Само слога Србина спасава

Несмотря на позднее время, жизнь в телецентре нисколько не успокоилась. Напротив, по коридору туда-сюда сновали журналисты, уезжающие и приезжающие, бегали ассистенты со списками, коробками кассет, и во всем здании как-то непривычно оглушительно громко хлопали двери. По обыкновению неспокойное место превратился в сущий ад с пчелиным роем внутри. - Как и заказывали, коротко, - бросил я, отдавая запись и задвигая камеру под стол – для сохранности. – Дай наушники. - На, - отозвался Дарко. - Как там? - Как на войне. Подошедшая Стана прильнула к «уху», слушая эфир вместе мной. Заменивший коллегу Петер стоически читал новости, не показывая никаких признаков усталости. - … на данный момент известно о нанесении точечных ударов по семи городам, включая Белград и Подгорицу. По поступающей информации стало известно, что в бомбардировках принимали участие двадцать четыре самолета альянса. В воздушное пространство Югославии они проникли через границу с Албанией, что говорит об участии наших южных соседей в данном акте агрессии. Еще раз напоминаю о главной теме выпуска - ракетных и бомбовых ударах военно-воздушных сил Северо-Атлантического альянса по территории некоторых югославских городов. Сообщается о первой жертве среди военных. А сейчас с нами на связи Приштина и работающий там корреспондент… - Все отзвонились? - спросил я, сдирая наушники с головы. Мне было тошно от одной мысли, что мой народ фактически помогает уничтожить страну, в которой я живу. – Ниш, Воеводина, Косово? - Да, все целы, если ты об этом, - ответил Дарко и опустил микрофон к губам. – Ацо, у меня Байтаница и Нови-Сад готовы, пустите? Ладно, пересылаю. Нет, Ужице еще не пришло, как только, так сразу. – Он развернулся в кресле. – Вы бы отдохнули немножко. Домой уехать не предлагаю, скорее всего, скоро обратно сорвут, но…даже не знаю. Вам нужно поспать. - Я спал немного, - ответил я и коротко взглянул на Стану. – Ступай домой, а утром придешь. - Еще не хватало, - вспыхнула девушка. Подскочив к столу, она схватила брошенную связку ключей. - Я иду в машину спать. Ты идешь? - Нет. - Осел, - пробормотал техник, когда она вышла.- Шел бы и спал, как у птички под крылышком. - Интересно, и как бы это выглядело? - Ой, да все уже знают. Кроме нее самой, бедняжки. Тут не сегодня завтра прибьют всех, а ты мнешься как школьник. - Сомневаюсь, что мне будет легче разрываться на части от удара бомбы, зная, что ей на меня плевать. И откуда ты все знаешь? - Я же сказал – все знают. Так пресмыкаться перед девушкой, не имея на нее виды, невозможно. Он молча работал, а я так же молча сидел. Это казалось глупым - сидеть вот так, просто, без дела, когда за стенами разрывается сирена и самолеты бомбят город. Прошел час или даже два, прежде чем обычный шум телецентра перекрыл телефонный звонок. Дарко спустил наушники на шею и снял трубку телефона. - РТС, – ответил он. - Да…да..да… выезжаем. Спасибо за звонок, до свидания. – он отложил телефон и повернулся ко мне. - В Младеновце разбомбили казармы. Смотаетесь? - Конечно, - отозвался я и, поднявшись, вытащил камеру. – Покороче? - Лучше да. Материала много, все нужно дать в эфир. Но если будет много покромсаем, разбросаем на два – три раза. - Хорошо. - Даро, - окликнул он меня снова. - Советую все же что-то предпринять. Война идеальное для этого время. - Почему? - Отчаянье захлестывает. Дорог тот, кто рядом. Я не стал отвечать и вышел в коридор. Спустившись на стоянку, я нашел машину и забрался внутрь. Стана спала, свернувшись клубочком на заднем сидении. Бесконечно активная в обычное время, сейчас она мне казалась уставшим ангелом, слетевшим с небес и устроившимся на отдых. Я снова злился на ни в чем неповинного Мирослава, на своей идиотской службе иногда забывавшем, какое чудо ждет его в обычной гражданской жизни. - Стана, - позвал я тихо, сожалея о том, что мне приходится прерывать ее сон. – Стана, нам пора. Она не проснулась, и я поднял руку, но коснуться лица не решился, и провел ладонью