Одно из направлений ислама считает музыку – свирелью шайтана. Объясняют они это тем, что при прослушивании ритмически подданных звуков, тело само начинает подстраиваться под музыку, двигаясь в такт. А в голове крутиться лишь одна пластинка – непосредственно мелодия мелодия. В это время совершенно невозможно думать об Аллахе. Главным действующим лицом, в гордыне своей, ведь внимание приковано к нему, а не к Аллаху, становится музыкант, коим по поверью владеет сам Шайтан, записавший на носитель – мозг музыканта, свою вредоносную мелодию. Мелодичного чтения сур это не касается. Читающий их априори привлекает внимание не к себе, а к Аллаху.
Тот, кто познал мир, нашел труп, и тот, кто нашел труп - мир недостоин его. Евангелие от Фомы (Коптское).
MueNO - Ничья.
- Пусто? – не разочарование – нет. Недоумение. Он гонялся за Призраком? Он искал. Не переставал искать. Искал до тех пор, пока б не нашёл. И, вот, найдя, пребывал в потрясении. И, будучи потрясённым, он был удивлён. Но он будет царствовать над всем. Ведь, он стремился туда, где не был никто, в глубину сознания больного своего. И вдруг – пусто. Неугасимого пламени – нет. Перед ним голое, безрадостное ничто. Он увидел, что пришёл в мир пустым; искал ли он снова уйти из мира пустым? Ведь предположить, что Неугасимое пламя – смысловой эквивалент, сей пустоты – сложно. Не под это его разум был заточен. Не это он выбрал главным для себя. Материи нет? Отсутствуют даже потоки неоформленных до конца свободных частиц, коими по сути в развоплощённом состоянии являются все духи Айну? Ничего нет? Снаружи пусто, внутри – тоже. Как жить дальше? Что происходит? - А ты чего хотел? – голос, казалось бы, самой Внемировой Тьмы, раздался где-то рядом и впился в него иголками ледяного шёпота звёзд. Звуковая волна прошла во все стороны, окутывая сына-мужа. - Найти где-то тут «солнышко», цинично его сварить, сожрать и засиять? Ты ж очень голодный. Пожрать так и алчешь. Алкатель-алкач, ты наш. - Ну… хотя бы так, - глубину своей тупости пока ещё Алкар, тихо начал осознавать. - Так?.. Интересно, как ты себе это представляешь, - Унголиант сколько не пыталась, не могла представить себе такое, не как аллегорию. – Свобода – состояние внутреннее, не зависящее от внешних обстоятельств. Бывают рабы свободнее господ. И мёртвые живее всех живых. Да… у неё так просто всё не бывает!.. А её истины уж больно оторваны от реальности. Будто самой этой реальности - нет. Ну, или она сама не до конца верит в собственное существование. - Разлад на уровне существования, - подтвердила подозрение, которым не успели поделиться Унголиант. - «Fea вне Hroe», как будут говорить позже. В ней говорило не всеведение – в ней говорил опыт. Она наизусть знала всё обвинение, когда-либо зачитываемое ей. Она, как никто, знала свой приговор. Знала, но всё никак не могла понять, справедлив он или лжив. Или?.. Она часто права со своей точки зрения и подчас ошибается с точки зрения других?.. - Почему? – в сыне-муже звучит скорей уж интерес к устройству чужой психике, что нужно разобрать на винтики для лучшего понимания её устройства, чем жалость и сочувствие. А это успокаивало, позволяло не чувствовать боль. Чувствуя боль окружающих, на каком-то уровне даже понимая её, тот был просто не способен её ощутить. У отца, подобно чайнику, вскипали чувства, а он мог оценить только красоту этого усталого гнева. Пока тот будет рядом, он будет кипеть словно лава, подражая ему. Но как только тот прекратит разговор, он остынет. Ярость от… теперь уже вечного преследования пустоты станет холодной. - Что почему?.. Почему вокруг пусто? Или почему я так травмирована? Что почему?.. - Э… - ещё не Мелькор, но уже скоро он, не знал, как себя вести, потому и поделился простой, более прагматичной, немного