Русские в Средиземье

      С момента окончания войны прошло два года. Многое изменилось — я и этот мир, власть и направления в политике, армия и простой народ. С чего бы начать рассказ? Сейчас я всё ещё нахожусь в той самой комнате, что случайно выбрала для одной ночевки. Спустя время король пожаловал её мне, на что очень многие отреагировали неоднозначно и из-за чего поползли не самые приятные слухи. Но об этом позже. Давно приучив свой организм без будильника просыпаться с первыми лучами солнца, я спешила к выходу из города, где мой десяток ждала бодрящая пробежка до Осгилиата и обратно без передышки. Ну, а пока я быстро шагала по дворцу, была возможность рассказать, что произошло за то время, пока я находилась здесь. А произошло много чего… После женитьбы Арагорн, а ныне Король Элессар, назначив наместником Фарамира, покинул страну и, по ходу движения на север, провожая остатки Братства, побывал на похоронах Теодена и последующей тризне (прим.автора — у древних славян: пиршество в память умершего.). К слову, он надолго не задержался в Рохане — начал восстановление Ортханка (башни Сарумана), который, оказывается, являлся башней-крепостью Гондора, и вернул Палантир; затеял поиски в башне, что дало славный результат — кроме сокровищ была найдена Звезда Арнора (один из символов власти объединенного королевства), прочие реликвии дома Элендиля и какая-то подозрительная шкатулка, предположительно предназначавшаяся для хранения Кольца Всевластия. Следующим местом посещения стал Ривенделл, из которого Братство разъехалось в разные стороны — хоббиты, незаметно стирая предательские слезы, отправились в Шир, Леголас и Гимли, в сопровождении отрядов своих сородичей, повернули на восток, а Элессар и Арвен отправились дальше на север, восстанавливать королевство Арнора. Около полугода они были там, в то время как в Минас-Тирит благодаря мудрому правлению Наместника стала возвращаться привычная довоенная жизнь. И, не могу не похвастаться, не без моего участия. Месяца голой практики общения на неродном языке дали достойные результаты. Едва ли не на коленях выпросив у Элессара возможность высказывать идеи и, при одобрении Наместника, их реализовывать, я круто развернулась почти во всей стране. Было приятно осознавать, что Фарамир открыт новым мыслям и предложениям, потому мне было вдвойне легче выносить на общий совет планы по действию в послевоенный период. На заседаниях министров раздражало не только моё непосредственное присутствие и внимание Фарамира, уделяемое моим высказываниям, но и то, что я говорила непростительно медленно, тщательно подбирая слова, порой пользуясь словариком, который, к слову, сама же и начала составлять. Ах да, отвлекаясь от темы, — писать пером и чернилами, конечно, интересно, но невероятно выбешивает. Пока привыкла, черт знает сколько волос на голове повыпадало! Мои реформы, как я с гордостью именовала их в душе, начали с простой демобилизации почти восьмидесяти процентов армии. И это было не принудительно! Предложение ставилось немного по-другому — те, кто оставался в армии, подвергались жестким тренировкам и еженедельным двухдневным вылазкам в окрестности и в сам Мордор для изучения и зачистки местности от выживших орков. Как верно подметила Эовин, отнюдь не многие захотят этим заниматься. В противном случае, те, кто уходил из армии, разделялись на группы и отправлялись изучать определенный вид профессии — землепашцы, строители, моряки и прочие весьма нужные и полезные для поднятия страны на прежний уровень ремёсла. За какой-то месяц была отстроена третья часть города! А, и вот ещё — слоники, которых я оставила после битвы как трофей, действительно стали чаще использоваться в хозяйстве. Правда, в основном в каменоломной промышленности, но то количество камня, которое за раз перевозил один олифант, быстро окупило все расходы на содержание зверей. В основном-то, в следствии их «труда», и шло с такой скоростью восстановление города. Благодаря же частым вылазкам в Мордор было найдено множество месторождений железной руды, каменного угля и драгоценных камней. Всё это, после жестких и утомительных, нервных и хитрых переговоров с королем Даином и его первыми советниками, стало продаваться гномам по оговоренной достойной цене, а около сорока процентов предметов, которые изготовляли в свою очередь они, по низкой цене перепродавалось нам. Таким нехитрым приемом в скором времени немногочисленная армия Гондора, насчитывающая порядка десяти с лишним тысяч человек, была хорошо вооружена и защищена. Появилась возможность использовать разное оружие. Взяв на себя смелость и без ведома Наместника, я отправила гномам парочку своих наработок, по памяти стараясь воспроизвести некоторое усовершенствованное средневековое оружие. Выжав из своего мозга всё до капли и добавив немного фантазии, постаралась объяснить в письме к каждому рисунку-конструкции примерные параметры оружия и действие некоторых из них. Однако же, увы, Фарамир просек мои делишки и сделал жесткий выговор, чтобы без его ведома ничего не происходило. В основном, конечно, его очень задело то, что я старалась по большей части пользоваться услугами гномов, а не людских кузнецов. А заподозрил он меня тогда, когда доложили, что уж слишком много пергамента исчезает где-то в пределах моей комнаты. И она уже стала походить на комнату какого-то ученого-затворника — настоящие бумажные колонны, нагромождения книг и древних пергаментов почти обо всём на свете, начиная от свода законов каждой страны, с которой Гондор сотрудничает (благо, их не так много), и заканчивая картами местности окрестных земель самых разных годов и картографов. И смех и грех, Фарамир приказал мне выделить отдельный кабинет на задворках дворца — до которого добираться едва ли не час! — и распорядился вернуть весь набор книг и свитков обратно в библиотеку, посоветовав не лениться лишний раз спуститься в оную. Увы, но пока я не научилась хорошо разговаривать на вестроне, приходилось молча глотать обиду и не вступать в споры, страшась просто не успеть вставить собственные аргументы. К этому ещё вернемся. Так вот, некоторые из наработок понравились гномам, особенно скорострельные арбалеты и цепной моргенштерн. Название последнего я вспомнила, будете смеяться, во сне. Для людей, далеких от подобного, рассказываю — это такой тяжеленный металлический шарик с шипами, за цепь подвешенный к достаточной длинной рукояти. В оружейные хранилища Гондора, кроме прочего, отправились улучшенные доспехи городской стражи, легкие, подвижные доспехи отрядам разведчиков, скрытое оружие для тайной полиции и ещё пара десятков оборонительных технологий, которые особенно понравились солдатам на стенах. По мелочи заказывали и у собственных предприятий — в основном то, что быстро приходило в негодность и требовало частых замен: кольца для кольчуг, наконечники стрел и копий, забрала шлемов и так полюбившиеся многим перчатки с металлическими костяшками. Сельское хозяйство также не осталось без внимания. Около половины демобилизованных солдат оказались обычными крестьянами. Поступив по примеру Столыпина, отправила большинство развивать обширные земли Гондора. А там уже и мельницы, сохи, бороны, плуги, серпы и мотыги подоспели. Однако люди жаловались на неурожай, мол, земля плохая стала. Зарывшись по самое не хочу в библиотеку, откопала рукопись давнего предшественника министра сельского хозяйства о подобных проблемах. С трудом разобралась, что