Предвечное блаженство. Российская империя, середина XIX века

"Я должен быть завтра у нее. Ни о чем не могу больше думать, кровь кипит… Но я испугаю мою Полину! Она только начала открываться мне! Должно мне вскоре уехать в Москву, а мне будет уже трудно оторвать от себя это место, эти луга, где гуляет Полина. Никогда еще такого не бывало со мною; снова влюблен! посмеются товарищи. Нет… То, что было, была ложь. И когда я сошелся так близко с графиней Р., я думал, что вкусил блаженство, выше которого быть не может. Теперь мне это вдруг стало гадко – я был их домашним другом, и я им остаюсь! Какое лицемерие везде на свете!" Антиох прервался, глядя с отвращением на свой дневник; желчь поднималась в нем. Полина, верно, испугалась бы, если бы могла видеть в эту минуту того, кого мысленно уже назвала своим сердечным другом – но это движение души осталось неизвестным ей. Как много любовников* расстались бы, если бы любовь могла видеть все! "Какова же Полина? Я хотел бы узнать ее сейчас же, сейчас же; теперь… она сказала мысль, столь родственную моей, мысль о горних радостях, чувствование которых уже теперь волнует ее! Я знал, что в Полине силен голос духа: я не обманулся. Боже, дай мне опять увидеться с нею. Полина вышивала "А" - что бы это значило? Конечно, ее имя; но теперь… я хотел бы узнать, как она закончит свой узор". Вышивание Полины лежало, заброшенное на полку, и в нем блестела игла, небрежно воткнутая в алую "А". Сама же Полина смеялась в гостиной со своею кузиной, позабавившей ее прочитанною недавно историей о темном и светлом духе, вошедших разом в какую-то немецкую крестьянку. Ольга смеялась мало, и глаза ее говорили – поглядите, какие бывают суеверия в наш положительный* век! Полина казалась веселою больше, чем была. Ее пленяли такие рассказы – и она чувствовала, что в них может быть правда; Полина скрывала это от серьезной, умно-насмешливой Ольги. Мать же нашей героини, рожденная еще в старом веке*, верила в духов; госпожа Адашева как раз вышла, распорядиться по хозяйству, не то осудила бы такой разговор, не иначе как по наущению дьявола. Мать семейства Адашевых знала, как ступать девице, идущей верною жизненною дорогою: чтобы найти приятельниц в дочерях других знатных семейств, понравиться жениху, сделаться женою и матерью. Но эта пожилая дама уже не знала и, не зная, осуждала предметы, о которых говорили барышни. - Помилуй, Полина, неужели ты в это веришь? – спросила с удивлением Ольга, видя впечатление, которое рассказ об одержимой крестьянке произвел на ее кузину. Полина склонила голову, и пламя свечи на столе будто маслом смазало ее гладко причесанные на пробор черные волосы. - Почему бы не верить? – тихо ответила девица. Ольга раздражительно пожала круглыми плечами. - Та бедняжка, должно быть, страдала падучею болезнью, - сказала она. – Знаешь ли, Полина, какое дикое суеверие еще живет во всех деревнях? Что для них непонятно – сейчас объявят чертовщиной. Полина не успела ответить - вошла мать. Открытая грудь ее с бурыми старческими пятнами тяжело вздымалась под туго обхватившим полное тело платьем. Обе кузины встали ей навстречу. - Десятый час, - сказала госпожа Адашева. - Ольга, ради бога, вам обеим спать пора. Твой муж... Взглянув на дочь, она замолчала, поджав губы. Полина смиренно, опустив глаза, подошла под благословение. Перекрестив и поцеловав дочку, родительница вздохнула и отпустила ее спать. "Девка на выданье, - подумала госпожа Адашева. - А у самой никакого ведения - как нет, так уж и не будет. Надо с Андреем Николаичем поговорить, а не то совсем пропадет". Поднявшись в свою светлицу, Полина не сразу легла спать - тихо прошла мимо спящей Лизы и взяла с полки свое вышивание: на белом холсте пламенела "А", начало имени Антиоха, окрашенное кровью... Начало ее имени, окрашенное кровью. Полина перекрестилась. "Верить ли в предназначение? - подумала она. - А как в него не верить? Во всем, куда ни погляди, мы видим систему; неужто можно предположить, что человек, венец творения, существует сам по себе и идет вперед без всякой цели?" Девица еще раз перекрестилась, но молиться не стала. Положила свою работу обратно на полку и легла в постель. Полина улыбнулась, подумав об Антиохе; ей стало и весело, и страшно, когда ее фантазии предстали его черные глаза, устремленные на нее с безраздельным вниманием, со страстью. "Отчего же? Ведь мы совсем не знаем друг друга, - удивилась Полина. - Неужели между нами уже возникло взаимочувствие?.." Она заснула, не додумав своих мыслей. На другой день, пока сам Адашев с мужем Ольги были заняты своими делами, Полина с Ольгою и с