Предвечное блаженство. Российская империя, середина XIX века

После первого в его жизни "сеанса черной магии", к вечеру другого дня, Антиох почувствовал себя плохо – закашливался, закрывшись в комнате, так что Полина опасалась, как бы их не заставили съехать. Если Прасковья Сергеевна услышит или ей прислуга донесет?.. Полина не знала, как долго должна развиваться болезнь в груди чахоточного, чтобы он стал действительно опасен для тех, кто находится вокруг него. Может, пока нет кровохарканья, он и не опасен? Но Антиоху полегчило наутро. Кашель прошел, он испытал прилив сил. За завтраком, перед тем, как уйти из дому, он рассказал жене свой сон. - Знаешь ли, Поленька, что мне и вправду помогают духи. Со мною во сне кто-то так целительно беседовал, точно цветами дышал, наполняя мне грудь; слов я не запомнил, только благодать… А потом кто-то другой, темный, стал уверять, чтобы я не слушал моих целителей, будто это демоны… Полина испуганно взялась за голову. - Антиох, ты бредишь? Он засмеялся счастливым, каким-то детским смехом; такой совсем редко брался у него. - Пожалуй, что и брежу. Если мне оттого стало легче, что нам за дело? - Как!.. Полина схватилась за его рукав, приблизив мужа к себе. - Ты не понимаешь, что ли? Если дьявол существует, и это он искушает нас, тебя… Марью Никифоровну… - Тем, что лечит? Сильное искушение, - холодно заметил Антиох. – Поленька, я буду весьма огорчен, если ты встанешь в позицию средневековых богословов. Главное, что должен понять человек нашего времени, - это его божественная природа и ее постоянство. А как называть эту природу, это постоянство – бог ли, дьявол ли… какие частности! Дух, самосознание – вот истинная действительность. Остальное – химеры. - Я думала, ты верующий, - сказала Полина, - православный! Куда тебя несет?.. - И верующий, и православный, - соглашался с нею Антиох, улыбаясь и кивая. – Православие и вера, в особенности наши русские, это не доктринерство. Тебя пугает не то, что я говорю о божественной природе человека: как будто ты этого уже не слышала многократно от всевозможных просветителей и философов! Тебя пугает, что это говорю именно я. - И ты тоже веришь в "наш особенный путь"? – спросила Полина. Она пыталась язвить, потому что ей было страшно. - Я не верю, - ответил Антиох. – Я знаю, что России назначен особенный путь. И прибавил то, что еще более испугало Полину, хоть она это и предчувствовала: - Я это вижу. Он сидел перед ней, не допив своего остывшего чая с лимоном, - хрупкий человек, пылинка в лучах вселенной; ничтожный физической силой, ограниченный своим внешним умом, поскольку тех, кто не ограничен и не обманывается, среди смертных не может быть. Он был всего лишь орудием своих водителей. И только в нем Полина видела то "постоянство", за которое могла уцепиться. Допив холодный чай, муж утер губы платком и сказал ей еще одну свою неожиданную странность: - Полина, я бы хотел, чтобы ты не веровала твердо в сердце – ни в свое, ни в мое: то, что называется сердцем, совестью, духом ошибается так же, как и инстинкт, и разум. Мы не способны безошибочно понимать ничего на свете, как бы нам ни казалось, что мы постигли истину… Есть одна только истина, к постижению которой я приближаюсь… могу приблизиться, пока одет смертной плотью; да, должно быть, не приближусь вполне и после того, как сброшу эту плоть с себя. Он прервался. - Есть одна только истина, которая доступна мне… и каждому. - Какая же это истина? – шепотом спросила Полина. - Аз есмь, - просто сказал Антиох. Он улыбнулся, поцеловал ее и вышел. Двигался он так легко, словно и не болел. Полина закрыла лицо руками. "Я очень люблю его, но я долго не вынесу его, - подумала она. – Его нельзя долго выносить, как слишком яркий свет. Он и сам не вынесет себя". Вечером к ним в дверь постучались. Прасковья Сергеевна с неудовольствием проводила гостя в комнату своего жильца: ей сегодня было не до посторонних. Антиох и прежде того замечал, что хозяйка недовольна им; что ж, такое отношение не было ему в диковинку ни от кого, в особенности от обыкновенных людей. "Только бы не согнала… Куда мы тогда подадимся? Можем, конечно, переменить квартиру, как и все; но где найдется в Москве такое место, куда за мною не последовала бы моя слава?" - Пожалуйте сюда, в это