надо делать, а после, шатаясь от усталости, по ходу движения в коридоре заметила идущего мне навстречу нынешнего министра и просто всучила ему сию рукопись. Пусть сам разбирается, лично у меня голова пухла от знаний. Мне было не до общения с ним. Пролетев почти за месяц по всем мало-мальски пригодным городишкам вдоль границ Южного Гондора, Тезен, заделавшийся вместе с Роксой ко мне в подмастерья, сообщил об огромном количестве жалоб на нападения жителей Харада, неурожаи и высокие налоги. Помнится, я тогда так распсиховалась, что едва не разнесла собственную комнату. Потом был наконец долгий, нудный и серьёзный разговор с министром сельского хозяйства, который, кстати, относился ко мне нейтрально, что в моём положении можно было рассматривать это и как дружбу. Попросив перво-наперво решить вопросы о патрулировании границ третьей части всей армии с командующим, позже мы начали обмозговывать ситуацию. Засуха? Надо улучшить орошение — делать больше арыков, рыть колодцы, заполняя ими едва ли не каждый квадратный метр, выращивать более стойкие к нехватке воды культуры. Нападения? Увеличиваем рейды по границам втрое, в каждом городе постараемся создать крепкую базу с наличием не менее пятидесяти хорошо обученных бойцов. К сожалению, во дворце высокопоставленные лица меня недолюбливали — ещё бы, после появления нового правителя, перед которым надо успеть выслужиться, вдруг возникает какая-то «девка, у которой молоко на губах не обсохло», и начинает лезть буквально во все слои жизни общества, имея при этом, казалось бы, незаслуженную поддержку короля. Но меня было не остановить! Загоревшись идеями, я, словно сумасшедший ученый, корпела над книгами в библиотеке ночами, днем же, аки вампир, жмурясь и шипя на яркое солнце, выползала и начинала либо вновь толкать интересные реформы, либо следить за добросовестным исполнением уже имеющихся. К тому же меня буквально ненавидел главный казначей. С ним были самые жесткие терки, потому что реформы приносили в разы меньше доходов, а требовали на своё исполнение немалые суммы. Но это ведь только пока! Но, отвратительно признавать, именно из-за меня пришлось влезть в государственные долги перед Роханом, а самое неприятное — перед Лихолесьем и Союзом Королей (правящие шишки трех кланов гномов гор создали весьма пафосную, но доказавшую свою необходимость организацию). С бородочами было особенно тяжело договориться, народец жадный до процентов, но и какая-то совесть у них всё же осталась. А вот личный разговор с Трандуилом был тяжелый не столько в плане договора, сколько в отношении переговоров самих по себе. Леголаса рядом не было, и от нападок Короля приходилось защищаться самой. Однако стоило заикнуться про интересные находки рудокопов — на личном опыте убедилась в ненормальном увлечении Трандуила драгоценными камнями, — как настроение разговора переменилось. Предоставив в качестве предоплаты красный алмаз и синевато-зеленый минерал, я буквально изменила отношение высокомерного эльфа к работе шахтеров. Можете смеяться, но Трандуил даже предложил спонсировать их работы. От предложения министры не отказались, но, по моему глубокому настоянию, значительно урезали вклад эльфийского Короля, сократив его почти до двадцати процентов. Иначе, зная несколько неприятных случаев в истории, Трандуил вполне мог бы претендовать на большую часть добытых драгоценностей. Удачные сделки с правителями однако же не сделали мне имя во всё том же совете. Недовольство среди правящей верхушки усиливалось, и буквально месяца через три мне пришло письмо от Элессара с очень интересным приказом. Фарамир отреагировал весьма скептично, не без жалости осматривая мои темные круги под глазами, болезненно-желтоватый оттенок кожи и общее состояние организма на грани срыва от переутомления, но горящие желанием новых свершений глаза давали понять, что я буду делать всё для этой страны и мира даже из гроба. А в приказе говорилось о том, что я становилась рядовым солдатом в разведывательных отрядах. Изнутри изучив все недостатки армии, выдвинула ряд новых предложений на совете, чем в очередной раз вызвала волну негодования среди министров, которым очень и очень не нравилось, что я лезу в их дела, находя несовершенства. С трудом удалось доказать необходимость легких кистеней для разведчиков, которые помещались в рукава и становились неотъемлемой частью амуниции. Позже очередная идея, и Фарамиру мысль об улучшении почтовых перевозок и увеличении количества голубей в оной службе очень понравилась! Ну, а припрячь к работе одного-двух олифантов для особенно громоздких «посылок» и вовсе облегчило бы затрачиваемые ресурсы на содержание этих животных. К сожалению, военное ремесло стало забирать у меня всё больше времени, ведь муштровать стали гораздо жестче, а недальновидная просьба в самом начале относиться ко мне, как и к остальным солдатам, в итоге едва не подвела меня же под трибунал! Теперь, наряду с языком, историей и законами, я учила и свод правил конкретно армии. А ещё, представляете, на меня даже как-то покушение было совершено! Это было так прикольно, я почти погибла! Эм… Ну, звучит не особо радостно, но энтузиазма это прибавляет потому, что я явно стала кому-то очень мешать. И ничего, кроме злорадных улыбок на очередном совете я предоставить не могла. Стреляла глазками на особо недолюбливающих меня министров и всё-таки углядела одного чересчур нервного. Привыкшая решать вопросы напрямую с обидчиком, после совета, догнав казначея, затащила пройдоху-старика в первую попавшуюся комнату, приставила бессменный кинжал к его горлу и всё доходчиво объяснила. После возвращения Элессара и Арвен организм всё-таки отхватил ещё один обморок от переутомления во время строевой подготовки. Но очередные два дня беспробудного сна и обжираловка после вернули к нормальному состоянию. Король хвалил за проявленное рвение в отношении восстановления государства, а я, в свою очередь, каялась за то, что ни черта не смыслю в кораблях, потому флот пока не настолько окреп, если сравнивать с сухопутной армией. Неудачи на южном фронте вылились в несколько кровопролитных столкновения с разрозненной армией Харада. Созвался и официально был восстановлен Великий Совет Гондора, на котором присутствовали абсолютно все, так или иначе принимающие участие в управлении чем-либо. На первом собрании как раз и решался вопрос о начале войны. Харад — пустыня, почему-то резко переходящая в джунгли, страна с очень раздробленными племенами. Наперебой с главнокомандующим армии я старалась доказать королю, что армия ещё не готова для вновь крупномасштабной войны. Благо, он всё понял. С огромным трудом мы выбрали самых лучших переговорщиков. Я была ими категорически недовольна и впихнула в их отряд своего знакомого. Бастард одного из глав дворянств как раз оказался в одном со мной десятке, парень ушлый и болтливый, саму смерть заговорит. Подружиться с ним оказалось очень сложно, но это того стоило. Довольно неприязненно относящийся к правящей верхушке, но и весьма доброжелательно к представительницам прекрасного пола, он испытывал ко мне неоднозначные чувства. Но парочка рейдов, сражения бок о бок и последующие предложения пропустить по кружечке оставили обо мне приятные впечатления как о хорошем товарище. Возвращаясь к отряду переговорщиков: одно дело было убедить Элессара, старого друга и товарища по оружию, и совсем другое — нового приятеля. Но всё получилось, а переговоры принесли ошеломляющие