Пыль

Проснулась Элизабет довольно поздно. Было уже за двенадцать. Она лениво потянулась, и решила еще немного полежать в постели. За окном было солнце, щебетали птицы и был слышен шум машин. Вдруг художница почувствовала запах горелого. "Горим!" была ее первая мысль. Она вскочила с постели, одела халат (там Джеймс, как-никак), влетела в тапки и побежала на кухню. Никакого пожара там не оказалось. - Извините! - виновато сказал Джеймс, - я просто хотел сделать завтрак, но у меня что-то подгорело. Элизабет с облегченьем выдохнула. - Можно, кстати, на ты. - ответила она, присев. - Вы никогда раньше не делали яичницу? Джеймс усмехнулся и ответил: - Можете себе представить! Хоть у меня и была квартира, и денег на еду хватало, но я никогда раньше не готовил сам себе. - Ладно, я сама приготовлю нам завтрак. А давно ты проснулся? - Нет, где-то час, полтора назад. Я разглядывал ваши рисунки и, должен вам сказать, они прекрасны! - Не для преподавателей. - усмехнулась Элизабет, уже успевшая заменить сковороду на плите, и сейчас достававшая новые яйца из холодильника. - А ты умеешь рисовать? - Немного. Могу показать вам. - Слушай, хватит мне выкать. Ты небось старше меня лет на десять. Это я должна к тебе на "вы" обращаться. - Ну хорошо. Показать тебе, как я рисую? - спросил Джеймс, сделав акцент на слове "тебе". - Давай, покажи. Джеймс пошел в студию. Элизабет тем временем продолжала готовить завтрак. Разбив яйца и вылив их на сковороду, она натерла немного сыра и также высыпала его сверху. Потом добавила немного специй. Получился очень даже аппетитный завтрак. - Джеймс, готово! - Сейчас иду! - крикнул он из другой комнаты. Пока сосед шел, Элизабет начала делать свежевыжатый сок из апельсинов. Сперва она разрезала четыре апельсина на шесть частей, потом сняла шкурку, а затем уже поместила их в специальную соковыжималку для цитрусовых. Через две минуты все было готово. Джеймс все еще не шел. Элизабет снова позвала его, и наконец он пришел с большим листом бумаги в руке. Во время завтрака он продолжал на нем что-то рисовать. Элизабет было ужасно интересно посмотреть, что же такое он там рисует, но в ответ на ее просьбу Джеймс ничего не отвечал, а лишь продолжал рисовать. Через минут двадцать они закончили завтракать и Элизабет уже хотела сама взглянуть на творение ее соседа, но он лишь спрятал лист изрисованной стороной вниз. Художница хмыкнула и пошла в душ. Прошло еще полчаса. Приведя себя в порядок, Элизабет вышла из душа. Прямо у двери ее встретил Джеймс. Наконец он дал ей посмотреть на свое произведение искусства. Там была нарисована она, сидящая за столом и пьющая сок. Та живость, которую придал портрету Джеймс, была просто неописуемая. Элизабет была поражена тем, насколько хорошо Джеймс умел рисовать. Она и смогла вымолвить только пару слов: - Джеймс, это... просто прекрасно. Где ты научился так рисовать? - Не знаю, - краска залила лицо ее соседа, - просто рисовал всю жизнь. - Спасибо за портрет! А сейчас не хочешь сходить прогуляться? - С удовольствием! Через десять минут они уже закрывали дверь. Они решили поехать в другой конец города, где находился огромный парк. Джеймс и Элизабет спустились в уже хорошо нам знакомое метро и поехали туда. В поезде им удалось сесть. Пока они ехали, художница решала показать своему соседу свой учебник по истории искусства. Там были фотографии картин многих художников. Джеймс очень увлеченно рассматривал их. Со стороны Элизабет и ее сосед выглядели очень странно. Она хорошо выглядела, была красивой, а Джеймс был волосатый, в помятой рубашке, в коротких джинсах, не достающих до кроссовок, в которых было несколько дырок, в основном на носке. Выйдя наконец из шумного метро полчаса спустя, Элизабет и Джеймс принялись неспешно прогуливаться по зеленому парку. Тут были самые разнообразные деревья - дубы, тополя, клены, липы, и даже березы. Здесь было довольно немного людей. Погода быстро менялась. Вскоре все небо закрыли серые тучи. Закапали первые капли. Элизабет и Джеймс поспешили сесть обратно в метро. Дома они были уже в пять часов вечера. Тут Элизабет решилась наконец обратиться к Джеймсу с просьбой, о которой думала с того момента, как она увидела его картину. - Слушай, Джеймс. У меня есть к тебе небольшая просьба. То есть, большая. - Да? - В общем, у меня пересдача работы в эту среду. Мне дали всего пять дней, и тема - бедные районы Лондона. Я еще учителю сболтнула, что моей главной темой будет пыль, грязь или что-то в этом роде. А у меня идей нет вообще, и рисовать я не могу так быстро, как ты. - И ты хочешь, чтобы я нарисовал картину за тебя? - В общем, да. Элизабет выдохнула. - Ну хорошо. - Серьезно? - Да. Почему нет? Ведь ты меня приютила и позволяешь мне жить у тебя уже какой день. Я же должен как-нибудь тебе отплатить. - Спасибо! Ты меня просто спасаешь. - Не волнуйся, все будет нормально. Плотно поужинав, они расстались. Всю ночь в мастерской горел свет, и только под утро Джеймс лег спать. В пять утра Элизабет разбудил звонок в дверь. Джеймс так устал, что не услышал его. Художница подошла к двери. На ее вопрос "Это кто?" ей ответили: - Мы из Сент-Джонстонской психической клиники. Откройте, пожалуйста, есть разговор.