Русские в Средиземье

      Леголас подхватил меня и усадил в седло, следом забрался сам и тронул поводья. Больше никто не проронил слова. Когда мы добрались до разрушенной стены, я увидела то, что окончательно меня подкосило. Спешилась с лошади и на ватных ногах подошла к пареньку. Мальчик, который хотел спасти меня, а я его. Рядом с его телом сидела женщина, заливая слезами труп сына. Лицо падшего воина было неимоверно бледно, а лужа запекшейся крови вокруг неимоверно большая. Не дойдя пары шагов до них, я развернулась. Почему так произошло? Почему ему никто не помог? - Эруве, - покачал головой Арагорн. - Я только хотела... - захлебнулась словами. На этом моя выдержка закончилась. - Никого... не смогла... защитить! Арагорн оказался рядом именно в тот момент, когда я почти вновь рухнула на колени. Уткнувшись мужчине в грудь, я наконец смогла выплакаться. Тело ослабло окончательно, но я всё рыдала. Хоть и понимала, что Алеся вернулась в наш мир, но то, как она вернулась сломило меня. Окончательно добила смерть мальчика. - Ты сделала всё, что в твоих силах, - проговорил появившийся рядом Теоден. - Этого оказалось недостаточно, - всхлипнула я и вновь залилась слезами. Арагорн лишь сильнее прижал меня к себе, шептал что-то и гладил по спине. Сколько времени мы так простояли, я не знаю. У меня вновь начались приступы. В раннем детстве, до трех лет, я переболела астмой. Иногда, когда дело доходило до истерик, я вновь начинала задыхаться. - Леголас, - раздался шепот над ухом. Арагорн словно передал меня с рук на руки, а сам отошел к Теодену. - Я ненавижу себя, - прошептала, уткнувшись в плечо принцу. Мы опустились вниз, ибо я больше просто не могла стоять на ногах. - Я не раз терял на полях сражений своих друзей. И каждый раз в их гибели я винил только себя. Но это лишь давало мне новый порыв к обучению. Ведь если я стану сильнее, то смогу защитить других друзей. Но смерть неминуема, как ты не пытайся её избежать. Я видел смерть Беалисы, хоть и был достаточно далеко, чтобы спасти её. Не ты виновата в её гибели. - Ты не знаешь, о чем говоришь, - я покачала головой, печально усмехнувшись. И зашлась в новом приступе, словно кто-то резко передавил горло. - Спокойно, спокойно, - зашептал эльф, гладя меня по лицу и волосам, слегка приподнял голову, цепляясь взглядом. - Смотри на меня. Смотри! И я смотрела. В голубые глаза лихолесского сказочного принца. Дыхание на миг и вовсе перехватило, когда взгляд уловил едва различимую смену цвета его глаз. А затем начало восстанавливаться. Я хотела было отвернуться, так как это уже выглядело действительно странно, но эльф всё ещё слегка придерживал мою голову, не давая шелохнуться. - Всё прошло, спасибо, - проговорила я. - Я успокоилась. - Ваша лошадь, миледи, - голос рохиррима подействовал на нас двоих как холодный душ. Мы отпрянули друг от друга, я как можно скорее поднялась с земли и на нетвердых ногах подошла к животному. Воин снял шлем, когда передавал мне поводья. Эодер смотрел на меня с жалостью и грустью. - Почему ты здесь? - тихо проговорил он. - Потому что здесь моё место, - выдал первую попавшуюся фразу мозг, разгребавший завалы после небольшого безумия и амнезии. - Нет! Не здесь твоё место, а с остальными! Там, в безопасности! - мужчина неожиданно сорвался на крик и схватил меня за руку, когда я в испуге дернулась от него. - Ты могла погибнуть! - Угомонись, - рядом возник Леголас, глядя рохирримцу в глаза так, что тот на миг сам отшатнулся. - Я ведь просил, - вновь повернулся он ко мне, теперь осторожно беря за ладонь. - Твои глаза... Ты видела ими слишком много боли. - Мы на войне, - пожала плечами, сдержавшись от всхлипа. - Мне больно от того, что я потеряла подругу. Она... Защитила меня собой. - Если бы ты не пошла... - Да! - По щекам вновь покатились слёзы. - Я понимаю! Это я... виновата. - Эруве, прекрати, - Леголас отвернул меня от Эодера, а затем подошел к нему, - а ты - не смей говорить с ней об этом. Она едва не помешалась от её