плоды! Привычно играющий на собственную выгоду парень не только замял рейды харадрим, но и договорился о некоторых торговых отношениях с отдельными кланами. Элессар смотрел на это весьма спорно, а я была в дичайшем восторге. Появился рынок сбыта, но и в страну хлынули потоки различных диковинных изделий. Хоть недовольные всё же были, но куда ж без них?.. Спустя год моими реформаторскими мыслями прониклись многие ранее нейтрально ко мне относящиеся министры. И новая должность, которую я для себя выбрала, вызвала только смех у большинства в совете, но никто не был против. Теперь я с гордостью носила титул Министра Всех Дел. Смешно, не спорю, но так уж вышло, что аромат моих духов, рецептом которого по секрету поделилась Арвен, витал почти повсюду — начиная от строящихся городских канализаций и каменоломных штольн и заканчивая переговорной залой во дворце и борделем в Нижнем городе. О последнем, благо, не знал никто из министров и их приближенных. Как выяснилось, это было единственным местом с действительно достойной выпивкой и закусью. По предназначению в бордель я не ходила, порой мне просто нужно было пропустить кружечку другую харадримского вина или умбарского рома. Хотя бы для того, чтобы слегка затуманенный дорогим алкоголем мозг отвлекался от очередной проблемы и находил десяток других, из которых многие оказывались животрепещущими. Ведь я, как дурак, бывает, бьюсь с одной задачкой, идя напролом, и не замечаю ничего вокруг. Не прекращая участвовать в рейдах в Мордор, углубляясь всё больше в эту страну, я продолжала кропотливое изучение всё того же языка, истории, с любопытством читала наработки изобретателей. Найденные исследователями Ортханка мешки с порохом были тщательно изучены. Я и так и эдак пыталась пристроиться к ученым, но меня ни в какую не пускали в лабораторию. Даже как-то пыталась взять её тараном, но дверь оказалась весьма прочной. Приходилось довольствоваться отчетами, при этом размышляя о том, как бы так преподнести идею об огнестрельном оружии, всяких бомбах и минах. Пока я недоумевала, пришлось отложить мысль в долгий ящик. Десяток уже привык к моим вечным «ушел в себя, вернусь не скоро», поэтому в каком-то смысле даже опекали. К тому же я была едва ли не единственной женщиной в армии, а за спиной у меня стоял Король и его Наместник, так что отношение ко мне со стороны соратников всё же было особое. Только десятник продолжал гнуть своё, требуя полной отдачи военному ремеслу. Хороший мужик. Спустя неделю после празднования Дня Победы король вызвал к себе, ошеломив известием о том, что Трандуил требует аудиенции со мной. Клятвенно заверив Элессара, что никаких перебоев с добычей драгоценных камней нет, а всё новые и новые залежи находятся отрядами разведчиков, я, в полном недоумении, отправилась в Лихолесье. Кстати, путешествовала я всё ещё на своём бессменном Защитнике, вороном жеребце. Во дворце Трандуила состоялся весьма любопытный разговор. За обедом, который приготовили для дорогого гостя, то бишь для меня, эльфийский Король очень лестно отозвался о моих реформах и посетовал на увядание и мысленный застой собственной расы. На тот момент я поперхнулась вином, расплескав на парадное платье добрую половину кубка. Совершенно не обращая внимания на расплывающееся темное пятно на подоле, уставилась на ухмыляющегося эльфа и потребовала не играть в словесные игры, напрямую сообщив о своих планах. — О, принц Леголас рассказывал о вашей неловкости и прямолинейности, но я и не предполагал подобного, — Трандуил улыбнулся и устало откинулся на спинку высокого кресла, осматривая мой испорченный наряд. — Но и рассказывал о ваших желаниях познания. Говорить напрямую? Что ж, тогда — я хочу обменять некоторые ваши идеи на некоторые наши знания. О-о, я понимаю ваше удивление. Неожиданно роскошное предложение, не находите? Дело в том, что моё королевство охватывает некое… — Король покрутил кистью, словно пытаясь найти подходящее слово, -…запустение, скука. Зло побеждено, развиваться без связей королевство не может. И, к сожалению, время Эльфов уходит… Покидать Средиземье я не намерен, потому у меня такой странный вопрос: что вы можете предложить, чтобы скоротать вечность? — Трандуил как-то недобро улыбнулся. — П-позвольте, — вдруг начала заикаться я. — Но почему такой необычный вопрос задан мне? — У вас есть определенный талант изменять мир вокруг себя, — быстро ответил король. Я глубоко задумалась, ковыряясь вилкой в салате. Наконец, медленно, тщательно подбирая слова, ответила: — Мне не дана вечность, поэтому и что делать с ней сказать не могу. Врагов больше нет. И создавать новых не стоит. Простите, но какой бы уникальностью я не обладала, познать это я не в силах, а значит, и помочь тоже. Трандуил как-то разочарованно-понимающе дернул уголком губ, эдакая недоулыбка, махнул на тарелку и сам продолжил ужинать. Трапеза дальше прошла в молчании. Когда слуга поклонился, готовый проводить меня в комнату, Трандуил, стоящий у окна и неторопливо потягивающий вино, проговорил: — Наши знания в вашем распоряжении. Кивнув, покинула трапезную. За прошедший год мы почти не встречались с Леголасом, но от него регулярно раз в две недели приходили письма, что меня несказанно радовало. Кроме принца, переписку я вела с Гимли и хоббитами. С последними это особенно помогло в поднятии уровня сельского хозяйства страны. А с Гимли, несмотря на его почти прямое участие в переговорах о долгах Гондора, мы всё же общались по-дружески, не затрагивая тему политики. Гном всё старался подбить меня приехать на месяц другой, обучиться новым приемам. Да я б и с радостью, но дела и обязанности, словно огромный валун, придавливали к землям Гондора. Но с Леголасом другая история. Совершенно другая. Общение на уровне друзей, плавно переходящее в поэзию, затем резкий обрыв — политика и реформы, следом воспоминания о войне и по новой. Наша сказка хороша, начинай, блин, сначала! Создавалось впечатление, что он и сам не всегда осознает, что пишет. И вот, в тот день мы наконец пересеклись. Заверила слугу, что найду свои покои, отдала ей подол платья-трансформера, под которым оказались парадные брюки разведки, не пестрящие огромной кучей кармашков, и, наконец, отправилась с Леголасом. Смена одежды буквально на ходу удивила стражей, находящихся в коридоре, но Трандуилион лишь с усмешкой дернул бровью. Принц с удовольствием ходил по дворцу, рассказывая о его истории, о предках и битвах, легендах и сказаниях. Добротное вино выдержки моего возраста с трудом нашлось в кладовых Трандуила, но прекрасный букет вкуса не дал быстро опьянеть, потому я совершенно легко и раскованно общалась с эльфом. Спустя множество поворотов бесконечный, казалось, коридор вышел во внутренний сад. Рукотворные невысокие водопады выглядели куда более эффектно, нежели фонтаны, а прекрасные пышные кустарники и деревья буквально затопляли собой всё пространство. Вдохнув полной грудью пьянящий аромат, задержалась у входа. Леголас окликнул меня, когда уже спустился в сад. Я поспешила за ним, но принц ловко скрылся среди пышной зелени. Тихо рассмеявшись затеянной игре, приняла роль «воды». Обходя по кругу цветущий куст розовых цветов, неуверенно поглядывала в сторону единственной ивы. Её тяжелые ветви буквально стелились по земле, к стволу едва ли можно пробраться — настолько густая крона. Скользнула рукой по низкорослому деревцу, на подходе к иве, и шуганулась, когда пышные цветы внезапно взмыли под высокий