кресло, - приветливо сказал Антиох вошедшему, в котором сразу узнал одного из домашних друзей Муромовых. – Чем могу служить? Гость застенчиво сел, оправив полы длинного сюртука. - Милостивый государь, - сказал он. Заикнулся, схватился за тонкие усы и подкрутил их. – Я имел… Я третьего дня у Марьи Никифоровны… Антиох все понял почти с той самой минуты, как к нему ввели этого человека. - Вы хотите, чтобы я устроил такой же сеанс для вас? – спросил он. Гость кивнул. Он смотрел на него с таким же выражением, как Марья Никифоровна, - как любовник на подругу, с которою долго был разлучен. "Они, точно, все в меня влюбляются", - внутренне усмехнувшись, подумал Антиох. - Милостивый государь, я не торгую моею способностью, как и она не является по приказу, - сказал он строго. – Забавляться и увлекаться этим может быть опасно. - Это не увлечение! – горячо воскликнул гость. – Верьте совести, Антиох Гавриилович: я не из пустого любопытства! Я хочу только… Описав руками дугу, так что на пальце сверкнуло кольцо с сапфиром, он уронил руки обратно на худые колени. "Он хочет постоянства", - подумала Полина. Вот чего хотели все - и не знали, как назвать. - Хорошо, - помедлив, сказал Антиох; и гость так весь и просиял, вскинувшись в кресле и расставив руки. - Я могу вам заплатить, сколько вам будет у… - Я не торгую моею способностью, - повторил Антиох, хотя эти слова дались ему – больному, бедному – с трудом. – Я проведу для вас сеанс по дружбе... по моему природному призванию. Гость встал, на глазах его были слезы. Подойдя к Антиоху, он – чего тот никак не ожидал и не успел воспрепятствовать – схватил его руку и поцеловал ее. - Вы будете моим желанным гостем в любое время! – воскликнул он. – Пожалуйте, когда вам будет угодно, к Замятину Нилу, вот моя визитная карточка… Гость засуетился, шаря по карманам, как будто в присутствии высочайшего начальства. Спустя некоторое время извлек карточку. Антиох принял ее и убрал в карман с довольно холодным видом. - Нет уж, давайте условимся наперед, Нил Филиппович, - сказал он. – В какой день и час вы примете меня? - Завтра! В шесть вечера! Приходите с вашей супругой, вы несказанно меня осчастливили, Антиох Гавриилович… Когда гость ушел, Полина грустно помолчала и сказала: - Вот и кончился наш покой. - Я никогда его и не имел, - сказал Антиох. Он посмотрел на жену. – Мне жаль, что я и тебя… Полина помотала головой. - Нет, я никогда не пожалею об этом! Без тебя мне было бы жить – как при сальной свечке, на которую дохнул – и темнота; так и жизнь человеческая; а ты… - Солнце? – спросил Антиох, без всякой рисовки. Вместо ответа Полина села ближе к нему и обняла за шею. Они почему-то чаще предавались любви днем, чем ночью. Это было и стыднее, и опасней; но порыв, нежность не спрашивали, когда им явиться. Антиох обладал своею женою, взяв ее на колени; а потом она с трудом подняла с дивана одной рукой шерстяной плед и закутала их обоих. Так они и остались: сидя на диване, в сумерках, закутанные для мира и нагие друг для друга. Им хотелось уснуть; но они не спали. - Когда у нас будут дети? – шепотом спросила Полина. Этот вопрос сразу лишил ее "постоянства". Дети – это было то, что сразу ввергало человека в житейские бури; то, чего у них, у Антиоха появиться не могло. Он и так с трудом себя выносит – себя и свое призвание; он гораздо более беззащитен, чем любой другой смертный. Он - один из первых смельчаков, постигающих глубины, называемые "я"; он вознесен в ледяную звездную высь, где нет места смертному. - Дети? – повторил Антиох. Он поднял ее голову за подбородок и вгляделся в глаза. Нет – спустя несколько мгновений он отрешился от Полины, взгляд наполнился сознанием, что так влекло и пугало всех знавших его. - У нас не будет детей, - сказал Антиох. С этого дня они в самом деле лишились покоя. Их звали направо и налево – часть приглашений Антиох принимал, часть отклонял; он меньше, чем за месяц, стал известен всей Москве. А может, и прежде был? Слухи о гениях, духовидцах распространяются с поразительною быстротой; особенно среди тех, чья умственная жизнь небогата событиями. На сеансах Антиоху приходилось выслушивать и принимать в себя, служа посредником, самые разные семейные вопросы, по которым его полные благоговения почитатели, нередко