потери, а ты снова вернул её в то состояние, из которого она с таким трудом выкарабкалась. - Я ведь её просил... - И я... Кхм, и мы просили. Но это уже не важно. Сделанного не обратишь. Я подняла глаза к небу, желая хоть так остановить поток слез. Опять я всему виной. Ненавижу. Дура! Зачем? Зачем ты взяла её с собой?! - Я... виновата, - из горла вырывался полухрип, - но не перед вами. Она всё решила в тот момент. И по её решению моя жизнь важнее. Я могу быть хоть тысячу раз не согласна, но былого не вернуть. Свою боль и вину я обращу в гнев и силу, с которой значительно подчищу войско врага. Теперь я живу только ради этого. В то мгновение, когда всё это сказочное геройство и стремление к самопожертвованию начали хлестать из меня ментальными ударами, подъехал гном. - Ну ладно, хватит строить из себя невесть что! Запрыгивай, - тепло улыбнулся Гимли и протянул руку. Немного потерявшись во времени и пространстве, я забралась в седло за гномом, совершенно забыв о своей лошади. - Вообще-то, гном, это наш конь, - удивленно вскинул брови Леголас. - А ты, эльфийский извращенец, можешь и на её лошадке покататься, - расхохотался наставник. - И кстати, остроухий, ты продул! На моём счету тридцать шесть, ха-ха! - Лицо Леголаса лишь на пару мгновений озарилось удивлением и злобой, а затем приняло привычно-каменное выражение. Зато гном весь аж светился, как натертый до блеска медный чайничек. Он тронул бока коня, направив его в сторону столпившихся вокруг Теодена воинов, и полуобернулся ко мне, протягивая флягу: - На-ка, глотни. Наша девочка заслужила большего, но это пока всё, что мы можем. Усмехнувшись, я откупорила горлышко и сделала пару больших глотков. Огненная жидкость обожгла внутренности и здорово вдарила в голову. Мне сразу полегчало. Хотя на лошади стало держаться сложнее. - Теодену нужен небольшой отряд, - заговорил гном. - Навестить чародея хочет. - А я вам зачем? - тихо спросила. - От меня одни беды. - Тебя нельзя сейчас оставлять одну в таком состоянии. Да и, знаешь, без приключений добраться до Сарумана никто не рассчитывает, хе-хе. Теоден, как и сказал Гимли, собрал небольшой отряд, и мы выдвинулись. Путь лежал через Фангорн. Но мне уже было просто на всё плевать. Я наполовину осушила флягу, потом её просто отобрал гном. Мы с ним пришли к выводу, что я себя достаточно-таки хорошо чувствую, поэтому вполне могу вернуться на свою лошадь. Когда мы поменялись с Леголасом местами, я поехала в конце процессии. Теоден взял всю нашу компашку да парочку своих воинов. В лес мы въехали, сохраняя полное молчание. Ощущалась угроза - гворны*, напитавшиеся черной кровью, всё ещё трещали и шелестели листвой, словно ещё не ушел запал недолгого сражения. Одной рукой держа поводья, другой вцепилась в рукоять кинжала. Но со временем, - а поездка была достаточно долгой, - я успокоилась и перестала обращать на лес внимание. Внутри всё клокотало, было чертовски паршиво. Нет, плакать больше не хотелось. Слёзы словно кончились. От нахлынувших воспоминаний о стреле, я начала бормотать песню: -

Ночь унесла тяжелые тучи, Но дни горьким сумраком полны. Мы расстаемся - так будет лучше Вдвоем нам не выбраться из тьмы... Я любил и ненавидел, Но теперь душа пуста. Все исчезло, не оставив и следа, И не знает боли в груди осколок льда... Я помню все, о чем мы мечтали, Но жизнь не для тех, кто любит сны. Мы слишком долго выход искали, Но шли бесконечно вдоль стены... Я любил и ненавидел, Но теперь душа пуста. Все исчезло, не оставив и следа, И не знает боли в груди осколок льда... Пусть каждый сам находит дорогу - Мой путь будет в сотню раз длинней, Но не виню ни черта, ни Бога. За все платить придется мне! Я любил и ненавидел Но теперь душа пуста Все исчезло, не оставив и следа И не знает боли в груди осколок льда...**