купол прекрасными бабочками. Завораживающее зрелище. Попытки разглядеть что-то сквозь ветви ни к чему не привели, пришлось, настороженно оглядываясь, направиться на звук водопада. Пройдя под невысокой аркой колючего темно-зеленого кустарника, вышла к неогороженному прудику, образовавшемуся вокруг приземистого водопада. В воде можно было различить мелких серебристых рыбешек. Кувшинки цвели, чудесными звездами распускаясь на темном пруде-небосводе. — Волшебный сад, принц Леголас, — восхищенно проговорила я, предполагая, что он будет где-то поблизости. — Его создала моя мать, — сказали буквально за спиной. Вздрогнув, повернулась. Эльф как-то грустно улыбнулся, глядя за завесу воды водопада. В руке он задумчиво вертел тот самый розовый цветок с куста. Пока принц отвлекся на воспоминания, я позволила себе рассмотреть его лицо, с трудом веря, что этот прекрасный, воспеваемый менестрелями лик когда-то был искажен яростью и ненавистью. В Битве у Черных Врат я увидела Леголаса словно впервые. Это был не привычный отстраненный, хладнокровный, высокомерный, но при этом добрый и снисходительный принц. Тогда я видела воина, у которого желание убивать заполняло всё естество, а остальных ввергало в неподдельный ужас. Забывшись воспоминаниями, не сразу поняла, что эльф давно с легкой полуулыбкой смотрит на меня. Вновь заметно вздрогнув, потупила взгляд. Мы ещё долгое время гуляли по саду, принц вывел к затерянной среди лоз винограда и плюща каменной скамье, также увитой вьюнком. Разговор лился медленно, неторопливо, словно застоявшийся мед. Кто бы спросил, о чём беседовали, не ответила б. Сознание, тело и душа находились в абсолютной гармонии и комфорте. Однако горькое окончание разговора я до сих пор помню хорошо. — Знала бы ты, как я испугался, когда увидел и узнал о твоей связи с Сауроном, — говорил эльф, отводя взгляд куда-то в сторону. — Думал, не справишься. Думал, поддашься искушению. — Я бы и проиграла тот бой, — тихо пробормотала я. — Забавно, но когда я увидела вас — Братство, отчаянно сражающееся за Фродо, — будто вдохнула чистый, незадурманенный воздух. Но… — и тут слова начали неконтролируемо слетать с языка, а сердце зашлось в бешеном ритме, -…когда увидела вас, принц, для меня это стало глотком по-настоящему ледяного воздуха. Я обрела контроль над собой, и отвергла дар Саурона словами: «Мне иного мира и иной власти не нужно»… — Горло сдавило тисками сдерживаемых слез страха. — Простите меня, но, наверное, стоит признаться — как бы больно вы мне не сделали теми словами в Рохане, я с какой-то обреченностью поняла, что не могу отпустить чувств к вам. Я привыкла любить безответно, наверное, потому ваши слова хоть и были чем-то ожидаемым и, однако же, невероятно болезненным, я приняла их, свыклась, но не перестала мучать душу мыслями о вас. — Нос щекотнули слезинки, я постаралась их быстро незаметно стереть. — Простите… мне мои чувства, простите слепую любовь даже сквозь страх, простите за неспособность отринуть мысли о вас. Позвольте… позвольте любить вас, восхищать вами, мечтать о вас. Издалека, тихо и совершенно тайно. Позвольте вашему мигу стать моей вечностью… В очередной раз всхлипнув, я убежала. Убежала, не слыша слов, брошенных во след, не слыша собственных надрывных вздохов сквозь тиски в горле, не слыша бешено колотящегося сердца, готового вот-вот вырваться из груди. Признавшись, вывернув душу наизнанку, я была не в силах видеть Леголаса. Не помню, как добралась до своей комнаты. Закрывшись, сползла у двери, заходясь беззвучными рыданиями. Почему? Мне было больно. Душа мучилась лишь от мыслей, но когда они обрели образы в словах, меня словно спеленали в нечто жгучее и стягивающее до нехватки воздуха. Или же мне было страшно? Страшно от того, что призналась в чувствах не только себе, но и ему. Страшно узнать его реакцию. Разум терзал сердце воспоминаниями. Старыми, ещё школьными воспоминаниями о подобном же поступке. Когда парень издевательски посмеялся надо мной, пустив позже слухи по всей школе, у меня несколько раз на неделе случался нервный срыв, дошло до того, что родители поставили вопрос о смене школы. Я отказалась, пережила, перетерпела. Научилась улыбаться тем, кто издевался, научилась смотреть сквозь того, к кому недавно пылали ярким цветком чувства в душе. Справилась, да вот только детская травма оказалась слишком глубокой. Я с ужасом воспринимала любые знаки внимания со стороны парней в универе, старалась как можно скорее скрыться с глаз, прячась за спинами более симпатичных подруг и толкая их навстречу им. Благо, я научилась отшучиваться за своё поведение, потому никто ещё не додумался повести к психологу. Да и зачем, если я и сама всё понимала. Искала, искала и искала того, кому смогу довериться. Кому не побоюсь признаться, не ожидая вновь услышать смех. Но пока таковых не находилось, я светлой юношеской влюбленностью одаривала книжных и нарисованных героев, часто витая в мечтах о наших разговорах. И вот, я здесь. Сижу на полу собственных покоев, отходя от истерики, после признания книжному-реальному герою в чувствах. Какое-то сумасшествие творится! Самый известный способ справиться с чувствами. Знаете? Так я вам расскажу — признать их и признаться в них. И тогда становится легче, проще, свободнее. Особенно если не зацикливаться. А зацикливаться при моей должности никак не получится. Спустя время вызвала слугу, потребовала принести из библиотеки Трандуила все свитки по медицине. Эльф очень удивился, но, когда я заверила, что это приказ самого Короля, покорно исполнил порученное. Отвлекаться я всегда умела, и этот раз не стал исключением — обложившись свитками и старинными запыленными книгами в кровати, я старательно переводила названия. Той ночью меня не тревожили, а утром моя делегация, одолжив отобранные рукописи у эльфийской библиотеки, отправилась обратно в Гондор. Принц провожать не вышел, за что ему, честно говоря, огромное спасибо. И всё же я не смогла справиться с чувством стыда и вины, потому оставила в своей комнате письмо, адресованное Трандуилиону, в котором в очередной раз просила прощение и ссылалась на чересчур крепкую выпивку за ужином. Уж о моей способности вести себя неадекватно после алкоголя он знает, очень надеюсь, что моё признание не воспримется всерьёз и спишется на очередную «пьянку». Королю Лихолесья моя выходка со свитками очень не понравилась, но тихие слова о том, что у него есть целая вечность научиться не бросаться словами, были восприняты с легкой злой усмешкой. Элессар был весьма доволен моей плодотворной поездкой. Вдохновленная новыми знаниями, Арвен предложила сама заняться столь деликатным делом, как медицина. Раскланявшись, с радостью свалила столько ответственности на королеву. Однако не успела я вернуться, как мой десяток в срочном порядке отправили… во флот. Ах да, надо было сказать, что десяток сэра Грэгора — моего десятника — по недавним отчетам оказался лучшим на всю армию. И привилегия прогнать пиратов с водных границ Южного Гондора выпала нам. И всё бы ничего, если бы у меня не обнаружилась морская болезнь. Открытие оказалось весьма неожиданным. Однако что-либо делать было поздно, из-за меня одной назад не вернутся. Хотя капитан был бы не против: «женщина на корабле» примета мультивселенская. Мой добрый друг, давешний переговорщик, подсобил — дал какую-то противную травяную жвачку, наказав жевать её как можно дольше. И, поверьте, если б это не помогало, давно б