матерью занялись с утра рукоделием. Мать часто выходила, развлекаемая* домашними заботами, но уж больше не оставляла кузин надолго наедине. Если бы ей не приходилось смотреть и за дочерью, и за Ольгою, она бы, верно, заметила смущение и страх, одолевавшие Полину. Та то и дело бросала работу; девушка то чувствовала, что вдруг холодеет, как будто ей сейчас станет дурно, то чувствовала такое нетерпение, что повертывалась на своем стуле. Она беспрестанно взглядывала в высокое окно, хотя оттуда, где они сидели, нельзя было разглядеть деревни. Ольга улучила минуту, когда хозяйка оставила их, и тихо, положительно спросила: - Ты его ждешь? Полина вздрогнула, и вышивание упало ей на колени. - Его, - тихо сказала она. Ольга помолчала, словно в возмущении - как будто оберегала нравственность Полины; потом опять спросила: - Кто он? - Пожалуйста, замолчи, Ольга, - попросила Полина, гладя пальцем свою "А" - к ней уже начала присоединяться буква, которую пока можно было принять и за "д", и за "н". Ольга помолчала, глядя, как быстро вздымается, натягивая шелковое платье, высокая грудь Полины, потом сухо сказала: - Разве ты не имеешь ко мне доверенности? Назови его имя, или я сейчас пойду и предварю Марфу Павловну. Полина испугалась так, что ахнула. - Нет, Ольга, я тебя умоляю молчать... Это Антиох Волоцкий, наш сосед из села Опальское, - быстро доложила она, как будто надеясь как можно полнее удовлетворить строгую подругу. - Он был со мною на бале у Линдиных, и вчера приезжал, чтобы повидаться. - И сегодня снова? - спросила Ольга. Тут обе замолчали, услышав стук каблуков хозяйки. Тяжело сев в свое кресло, Марфа Павловна взяла из корзинки вязание. Ольга сомневалась некоторое время, поглядывая то на Полину, то на непреклонную мать ее; а потом поднялась, взяв свою работу: - Марфа Павловна! Мы с Полиной пройдемся до рощи, она сегодня совсем бледна. Родительница посмотрела на дочь, потом вздохнула, точно и досадуя на нее, и вспомнив о прошедшей молодости. - Ступайте, только ненадолго. Ольга и Полина сделали хозяйке реверанс, потом вышли торопливо, точно обе боялись ее. Они несколько удалились от дома; и тогда Ольга, взяв Полину за руку, остановила кузину и сказала: - Ты не знаешь всех опасностей... Твой Антиох, верно, недаром ездит к тебе втайне от матери. Ведь это он заставил тебя молчать? - Он не хочет быть представленным моей матери. И я этого не хочу, - сказала Полина, прямо глядя в глаза Ольге. - А теперь я попрошу тебя удалиться... Он придет... Ольга прижала руку к щеке. - И ты мне это говоришь? Что с тобою делается? Полина покраснела, потом сказала, потупившись: - Я опасности знаю - ты сама мне рассказывала... И Антиох не таков... Ольга нахмурилась; а потом вдруг подхватила юбки и быстро пошла прочь, точно сама себя подгоняла. Полина улыбнулась ей вслед, хотя отчего-то опять побледнела, как мертвая. А потом направилась туда, где встретила вчера Антиоха. "Что-то он скажет мне?" Антиох уже ждал ее - и Полина едва не вскрикнула в испуге, увидев, как молодой человек появился из-за высокого тополя. Он быстро подошел к ней и поцеловал ей руку; от его ласки огонь пробежал по ее жилам. Полина прикрыла глаза. А потом Антиох сказал, волнуясь: - Полина! Послезавтра я должен буду уехать в город, обязанность призывает меня; но я хочу... хочу сноситься с вами мыслью, чувством. Вы хотите этого? - Я знаю, что наши души имеют сочувствие, - тихо сказала Полина. - Я не знаю, как вдруг поняла это... Пожалуйста, не позабудьте меня! Антиох снова прижал к губам ее руку, потом сжал ее и сказал: - Я знаю, как устроить переписку: мой слуга будет носить вам мои письма, которые я буду присылать домой, и забирать ваши. Это преданный человек, ничего не бойтесь. Вот дупло, - он быстро обернулся и показал на тополь, - не правда ли, хороший тайник? - Как вы странны, - тихо проговорила Полина. - Но я так же странна... И я вам верю. Она невольно взглянула в сторону, где словно бы мелькнуло Ольгино белое платье. Антиох посмотрел туда же. - Я должен уйти, я вижу... Какое несчастье! Но ведь мы будем вместе, даже когда расстанемся! Завтра вечером мое письмо уже будет ждать вас. - Вы обещали, - сказала Полина. Он кивнул, жадно глядя на нее, как будто не надеялся вновь увидеть; а потом быстро ушел, словно мучительно разрывая какие-то узы. И уйти больно, и остаться больно! - Вот какова любовь, - прошептала Полина. - Знает ли это Ольга? Она уже разглядела у березовой рощи белое платье и торопливо пошла навстречу своей поверенной. * Влюбленных: устаревшее значение слова. * Здесь: обстоятельный, рассудительный. * Восемнадцатом. * Отвлекаемая.