Это были ужасно правдивые слова. Душу опустошили. И никаких чувств. Я рада, что она вернулась, но никогда и никому не пожелаю перенести смерти близких. Такое не описать словами. Мрачная атмосфера леса будила лишь худшие воспоминания. Как я с ней ругалась, мы даже однажды подрались, хоть я и не помню уже из-за чего. Мы редко ссорились, но если такое случалось, то это было серьёзно и зло. Потом мы просто вели себя как ни в чем не бывало, но сейчас я понимаю, что готова за все слова просить прощение. Ведь как всё неожиданно - вот была, и в раз не стало. Судорожно вздохнув, я покачала головой, желая как можно скорее обо всём забыть. Но, разумеется, это произойдёт ещё не скоро. Хоть я и считаю, что проявление эмоций мне несвойственно, так как по большей части мысли занимает анализ и самокопание, но это не всегда правда. По большей части я люблю заниматься эмоциональным самоубийством. Как сейчас. И из этого состояния меня могли вывести два человека - я и Алеся. О-о... Пришпорив лошадь, поравнялась с Гендальфом. Маг покосился на меня, но ничего не сказал. Впрочем, спасибо ему за это. Сейчас я бы не смогла поддерживать адекватную беседу. Лес стал редеть, и скоро послышался тот самый слегка укуренный смех. О да, мы добрались. Впереди раздался приветственный возглас и салют кружкой эля от Пиппина и распростертые в гостеприимном жесте добродушного хозяина руки от Мерри. И у обоих по дымящейся трубке. - Добро пожаловать, господа, в Изенгард! - заговорил Мерри. - Ох, вот пройдохи! - воскликнул Гимли. - Мы вас искали-разыскивали, а вы сидите здесь, пируете и курите! - Мы сидим, - усмехнулся Пиппин, - на поле победы, и вкушаем её заслуженные плоды. Солонинка, - хоббит помахал связкой вяленого мяса, - особенно хороша. - А табак, судя по вашим довольным мордашкам, точно лонгботтомский, - подмигнула я. - У тебя нюх на такие дела, верно? - удивленно воскликнул Пип и залился смехом. - Мы тут по приказу Древня, - подавляя смех, проговорил Мерри, обращаясь к магу, - он теперь здесь главный, в Изенгарде. - Ну что ж, победители? Запрыгивайте и ведите нас к вашему главному, - усмехнувшись, я подъехала к хоббитам ближе и Мерри сел за мной. - Ну нет, этого толстопуза нельзя брать, лошадь переломится, - пробормотал мне на ухо хоббит, но так, что это услышали и остальные. В конце концов, когда мы разобрались, кто с кем сидит, полурослики повели нас сквозь проём в разрушенной стене. За ней был настоящий потоп, вода плескалась в нескольких сантиметрах от сапог. Впереди я различила Энтов. Первая мысль - невероятно! Смотришь такой на дерево, смотришь, а оно - бац! - и пошло себе по своим делам дальше. Аж шерсть дыбом. Энты бродили по окрестностям и вытаскивали из воды всякую снедь, разгребали завалы, расчищали от разрушенных строений путь. Да-а, дела у них были. - Мой юный господин Гендальф! - раздался голос Древня, такой скрипучий и... ммм... простите за каламбур, деревянный. Его речь была медленной и даже величественной. - Я так рад, что ты явился. С камнями и завалами я справлюсь, но нужно разобраться с колдуном, запертым в башне. - Покажись, - прошипел Арагорн. - Будь осторожен, - одернул его маг. - Даже побежденный Саруман очень опасен. - Да отрубить ему голову, и делу конец, - пробурчал гном. - Нет. Он нужен живым. Надо кое о чем с ним поговорить. - Да и я хочу кое-что узнать, - словно сама с собой промямлила я. На меня удивленно оглянулись, но я в ответ лишь задрала голову кверху, заметив стоящего на вершине башни колдуна. Вот он - Саруман Белый, ныне Радужный. Майа, который здорово напугал меня во дворце Теодена. - Ты много воевал и убивал много воинов, король Теоден, а после заключал перемирия, - заговорил Саруман. - Неужели мы не можем собрать совет, как в старые добрые времена, мой друг? Неужели мы не заключим мир - ты и я? - Мы заключим мир, - Теоден даже не поднял головы. Но взгляд Сарумана пал на меня, и больше он глаз не отвел, хоть и продолжал вести беседу. - Мы заключим мир, после того, как ты ответишь за то, что сжег Вестфольд! За тех детей, что ты погубил! Мы заключим перемирие, отомстим за жизнь воинов, чьи мертвые тела были изрублены перед вратами Хорнбурга! Когда ты, - король