выплюнула. Столкновение кораблей я пропустила, отлеживаясь в каюте в обнимку с тазиком после недавнего шторма. Корабль ощутимо тряхнуло, и тогда стало не до шатающейся вселенной. Палуба встретила кипящей схваткой, ноги разъезжались от воды и крови. Наслушавшись за пару дней в полубессознательном состоянии о возможностях и способностях здешних пиратов, я на пару с десятником разрабатывала план действий. Сжалившийся сэр Грэгор отдал мне лишь капитанов трех пиратских кораблей. Пфф, всего-то! Но, если серьёзно, заморачиваться долгим боем я не планировала. Пожалуй, единственной ошибкой их капитанов были приметные дорогие вещи и нежелание вступать в ближний бой, довольствуясь видом у штурвала. Вражий корабль пристал достаточно близко, потому я почти без разбега сиганула на чужой корабль. Не размениваясь на схватки с матросами, рванула по лестнице вверх и, не сбавляя скорости, плюхнулась на колени, проезжая за спиной пирата. Кинжалы рассекли связки, немолодой мужчина завалился, хватаясь за штурвал. Также стоя на коленях, развернулась и рубанула по удачной открывшейся шее. Фонтанчики крови начали быстро забрызгивать синий камзол и белую рубаху. Нырнув под удар штурмана, навалилась на него со спины и скинула вниз. Оглянулась в поисках возможности перепрыгнуть на другой корабль. Не зря я до дыр затерла диск с «Пиратами…», выучив едва ли не каждую реплику и действия в кадре. Найдя нужный натянутый трос, подсекла и, едва не прикусив язык, взметнулась вверх, словно разрезала не какую-то веревку, а туго натянутую струну. Трос выскользнул из рук, словно промасленный, и я с высоты «гнезда» рухнула на следующего капитана. Крупный мужчина с тяжким вдохом, сопровождающимся бульканьем где-то в глотке, стряхнул меня и с трудом поднялся. Я было метнулась к нему, но была резко откинута назад, врезалась спиной в борт, едва не выпав. Капитан отступил к противоположному, и путь мне преградило пять лихих пиратов, сабли наголо и плотные доспехи из выделанной кожи лоснятся от воды. Уставшее от былых сражений, сознание обернулось другой стороной, и на разбойников я подняла полный жажды битвы взгляд. Оскалившись, метнулась вперед, плавно, играючи ускользая из-под ударов. Зацепили. Зло цыкнув, не останавливаясь, откинула руку назад, едва-едва задевая обидчика. Разинутый в боевом кличе рот, только вот кинжал рассек щеки. Проскользнув мимо последнего телохранителя, с разбегу вогнала кинжалы под ребра мужчины, но не рассчитала силы, и мы вместе, перевалившись за борт, рухнули в воду. Извлекла кинжалы, всадила их обратно в ножны и только потом начала выплывать. Запредельная глубина пугала, заставляя съеживаться внутренности. Тело убитого пирата кануло в темную пучину. Всплыла и завертелась на месте, пытаясь найти нужный корабль. Вырезанный из дерева Грифон на «носу» обнаружился в отдалении от сражения, обстреливая флот Гондора горящими стрелами. Набрав побольше воздуха, нырнула, без труда уходя на достаточную глубину, так лучники не заметят. Всплыла у кормы, отдышалась и лишь после стала искать, как бы взобраться. Цепляясь за что только возможно, подтянулась до первого окошка, но влезать внутрь не стала. Вновь успокоив дыхание, сноровисто полезла вверх, цепляясь за любые выступы и щели. Окна в каюту капитана были нараспашку открыты, словно приглашая. Запрыгнув, ступила на дорогой умбарский ковер, быстро осматривая помещение. Карты морей и заливов висели на стене, исполосованные чернильными крестиками и линиями, в углу стояла небольшая тумба с прозрачным верхом — внутри обнаружились залежи дорогой выпивки. Ничего примечательного больше не заметила, хотя смутило наличие пары-тройки дорогих платьев, скрывающихся за ширмой. Повела плечами, разминаясь, и ринулась наружу, приготовившись к быстрому бою. Однако уверенность сменилась легким удивлением, когда в капитанской треуголке на бой ко мне вышла девушка примерно моего возраста. Стройная, даже на вид хрупкая, — обманчивая видимость. — Неожиданно, — призналась я, кривя губы в усмешке. — Не думала, что за моей смертью придешь именно ты, министр, — ласковый тон портил разве что многообещающий оскал. — Не за ту я тебя приняла в борделе, — не сдержала тихий смешок я, вспоминая давнишний обмен любезностями с этой барышней, принятой мной за работницу того самого борделя. Девушка скинула треуголку, привычным движением руки посылая её на руль, и потащила из ножен зазубренные кинжалы. Я нервно сглотнула, представив, как оружие полосует кожу. Такая рваная рана быстро не заживет, если вообще заживет. Кивнув матросам, запретив вступать в схватку, капитан ринулась на меня. Не было ещё у меня противников со столь поразительной скоростью. Во всяком случае — в дуэли. Очень быстро мне пришлось уйти в глухую оборону, выискивая любую возможность сменить место боя. Её не было. Лишь некоторые матросы продолжали обстреливать корабли Гондора, остальные столпились у лестниц, ожидая окончания боя. Наконец, выносливость подвела пиратку: удары стали слабее и гораздо медленнее. Мы поменялись местами. Теперь я, не жалея, пошла в атаку, раскрывая все козыри. Самые разные выпады и удары были подсмотрены у самых разных воинов, но девушка эффективно парировала их, удавалось лишь слегка оцарапать. Наконец, я оттеснила её к борту. Дальше схватка не могла продолжаться в таком темпе. Рванув в сторону, сиганула с борта, цепляя девушку локтем за шею. С громким, но резко оборвавшимся визгом, она рухнула в море. Зависая на одной руке, притом держа кинжал, я начала соскальзывать и, упершись ногами в корму, оттолкнулась, ныряя. Кинжалы вновь покоились в ножнах, а я, не спеша, лягушкой доплыла до своего корабля, флегматично разглядывая проплывающие мимо трупы, доски и дорогие ткани, корабельную утварь и утку. Некоторые судна были объяты огнем, и в море, буквально рядом со мной, прыгали горящие люди. Когда я поднялась на борт, битва окончилась победой Гондора. Два корабля пиратов горели, три других спешно покидали место схватки. Главные капитаны убиты, остальные не решились продолжать. Разбойники не воины. В Гондор флот вернулся весьма помятый, одного корабля мы-таки лишились, было много раненных. Сэр Грэгор был удовлетворен моей работой, тихо довольно посмеиваясь в густые усы. Весь путь обратно я провела на палубе, вглядываясь вдаль, где была битва, и до боли закусывая губу. Пиратка. Я думала, что я сильная, быстрая, ловкая — мои навыки уважали даже мужчины. И вдруг — она. Меня спасло лишь то, что тело оказалось более выносливым и видение не ограничивалось мелькающими перед глазами кинжалами. Неужели я не продвинулась в мастерстве боя? Осталась на уровне штатного вояки, рассчитывающего на скоротечный бой?! Передернуло лишь от одной этой мысли. Чем ближе мы подходили к порту Гондора, тем сильнее разгоралась внутри злость. На саму себя. Какие реформы для страны, если я сама остаюсь на прежнем уровне?! Я должна развиваться, становиться лучше, сильнее. В Минас Тирите состоялся серьёзный разговор с королем. Доверившись другу, я рассказала о своих переживаниях, надеждах и возможностях. Элессар предложил выход: я остаюсь при своей должности в высшем обществе, но присутствовать буду только на самых серьёзных собраниях; с меня снималась ответственность за многие дела в стране, перекладывались на подмастерьев — пришлось взять ещё несколько учеников, но за пару недель в сумасшедшем марафоне они научились сносно справляться со своими обязанностями; я полностью отдавалась армии. Спустя почти