I would

Возвращаясь с небес на землю после каждой новой встречи с Гарри, Луи вспоминал о своей работе. Обычно у него было плотное расписание: личные встречи, групповые сеансы терапии или семейные разборки. Светловолосый молодой мужчина любил свою работу: он помогал восстановить гармонию в парах, семьях. И чем больше было положительных отзывов о его маленькой клинике, тем больше он нагружал себя работой. Иногда он забывался и работал даже по субботам, с девяти до девяти. И он обожал это чувство – быть нужным. Это то, что заставляло его кожу покрываться мурашками, а кровь течь быстрее. Луи Томлинсон заботливо и с пониманием относился к любому клиенту. Но теперь он бы заслуженно получил звание «врун года», если бы сказал, что Гарри - такой же клиент, как остальные. Прошло всего две недели с их первой встречи, а Лу уже так привык к сотне сообщений в день, которыми они обменивались. Ему всегда было весело с кудрявым парнишкой, и он обожал его невероятные истории из прошлого, пересказ дня или спонтанные шутки. Это превратилось во что-то естественное, настоящее и поэтому драгоценное для Луи. На самом деле, он никогда не думал, что его маленькое эгоистичное желание так скоро исполнится. Это походило на диснеевский мультик: так гладко отношения не развиваются в реальной жизни. В этой самой пресловутой реальности у людей всегда были проблемы: эгоистичные «хотелки», нежелание идти на компромисс, взаимные упреки, обиды, условия, ограничения. Но Гарри, кажется, был чем-то мягким и одновременно гибким в том смысле, что всегда мог просто кивнуть на какую-то просьбу Луи (честное слово, он этим не злоупотреблял). И даже если Стайлс не бился в экстазе от футбола, он все равно соглашался пойти со своим новым другом посмотреть матч. Солнце на горизонте, кажется, начинало всерьез раздумывать над тем, чтобы скатиться вниз по небосводу: было уже около восьми вечера, когда светило стало золотить облака. Луи терпеть не мог эту аномальную жару нынешним летом, но также не мог не признать, что некоторые картины данного сезона можно хоть сейчас переносить на холст художника. Редкие перистые облака походили на гусиные перья, застывшие по велению природы, а прохожие даже не обращали на это никакого внимания. Все в своих заботах и проблемах. К слову о проблемах, Луи следовало вернуться к толстой папке с делом Гарри, пока это вовсе не выветрилось из его головы. В последнее время психолог начал чувствовать какой-то диссонанс между тем, что написано на бумаге и самим пациентом. И хоть Томлинсон нарушил уже сотню запретов врачебной этики (превращаясь из психолога клиента в его близкого друга), его не покидало чувство, будто он что-то все время упускает из виду. Если Гарри мучили с детства кошмары, где фигурирует взрослый мужчина, и мальчик кричал, то как Гарри-нынешний так хорошо общается со всеми людьми? Если верить словам дядюшки, никакая терапия особого результата не принесла. Тогда это просто преувеличение проблемы или ее хороший камуфляж? Луи действительно хотел бы разобраться в этом вопросе, но, кажется, сам пациент желал обратного. Он скрывал эту самую важную часть паззла, этот заветный кусочек картинки, что могла бы пролить свет на события двенадцатилетней давности. Что или кто снился маленькому мальчику? И как подросток-Гарри справился с этим? Может, это метод самовнушения, что все хорошо? Естественно, он не посмеет давить на своего нового приятеля. Он скорее кинется с моста, нежели позволит себе в пятидесятый раз наступить на те же грабли. Нет, Луи вместо должного лечения (читать – «залезать под кожу») тусовался с Гарри почти каждый день. Оказывается, быть хорошим знакомым телеведущего классно. Они посещали выставки сумасшедших (но хорошо оплачиваемых) живописцев, без проблем проходили в только открывшиеся клубы (где звук басов почти сносит Лу к противоположной стене), и еще им достались билеты в vip-ложу на последнюю игру этого сезона. И Луи очень постарался при этом не захлопать в ладоши или не расплакаться (или не совершить любое другое мелодраматичное дерьмо в стиле Томлинсона). Гарри – само очарование, забота и внимательность. Он никогда не повышал голос, никогда не грустил, не куксился, не хныкал и не жаловался. Он всегда