. Когда рычание мотора стихло, а Делайла вновь увидела за окном густой лес, то поняла, что пришло время выходить. Телефон показывал час ночи. Хорошо хоть, что завтра выходной и никакая школа им не грозила. Оставалось также надеяться, что ее мама уже видела десятый сон. Хотелось спокойно прийти домой и лечь спать. Внезапно ей пришла в голову история Орлеана. Та девочка около водопада… кто же она была? И какие действительно могли водиться дети около кладбища? Но даже если эта девочка — галлюцинация, то больно много она знала. Или просто Орлеан сам нашел для себя объяснения, чтобы не мучиться? — У тебя красивые волосы, — услышала Делайла вдруг рядом с собой. Вот уже несколько минут они с Аавиллом шли по темному лесу, и он сказал ей… ну конечно, он же нетрезвый. — Что, правда? — скептически усмехнулась она. — Прикольно. Ответа не последовало. Делайла сделала еще пару шагов и неожиданно поняла, что Аавилл за ней не идет. Тогда она обернулась назад и увидела, как он стоял на месте и обиженно испепелял ее взглядом. — Эй, идем. И так поздно. — Ты мне не веришь. Делайла чуть не рассмеялась над тем, как сейчас выглядел надутый Аавилл. — Послушай, ты пьян, — она подходила к нему, сдерживая смех. — Уже завтра ты пожалеешь о том, что говорил мне сегодня. — Так! — Аавилл сел на землю. — Я остаюсь здесь. — Ну хорошо, дело твое, — Делайла хитро сощурилась. — Табита очень заинтересуется, где ты пропадаешь, и я скажу ей, что ты здесь один, без защиты, без каменных стен. И быстро развернулась, чтобы уйти. По правде говоря, в этом лесу ей уже становилось жутко. — Черт, ладно, я иду. Аавилл прошествовал мимо нее с видом проигравшего. Делайла в который раз подавила смех. Однако дома ее ждал еще один сюрприз. В особняке все давно спали. К большому счастью, миссис Бертран с Табитой тоже. Аавилл сразу же отправился в свою комнату, не пожелав Делле спокойной ночи, все еще обижаясь на нее. Сама же она продолжала думать об Орлеане и жалеть о том, что сегодня не вышло его поддержать. Парни неплохо выпили и… Делайла замерла, едва ее глаза привыкли к темноте в ее комнате, и она заметила на кровати маленький силуэт. Мысли затерялись в голове. Она машинально включила свет. — Кайлин? Почему ты не спишь? Кайлин молча спрыгнула с кровати и подошла к большому окну. За ним начинался дождь. — Орлеан ведь рассказал тебе про Адриану? — Откуда… — Это я его попросила, — альбиноска внимательно воззрилась на Делайлу своими прозрачно-голубыми глазами. — Он слишком долго терзался и держал все в себе. Внезапно Делайле пришла в мысли безумная догадка. Она прижала руки ко рту. Ну конечно! — Господи… — выдохнула она. — Это ты была с ним в день ее смерти! Но что ты там делала? — Мой приют находился рядом с тем кладбищем. Я часто из него сбегала по ночам, используя некоторые… знания. Я все видела и слышала. Кто ее столкнул, что они там делали, ради чего, и вообще все, что происходило на самом деле. Чудовищно, — Кайлин покачала головой и опять уставилась на Деллу. — Итак. Я бы хотела узнать, чему научила тебя эта история. Делайла замешкалась. К такому внезапному вопросу она не была готова, да и вообще к тому, какая чертовщина творилась в ее комнате. Она шла спать после очень тяжелого вечера, но Кайлин, пришедшая абсолютно не вовремя, решила завалить ее какими-то странными вопросами! Чего она добивалась? — Ну, наверное… не доверять своим врагам. — Это важно, — согласилась девочка. — Что еще? — Быть может… — Голова очень плохо соображала. — Быть вместе с тем, кто тебе дорог, несмотря ни на что? Держаться друг друга? — Именно. Стоило Адриане и Орлеану разойтись по разным углам, как обоим пришел конец. Делайла все равно не понимала, чего от нее добиваются. Безусловно, Кайлин поступила верно, направляя Орлеана в правильное русло, посоветовав ему разделить горе с друзьями, а не продолжать носить его полностью с собой через всю жизнь. Сегодня ему наверняка стало намного легче, каждый вдох и выдох теперь не будут казаться ему величайшей мукой, но… к чему весь этот разговор? Он вел к чему-то существенному? — Что ты хочешь донести? — Орлеан не раз сравнивал тебя со своей сестрой, и не зря. Я хочу попросить тебя, чтобы ты не повторяла ее ошибок. До сегодняшнего дня я думала, что абсолютно точно знаю мотивы мистера Стоунера. Аавилл до сих пор думает, что знает, но жестоко ошибается. И все же держись его. А я обязательно узнаю, в чем же дело. Кайлин направилась к двери. В последний миг Делайла остановила ее. — Зачем ты все это делаешь? — Ты спасла меня, вы подарили мне семью, — Кайлин чуть улыбнулась. — Я обязана тебе. Хлопнула дверь, за окном раздался мощный удар грома. В сердце начинала зарождаться тревога. Надежда на спокойную жизнь погасла. Близилась буря.