два месяца после того разговора моего десятника повысили до сотника, и сэр Грэгор посулил своё место мне. Мужчины в десятке хоть и были недовольны решением начальника, перечить не стали. Получив контроль над группкой людей, я усилила тренировки, изощряясь как возможно. Индивидуальные способности воинов развивались не хуже командных, и звание «лучших» за нами закрепилось. Десяток стал многопрофильным: его использовали и для опасных рейдов на восточные границы Мордора, и для охраны короля, и для разведки. После повышения прошло порядка восьми месяцев, но я никак не могла забыть высокомерную, заносчивую пиратку, равную в мастерстве боя. Я оставалась на тренировках до поздней ночи, загоняя тело до онемения. И мне казалось всего мало. Мне казалось, что я стою на месте. На фоне этих нервных переживаний случилось ещё одно происшествие. На горизонте маячила война с истерлингами и Король созвал совет, на котором, к моему стыду, у меня сдали нервы. Узколобость и недальновидность некоторых министров поражала. Людей не хватало, урожаи нестабильны, армия не окрепла, ей не хватало боевого опыта, не смотря на затяжную войну с Темным Властелином, — войско быстро омолодилось, старики ушли на покой, а их сменили неопытные, небитые парни, — экономика балансировала на ниточке. Факторов было много. На моей стороне был главнокомандующий и казначей. Однако толстозадые главы восточных окраин не внимали голосу разума в моём лице. Одному говоруну не повезло больше остальных — шлепая толстыми, похожими на оладьи, губами, дико вращая маленькими поросячьими глазками, он с пеной у рта доказывал, что третья часть армии, отправленная на усиление подвластных ему территорий совсем недавно, — это слишком мало. Нужно больше. Так ведь, нагло заявил он, их ещё и кормить требуется! Не мудрено, что под воздействием всех вышеперечисленных обстоятельств ему и прилетело. По самое не горюй. И ладно бы он замолк и выслушал меня, так ведь дурак в драку полез. После того, как нас разняли, виноватой выставили меня! Король Элессар тяжко вздохнул, подозвал к себе, обрисовал ситуацию с психологической стороны и, после моего понимающего кивка, приказал заточить на неделю в темнице в наказание. Радовало, что и говоруну досталось. Кроме разбитого носа и кровоподтеков на широком лице, выдранного клочка волос и распухшего уха ему досталось и недовольство короля во всём его колоритном проявлении. Уж чем там запугал Элессар главу восточной окраины не знаю, но Арвен заливалась смехом, рассказывая о сменяющемся цвете лица подчиненного и быстром отступлении аж в подвластные ему территории. Вопрос о востоке оставался открыт и пока что-либо предпринять никто не решался. Королева скрашивала мой досуг в темнице, снабжая новостями и слухами. Мне разрешили использовать оружие в пределах своей камеры, и я не сидела сложа руки. В перерывах между тренировками общалась с Арвен, с теплотой глядя на округлившийся животик. Темы политики и армии быстро истерлись и сменились обычной женской болтовней. Зачерствев в сражениях, я лишилась и забыла такое просто отношение — подруга. Этого не хватало, и сердце трепетало каждый раз, когда приходила королева и мы, обсудив очередную сплетню, заливались смехом. Я и понятия не имела, что нуждалась в таком общении. Искренне верила, что нам с эльфийкой хватает того количества дежурных фраз, которыми мы перекидывались ранее при встрече. Неделя пролетела незаметно, я вернулась к былым обязанностям. Теперь, чаще бывая в городах, встречаясь с обычными людьми, я лучше понимала, что государство возрождается. Больше не было страха, все как один взялись устраивать будущее. Получив нагоняй от сотника, приняла приказ о патрулировании улиц. Это унизительно. Мы — сильнейший десяток армии Гондора! — бродили по оживленным улицам, отлавливая мелких воришек и карманщиков. Парни очень недружелюбно на меня косились. К концу дня, как выяснилось при сборах, двое из них сами лишились своих кошельков. Несколько поразмыслив, пришла к выводу, что не помешает обучиться и сопротивлению в городе. Хотя бы на уровне обычных стражников, но действовать в пределах жилых районов мы должны уметь. Оставшиеся месяцы мы занялись смешанными тренировками — кроме городских условий, учились сражаться и на песке в полном боевом облачении. Через два месяца Гондор, да и всё Средиземье, облетела радостная весть — у Короля и Королевы родилась дочь! Событие принесло небывалое оживление на улицы Минас Тирита, что вновь потребовало усиление охраны порядка. Но принять в нем участие мне не удалось. Капитан тайной полиции вызвал на переговоры. В библиотеке, в одной из множества потайных комнат, состоялся весьма удивительный и неприятный для меня разговор. На этом конфиденциальном совете присутствовал король, капитан тайной полиции и наш посланник на восток к истерлингам. Восточные соседи хоть и сами к войне были мало готовы, всё же представляли весомую угрозу. Предлагалось временное перемирие, но истерлинги не признавали иных договоренностей, не скрепленных кровью. Что это означает, мне быстро объяснили. Весть о рождении у королевской четы принцессы дошла и до восточных племен, однако ждать взросления малышки и заключения брака между ней и одним из них было слишком долго. Другая кандидатура — я. Более не было незамужних женщин, приближённых к королю. Такие условия выдвинул посланник, тяжело взирая на меня. — Если это будет старик или необъятных объемов мужчина, да простит меня корона, я сбегу, — пообещала я с веселой улыбкой. Король Гондора отправил приглашения по всему Средиземью на праздник в честь дочери. Свадьба между избранником истерлингов и жертвой недостатка влиятельных женщин в стране в лице меня должна была случиться сразу после праздника, тихо-мирно на следующий день в Осгилиате. С будущим супругом я познакомилась спустя почти десять дней, когда небольшой отряд восточных соседей с роскошными дарами королевской чете прибыли в столицу на взмыленных поджарых жеребцах. Мужчина оказался лет на пять-шесть старше меня, широкое загорелое лицо и узкие глаза вызвали у меня несмелую улыбку. Всё же, думала я, Толкин списал многих существ с существующих рас или же национальностей на Земле. Как выяснилось, даже самого избранника не радовала участь предстоящей женитьбы, но, как истинный воин, он принял это. На его пальце уже было надето кольцо, соединенное тонкой цепью с браслетом на той же руке. Как говорится, у каждого свои заморочки, и у истерлингов это было эдакое обручальное кольцо. Я, под пристальным взглядом будущего супруга, быстро надела своё и покрутила немного рукой, красуясь. Лишь после этой, казалось бы, ненужной церемонии истерлинги залегли на дно, Гондор дожидался приезда остальных гостей. Последними прибыла делегация из Лихолесья. Главы стран отправляли на праздник своих представителей, и Элессар это знал и не таил обиду. Вот и на этот раз старый друг и соратник, не ведая о случившемся между мной и принцем, но помятуя о наших былых отношениях, отправил мой десяток встречать гостей. — Рады приветствовать вас, принц Леголас! Гондор и Корона благодарят за проявленное уважение и дружелюбие, — как и подобает, поздоровалась я. — К чему эти речи? — Леголас поравнялся со мной, останавливая коня. — Или, кроме нас, здесь присутствуют иные представители высшей знати? Ехидство принца отразилось на моём лице облегченной улыбкой. Знал бы он, на каких нервах я ехала его встречать. Прокрутила в голове тысячи вариантов нашего