по ее предплечью. Девушка сладко улыбнулась во сне и открыла глаза. - Что-то случилось? – спросила она, вскакивая на сидении. – Господи, как заспалась. - Да нет, ты всего пару часов поспала. Нас в казармы отправляют, там бомбежки. - Конечно, сейчас едем. – она потерла глаза и тряхнула головой, прогоняя сон. - Какие казармы? - Младеновац. «Врбица», значит. - Поехали, - велела Стана, перебираясь на переднее сидение. – Поднажми. Мы добрались довольно быстро и, оставив машину, направились к КПП. Несмотря на творящееся безумие, на посту по прежнему находился солдат с оружием наперевес. - Доброй ночи, - вежливо поздоровалась Стана, подойдя к нему, и протянула пропуск прессы. – Нам нужно пройти, нам позвонили из штаба. - Я должен доложить, извините, - ответил парень, проверив документы. – Такой порядок. - Конечно, - кивнула девушка. – Бедный парнишка, - вздохнула она, когда он отошел. – Сколько такие, как он, пережили этой ночью. - Еще ничего не кончилось. Солдат вернулся очень скоро и протянул два шлема. - Начштаба велел пропустить вас и надеть вот это. Сейчас опасно, осколки могут попасть в голову. На территории вам выдадут еще и бронежилеты. - Все так плохо? – спросила Стана, напяливая шлем, нимало не заботясь о прическе. – Налеты все еще идут? - Сейчас все сами увидите, - вздохнул дежурный, и как бы между прочим бросил взгляд на поднимающимся над северной частью городка дымом. – Проходите. Практически сразу за воротами нас встретил высокий крупный мужчина с погонами подполковника на плечах. Вид у него был очень усталый, но он по-прежнему держался по-военному прямо. - Подполковник Крстич, - представился он. – Заместитель начальника штаба. Возьмите, пожалуйста, это сейчас необходимо. - Скажите, - начала Стана, послушно снимая каску и надевая жилет. – Разрушения очень сильные? - Да. Уничтожены многие казармы. - А нам можно будет подойти? - А иначе зачем бы мы вас позвали. Пройдемте. - Включай камеру, - шепотом распорядилась она и зашагала за полковником. – Потери есть? - Есть, и в основном гражданские. Была объявлена тревога, все военнослужащие были подняты. В казармах оставались только семьи. Но пока сказать сколько их невозможно – мы даже тушить не закончили. - Сколько было самолетов? – вновь поинтересовалась девушка. – Простите, мне нужно для вступления. - Все понимаю. Три или четыре – они носились кругами. Говорят, что из Албании прилетели, черт бы их всех побрал. Вот, смотрите, - полковник кивнул на дымящиеся развалины, среди которых суетились люди. - Вот чем все обернулось. - Ужасно, - покачала головой Стана. – Мы сейчас снимем, а потом нам надо будет сказать несколько слов. Может, командир сможет… - Нет, не сможет, - отрезал мужчина. - Найдем начальника штаба, если удастся, если нет – скажу я. - Но почему? - У командира там дочь, - он покосился на разбомбленное здание. - Ему сейчас не до интервью. - Извините, - сконфузилась Стана и отошла в сторону. Быстро стащив с себя шлем, она пригладила волосы и подняла микрофон. – Готова. Нормально бронник? - Низко брать не буду, - отозвался я, настраивая камеру. – Нормально, начали. - Мы ведем свой репортаж из Младеноваца, где сегодня вечером…- девушка замялась, поняв, что не знает время начала бомбежек, но вовремя сориентировался подполковник, показав восемь пальцев. – В двадцать часов по местному времени налету подверглись казармы «Врбица», принадлежащие армии Югославии. Разрушениям подверглись многие здания, в том числе и жилые, сообщения о жертвах пока разнятся, но все сходятся на том, что большинство из них будут мирными жителями из семей военнослужащих. Бомбардировку совершили два или три самолета сил НАТО, прибывших со стороны Албании. Она коротко махнула рукой, давая знак, и я остановил съемку. - Теперь вы, - обратилась она к полковнику. – Скажите, пожалуйста, свое имя, чтобы мы потом могли сноску поставить. Крстич? - Давор, - закончил мужчина. – А, может, все же начштаба поискать? Я раньше никогда для телевидения не говорил. - Ничего-ничего, все будет