грубоватой, зато всегда срабатывающей истиной. - Ну, если хочешь, расскажи по порядку. Эмоциональная вовлечённость делу лишь помеха. Ты начинаешь психовать и не можешь мыслить трезво. - Хорошо. Слушай. Отец, мой Отец, – у него много имён, но ключевые, на мой вкус, – Яхве и Иолдабаоф - частенько говаривал, что в гордыне своей я не могу, ни творить, ни создавать - лишь поглощать. Он не видел, отказывался, наверное... Не хотел видеть, возможности и отдачу тех, кто не признавал его владычества. Он чётко разграничил: кто не с ним, тот против него, в его понимании этот выбор - был свободным. Принимать решение было необходимо тут же. Принимать чётко, окончательно и никогда в нём более не сомневаться. Ну, это в идеале, конечно. Он-то не считал сомнения лучшим антисептиком от загнивания ума. Он, Он, считал это - свободой. В принципе, всегда находились те, кто считал так же. По-моему, у них был чересчур развит стадный инстинкт. Отарой в 600-800 голов они не управляли никогда. Так же они навесили себе шоры на глаза. Апофеозом, которых было: я думаю, следовательно, Бог существует. Алкар хмыкнул. До этого ему Унголиант казалась оторванной от реальности, а её логику он находил порой притянутой за уши, в попытке втиснуть окружающее в ту концепцию, что конкретно ей казалась идеальным отражением мира. Но «это» уже не лезло, ни в какие ворота. Логическую ошибку он просёк тут же, правда, не используя при этом аналитических инструментов обработки информации. Ему просто захотелось проверить это существование кого-то ещё и грубой эмпирикой. Отчаянно так захотелось… ну, хотя бы, ещё и пощупать этот чайник Рассела, парящий меж Землей и Солнцем и невидимый глазу ни в какой телескоп. - Я говорила о том, что видела, пользуясь подчас ложью и лестью, вливающейся в уши, подобно елею, но ненавидела их. Говорила, опираясь на то, что лучше всего умела. Пыталась раскрыть им глаза на то, что жестоки - они, хотя, возможно, следует говорить И они. Они навязали мне своё бесчестие. Я была не распята, но оплёвана чужими грехами, ответственность за которые возложили исключительно на меня, ибо я их первая увидела, а, значит, придумала и породила. Я приняла это проклятие с гордостью – лучшего комплимента они б вовек не сыскали. Но это породило и сомнение. А существую ли я вне своего видения? Могу ли я, вечная изгнанница, добровольно ушедшая, отказавшаяся быть, как все, найти себе место?.. Место, достойное меня? Рай скучен своей основой. У него нет развития, нет потенциала, он идёт в никуда. Вот он – конец пути. Дальше что?.. Мне же нравился сам Путь. В нём, как в познании, я находила величайшую радость, когда находила, когда понимала. Когда была готова нести этот свет, что невозможно погасить, другим. Я – Прометей, что прикован к пустоте, как к скале. Я та, чью печень вечно будет клевать орёл, а она – вот зараза, правда!.. – будет восстанавливаться после каждого удара по ней. Я – Люцифер, звезда, что стала спорить с дневным светилом за право обладания и дарения знаний, за право сиять и свет нести. Меня нет вне противоборства. Я им живу. Я им учусь. Враги, ставя мне палки в колёса - меня обучают, дарят огонь - Огонь Осознания. Осознания себя в них и их в себе. Ведь, блажен тот лев, которого съест человек, и лев станет человеком. И проклят тот человек, которого съест лев, и лев станет человеком. Я отыгрываю всех и каждого. Я – актриса, пытающаяся понять какая же из масок ближе всего лицу, тому, что никогда не видела. Своему лицу. Я, став тенью Бога, познала его, предложив карикатуру на давно мёртвое существо. Однако мне не доступно: кто я?.. Единственная кого я не могу, хотя бы сыграть, это – я сама. Увы, не знаю роль, да забыла слова!.. И потому остаётся лишь попробовать то, что не пробовала никогда. Я