разговора. И была несказанно рада встретить старое отношение, словно и не было прокола с моей стороны около года назад. — Нуждаетесь в привале? — спросила я, оглядывая остальных эльфов. — Или продолжим движение к столице? Разумеется, мы продолжили путь. В принципе, охрана и не требовалась, ведь, во-первых, на дорогах Гондора был самый минимальный процент разбойничества, а во-вторых, это же эльфы! Но этикет требовал встречать гостей. И это была возможность поговорить с принцем без посторонних любопытных глаз и ушей, ведь наше общение после того злополучного посещения Лихолесья прервалось, ограничиваясь лишь дежурными письмами относительно политических и экономических отношениях между королевствами. Тогда это была уже беседа не между мной и Леголасом, а между министром-представителем одной страны и принцем, обучающимся вести государственные дела, другой страны. И теперь я с радостью рассказывала о своих военных походах и достижениях. Даже не постыдилась пожаловаться на схватку с пираткой, после которой я почувствовала, что совершенно не развиваюсь как воин. — Возможно, — рассмеялся Леголас, — вы просто сильно углубились в политику. Хотя руки, — он потянулся и крепко сжал мою правую руку в перчатке, сжимающую поводья, — раз державшие меч в битве, не забудут этого. Принц нахмурился, внимательно посмотрел на наши руки и поднял на меня удивленный взгляд. Я поджала губы, сильнее сжимая бока коня. Эльф потянул руку на себя, пришлось перехватить поводья другой. Леголас снял перчатку, обсидиановое кольцо мрачно блеснуло в лучах полуденного солнца. — Так вот оно что, — тихо проговорил принц, аккуратно натягивая перчатку обратно. — Это вынужденная мера, — против воли проговорилась я, словно оправдываясь. — Разумеется. Видимо, судьба нашим разговорам заканчиваться на теме наших чувств. Мы оба всё прекрасно понимаем. И этот брак… Я знаю, если было бы такое возможно, Элессар постарался бы его избежать. Да и давно стало понятно, что чем дольше я хожу в девках, тем выгоднее меня стоит продать. Цинично? Но это мои же слова. Здесь у меня не было родных или друзей, знавших меня прежде. У меня более не было цели в этом мире, а вечно находиться на грани жизни и смерти я не собиралась. Осесть где-то в библиотеке, зарывшись свитками, тоже не вариант. К тому же грязные слухи о том, что я королевская любовница, давно следовало пресечь. Так почему бы не использовать столь выгодный для страны брак? И мне давно хотелось наконец оказаться за крепкой спиной мужчины, заняться чем-нибудь более мирным. И пусть даже я, порой, смеюсь над собой за такие мысли — ведь истина проста и мне известно, кто я в глубине души, — всё же отдаленно понимала, что нуждаюсь в браке. Просто больше я не могла оставаться одинокой. Не хотела засыпать в пустой холодной постели одна. И про себя, тихо и незаметно, я лелеяла иллюзию, что засыпаю в объятиях Леголаса. Но страшные сны, жуткие и кровавые, преследующие меня каждую ночь, разрывали даже это тепло. И просыпалась я в холодном поту, а сдавленные крики ещё блуждали эхом в комнате. Оправдываюсь ли я? Да. Потому что понимаю, что сама разрываюсь между противоречивыми чувствами. Я знаю, как должна поступить. Но при этом и знаю, как хочу поступить. Столица встретила яркими улицами, пышными и цветущими. Была середина лета, жара, а на торговой площади народу не убывало — торгаши кричали о свежих продуктах и дорогих заграничных товарах, покупатели старались сбить цену, уличные шуты развлекали детвору, а стражники отлавливали воришек. Всё, вроде бы, как всегда, и всё же оживление это было предпраздничное. И такое плотное, что эльфов Лихолесья пришлось вести в обход, по менее презентабельным улочкам, что, разумеется, многим из них не понравилось. Дворец же встретил далёких гостей парадным убранством, не чопорным, но по-королевски шикарным. После церемонных приветствий старые соратники обнялись, и Элессар пригласил всех отобедать. В зале уже дожидались остальные гости — Гимли со своей делегацией, Симала с посланниками Владык, Элладан и Элрохир — братья Арвен, Мерри и Пиппин, которые не смогли остаться в стороне от столь грандиозных событий, и визитёры из Рохана. Все в сборе, но праздник начнется завтра. Сославшись на важные дела, я ушла со своим десятком к сотнику. Помощь оказалась не нужна, а так как я обязана была присутствовать на празднике не как воин армии Гондора, но как знатная особа, мне полагалось подготовиться. В связи со скорой женитьбой и отъездом в другую страну, мой десяток передавался другому человеку. И это были, можно сказать, мои последние часы с соратниками. Отношения начальника и подчинённых у нас не прижились, зато как единое целое мы взаимодействовали очень эффективно. И друзья, напоследок, решили устроить мне эдакий прощальный вечер. Столик в борделе встретил роскошным набором выпивки и закусок, а знакомый охранник даже попытался предложить нам травку из самого Кханда. Первое и последнее предупреждение от десятка вооруженных воинов распространитель принял с икотой. И всё же я тихо после попросила Таарона — друга-переговорщика — разобраться с этим. — Расслабься, капитан, — улыбался Таарон, плюхаясь на деревянную скамью. — Сегодня твой вечер, так наслаждайся. Столик находился в тени в углу, но парочка тематических умбарских подсвечников рассеяли тьму, сделав её куда уютнее. Ребята раскошелились на светлый ром и парочку-другую диковинных заграничных закусок. Вечер действительно прошел весьма бурно, в нашем стиле. Вспоминались рейды, рассказывались былицы и небылицы о сражениях и победах, после очередной бутылки сопровождающиеся наглядными примерами. Я смеялась от души, глядя на то, как Таарон пытается втюхать мне историю о том, как он заглянул в гарем одного харадримского правителя. В то время, как мужчины исходились слюнями, я с полуулыбкой саркастично кивала. Вскоре, когда за столом осталось около пяти человек (парни решили-таки по назначению воспользоваться борделем), в нашу сторону, круто виляя бедрами, направилась барышня. Сидевший рядом Таарон поерзал на скамье, устраиваясь поудобнее, однако, к всеобщему удивлению, барышня приземлилась на бедра мои. Я, дойдя до определенной кондиции, не сразу поняла, что перед глазами, вместо моей тарелки, оказалась чужая грудь, плотно перетянутая корсетом. — Ээ… — протянула я, поднимая глаза. И дернулась, сильнее вжимаясь в скамью. Если бы она не держала меня так крепко руками и бедрами, сие действие было бы куда заметнее, и мои парни, кто был ещё в состоянии ровно стоять на ногах, быстро бы отвели от меня опасность. — Здравствуй, министр, — промурлыкала пиратка, скрывая лицо туманно-черной вуалью, за которой всё же была видна полуулыбка. — Ты не погибла? — чуть было не вскрикнула, но резко наклонившаяся девушка напугала, и пришлось шептать. — Несмотря на твои старания, — продолжала улыбаться противница, делая вид для остальных, словно ласкает шею, скрывая нас густыми жгуче-черными волосами. — Чего надо? — шикнула я, пытаясь вытащить из потайного кармашка рукава маленький метательный ножик. — Не бойся, — горячо зашептала она на ухо, — я пришла не мстить, хоть мне этого и очень хочется. Знаешь, противников у меня было много, — девушка увлеченно водила руками по моему скованному страхом телу, — сильных и очень сильных. Такой соперник, как ты, мне очень льстит. Боги любят меня, а я люблю сильнейших. И терять тебя не хочу. Давай, — пиратка наклонилась слишком близко, почти касаясь моих поджатых