источал такую ярость, что её можно было резать тупым ножом, - будешь повешен на потеху воронам. Тогда-то и настанет мир. - На потеху воронам, - издал тихий смешок колдун. - Палантир видит всё. Ну что, чужеземка, как тебе наш мир? - Жесток и непредсказуем, силен и надежен, красив и чужд, - честно откликнулась я. - А где твоя спутница, что одарила своей лаской старшего сына Дэнетора? - чародей открыто насмехался, но это была игра на публику. Его взгляд изучал, подавлял и закрадывался в самые отдаленные уголки сознания. - И правда, где Беалиса? - прошептал Мерри, дергая меня за рукав и оглядываясь. Эомер тоже оглянулся и выжидательно посмотрел на меня. - Ясно-ясно, можешь не отвечать, - рассмеялся старик, издав настолько зловещий смех, что холодок прошел по спине. - Сама же и погубила её! Но, думаю, мне и тебя одной хватит. Я не глуп, там, откуда ты, есть такие же слабаки, чью волю и разум поработить проще паренной репы! Ну же, верни себе статус рабыни... - Мне жаль тебя, - воскликнула я, проглатывая это ведро грязи. - Ты был великим и мудрым. Но сейчас ты, - в голове пронеслась знакомая фраза, которую я незамедлительно озвучила, - променял мудрость на безумие! И ныне ты не достоин большего, чем жалости. С тобой тут старый друг хочет поговорить. Покажи мне, что ты не до конца прогнил, Саруман Радужный! - Твои слова пусты и не имеют для меня значения, - прошипел маг, а лицо его перекосилось от злости. Он перевел пылающий взор на Гендальфа, и я смогла вздохнуть свободно. - Даже ты, Гендальф Серый, должен был почувствовать волнение материи при их появлении. Так чего тебе надо? Дай угадаю: история двух чужеземок, что ладно влились в ваш круг? Ключи от Ортханка? Или ключи от самого Барад-Дура?! Вместе с коронами семи королей и жезлами пяти магов! - Твоё предательство стоило многих жизней. Многие тысячи подвергали себя риску. А ты мог их спасти, Саруман, - Гендальф говорил спокойно и уверенно. - Но ты погряз в делах врага. - Так вот, - ухмыльнулся колдун, - зачем ты пришел сюда - чтобы выведать. У меня есть, что тебе сообщить! В тот же миг он поднял руку, с зажатым в ней Палантиром. Отряд напрягся. Послышался отдаленный шепот на ужасном, искореженном языке. Чешуя, что висела у меня на шее, и кулон Алеси, который я намотала на кисть, начали нагреваться и заметно потемнели. Возможно, это реакция на здешнюю магию у глубоководного монстра. - В Средиземье кое-что начинает гнить, - продолжал Саруман. - То, чего ты не увидел. Возможно, причиной этому даже стали чужестранки! Хах, но Великое Око видит всё. Даже сейчас оно использует эту возможность. - По спине пробежался холодок, а чешуйки начали испускать почти уловимые для человеческого глаза темные волны. - Скоро он нападет на вас. Чужестранка, иди за нами и ты спасешься. Но вы все умрете. Ты же знаешь это, Гендальф, не так ли? - Саруман словно насмехался. - Уж не думаешь ли ты, что Бродяга сможет сесть на трон Гондора? Этот изгнанник, скрытый тенями, никогда не будет коронован! - Арагорн едва заметно вздрогнул и поднял на колдуна глаза. - Гендальф никогда не поколеблется, чтобы пожертвовать теми, кто близок к нему, кто исповедует любовь. Скажи-ка, какими словами ты напутствовал полурослика, когда отправлял его на гибель? Тропа, на которую он ступил, ведет лишь к смерти. - Я достаточно наслушался! - воскликнул Гимли, своим простым гномьим характером разрывая словесные путы Сарумана. Сотню раз слышанный мною монолог неожиданно-гипнотически подействовал на меня. Он потряс Леголаса за плечо. - Вонзи в него стрелу. - Нет! - остановил потянувшегося было за оружием эльфа Гендальф и повернулся снова к колдуну. - Спустись, Саруман. И ты спасешь себе жизнь. - Оставь свою жалость и милость! - прошипел чародей. - Мне они не нужны! Взмахнув посохом, Саруман отправил в сторону Гендальфа мощный огненный шар. Кулоны раскалились. Шар попал точно в мага и охватил его огнем. Пламя закружилось, взревело и рассеялось. Митрандир даже не шелохнулся. От удивления