хорошо. Скажете приблизительно количество людей, которые там могли находиться, что сейчас идут разборы завалов. Поймите, чем быстрее мы снимем, тем быстрее сможем отправить в эфир. - Да, конечно. - полковник вздохнул и провел ладонью по волосам. – Я готов. - Прямо на оператора и камеру не смотрите. Я буду держать микрофон, если что я задам вопрос, а вы ответите. И не волнуйтесь – у нас не прямой эфир. Все? - Стана кивнула мне. – Начинаем. - В двадцать часов в небе над городком появились В-52, вооруженные, и сбросили несколько ракет, - начал мужчина. - В помещениях казарм в это время находилось около полусотни гражданских – жен и детей военных, сами они были подняты по тревоге. Сейчас идет разбор завалов, работают саперы – мы опасаемся, что могут быть еще не разорвавшиеся бомбы. Мы тесно работаем со спасательными службами Белграда и не теряем надежды найти уцелевших. - А много еще людей остается под обломками? - Мы пока не можем дать точных данных. Отбой тревоги еще не дан, уцелевшие люди прячутся. Но мы делаем все, чтобы установить местонахождение каждого. Придвинув к себе микрофон, Стана повернулась ко мне. - Стана Томашевич, Даро Кадаре, специально для радио и телевидения Сербии, - проговорила она, и, вдруг опустив руку, выругалась: - Черт! Переписываем конец. - Не надо, - сказал я. – И так нормально. - Нет, не нормально. Давай. - Она расправила плечи и взглянула в камеру. – Стана Томашевич, Скандар Кадаре, специально для радио и телевидения Сербии. Теперь поснимай просто планы, слова не так важны сейчас. А вот военнослужащие, - Стана вновь обратилась к полковнику. – Они сейчас где? - По-разному. Некоторые патрулируют улицы, некоторые помогают разбирать завалы. И мы готовим к отправке в Косово отряд – там тоже довольно сложная обстановка. Вроде бы нас бомбят за них, а Приштина тоже под ударом. - А можно куда-нибудь повыше взобраться? – попросил я, закончив снимать. – Хотелось бы взять кадр сверху, чтобы виднее было. - Если штабное здание подойдет, то я вас провожу, - сказал мужчина, показывая на двухэтажный дом. – Можно на крышу выйти. Такие трудности обошли нас стороной - окна второго этажа оказалось достаточно для удачной картинки. - И не страшно вам, девушке, - невесело улыбнулся Крстич, доставая пачку сигарет. – Не курите? А против не будете? - Нет, разумеется, - покачала головой Стана. - У меня отличный защитник, с ним никогда не страшно. - Это хорошо, когда такие коллеги. Стой, - он остановил несущегося по коридору рядового со стаканом воды в руке. - Что случилось? - Светика нашли, - ответил парень тихо, совершенно без всякой субординации. – Я пойду… там… командир. - Иди, - бросил полковник, и резким движением затушил едва прикуренную сигарету. - Я приду скоро. - Извините, если я не должна… – Стана запнулась. – Маленькая девочка была? - Десять лет, Сергею моему ровесница. Я ее крестил. – Он тяжело выдохнул. - Простите, я вас не буду торопить, но как закончите, найдете дорогу? Я отойду. - Не волнуйтесь ни о чем, - успокоила его девушка. – Буквально минут десять и мы уедем. Я вам очень соболезную. Кивнув полковник, ушел по коридору, а Стана повернулась к окну. - Вон там, - показала она, говоря шепотом. - Чуть покрупнее возьми вон то здание… - она вдруг охнула. – Миро… Бросив на подоконник каску, она бросилась вниз по лестнице. Кажется, и минуты не прошло – а она уже выскочила из двери и бросилась вслед за чеканящим шаг строем солдат. От него отделился один - и она с разбегу кинулась ему на шею. А я стоял у окна и смотрел на них. Я ничего не мог сделать, не мог заставить их оторваться друг от друга. Я был чужой ей, чужой в этом городе, и уже понимал, что это никогда не изменится. А пока у меня было одно дело, которое мне не хотелось откладывать. - Илион, - проговорил я в трубку. – Ты меня слышишь? - Не нашел другого времени, чтобы позвонить? – глухо буркнул брат в ответ. – В такое время даже собаки спят. - Белград не спит. Все целы? - Твоими молитвами, братик. Хотя, сомнительно, что ты… - Хорошо, что