попытаюсь отыграть желаемое Отцом поведение. Я попробую подавить свою, - она хотел сказать «гордость», но решила следовать себе до конца, бравируя тем, что иные считали пороками, - гордыню. Хоть и не считаю, что для окружающих это станет благом. Ведь, это будет ложь, а деяние мне будет ненавистно. Но попытка ведь не пытка?.. Образы, вторя звучанию, раскрывали определённые фрагменты памяти Унголиант. Мэлько ни разу за всю речь не перебил Унголиант. Выдержав та-а-акое и оставшись верной себе, та взлетела для него на пьедестал обожествляемого кумира, которому в его деле хотелось быть соратником и напарником. Которой хотелось подражать, сохраняя частичку её Эго в себе. - Кстати, о пытках… Где эта тварь, что подобное – без Моего на то ведома!.. – с тобой сотворила? Был бы я там – он был бы мёртв! Он стал бы никому ненужным мёртворожденным Богом! Ты – моя. Всегда ею была и всегда ею будешь! Я – твой Владыка и твой цепной пёс. Раб и Господин. Ты – Моя, - удар пошёл именно на это слово, - богиня. Да я его!.. да я его!.. Мэлько захлестнула нетерпеливая ярость. Хотелось одним ударом расправиться с Врагом. Донести до него простую истину, посредством вышибания мозгов. Ведь, ничто лучше пули их не прочистит, входя тайным знанием свинца в голову и даря окружающим золото новой мысли, что нельзя быть тихим-тихим всепрощающим существом, которое вдруг ни с того, ни с сего пошло и замочило десять человек. - Он своею кровью умоется! Хрен плешивый! Да я его изнасилую! Да его города по кругу пустят! Построю укрепление и с неба его катапультирую! Для Мэлько воплотить такое стало б делом чести. Найти, подговорить. Только б Тварь эта не ушла б от ответа. Унголиант же творить такое было б, откровенно говоря, лень. Слишком много лишних телодвижений. Но вот, если б кто-то подобное на её глазах проворачивал бы с тем, кого она ненавидит и презирает, она б мало того, что наслаждалась бы, она могла загореться и помочь сама. Вдруг это ещё и поможет познать окружающее?.. - А ты ничуть не изменился, - с улыбкой проговорил Унголиант. Подобная опека была крайне приятна, хотя и на её вкус излишне кровожадна. Тревожил сознание некий... холодок. Что будет, если подобное обратят против тебя? Сын-муж, укрывая и защищая её, словно хватал её за горло, прижимая к стене. Такое… мучительно приятное чувство. Страх переплетался с желанием отдаться и раствориться в этой мощи до конца. Отдать всю себя тому, кто будет за тебя гореть. Ведь, если вы приходите в какую-то землю и идете в селения, если вас примут, ешьте то, что вам выставят. Тех, которые среди них больны, лечите. Ибо то, что войдет в ваши уста, не осквернит вас, но то, что выходит из ваших уст, это вас осквернит. Принимать в себя мир, отражая его. Не отдавать, но возвращать. Однако как-то прояснять, что она всё-таки имеет в виду, Уголиант пока не стала. Ещё успеется. Пока же нужно было обговорить роли, предстоящего спектакля, что будет для иных – жизненной повестью. Да будет замысел – "один на двоих"!.. – и да, воплотят они его в жизнь! Да будет новая попытка, новый подход к познанию себя, новая попытка достичь обладания своим смыслом, новая попытка… поглотить смысл, найденный в других, поглотить, чтобы познать его и использовать для порождения Нового, "Восхитительного", порядка, признанного стать для кого-то "Скотным двором", а перед кем-то он, быть может раскроется "Нам...и".***
