Карабкающееся во тьме

Я прокручивала это слово много раз, но ничего дельного не выходило... Я не могла свыкнуться с мыслей, что её больше нет... - Простите, мы сделали всё, что могли, - сказал доктор, и я услышала этот злосчастный писк прибора... Тоненький писк раздавался эхом в ушах, доходя до моего подсознания. - Нет! Мама! Нет! Не умирай! Мама, прости меня, я не хотел! Мамочка, останься, я тебя люблю! Мама, не надо! Прошу, мамочка...- плакал Роберт. - Господи, это всё из-за меня. Она просто перенервничала. Просто сердце. Она всегда нам говорила, что мы доведём её до приступа. И всё. Моя жизнь потеряла смысл. На ватных ногах я подошла к кушетке. Папа с братом, обнявшись плакали, сидя в кресле... Я смотрела на её лицо. Оно было бледным, как белые стены в новой больнице; её губы были ярко-красными на фоне лица и четко выделялись веснушки. Она красивая, но не живая. Любимая, но мёртвая. Могу прикоснуться и сказать, но ничего не услышать в ответ. - Мамочка, - прошептала я и, не сдерживаясь, припала к её груди. Я рыдала, воображая, что рыдания заглушат ту боль в моём сердце... Но нет. - Мама, прости!- это всё, что я могла сказать. Надеюсь, она меня услышит.