все обошлось. Доброй ночи, - оборвал я его и убрал телефон. Слушать нравоучения старшего брата мне было невыносимо в десять лет, а уж двадцать три я мог позволить себе вот так просто бросить трубку. Вряд ли бы в Косово у меня была такая возможность, здесь же я точно мог делать то, что считал нужным. Спустившись вниз, я нашел Стану – уже одну, растерянную и даже немного заплаканную. Прижав ладонь к губам, она смотрела вслед уходящим военным. - Ты шлем забыла, - сказал я, касаясь ее плеча. – Их отправляют куда-то? - В Косово. - она всхлипнула и, развернувшись, вцепилась в мою руку, утыкаясь в плечо. – Даро, пообещай мне, что он вернется. - Думаешь, я могу обещать за всех албанцев? - Нет, - покачала она головой. - Ты ни в чем не виноват, и вообще не причем, но пообещай – я тебе поверю. Я не знал, что ей сказать, а врать у меня получалось неважно. Даже самое мирное Косово мало походило на Белград и на всю Югославию - соседство сербов-христиан и албанцев-мусульман не шло на пользу ни тем, ни другим. Напряженность сохранялась все время, случались и мелкие стычки, и крупные столкновения, а страдали обычно совершенно посторонние – нередко ими становились военные. - Все будет хорошо. Мы все равно выкарабкаемся, что бы не случилось. И Мирослав вернется. - Господи, хоть бы так и было, - кивнула Стана, и забрала у меня шлем. – Ты все снял? - Все. Можем возвращаться. На выходе мы вернули каски и бронежилеты дежурному, и девушка, схватившись за сумку, выудила горсть леденцов и сунула ему в руку. - Вдруг чай будете пить – и скушаете, - проговорила она и улыбнулась. – Берегите себя. Она шагнула к машине, и парнишка подался за ней. - Простите, - окликнул он. – Вы же в город едете? - Да, конечно. - Стана вновь вернулась к нему. – Что-то нужно? - Можете бросить в ящик? - Солдат достал из кармана помятый конверт. – У меня возможности не было отправить. Если вам не сложно. - Нет, не сложно. Давайте. – девушка забрала письмо и аккуратно вложила в его в ежедневник, лежащий в сумке. – Я сейчас же отправлю. - Спасибо вам. Улыбнувшись ему, Стана села в машину и мы поехали обратно в Белград. Уже светало, на улицах гасли фонари, и она, проезжая по улочкам, внимательно рассматривала здания, что-то выискивая. - Стоп, остановись, - попросила она и, едва автомобиль притормозил, выбежала на улицу. Уверенным шагом она направилась к двери с вывеской «почта» и я последовал за ней. - Здравствуйте, - поздоровалась девушка с женщиной за стеклом. – Мне нужно отправить письмо. - Бросьте в ящик, - отозвалась почтальонка, продолжая беспечно вязать. – Выемка каждый день. - Ну пожалуйста, - взмолилась Стана, пригнувшись к самому окошку. - Нужно чтобы оно поскорее ушло. Это очень важно. - Ну ладно, давайте, - сжалилась женщина и, отложив вязание, взяла конверт. – А что ж мятое такое? И город не разберешь – почему карандашом-то? - Оно от солдата, домой видимо. Ну вот же - Черногория, Андриевица. Все же понятно. - На почтамте могут не понять, ушлют не туда. Ладно, давайте я сверху напишу название почетче. - Нет, дайте, пожалуйста, новый конверт… ммм, вот этот, красивый. - решила Стана, рассмотрев выставленные образцы. – Я сейчас перепишу. Схватив выданный конверт, она села за столик и принялась старательно, как школьница-отличница, переписывать адрес и имя. - Представляешь, Даро, он Андрей. – улыбнулась Стана, написав данные отправителя. – Андрей из Андриевицы, смешно. Закончив заполнять новый конверт, она взяла старый и снова очень аккуратно написала на обороте «извините, конверт сильно помялся, пришлось заменить на новый. У вас очень хороший сын» и сунула один в другой. - Другое дело, - улыбнулась почтальонка, принимая письмо. – Теперь все четко. А мне кажется, я вас где-то видела. - Все может быть, - покраснела девушка, протягивая деньги. - Иногда просто так кажется. - Нет-нет, точно где-то видела. А вы слышали - в Земуне дом разбомбили, - женщина цокнула языком и покачала головой. – Вот ужас-то. Люди теперь погибли. Удивленная Стана