одет с иголочки (серьезно, даже в простых джинсах и рубашке он выглядел так, будто сошел с обложки глянцевого журнала), постоянно улыбался и пытался угодить Луи. Последний прекрасно это понимает. И, давайте будем честными, он почти получал сердечный приступ от того, насколько ему это нравится. Но также психолог не совсем знал, как на это реагировать. Если бы они не были такими близкими знакомыми (он пока осторожничал со словом «друг»), Луи бы назвал это ухаживаниями. Но разве нельзя красивому успешному парню дурачиться? Поэтому Томлинсон вроде как поддерживал такой тон их отношений, соглашаясь и на пинкники, и на последний ряд в кино. К исходу июля он уже пару раз оставался на ночь в квартире Гарри (кое-кто перебрал вина и не то, что ногами, языком не мог двигать), перезнакомился со всеми тремя близкими друзьями Стайлса (боже, он видел Лиама Пейна и Зейна Малика живьем!*) и один раз был внутри здания BBC. Каково же было его удивление, когда соведущей Гарри оказалась Элеонор, его подруга детства. При этом надо было видеть лица всех троих участников пантомимы: выпученные глаза Эль, открывающийся и закрывающийся рот Стайлса, странно посмеивающийся Луи. Естественно, экскурсия по студии закончилась скандалом. Колдер, поняв, что Гарри теперь друг ее бывшего (хотя только она считала их парой), устроила разнос коллеге. Луи же досталось не меньше: его обозвали всеми распоследними словами, которые в тот момент пришли в голову девушки с хорошеньким личиком (но грязным ротиком). Парни буквально выбежали с работы Стайлса. - Боже, прости, я действительно не предполагал, что мир настолько тесен, - залепетал Гарри, как всегда съедая окончания слов, когда он беспокоился. Его голос был низкий и совсем чуть-чуть хриплый, и Луи было трудно понимать смысл сказанного, потому что он неосознанно наслаждался звучанием голоса ведущего. - Гарри, ты никогда не пел? – вдруг поинтересовался психолог, совершенно позабыв о недавней перепалке с Эль. Ну и пусть потом его атакует мать звонками (потому что Элеонор обычно так и поступает – жалуется кому-то на Луи), ему сейчас хорошо вот так стоять под июльским солнцем, глядя на растерянного Гарри. Он забавный, когда забывает, что взрослые так открыто не показывают свои эмоции. - Было дело, в школе с Найлом и во время работы на радио. А почему ты спрашиваешь? – шатен широко улыбнулся, и на щеках тут как тут появились ямочки. Они делают его очаровательным ребенком, на самом деле. И кто бы не залип на такое превосходство? То есть, Бог должен гордиться тем, какую работу он проделал с этим лицом. Должно быть, мама Гарри - супер-модель или богиня с Олимпа. - Просто подумал, что где-то мог слышать твой голос раньше, - на ходу сочинил Луи, беззаботно прыгая в самую гущу голубей, которые перепугались и взлетели всей стаей. И, серьезно, вызовите Гарри скорую – Луи не может занимать еще больше места в его сердце. Оно просто трещит по швам от того, что Томлинсон делает с ним. В конце дня, когда он попрощался с Лу в вагоне метро, Стайлс купил себе ужин в китайском ресторанчике и неспешно съел его в компании лэптопа и Найла (который тоже ел, вот так совпадение). И он полностью вымотан, но, с другой стороны, в нем бурлят чувства. - Как думаешь, он хоть понимает, что я подкатываю к нему? В смысле, он может оказаться гомофобом, но учтивым и милым гомофобом? – бредил Стайлс, повязав вокруг головы бандану. В последнее время только так он справляется со своими неуправляемыми отросшими волосами (стилист запрещает ему коротко стричься). - Ты совсем рехнулся, сам себя хоть слышишь? – подавился ирландец, тыкая в камеру ложкой. Это должен быть устрашающий жест, но выходит комично, и британец захихикал. – Может, он просто думает, что вы хорошие друзья? Хотя мне вообще претит тот факт, что все геи или би после своего каминг-аута раскрашивают мир в голубые краски. Не все люди педики, Гарри. Так что стоит спросить его, делов-то, - вдохновенная речь Хорана вогнала Стайлса в еще большее уныние. Вообще-то он прав: не все люди должны падать к ногам Гарри, укладываясь ровными штабелями. Но если это будет именно Луи, шатен был бы не против. Но вот одна маленькая загвоздка: Гарри не мог просто так взять и спросить. Это у Найла