губ, — останемся противниками? — Я уезжаю к истерлингам, — всё-таки пробормотала я, трезвея. Внутри клокотало от неприятных чувств. — Если ты не сменишь штурвал на поводья, сомневаюсь, что мы ещё пересечёмся, — закончила я, нервно перехватывая чужую руку, скользящую вверх по внутренней стороне бедра. Девушка хихикнула на мою реакцию, но отстранилась. — Думаешь, в Минас Тирит я приплыла на корабле? — промурлыкала она и, наконец, слезла с меня, напоследок скользнув руками вдоль тела. — Теперь ты не сможешь чувствовать себя в безопасности, министр, — удаляясь, шепнула она, блеснув глазами. — Никогда. Пиратка затерялась в толпе и я тут же соскочила с места, брезгливо отряхиваясь. Таарон расхохотался. — Да ладно тебе, капитан, это ведь тоже вид наслаждения. — А я старовер, — рыкнула я, залпом осушая свою стопку. — Всё. Ладно, ребята, спасибо за отличный вечер, но если завтра я буду маяться похмельем, это будет отнюдь не так замечательно! Увидимся! Помахав было возмутившимся соратникам, хлопнула дверью в заведение и тайными подворотням стала проходить ко дворцу. Утром дворец гудел, словно улей, и шли последние приготовления к вечеру. Проспав завтрак, я наспех перекусила и с головой погрузилась в подготовку. Положенные мне марафет и платье заняли всё время. Настояв на легком платье в пол без огромного нагромождения юбок, я сэкономила время и портному, и служанкам, да и самой себе. Любуясь в начищенные до зеркального блеска кованные «зеркала», скептично крутила в руках длинную метательную иглу, думая, куда же её засунуть. Угроза пиратки посеяла в душе семя паранои. В двери осторожно постучали. — Войдите, — откликнулась я, обречённо кладя иглу на тумбу, ведь спрятать её оказалось негде. Обернулась и замерла. В дверях стоял Леголас, держа в руке небольшую коробочку. — Здравствуй, — слегка склонил голову принц. — Здравствуй… — откликнулась я, но быстро вспомнила «табель о рангах», -…те. Кхм, чем обязана? — Да многим, — пожал плечами эльф, но покачал головой, — но сейчас не об этом. Я хотел бы… подарить тебе это. Надеюсь, придется по вкусу. Леголас протянул коробочку. Заинтересовавшись, быстро преодолела расстояние между нами, аккуратно взяла коробочку и развязала тонкую шёлковую ленту. Открыла крышку, и комната наполнилась душистым запахом… чая. Я судорожно вдохнула, дрожа всем телом. Тот самый запах. Как и тогда, в ледяной пещере на Карадрасе, он наполнил всё пространство запахом лета. Я подняла глаза к потолку, быстро моргая. — С-спасибо, — прошептала я, поворачиваясь к принцу. — Это… Это бесценный подарок. Я закусила губу, стараясь сдержать судорожный вздох. Было видно, что и Леголас сильно волновался за подарок, но моя реакция была выше всяких слов благодарности. Слегка склонив голову, он сделал шаг назад, собираясь уходить, но остановился в дверях, словно колебаясь в решении, и, наконец, повернулся. — Могу ли я сопроводить вас на праздник? — приглашающе протянул руку эльф. Я ещё раз глубоко вздохнула, словно стараясь пропитаться запахом этого чая, и согласно кивнула. Тронный зал, в котором состоялся праздник, был наполнен звуками музыки, запахами жареного мяса и только что открытого вина, голосами и смехом. Выкрикивались здравницы в честь принцессы, Королевы и Короля, тосты от гостей за благополучие и процветание страны. Вначале мы разошлись, каждый к полагающемуся ему месту, но вскоре, когда многие пустились в пляс и места освободились, я подсела к Братству. Гимли умудрился втянуть меня в спор о возможности использовать Мордор не только для добычи полезных ископаемых. Гном предлагал разделить страну между людьми и гномами, чтобы каждому было и удобно, и выгодно. Однако лучший воин Эребора оказался слабым политиком, и вскоре мои безукоризненные аргументы добили его. — Аргх, что раньше, что сейчас, упрямая, как целое стадо ослов, — ругался сын Глоина, наливая мне полную чарку вина. — Что раньше, что сейчас, вы слишком горячитесь, господин Гимли, — улыбалась я, чокаясь со всеми. Вскоре разговорились Мерри с Пиппином, рассказывая о жизни в Шире. Спокойно и мирно, как и полагается хоббитам. Однако достижения маленького народа я встречала с неподдельной радостью, особенно что касалось торговых союзов. Затем разговор перетек на более личные темы, Мерри смущённо признался, что помолвлен с одной красавицей, по возвращении на которой тут же женится. Пиппин, явно уже принявший лишнего, воспринял это как личное соревнование и проговорился о своей не менее, а то и более красивой суженной. Друзья завязали спор о том, чья же будущая жена прекраснее, а я умилялась такой приятной, забытой, но напоминающей о походе сценой. Вскоре столы убрали, оставив лишь некоторые, на которых продолжали разливать выпивку, и вновь грянула музыка. Я отвесила приветственный поклон знакомым музыкантам с Рохана, но категорически отказалась сама что-либо исполнять. Когда мои собеседники разошлись кто куда, ко мне приблизился истерлинг. — Подарит ли мне будущая супруга первый танец? — тихо, лишь для меня, проговорил он, приглашающе протягивая руку. Я, скрывая досадную улыбку, протянула руку в ответ, но мою ладонь перехватили холодные пальцы, уводя в сторону. — Смею напомнить, министр обещала этот танец мне, — ледяным тоном проговорил Леголас, вперив взгляд в истерлинга. Визуальный поединок длился пару секунд, после чего восточный гость повел рукой, словно разрешая. Принц моментально втянул меня в центр танцующих и резко закружил в танце. Не успев так быстро переключиться, да и парочка бокалов вина сказались, я оступилась, споткнулась и повалилась на эльфа. — Прости, — почти одновременно сказали мы. Смутившись, отвела взгляд, и дальше танец прошел в положенном темпе. Музыка сменилась уже много раз, и когда очередной танец подходил к концу, эльф старался уйти как можно дальше от истерлинга. — Принц, — тихо позвала я, прерывая такое долгое молчание. — Позвольте мне немного отдохнуть. Леголас улыбнулся моим словам и вывел из кольца танцующих, но не отпустил, а повел на пустующую террасу. — Душно, не находите? — заговорил принц, облакачиваясь на балюстраду, вглядываясь в темнеющее море. — Будет гроза, — поддержала я, поднимая глаза на тяжёлые свинцовые тучи над головой. Леголас тяжело выдохнул, словно решился на что-то, и повернулся ко мне. — Ты правда хочешь замуж за него? — Хах, — покачала головой я, скрывая улыбку. — А кто меня спрашивать будет? Это нужно. — Ты подвергаешь себя огромному риску! — Эльф махнул рукой в сторону зала, где толпа закружилась в очередном танце: — Истерлинги сражались на стороне Саурона, беспощадные и озлобленные. Ты веришь в это перемирие? — Вот и проверю, — пожала плечами, стараясь не смотреть на принца. — Я… сильная. Меня не так просто убить. Новая война Гондору не нужна. — Может, как воин ты и добилась успехов, — Леголас приблизился, смотря сверху вниз, — но до способной управлять мужем женщины тебе далеко. Я рассмеялась, полностью признавая правоту эльфа. Холодный ветер взметнул подол темно-зеленого платья, пробираясь до костей. Кожа моментально покрылась мурашками, и я, против воли, задрожала. — Думаю, стоит вернуться, — принц повернулся, направляясь в зал. Я перехватила его руку, останавливая. Холодный ветер протрезвил, и сейчас я поняла, что мне уже абсолютно на всё всё равно. — Проводите меня, принц, — пробормотала я, завороженно глядя на сплетение наших пальцев. — Я устала. Больше слов не нужно было, Леголас перехватил мою руку и направился во дворец.