повернулась ко мне. В ее взгляде читалось беспокойство. - А почему Ксана не позвонила? Ты когда на работу ехал, ничего не было? - Нет, - пожал я плечами. - Бомбили же далеко. - Где-то прямо на стыке с Белградом. Там, в пятиэтажках. Многоподъездные панельные дома, застройки еще старой, большой Югославии - в одном из них и жил я. Недалеко от работы, что было очень удобно, хоть и не белградские, в узком смысле этого слова, но входящие в общину большого Белграда, кварталы, привлекали многих людей, не желающих поселяться в столице, но нуждающихся в жилище поблизости. Когда-то покупая квартиру, я решил, что этот вариант бабушка точно бы одобрила, а к ее мнению я привык прислушиваться. - Стана, я завезу тебя на работу и до дома смотаюсь, - проговорил я, заинтересовавшись этим происшествием. – Вдруг соседи или еще что. - Нет, я с тобой, - запротестовала девушка и, схватив со стойки сдачу, понеслась к выходу. – Спасибо, до свидания. До Земуна мы доехали довольно быстро, но потом нам пришлось потратить немало времени, чтобы с черепашьей скоростью проехать по улицам, разыскивая тот самый дом. - Даже дымки нигде нет, - констатировал я, осматриваясь по сторонам. – Знаешь, поехали. - Куда? – спросила Стана, хватаясь за ручку двери. - Сейчас до дома моего доедем – там точно в курсе, если что-то в округе случилось. Знакомый двор встретил меня обычным гомоном, но сегодня он был какой-то другой – уставший и напуганный. На часах едва ли было девять, а мальчишки уже гоняли в футбол, и сегодня у них было на удивление много зрителей. - Ой, Даро, - провозгласила сидящая на скамеечке ближе всех соседка сверху Миляна. Она встала, держа на руках спящего сына, и подошла к нам. - Мы уж думали, с тобой что стряслось. - А вы почему на улице в такую рань? – спросил я, осознавая, что соседи даже одеты точно так же как и тогда, когда я уехал. – Почему не дома? - Ты главное не волнуйся, Даро, - проговорила Вера, спустив сонную Лепану с рук. - Нельзя нам домой. Там бомба. - Бомба? – переспросила Стана. – В доме? - Да. В квартире. Она не взорвалась только. - Ну и новости. Стана, побудь тут, - попросил я. – Я на минутку наверх сбегаю и вернусь. - Нет, - по обыкновению заупрямилась девушка. – Я с тобой. - Нельзя туда, мы полицию вызвали, они все там лентой опутали, велели саперов ждать. - Я тихонько. Просто посмотрю – я же журналист, мне интересно. - Тогда я с вами, - расхрабрилась Вера. – Лазар, смотри за сестрой. - Вообще-то у тебя двое детей, - напомнил я. - Все же может взорваться. - Вот и пристыжу тебя. Может, передумаешь. Приподняв ленту, я нырнул в подъезд, и, стараясь шагать как можно тише, стал подниматься по лестнице. - Этаж какой? - Третий, - шепотом сообщила крадущаяся последней соседка. - Наш. А у Нико все в порядке? - Да, конечно. Он в ночь сегодня был, должен уже скоро придти. - Хорошо, - я остановился перед пересекающей мой путь яркой полоской. – Ну надо же. Как будто знали, что бомбить надо. - Даро, что случилось? – осторожно спросила Стана, выглянувшая из-за моей спины. – Не так что-то? - Все так. Это моя квартира. Пробравшись под лентой, я приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. - Не заперто? – спросила Стана. - Мы не закрываемся, – обиженно заметила Вера. - Все свои, если кто-то вздумает ограбить, весь дом сбежится. - Это хорошо, - она ухватилась за мой рукав. – Даро, не ходи. - Я зайду, посмотрю и выйду. Хватать ее не буду, обещаю. Я шагнул в квартиру, но девушка и не подумала остаться. На входе задержалась только Вера, выглядывая из-за двери. - Даро, - позвала она тихонько. – Убери ценное, кто их этих саперов знает, вдруг они цыгане. - Да ладно. - Я склонился над авиабомбой, чтобы прочитать коряво нацарапанные буквы. - И что они тут намалевали? -«Вам еще не надоело быть сербами?» - перевела подошедшая Стана и задохнулась от злости. – Уроды чертовы! Твари! Она дернулась, похоже собираясь пнуть боеприпас, но я успел ее перехватить. - Поднимем дом на воздух. Лучше не надо. Сторонясь снаряда, я прошел