сведенборгисты*, советовались с "духами". В том же, что он говорит от лица "духов", сам Антиох вовсе не был уверен. - Я могу просто дурачить их всех, и себя также. Что мы можем знать?.. – говорил он жене в минуты отчаяния. Он был человек, рожденный для метаний, точно художник: из твердой веры в небесные знамения и смирения перед провидением Антиох бросался в неверие. Как будто постоянно испытывал противоположные духовные влияния. Антиох приобрел немало богатых друзей; ему предлагали деньги – он отказывался; дарили дорогие подарки… и иногда он их брал. И чувствовал себя то человеком, берущим законное вознаграждение, то вором и обманщиком. А в конце ноября Антиох однажды проснулся посреди ночи и толчком в бок разбудил жену. - Ольга родит, - прошептал он. Полина села, широко раскрыв глаза и сжав руки. - Родит? Умирает?.. – проговорила она. - Не знаю, - сурово ответил ей супруг. – Это началось… вот сейчас, и продлится долго. Полина спустила ноги с кровати, скользнув ими в мягкие домашние туфли, и встала. - Что нам делать? – спросила она. - Сейчас – ничего, - сказал Антиох. – Ложись и спи. Завтра пошлем к Баяновым нарочного, а теперь… это не в нашей власти. Полину рассердил его холодный вид. Она заметила, что с тех пор, как он стал духовидцем, Антиох почти перестал молиться; странное исповедание его обходилось почти без обрядов. Став на колени у супружеского ложа, Полина склонила голову, так что черная коса ее скользнула через плечо, и начала горячо произносить слова молитвы; ей представлялось, как там, далеко, Ольга, мучается, мечется… На краю смерти… Без помощи – кто ей поможет, если не поможет природа? Очнувшись от горячего самозабвения, Полина увидела Антиоха на коленях подле себя – он тоже молился, закрыв глаза. Она устыдилась, умилилась этому. Нежно тронув Антиоха за плечо, Полина пробудила его и сказала: - Ну, что теперь? - Теперь – надеяться, - ответил муж, вставая и подавая ей руку. – Идем в постель. Они легли и вскоре уснули. Полина увидела во сне, что кузина ее умерла и вверила ей свое дитя, в память об Ольге названное ее именем. Утром Антиох первым делом послал к Баяновым; сам же ушел на службу, наказав жене не бояться понапрасну – "этим ничему не поможешь"! Он был холоден и спокоен. "Антиох не так чувствовал бы, если бы Ольга была его кузина, - подумала Полина. – А может, и так… Не плакала же я по Дмитрии, хоть он мой брат". Почему они такие бесчувственные люди – почему люди вообще так бесчувственны? Должно быть, потому, что людям слишком мягкого сердца жизни не вынести. К вечеру, однако, Полина дошла до крайней степени страха; узнать, что и как Ольга, можно было не ранее завтрашнего дня. Антиох успокаивал жену, но был тоже в немалом беспокойстве, которое скрывал за напускною сдержанностью. Да, он увидел в тот вечер у Муромовых, что Ольга умрет от родов, - и Полина это наконец почувствовала; но с тех пор они никаких знаков больше не получали. Что приписать воображению, а что – действительному событию? Вдруг и исход родов Ольги Антиоху только примерещился?.. На другую ночь после того, как Антиох разбудил ее предостережением об Ольге, Полина не могла сомкнуть глаз: она несколько раз вставала на молитву, потом ложилась, потом опять вскакивала и уходила к окну – накинув поверх сорочки длинный шелковый капот, купленный из денег, вырученных Антиохом за один из подарков от его почитателей, она стояла и смотрела, как перемигиваются на небе звезды. Глупые люди веками верили, что звезды охраняют их, - какое дело этим бесконечно далеким солнцам может быть до людей? Нарочный, вернувшийся на другой день, привез Волоцким ответ от Федора Баянова. Получив в руки письмо, переданное ей в отсутствие Антиоха, Полина, еще не вскрыв его, испытала облегчение. Едва ли человек в таком огромном горе, какое им вообразилось, смог бы писать. "Друзья мои, Полина, Антиох Гавриилович! Благодарю вас за внимательность к нашему положению. Я изумлен: как вы могли угадать, когда Ольге придет срок родить? Жена моя вчера, в ночь на девятнадцатое число, родила дочь, которую также назвали Ольгою, в ее честь…" Полина вздрогнула, будто ее овеяло холодом. "Обе они здоровы, слава богу. Ольга уже поправляется и передает вам обоим сердечный привет. Простите, не могу писать длиннее – мысли спутались от радости, и забот куча. На крестины вы уж не успеете; но приезжайте, как выдастся случай, в гости. Мы были бы очень рады провести с вами Рождество". "Ну вот и чудно… - подумала Полина, опускаясь на колени в изнеможении и благодарности. – Как мы измучились с этим даром! И ведь не скажешь – никогда не скажешь, что ложь, а что сбудется; несчастный Антиох стал как стекло… как тусклое стекло, сквозь которое мы видим образы, непосильные для обычных смертных.