Вручив вам ключ от своего сердца, мужчина сразу же начинает подумывать о смене замка. Хелен Роуленд
Как часто Вам приходилось прокручивать всю свою жизнь в голове? Каждый момент, цепляясь за каждое воспоминание. Находя в каждом воспоминании свои нюансы и понимая, что они топят Вас с головой. Вы окунаетесь в суровую правду и понимаете, что слишком идеализировали своё прошлое. Сейчас Вы замечаете те погрешности, которые привели отношения к разладу. Вы видите свои ошибки, видите чужое отношение к себе. Тогда и возникает ощущение ненужности человеку. Как жаль, что такое чёткое виденье возникает у людей только в критических ситуациях. Давно доказано, что когда некуда бежать, человек способен мыслить наиболее чётко. Но почему именно в такие критические моменты не остаётся ни грамма былой туманности. Чёткость ума – только это и остаётся с нами. Мы становимся заложниками собственных мыслей, суждений, выводов. Мы начинаем понимать, что отношения изначально были обречены на провал. И тогда нас осеняет: с самого начала всё было неправильно. Не так, и не с тем. Я ехала на встречу с Кристиной и думала о том, что столько лет было потрачено на человека, который даже никогда не задумывался об этом. Он разрушил всё, что мы с ним строили долгие годы. Я столько всего ему простила напрасно. Каждая наша ссора сопровождалась криками, слезами и такой колоссальной тратой нервных клеток, что если бы за их убийство могли сажать – я бы давно была пожизненно осуждена. Я прощала ему поступки просто невероятного идиотизма. И только сейчас пришло понимание того, что он никогда не умел извиняться. Не было красивых жестов в виде цветов, он вообще никогда романтиком не был. Не было ресторанов и ужинов при свечах по той же причине. Мы редко куда-то ходили вместе... Зато Сергей всегда был душевным человеком. С ним можно было и посмеяться, и поплакать. Он всегда умел успокоить. И речь идёт не о чае с мелиссой, а о нормальной человеческой поддержке. Есть мужчины, которые пытаются рассмешить в любой ситуации, мой же «недожених» считал, что так нельзя. Я всегда могла рассказать ему причину, по которой у меня было плохое настроение, и он сначала давал прореветься на его плече, а потом здраво переоценивал ситуацию. С ним я никогда не чувствовала себя непонятой. В любой ситуации он безоговорочно был на моей стороне. Всегда меня защищал. И сейчас я просто с ума сходила от боли. «Он променял меня на какую-то шлюху», - эта фраза прокручивалась в голове со скоростью в секунду. Несколько раз была мысль о том, что всё, вероятно, можно объяснить как-то. Что зря я так раздула ситуацию. «Но сколько уже можно то? Мне и раньше рассказывали о его неверности, так? Так», - эти доводы никак не утешали меня. Вообще, очень трудно вдолбить правильную, реальную, хоть и жестокую, мысль в голову влюблённого человека, правду, иными словами. А я была даже не влюблена. Я любила его. Всем сердцем и душой. И я носила под сердцем его ребёнка. Неделю назад случайно узнала об этом, и всё никак не могла сказать. А теперь и не придётся. Уж лучше он не будет знать, чем потом лишит меня покоя. Семья всегда была чем-то святым для него. Он рос в полной семье, и моя ситуация была дикостью для него. Мой отец ушёл из семьи, когда мне было пятнадцать. Тяжело было пережить такое предательство, но нет ничего невозможного. Я заново научилась верить и любить. И попала в ловушку.***
Крис решила, что нормальная парковка для слабаков, и разместила своё шевроле чётко по диагонали. Мне пришлось втискивать свою машинку просто колоссальными усилиями в пространство между авто этой ненормальной и лексусом какого-то мажора. Посмотревшись в зеркало и приведя с помощью косметики себя в более-менее человеческий вид, я вышла из машины и вошла в кафе. В глаза сразу же ударил слишком яркий свет, и услужливый администратор подсказал, где же разместилась девушка с волосами ненормального баклажанового цвета. В принципе, подсказок я могла и избежать… Подруга, особо не парясь над нормами приличия, крикнула на весь зал: Эй, пострадавшая, вали сюда!»***
Слишком долго Кристина убивала мой мозг «комплиментами» Сергею и своими фирменными «словами успокоения», от которых скорее повешаться хотелось, чем успокоиться. Мне кажется, это самый мощный метод психологического насилия. Правда, мне хотелось разреветься всё сильнее с каждым её словом. Она припоминала даже такие детали, которые давно стёрлись из моей памяти. И легче мне не становилось. Увидев это, она оплатила счёт, собрала меня в кучу и увезла на своей машине домой. Разумеется, ни о каком разговоре с моим «почти благоверным» не шло и речи. Я была убита, и ни слова из меня вытянуть было нереально.