к шкафу и вытащил камеру. - Придется отдать на проявку куда-нибудь, - проговорил я, снимая в основном надпись. – Там и так пленка почти закончилась. - Ксане отдадим. Она то ли сама делает, то ли просит кого-то, но у нее всегда самые лучшие фотографии получаются. - Она покосилась на стол и стоящую на ней тарелку. – Можно я пирожок возьму? Я совсем не успела покушать дома. - Конечно. – Я еще раз обошел вокруг бомбы. – Ну не помятая, это уже хорошо. Подожду военных, может они заберут ее. - Фто? – с набитым ртом возмутилась Стана и, смутившись, быстро прожевала откушенный пирог. – Нет, тут нельзя! Побудешь у меня, пока эту штуковину не уберут. - На крайний случай у меня есть кабинет на работе, ты забыла? Но и он мне не пригодится. Ойкнувшая Вера отскочила от двери, а в проеме появились серьезные, совсем не хрупкие мужчины в форме. - Вы что тут делаете? – зашипел один из них. – Для кого ограждение было? - Это хозяин квартиры, - пискнула из-за двери соседка. – Он только приехал. - Ах хозяин – выметайтесь отсюда. Сейчас чихнете и полдома на воздух. - А когда я смогу вернуться? – уточнил я. – Час - полтора? - Завтра – послезавтра, - ответил другой военный, гораздо спокойнее первого. – Может и позже. Поймите, у нас сейчас очень много работы, мы конечно обезвредим ее, но забрать сразу не сможем – это же не граната. В соседние квартиры могут вернуться жильцы, если будут осторожны, но в вашу… - Я хоть вещи некоторые могу взять? - Конечно, - разрешил «добрый» сапер. – Только очень осторожно. - Знаком со взрывчаткой, не волнуйтесь. Я быстро собрал все, что мне требовалось на два дня – я не терял надежды, что дольше мне отсутствовать не придется. Вещей мне требовалось немного – когда всю жизнь проживаешь от войны до войны, большим количеством скарба не обзаводишься. - Все, - объявил я, закидывая ремень сумки на плечо. – Можете взрывать. - Даро! – возмутилась Вера и даже хлопнула меня по затылку. – Глупые шутки! - Забери тарелку, а то должен останусь. Пирожки были вкусные, я просто не успел их съесть. - Так это ваши! – обрадовалась Стана. – Действительно отличные. Я хоть и не ем обычно мучное, но сейчас совсем не жалею. Передадите как-нибудь через Даро мне рецепт? - Там все как обычно, только кефир вместо молока. - Я и на молоке не умею печь, так что мне нужно полностью рассказать, как это надо делать. Я распахнул дверь, и в этот момент меня снова оглушил визг воздушной тревоги. Бросившаяся вперед Вера подняла Лепу на руки и обхватила за плечи Лазаря, прижимая к себе. - Не волнуйся, Даро, - заговорила она, морщась от неприятного звука сирены. – Мы за всем присмотрим. - Тетя, а я вас видела, - проговорила Лепана, отрываясь от плеча матери. – Вас в телевизоре показывали. Вы забираете дядю Даро? - Да, но ненадолго, - улыбнулась Стана. – Мы поработаем несколько дней, и он вернется домой. - Не обижайте его. И давайте ему кушать – он любит пирожки. Стана бросила на меня растерянный взгляд и я, не выдержав, прыснул от смеха. - Не волнуйся, все будет хорошо, - сказал я и погладил девочку по голове. – Привезу тебе большой леденец, когда вернусь, хочешь? - Хочу. - Ну вот и договорились. Вера, - обратился я к соседке. – Если что–то случится – сразу мне звоните. - Все будет хорошо, - кивнула женщина. – Лишь бы этот визг прекратился. Оставив соседей, мы отправились в обратный путь - мы и так уже задержали материал, который теперь вряд ли будет готов даже к одиннадцатичасовому блоку. - Тебя там любят, - заметила Стана, осторожно держа камеру на коленях. – Даже очень. - Малыши еще не знают, чем житель Косова отличается от серба. Поймут – перестанут. - Глупости, женщина тоже к тебе замечательно относится. - Нико, ее муж – босниец. Беженец. - Это не имеет значения. Тебя любят потому что ты это ты. В телецентре было немного спокойнее чем ночью, но все же атмосфера была далека от нормальной. За пультом в монтажной сидел Деннис – значит, Дарко после долгой ночи все же сменили. - О, пропащие, - объявил он, замечая нас. - А мне велели