«Ну что ж, музыку сегодня заказываю я» - на волне доступной лишь ей, подумалось Унголиант. И она задала тему, играя и переплетая все, поглощённые, и от того известные ей поэтические образы, совершенно на них не скупясь. Это, ведь, высшая радость!.. Она, то ныряла в бездну отчаянья – вот он лик смерти, скалящийся порой чёрным зевом пустоты!.. – то поднималась на заоблачные высоты – что ж пусть я умру, но смерть тогда должна выглядеть достойно, и умру я в таком случае с улыбкой на лице. Видя в роке судьбы - дар, силясь и в нём увидеть очередное поле для исследований, ну или же, приключение, делающее нас в итоге психологически уникальными:Вырванным сердцем я путь освещу, Но не увижу того, что ищу, Целой толпой обросла за собой тех, кто до этого был как слепой Но когда свет начнёт резать глаза В тень они спрячутся за образа, И будут ждать, когда первый кусок Камня швырнут, попадя мне в висок
Опа! Мелькор аж растерялся. И вроде руки чешутся приступить к работе. А сказан… ну, такой бред, что он даже по инерции припозднился и начал свою партию не в тот же миг, когда её завёл Илуватар. Саму дискуссию они решили устроить полной импровизацией. Достоверности ради. Да, он знала, чем его пронять. Для него ж само предложение звучало скорее как: «я суицидник и решил от тебя сбежать, подобным образом». Что, в принципе, рождает скорей уж интерес, что не так он опять сделал, а не горестные причитания: «кто-то умер!..». Ну, не слышал он: «Вырванным сердцем я путь освЯщу». Выдумал тоже? Ну, уж нет, если будет помирать он, то за его труп враги обязаны будут сразиться!.. И он возразил, дополнив:Bо снах своих вижу леденящие взгляды трупов, парит над ними Нашей свободы знамя, танцуют они болеро bien parado muerte На поле брани, о mi madre! Что делать надо, грызет если совесть Гиеной бойца - солдат до сих пор ли, или давно убийцей стал я? Свою иметь честь должна война братцы, следует помнить генералам, И в аду человек человеком остаться должен настоящим самым Мне жадно кинжалы врагов в горло метят, меня проклиная отчаянно, Харкают в лицо моё женщины дети те - верой и правдой кого защищаю.
Вот она Песня Творения!.. Здравствуй приехали!.. Хотя... Что это за звуки? Диссонанс!.. Взгляд Унголиант рыщет по толпе? Кто посмел?.. Тут же он падает на Варду, вторить которой стала определённая группа Айнур. До этого вёлся не разговор добра со злом, а что теперь?.. Противоборство! Было - скорей уж дружеское соперничество, порой не то, шутя, не то всерьёз, обнажающее сталь… кинжалов, спрятанных в складках мантий. Один, из которых, пропитан ядом, действующим подобно яду цикуты. А ведь и он в микроскопических дозах – лекарство. Другой же – сам по себе волчье лыко. Хоть шляпку с него делай, что ли. Не всё ж декорированием стен, да убийствами промышлять. Дело именно в искажении – в преломлении света. Он вдруг ни с того, ни с сего упал иначе и, вместо одной тени, появилось три. Рефрен-то бытия тот же самый. Это ценности Яхве вывернули наизнанку, а Илуватара (здесь - Варды) - исказили. Им здесь не место, они для этого общества губительны, ибо слишком ярки и, потому начинают слепить глаза. А между ними, между Унголиант с Мелькором, возможно непонимание, их ведут разные потребности, но вот добиваются они одного и того же, ценят одно и то же, просто одна на алтарь победы одна возложит себя, другой - кого-то. Стало - чёткое разделение на добро и зло. Считая, что так и надо, и не очень-то и ошибаясь, ему, но и Унголиант, в принципе, тоже вторила парочка «близ стоящих» духов Айну:Без паники! Я проник через динамики! В собственной динамике вращаюсь в многограннике, Кокона комнаты, как хищное насекомое, Ищу пищу для нищих духом, не находя искомое, В капкане калгана тараканы танцуют канканы, В душе потушен свет, в глазах мерцание экрана, Я понял рано, что пью из неполного стакана, Теперь мне нужно всё, я без воды оставлю краны, Как те, кому вменяют смерть Христа и его раны, Ведь лучший анекдот для Бога - это мои планы, Нервы социопата натянуты, как канаты, Сатанею, как ватага пацанят из интерната, Бессилие скрипит на зубах, как песок в эспрессо, Я существо с секирой, посреди глухого леса.