Саруман отпрянул. - Саруман, - окликнул старого друга Гендальф, - твой посох сломан! В то же мгновение раздался оглушительный треск, магическая вспышка вдребезги разнесла посох чародея. Осколки посыпались с башни. Кулоны вспыхнули в последний раз и похолодели, возвращаясь в своё обычное состояние. Рядом с колдуном образовался бывший советник Короля. - Грима, - позвал того Теоден, - не стоит следовать за ним. Ты не всегда был таким, как сейчас. Когда-то ты был воином Рохана. Спускайся. - Грима поклонился и, казалось, начал возвращаться, но тут заговорил Саруман, слова которого источали презрение и яд: - Воин Рохана? Что такое Рохан, как не соломенный хлев, где пьянствуют разбойники, а их отродья валяются на полу с собаками?! Победа в Хельмовой Пади не твоя заслуга, Теоден Конюх. Ты лишь жалкий потомок своих великих предков. Посмотри же, чужеземка, к какому отродью ты примкнула! Если не пойдешь за нами, сгинешь как они! - Грима, - вновь позвал Теоден, делая вид, что пропустил слова колдуна мимо ушей, - освободись от него. - Свобода? - окончательно распалился Саруман. - Ему никогда не быть свободным. Он такой же раб, как и ваша обожаемая чужеземка! - Нет, - прошептал Грима, качая головой. - На колени, отребье! - залепив Гриме звонкую пощечину, воскликнул Саруман. - И твоё место там же, чужеземка. - Заткнись! - воскликнула я, не выдержав давления. - Я из народа столь же гордого, отважного, сильного и непоколебимого, как и рохиррим! Ты в страшном сне не видел, как сражаются наши люди! Ты и вообразить не можешь, насколько мы сильны! - Саруман, - прервал меня Гендальф, - ты знаешь всё о делах врага. Расскажи всё без утайки. - Отзови своё войско и ты узнаешь, где решится твоя судьба, - проговорил Саруман. - Я не позволю держать себя заложником! В это время за спиной колдуна возник Грима и вонзил короткий клинок в спину бывшего господина. Потом ещё раз и ещё. Леголас вскинул лук и выстрелил в Гриму, но было поздно. Как и Грима, Саруман погиб. Его тело рухнуло с Ортханка точно на огромный шип странного вида мельницы, что использовали орки. От звука падения и пронзенной плоти я вздрогнула. Прикрыв глаза, судорожно вздохнула. - Передай нашим союзникам, - велел Гендальф Теодену, - во все края, что ещё не порабощены: "Враг идет войной", а мы должны узнать, где он нападет. Мельница начала движение под тяжестью веса, и тело Сарумана погрузилось в грязную воду реки Изен, которую когда-то он и велел перекрыть. - Мерзость Сарумана всю водой смыло, - констатировал Древень. - Деревья вернутся и снова будут здесь жить. Молодые деревья, дикие деревья. Рядом с приспособлением что-то хлюпнуло. Пиппин спрыгнул с лошади, оказавшись почти по пояс в воде, и, не обращая внимание на оклик Арагорна, подошел и поднял со дна странно уменьшившийся Палантир. - Тресни моя кора, - прошептал Энт. - Перегрин Тук! - воскликнул маг, видя, что хоббит подозрительно бережно и завороженно вытирает видящий камень. - Отдай мне это, дружок. Быстро. Протянутый Палантир Гендальф быстро замотал в свой плащ и лишь тогда спокойно выдохнул. - Возвращаемся в Эдорас, - велел Теоден, первым разворачивая коня. - Нам надо будет поговорить о случившемся, - проговорил маг, поравнявшись со мной. - Не сегодня, - устало прикрыла глаза я, поворачивая лошадь. - И не завтра. Держись, Мерри, моя лошадь самая быстрая в нашем отряде. Мы попрощались с Древнем и двинулись вперед. В гробовом молчании прошли лес и на равнине погнали лошадей. Всё быстрее и быстрее, а солнце уже в зените. Мерри от страха крепко прижимался ко мне, а я словно и забыла о своей боязни лошадей и езды. Да, мне казалось, что я уже целую вечность знакома с этой лошадью, этой тропой, этим ветром и небом. Вскоре на горизонте показалась столица Рохана. Сейчас мне как никогда нужны две вещи - душ и сон. Если в первом мне тут конкретно не повезло, то в последнем я уверена на сто процентов. Кажется, скоро пир намечается. Ну и отлично, а то выпивка Гимли уже полностью выветрилась.