вас вне очереди резать, чтобы срочно в эфир. У вас же все в порядке? - Ага, - я вытащил кассету и отдал ему. – Ксана ушла? - Была здесь, не знаю. - Ден, там в конце надо подклеить, - попросила Стана. – Я напортачила. - Не надо, - покачал я головой. – Отрежь последние три секунды и все. - Нет, надо вырезать. - Слушайте, так надо или не надо, - перебил нас парень. - Вы что, там в любви друг другу признавались в эфире? - Сказала вместо Скандара просто Даро. Вытащи кусочек, мы его пересняли. Спорить с ней было совершенно бесполезно, за годы знакомства я осознал это прекрасно. Я больше ничего стал говорить и вышел в коридор. - Даро, подожди, - окликнула меня девушка, выбегая следом. – Ты обиделся, да? - На что? - На то, что я в репортаже тебя неполным именем назвала. Я не специально, чтобы все подумали, что ты серб, нет, у меня просто с языка соскользнуло. - Стана, я ничего не говорю, - ответил я совершено честно. Оговорки не редкость в нашей профессии, и даже почти идеальная Стана не автомат. Быть может в том момент она подумала, что в условиях конфликта, да еще и посреди военной части, рядом с человеком, который немалую часть жизни провел, воюя с республиками-отступницами, представить меня сербом будет безопаснее, и я даже не подумал огорчиться из-за этого. – Ты оговорилась, ну бывает. Может так и лучше было. - Не лучше! – воскликнула она. - Даро, я с тобой работаю, и твоя национальность меня полностью устраивает. И вообще, почему кого-то должно коробить, что ты албанец? Косово – это Югославия, мы же не шарахаемся от людей из-за того что они с Воеводины. - Воеводина не отделяется на дню по восемь раз. - И Косово не отделится. Ты что, хочешь, чтобы оно стало независимым? Хочешь уехать от меня? - Стана скривила губы и бросила исподлобья самый грустный взгляд из своего арсенала. – А что я буду делать тогда…. - Жить и радоваться, - усмехнулся я, но она покачала головой и, подойдя, обняла меня. - Запрусь дома и буду безвылазно сидеть. И никто меня уже не развеселит. Ты же не бросишь меня? Уехать? Я с трудом представлял как прожить без нее день, а уж существовать в другой стране, даже не надеясь увидеть вновь… Сейчас я хотел только одного – вечно стоять вот так, посреди коридора, и чувствовать, как она обнимает меня, и не важно будут ли бомбить весь мир за стеной. В этом океане бесконечной войны, горя, разрухи и смертей я мечтаю получить свой крошечный кусочек счастья. А что со мной будет потом – совершенно не важно. - Куда же я от тебя… Ее губы растянулись в хитрой улыбке, и Стана отступила на шаг назад. - Ну и отлично. Знаешь, я думаю, что уступлю тебе диван, а сама лягу в кресле. - Это не понадобится, потому что я остаюсь здесь. Я толкнул дверь в кабинет и остался стоять на пороге, рассматривая весьма интересную сцену. На диванчике, на котором, сидя, с трудом помещались двое, спал Петар, а рядом или скорее буквально на нем – Ксана. Дарко, похоже, вполне комфортно расположился на столе, завернувшись в одеяло, и, как апофеоз - Янко и Бано, операторы – выездники, спящие на полу, и ассистентка Майя, примостившаяся на двух стульях. - Знаешь, у меня еще есть матрас, - промолвила Стана, смотря на сонное царство. - Не кровать конечно, но довольно удобно. - Ладно, решим вопрос, - ответил я, прикрывая дверь. - Где Славка? Нужно пленку Ксане оставить. Ассистентка нашлась в комнатушке режиссеров, где по обыкновению было много кофе, пленки и мало свежего воздуха. Девушка уснула прямо в кресле, опустив голову на кипу бумаг. - Все спят, - шепотом пропела Стана и осторожно извлекла из-под ее руки чистый конверт. – Доставай. Я быстро перемотал катушку и, вытащив, передал ей. - «Ксана, это бомба, напечатай последний кадр» - прочитал я жирную надпись на конверте, наскоро написанную ею. – «Газеты подерутся, ТОЛЬКО НЕ ЗАСВЕТИ!». А ты умеешь привлечь интерес. - Конечно, я же журналистка. Пойдем, - она схватила меня за руку. – Посмотрим запись блока. Мы пробрались в студию и остановились за камерами. К эфиру уже готовилась