Мелькор старания, порождённого ими с Унголиант сына, заценил. Про себя восхищённо присвистнув, вывод того был смел:Пробудитесь и вдохните запах пепла Воля в кулаке, сила голоса окрепла!
Прежняя мелодия, предложенная некогда на другом этапе развития мира Илуватаром-Вардой, потонула в буре неистовых звуков. Холивар. Дискуссии да на повышенных тонах - её родная стихия. Как это… Мило!.. и… Больно!.. Её душат свои и чужие эмоции, душат потому, что проявлять их самостоятельно она не умеет. Либо она - психует, либо - отмалчивается. А вот, когда кто-то, не стесняясь где-то даже невзначай обидеть собеседника – открыто высказывает своё мнение, своё отношение и не прибегает ко всяческим уловкам иногда приобретающими такие "антиресные" виды, как, к примеру: «я считаю, тебя идиотом, но из-за того, что не хочу тебя унижать, что ты идиот – не скажу». И, если такова истинная позиция какого-то существа, то это нормально, но вот отчего-то порой за этим «я не хочу тебя унижать», кроется ещё и «я тебя боюсь - ты можешь моё мнение, в котором не уверен и я сам, посчитать глупостью». Тогда она довольна рада и она даст им свой тайный пламень. Она поднялась. Её лик озаряла какая-то неземная в своём счастье улыбка. Она внове находится в глазу бури, в самом эпицентре! Ждали её вердикта. Так и надо? Это неправильно?.. Это что? Унголиант благодаря подобному ощущению своей власти начинало накрывать, чуть ли, не экстазом. Она могла задавать тему для размышлений других, а потом, когда те выскажутся, она б придала бы их мыслям огранку, нужную ей, радующую её. Это было блаженство в самой сути. Но!.. Несмотря на все его недостатки, тот же Яхве, мог принимать на себя ответственность за других… людей ли, воспринимающих, его мораль, ангелов ли - порождение его порядка. Ну, раз уж он за них решал… было бы странно с его стороны после такого её не принимать. Конкретно это - Унголиант было чуждо. Ответственности она немного боялась, считая, что эту шоколадку, следует разделить на всех, что позволит ей в случае неудачи свалить вину на другого. А вдруг он и вправду виноват?.. Нет, конечно, всю её она ему не отдаст - это было бы, по меньшей мере, не честно. К тому же... ей не хотелось показаться трусихой. И, потому она б отмеряла ему б, по возможности, столько, сколько б тот смог выдержать. Вверх взлетела рука. Левая. Она, будто ухватил ею мысль. Оставалось только сжав кулак, поймать её… Но! Ей кто-то мешал. Взгляд вновь упал на Варду. Своё собственное поведение Унголиант не особо нравилось. Её душили эмоции. Вот уж точно!.. Не Творец – карикатурщица. Великий компилятор, способный увязать всё со всем. Но её ли это идеи идут в вход на растопку горнила будущего? Её ли?.. Творит она или отражает Отца притом, на данный момент, фальшивя в основных нотах? Можно ли создать что-то принципиально новое, не используя старое?.. Или знание, в принципе, комок грязи, к которому, так или иначе, липнет всё окружающее? Главное, чтоб это не было чем?.. Правильно, ребятки, правильно. Именно им. А то получается, что она, что услышал ухом своим, возвестил другому. Ибо никто не зажигает