все легко и непринужденно: он спрашивает и перестает париться. Даже с девушками в школе у него было так – отказала одна, ну так найдется другая. Но Стайлс не был бы самим собой, если бы не раздувал из мухи слона. Он живет страстями, мучениями, намеками, взглядами и улыбками. Хоран давно утверждает, что Хаза - латентный мазохист. Возможно, в этом есть доля истины. Последующие пару дней Гарри на самом деле провел в душевных терзаниях. Он уже состряпал примерный план выведывания истинной природы Лу, но на поверку оказалось, что в нем куча дыр. - Окей, а что если я скажу невзначай, что ко мне подкатывал мужик на работе, а Луи никак не отреагирует? – захлопал ресницами Стайлс. Найл уже возненавидел свой сотовый и саму мелодию звонка. Ощущение, что на проводе не 20-летний друг, а его 14-летняя кузина. - Напомни, почему я должен это слушать? - Потому что ты будешь гореть в аду, если не успокоишь меня, - зарычал Гарри. Да, его нервы ни к черту. Обычно он нежная благоухающая фиалка, а не монстр с вилами. - Тогда что случилось с беспроигрышным вариантом: «Привет, Луи, прекрасный денек, а? Ты, кстати, как насчет парней»? – на полном серьезе спросил Найл. Если честно, он вообще не понял, в чем проблема? Луи что, тупой, раз не замечает павлиний хвост, который перед ним раскрыл Стайлс? И одевается он слишком хорошо, еще этот его голос и манера держать руку… он не натурал, нет. Лиам больший натурал, чем Томлинсон. - Ты идиот? Никто никогда не спрашивает такие вещи напрямую! – королева драмы, дамы и господа! Поаплодируем ей. – Черт, прости, я сам не свой и уже на всех наорал. Но он мой чертов монстр из снов, понимаешь? Я не могу налажать с ним. Ох, только не с ним. В итоге эта тема тщательно избегается самим Гарри и его психологом. Сеансы давно заброшены и перенесены совершенно в иную плоскость: разговоры по душам на пьяную голову. Что, кстати, странным образом случается все чаще и обычно с подачи Томлинсона. Не то, чтобы он был прям заядлым ценителем вина или пьяницей, но днем, сидя в своем кабинете и анализируя прошедший вечер, он понял, что правду можно услышать от Гарри только в таком состоянии. И, да, Луи очень любопытный. И, как известно, иногда это ни к чему хорошему не приводит. Потому что в какой-то из дней Гарри расслабился так сильно (или он настолько привык к обществу Луи?), что рассказал ему сон от начала и до конца. И Луи сидел в таком шоке, в его голове эта информация никак не может найти места. Она просто туда не помещается. Гарри лежал в полной отключке, постанывая во сне, а «карамельный монстр» ошарашено вглядывался в лицо своего пациента. Что, черт возьми, он наделал, сблизившись с клиентом? Дьявол, правила придуманы не просто так! Что теперь делать? Луи было подскочил и начал собираться, чтобы поскорее убраться из этого дурдома (он, правда, не был готов к тому, что окажется тем, кто неосознанно любит шестнадцатилетних мальчиков, пускай и в их подсознании), но после остановился в прихожей, глядя на свое отражение в зеркале. Как ему обычно говорил дядя, когда он сам мучился после ночных кошмаров – разберись в себе? Как он мог оказаться во сне Гарри, когда они встретились всего месяц назад? Они никогда не жили по соседству, не были друзьями по переписке или дальними родственниками. Совпадение? Но Луи не верил никогда в них. И если этому нет научного объяснения, как тогда быть? И если хорошенько пораскинуть мозгами, это он принуждал маленького Гарри к сексу? - Мой Бог, он ни в чем не виноват? – все еще сомневаясь в правильности своих действий, Лу оставил в покое свои вещи, выключил во всей квартире свет и склонился над мирно спящим кудрявым мужчиной. Он осторожно убрал упавшие на лицо локоны, закусил губу, и провел тыльной стороной ладони по небритой щеке. – Как же я оказался в твоем сне, малыш? И что ты из этого разговора вспомнишь наутро? Сам Луи пожелал бы явления Мужчины в черном, чтобы тот стер воспоминания последнего часа. Он пока не знал, как к этому относиться, и стоит ли теперь дистанцироваться от Гарри. Но одно он решил точно: это касается их обоих. И. кажется, это важно для Гарри. Поэтому Лу не хочет ранить и потерять друга. И, думается, они реально погрязли в этой проблеме по самое не хочу.