Марианна - только начинающая ведущая, которой до этого дня доверяли только ночные выпуски. Но сейчас, похоже, выбора не было. - Привет, - шепнула Стана и подняла руку, и девушка, что удивительно, услышала и тоже помахала ей. Неутомимая Елица с кистью и коробкой пудры отошла от нее, как только ассистент начал обратный отсчет. - Как дела? – осведомилась она, присаживаясь на стул и машинально пудря нос Стане. Она потянулась и ко мне, но я вовремя отстранился, и она, пожав плечами, напудрилась сама. - Что там? - Бомбят. Опять тревогу объявили. - Понятно, – кивнула гримерша. – Говорят, в Земуне дом разбомбили, не мой, случайно? - Нет, не волнуйся, - поморщился я. – Мой. - Ааа. Плохо. У уставших за ночь работников даже плохие новости не вызывали практически никакой реакции. Я понимал их – мне и самому мысль о том, что посреди моей квартиры лежит ракета, не причиняла особого беспокойства. Больше хотелось спать. - Нос блестит, - констатировала Елица, грустно смотря на говорящего на экране полковника – наш репортаж пустили чуть ли не первым. - А бронежилет тебя полнит. - Ты бы видела, как меня полнила каска. - Да, нехорошо. А у меня наверное Банюшу никто не выгулял, забыли. - Может, вздремнешь? – предложил я. – Который выпуск на ногах? - Они с восьми вечера идут одним потоком. Так что не знаю. - Сходи, мы попудрим, - поддержала меня Стана. – Только у нас уже все занято. - У себя прилягу, - Елица, зевая, встала. - Сейчас попробую Ольге позвонить, может уже вернулась домой. Она на грядки уезжала. Тяжело переставляя ноги, она вышла, и Стана снова повернулась к экрану. - Правда сильно полнит? – спросила она грустно. – Ну да, немножко… - Все нормально, безопасность сейчас важнее. И я специально снимал тебя немного сбоку, чтобы броня сильно не выдавалась. Девушка улыбнулась и, обняв меня за руку, положила голову на плечо. - Что бы я без тебя делала. Все предусмотрел. - Все предусмотреть невозможно. Реклама пошла, сходить? - Ну уж если ты и гримером будешь работать, у меня вообще ни капли уважения к себе не останется, - хихикнула Стана и, подхватив коробку, понеслась к Марианне. Та была явно рада ей, и, судя по активной жестикуляции и словесному потоку, изливающемуся из нее, за две минуты рассказано было многое. Нечаянно поднявшая облако пудры Стана чихнула и, поймав на себе строгий взгляд режиссера, выскочила из кадра. - Почему Елица не чихает? – пожаловалась она шепотом, вытирая салфеткой разом увлажнившиеся глаза. – Я всего лишь чуточку стряхнула – и уже приступ. Как так можно? - Она привыкла. Знаешь, сколько всей этой дряни через ее руки прошло? - Нет, ну я тоже крашусь, но это… - девушка снова понюхала порошок и скривилась. – Фу, известка какая-то. Не хочу быть ведущей. - Все мечтают рано или поздно бросить мотаться по стране и осесть в студии, - пожал я плечами. – Нормированный рабочий день – что может быть лучше? - Лучше всего этого? Я скажу что – покушать чевапчичей в Нише, побыть на Видовдане в Подгорице, побродить по берегу моря…. Господи, да малину объедать на сборе, слушать, как Сава плещется… - она с некой жалостью посмотрела на читающую сводку Марианну. – Да они понятия не имеют, что теряют. Неужели ты не любишь все это? - Люблю, - ответил я, просто надеясь, что ответ не покажется двусмысленным. – Очень люблю. - Ну вот, - улыбнулась Стана и собралась что-то сказать, когда прошмыгнувшая в дверь Ольга присела на стул рядом. – Привет. Как быстро ты приехала. - Привет, - кивнула гримерша, принимая «инструменты». – Да я уже на полпути сюда была, когда Елица меня набрала. А вы шли бы спать. Вы же не роботы, в самом деле, кто знает, что ночью будет. - Поедем сейчас. У Даро в квартиру ракета залетела. - Да ну? – Ольга качнулась вперед, смотря на меня. – Правда? - Мне повезло. - Вот ужас-то. И что ж, взорвалась? Где же ты теперь будешь? - У меня поживет, - ответила за меня Стана. – А то я его знаю – или уляжется на диване в кабинете, или вообще домой унесется. У меня места вполне хватит. - Ну и отлично. Ступайте.