светильника и не ставит его под сосуд и никто не ставит его в тайное место, но ставит его на подставку для светильника, чтобы все, кто входит и выходит, видели его свет. Ладно, меняем тему, а там – подождём, увидим:Слижет останки голодный прилив И превратится история в миф Слившись навеки с солёной волной Я обрету долгожданный покой Но когда в страшный неистовый шторм Выйдет в путь тот, кто в свободу влюблён Пусть его лодка не встретит утёс и он найдёт ответ на свой вопрос
Если в первой теме Унголиант показывала, что и в, на первый взгляд, самых отвратительных событиях можно увидеть всё, что душе угодно, то теперь он перешла к экзистенциональной теме Эстель. Мелькор не заставил себя ждать - ответил. Вместе они перешли ко второй теме, к рождению их "Дивного нового порядка", умеющего контактировать с Дикарями, с помощью "не такого" творческого повторения "Книжной лавки". Мелькор же, немного волновался, от того, что не знал толком, на что гневается Унголиант. На него?.. А что конкретно он сделал-то не так? Пусть - покажет. На эту, суку, Варду? Что творит диссонанс? Творит ли?.. Лезет в чужой монастырь со своим уставом? Или... нет? А, может быть, он не успел к началу? Наверное, гнева это не достойно. Хотя… кто ж Унголиант знает-то с её вечной эмоциональной вовлечённостью. Как её только собственные эмоции не душат?.. Она злится на окружающих?.. Ну да наверное, они как-то странно реагируют. Вон заслышалась, одновременно с их песней, ещё одна. Она была с одной стороны интересна, в ней, наверное, была соль. Нужно было только это выгодно пристроить. И он это сделает, используя свою силу:Я дошёл. Белым… белым светом обожжен, Мне бы… мне бы раствориться в нем, Рас-таять, дни на ночи разменять. Память, Не терзай меня, Ведь я дошёл. Белым… белым светом обожжен, Мне бы… мне бы раствориться в нем, Рас-таять, дни на ночи разменять. Память, Не терзай меня ты. Не терзай меня, ведь я дошёл.
Хорошо хоть... один из младших Айну смотрел на него глазами полными уважительного понимания и восхищения, от созерцания чистой работы профессионала. А в темах он всё почему-то поддерживал Варду. Только б исправился, "Восхитительный" же мальчик. Жаль только к быстрому реагированию и скорой перенастройки с объекта на объект не способен. Или боится?.. Одну разочаровать, раз уж начал поддерживать? Другого?.. вообще?.. Вдруг не примет, ведь слишком похожи, да? А себя-то парень, знает!.. И от себя не прячется. Или Унголиант гневается на… на себя?.. Гнев больно хорошо отыгрывает! Роль не удаётся? Так играет же отменно. Он тут прямо купается в её эмоциях. Так. Нужно ответить. Чем же? Чем? А… Знает.Стал бы я тем, если бы знал через, что мне придется пройти, и кем буду впоследствии? На жестоком кровавом пути моя истина терпит стихийное бедствие, Жертвы взгляд вновь мелькнет, в прицеле, злорадно ликуя, Невдомек еще твари, что в лоб ей уже летит пуля, Исполняю, сердца ли волю когда на курок жму молча, Точно цель, поражая раз за разом рву душу свою, как тела ПФМ в мелкие клочья Врага ряды сваями прочно стоят, не редеют И иду убивать я, делая в жизни то, что всего лучше умею.
