Успокоение для Асмодея (когда танцуют тени)

- О, нет, мой сладкий, завтра ты будешь занят. Очень-очень занят, - я нагло улыбнулась и опять принялась трапезничать. И только чуточку позже я осознала, что сказанула. Нет, ну какой дуре надо было быть, чтобы сказать такое Асмодею! Знаете, демоны умеют убивать взглядом, и сейчас я, кажется, умерла сотню раз. Собственник, (м)учитель и похотливый лжец никогда не будет «чьим-то». И тем более «сладким чьим-то». Я чуть ли не подавилась картошкой, когда это осознала. Идиотка, идиотка чистой воды. Как бежать, куда ретироваться и кого звать. Помогите, помогите. Но демон развернулся и сел за свой стол. И никакой тебе гневной тирады, ора и даже поцелуйчика? Стоп, об этом я вообще думать не должна. Надо срочно уходить домой, а то ляпну ещё чего-нибудь. - Останься, - вяло сказал демон. - Я просила не читать мои мысли. Я тебе тут не открытая книга, у меня есть свои тайны и мысли. Не потерплю я этого, хватит. - Пошли, у нас есть дела. Он что, собирается игнорировать меня? Какой говнюк, ну подожди, я тебе устрою. Ты узнаешь настоящую Розалин. Вскоре мы оказались на пустыре, адское солнце нещадно палило и обжигало кожу, мне хотелось укрыться от него, но вокруг не было ни деревца, ни кустика. Только жаркое палящее солнце и ветер разносящий пыль. - Зачем мы здесь? – тихо спросила я. - Ты умеешь драться? - Н-неособо, - промямлила я. Что он собирается делать? Что это за противная ухмылка на его лице? - Тогда, Роуз, пора научиться. Ты уже не маленькая, а мир жесток. Тем более мы живём в Аду, а тут без этого никак. Вечно какие-то столкновения с Ангелами. Я тяжело вздохнула и поняла, что моя учесть предрешена. А если считать, что синяки на мне пока что сходят не особо быстро, то будет очень больно. - Давай, ударь меня. Ну, или хотя бы попытайся. Я набрала полную грудь воздуха, сжала кулаки, вспомнила все его грехи по отношению ко мне и как долбанула его в живот. Чёртов каменный пресс. Демон лишь слегка поморщился, но скорее не от боли, а от раздражения. А вот я морщилась от боли, ой, как морщилась. Но тут меня ударили ногой по заднице и я с очень крепкими словами свалилась на пол. - Хм, ну, теперь нам понятны три вещи. Первая – это то, что ты нихрена не умеешь драться, второе – это то, что реакция у тебя нулевая, а третье – ты начала материться! Наше общение очень хорошо на тебя влияет, кошечка. - Я тебе не кошечка! – поднимаясь, огрызнулась я, - и вообще, хорошая у меня реакция. Просто мне больно было, - и после этих слов мне сразу же прилетел подзатыльник, от которого я, конечно же, не увернулась. - Хорошая, говоришь? – демон наклонился ко мне так близко, что его дыхание опаляло моё ухо, от чего мне стало ещё жарче и невыносимее. Хотелось или ударить его или поцеловать. Я выбрала первое, но свою месть мне никто не дал совершить, рука была перехвачена и заломана. - Сломаешь же, - заскулила я, так противно стало от своей собственной беспомощности. Руку отпустили и я сделала два шага в сторону. А после меня ждали мучения, долгие, жёсткие мучения. Почти мытарства. Потому что боль и нарастающее возбуждение почти сводили меня с ума, а он это видел, он всё видел. И ему это нравилось. Нравилось, как я морщилась, нравилось, как я закусывала губу, то ли от возбуждения, то ли от боли. Нравилось, когда я в очередной раз падала ему в руки и смотрела злым, затуманенным взглядом. От той миленькой, маленькой Роуз мало, что останется после него. Быстро ворвался в мою жизнь, быстро начал творить там хаос. Но я понимала, что и сама виновата. Если бы я тогда не попыталась прогулять школу, то ничего этого не было бы. И от этой мысли становилось одновременно грустно и досадно. И не знаю, какое чувство перевешивало. Дома было пусто. Хотя, нет. Не так. Дома было одиноко, мама, папа, Амадеус, все они будто чужие мне, будто не понимают меня. И тут я осознала: Асмодей так чёрств со мной, потому что и сам такой же, ему самому одиноко, он был отвергнут, брошен. Ему пришлось скитаться, чтобы найти хоть какое-нибудь успокоение, а теперь появилась я. Нет, я не игрушка для него, а успокоение.