* Великое счастье, что его способность – редкость!" Хотя Полина не знала никого, кто обладал бы Антиоховой способностью. Хотя бы одной из его способностей; но ведь большинству людей за всю жизнь не встретить настоящего чудотворца среди толпы мошенников, на каждом шагу объявляющих себя таковыми. Но сколько из людей в действительности хочет, чтобы "тусклое стекло" прояснело? До Ольги еще донесся шум, поднявшийся вокруг имени Антиоха в Москве; и она, при всей своей смелости, сбежала от этого шума, едва не затыкая уши… Федор же, судя по его письму, и вовсе ничего о небывалом и сомнительном успехе Волоцких не слышал. Захотел бы Баянов принимать у себя ее и ее мужа, если бы знал, что Антиох из себя представляет? Конечно, теперь это скрыть легче; тем более, от таких "положительно мыслящих" людей, как Баяновы. С тех пор, как Антиоха начали звать на вечера, физическая его способность – способность являть материальные образы, которые можно было даже пощупать рукою, - почти пропала, уступив место дару, гораздо более знакомому публике, который было гораздо легче и изобразить, и профанировать: духовидению. Ну а это для мыслящего человека повод успокоиться. Кто на своем веку не слыхал о духовидцах, разоблачаемых с треском, - и кто из "действительно умных" людей к ним пойдет и прислушается к сплетням о них? Вечером Полина обрадовала мужа тем, что он угадал судьбу Ольги только наполовину: хотя в том, что в нем в этом случае говорила его способность, сомнений не было. Полина отправила кузине длинное нежное письмо, к которому Антиох прибавил подарок для новорожденной: драгоценный крестик, подаренный Волоцким недавно… для их собственного первенца! Впору было и смеяться, и плакать. Полина почти не сомневалась, что у них с Антиохом детей не будет, - но почему? Потому ли, что они неспособны их иметь, - или потому… Полина обещалась непременно приехать к Ольге в деревню на Рождество вместе с мужем. Болезнь Антиоха приостановилась, и как будто бы надолго; теперь ничто не выделяло его среди прочих людей, кроме цвета лица, - и то, поздней осенью в городе почти ни на ком нельзя было увидеть свежего лица. В декабре, второго числа, было рожденье Полины: ей исполнялось девятнадцать лет. Марья Никифоровна, конечно, это предузнала и пригласила Волоцких на вечер по такому случаю. Вообще Марья Никифоровна как будто приобрела исключительное право на Волоцких… и она первая грелась в лучах славы медиума, как "открывшая" его для общества: это мнение было недалеко от истины. И, конечно, Волоцкие приняли приглашение. У Муромовых всегда собиралось хорошее общество – может быть, не самого большого ума и образованности; но видные люди. Хотя кто из людей "большого ума и образованности" станет болтаться по светским вечерам и спиритическим сеансам? Марья Никифоровна, конечно, рассчитывала на "что-то особенное" в день рожденья Полины: Антиоху было противно подобное отношение, профанирующее его талант, но он давно смирился с тем, что среди людей, признающих "явления высшего порядка" и свидетельства бессмертия, преобладают именно такие. Впрочем, такие вообще среди людей преобладают. Госпожа Муромова также намекнула, что позвала на праздник какую-то "гран-персону", которую думает особенно удивить своим редкостным гостем. В том, кто именно к ней зван, она не призналась: "это еще секрет", сказала Марья Никифоровна с очаровательной улыбкой. Сия важная особа только недавно прибыла в Москву и теперь почтит своим присутствием ее – обладая всеми достоинствами, чтобы оценить талант великого духовидца! Эту "гран-персону" Антиох и Полина увидели и узнали тотчас, как вошли в гостиную дома Муромовых. * Эммануэль Сведенборг – известный ученый и духовидец XVIII в., который приобрел много последователей. * "Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу" ("Послание к Коринфянам", I).