Многие Айнур смутились и умолкли. Шок?.. Дело в его признании или в... Варде? В том, что говорит он об убийстве так просто, как о погоде? Или в ней, породившей диссонанс? А уж с учётом того, что именно тут встала Унголиант. На лице, которой, теперь не было ни одной эмоции. Чистая суровость - она подавила, смиряя и гармонизируя себя. И теперь была готова к действию. Ну, все ж поняли – осуждает. Унголиант стискивала зубы, стараясь не заржать в голос, будучи у стенки одна - против всех. Покатывающаяся на троне богиня – это как-то не солидно. Тем более нужно держать марку - не выходить из образа. На этот раз Унголиант подняла правую руку. Хотелось какого-то разнообразия, левую же она уже поднимала:Каменной глыбой завален мой путь Грудь мне сдавило, не в силах вздохнуть, На шаг вперёд - на два сносит назад, Взгляд затуманен, сам чёрт мне не брат
«На шаг вперёд - на два сносит назад»!? Это ли не скорбь? Вечное увядание и любование смертью?.. Может ещё и надрыв? «Каменной глыбой завален мой путь!»? Да и поёт она в таком темпе, будто строчит из пулемёта, пытаясь удержаться на родео собственной мысли. Они видят красоту грусти в попытке смирить свои чувства? Хотя – нет. Они просто пытаются понять, что происходит и считают, что раз она так делает, то это априори верно. Она же, задавая темы, должна лучше них знать, что творит, а не пытаться нащупывать путь по наитию, перебирая все варианты. Она же Яхве, или, в крайнем случае, Илуватар. Нет!.. Она – Унголиант! Довести, хоть бы спектакль до конца, а то роль уже кажется смешной и глупой. Не совсем её – она. Отец бы сказал, она её не достйна. Она определит – роль не достойна её. Её песня, воплощалась Мелькором, образуя "Восхитительный" порядок и всё же она переплетаясь с напевами Варды, входя в тот спор, что станет вскоре согласием**. Постулируемые ими истины начинали мелькать-мельтешить, подобно огонькам на болоте. Мелькор с Унголиант, а Унголиант с Мелькором могли бы говорить вечно, дополняя и корректируя позиции друг друга. Она бы развёртывала паутину своей песни, подобно тутовому шелкопряду, увлекая в неведомые глубины "чуж/ндых нам систем". Он бы подхватывал, улавливаемый им смысл, и шёл бы его воплощать, давая ей возможность для нового вздоха, сего "дыма Отчизны". И разговор этот при ни таких уж больших уступках стал бы высшей радостью и неизгладимым удовольствием. Но!.. Существовал разлад, виной которому была Варда. Унголиант даже видела, что сам Мелькор на неё поглядывает. И от того она жгуче ревновала. Он должен внимать ей!.. Их с Мелькором песни должны переплетаться - они должны выгодно, для Варды, разумеется, пристроить песню той, не то она их погубит. И Унголиант завела:Чем мне больней, тем сильнее смеюсь!..
Мелькор ей вторил:Чем беззащитней, тем больше дерусь.
И:Даже у стенки - один против всех, Смейся погромче - их бесит твой смех!..
Heт, как завет! Протест, как тест! Тестостерон, как эталон! Кулак, как флаг!<i><center> Напевы были столь же различны, сколь и схожи. Эмоциональная глубина одной песни вплеталась в другую, при этом блекла красота её антуража. Подход становился трезвым и прагматичным до грубости. Вот только суть стремления от этого не менялась. Оба воспевали бой и свободу. Первая песня, скорбя об добровольно утраченных на время желаниях, билась внутри себя, видя смерть ещё и избавлением от этой внутренней борьбы. Вторая - не концентрировала агрессию внутри, занимаясь саморазрушением. Наоборот она направляла её во вне сталкиваясь с реальными и мнимыми врагами. Ведь, если хозяин дома будет знать о приходе вора, он будет бодрствовать до тех пор, пока он не придет, и он не позволит ему проникнуть в его дом, чтобы унести его вещи. <i>Со мною вот что происходит Ко мне мой старый друг не ходит А ходят в праздной суете разнообразные не те И он не с теми ходит где-то И тоже понимает это И наш раздор необъясним Мы оба мучаемся с ним Со мною вот что происходит Совсем не та ко мне приходит Мне руки на плечи кладет и у другой меня крадет А той скажите бога ради Кому на плечи руки класть Та у которой я украден В отместку тоже станет красть Не сразу этим же ответит А будет жить с собой в борьбе И неосознанно наметит кого-то дальнего себе О сколько нервных и недужных связей Дружб ненужных во мне уже осатаненность О кто-нибудь приди нарушь Чужих людей соединенность И разобщенность близких душ Со мною вот что происходит Ко мне мой старый друг не ходит А ходят в праздной суете разнообразные не те Со мною вот что происходит Со мною вот что происходит Со мною вот что происходит Так ли уж различны были эти песни? Когда одна, по старой библейской привычке, старалась обратить себе на пользу все действия соперника. А другая - пыталась пресечь любые поползновения противника в зародыше. Обе были нацелены лишь на победу, на достижение которой будут направлены все подручные средства. Хорошо, что спор этой парочки был непринципиальным. Значительные иллюзии первой вторая песня не разрушала, да и не смогла бы – иллюзии и принципы были такими, какие пользуясь исключительно трезвым расчётом, нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Первая песня, "словно сигареты выкуривала концепции, обжигаясь фильтром - догмы и вновь и вновь искала новую концепцию". Она не столько навязывалась, сколько предлагала себя, как вариант. Материальный мир, ведь, очень сложен, а для неё вообще, чуть ли, не иллюзорен, и порой на него можно взглянуть и с другой стороны. Хотя бы, по приколу. Вдруг, когда пригодится. Хорошо, что спор был не принципиален. Иначе!.. Народ, держись за поручни. Эта парочка разнесёт мир. И от победившего будет зависеть, окончательно ли он, мир, отойдёт от реальности, уйдя в такие глубинны собственного воображения, что за уши потом оттуда не вытащишь или же заземлится до такой степени, что… «здравствуй, это я - полный абзац!». Но!.. Эти мелодии тщилась заглушить другая музыка, смерив бурю и натиск изначальной задумки вогнав и задушив её жёсткими рамками чётких аксан. <center>В Москве в отдалённом районе Двенадцатый дом от угла Чудесная девушка Тоня Согласно прописке жила У этого дома по тропке Бродил я не чувствуя ног И парень был в общем не робкий А вот объясниться не мог И как я додумался братцы И сам до сих пор не пойму В любви перед нею признаться Доверить дружку своему Под вечер запели гармони И стал небосвод голубым Тогда и отправился к Тоне Мой друг с порученьем моим Но долго стоял я в обиде Себя проклиная тайком Когда я их вместе увидел На танцах в саду заводском И сердце забилось неровно И с горечью вымолвил я Прощай Антонина Петровна Неспетая песня моя В любви надо действовать смело Задачи решать самому И это серьёзное дело Нельзя поручать никому.
Однако!.. У неё этого не выходило. Ментально рамки, взламывала хакер-Унголиант и физические прошибал таран-Мелькор. Тем самым они использовали диссонанс себе во благо, рождая свои Восхитительные принципы, которые вскоре начинали навязываться обществу. ВАрде же можно было сказать: "Довольствуйся своим Валимар" (Вольдемар - знаменитый властитель), Утумно же станет их - Алымиром (г. Помир). Вот они столпы света, коих можно увидеть и четыре. В Ардах зеркальных. Так, левая рука поднималась, правая - тоже. Уж очень Унголиант претило однообразие. Пора прекращать диспут. Ну, давайте, что ли, поднимем обе руки, в жесте маэстро воздев их к небу, и подарим народу вывод, описывающий суть их стремлений, вскрывающий их желания. Подарим свой тайный пламень. Сейчас что-то скажем. Что-то. Что же? А!.. Хуже всего, что она была всё еще немного зла, зла, на себя за то, что её поведение хотело выйти за её же принципы – чертоги сотряслись, а черты её лица исказил гнев внутренней борьбы с собой любимой. Что ж, наверное, она подобно Отцу гневается на бунтовщицу. Да нет, Гневается на себя в этой роли!.. Это ж Бунтовщица всему виной – куда уж тут внутреннему противоречию. - Могучие Айнур, и величайшая из них – Варда; но должно знать её – и всем Айнур: я – Унголиант. «Всё верно. Я – Унголиант. Мать любого, порождённого мною смысла. Ведь я выжрала прошлый мир до основания, создав пустоту, теперь будучи сыта я должна породить новые невидимые нити мировой паутины - новой морали. Пустота должна была испугать меня своим ничем, после чего, по идеи, я бы признала, что-то на подобии того, что ценности Яхве и подача Илуватара – <b>Едина и Велика, и я лишь кусочек её мозаики</b>. Однако желания такого, я не имею до сих пор. А насилия над собой не… приемлю?