***
На следующий день Лея потребовала, чтобы её проводили на «Тантив IV», где она прошла в свои апартаменты и долго копалась в шкафу, придирчиво выбирая платье для предстоящего ужина. Она остановила свой выбор на невесомом воздушном наряде свободного покроя из нежно-сиреневого мерцающего шёлка. Вернувшись на имперский крейсер, она примерила платье перед зеркалом и сама залюбовалась — наряд эффектно подчёркивал фигуру, зрительно делал талию тоньше, а бедра, наоборот, казались в нём более округлыми и женственными. Она игриво повела бедрами, разглядывая своё отражение, и нежный шёлк заструился, плавно обтекая изгибы тела. Слегка обернулась, чтобы разглядеть спину, которую платье открывало почти до неприличия... На секунду задумалась — не слишком ли вызывающе?.. Вскинула руки, вытаскивая заколки, удерживающие привычные «бублики» над ушами, и густые волосы упали на плечи и обнаженную спину, рассыпаясь тёмной тяжелой накидкой. Лея подскочила к Крису и порывисто обняла пса, зарываясь лицом в светлую шерсть, задохнувшись в порыве безудержного веселья и непонятного возбуждения. Снова вскочила, прошлась, ощущая под босыми ногами высокий ворс ковра, и, не удержавшись, закружилась, наслаждаясь тонкой нежной материей на коже. На несколько мгновений сенатор Органа почувствовала себя датомирской ведьмой — такую невероятную легкость она испытывала во всём теле, такой невозможный восторг... Дыхание сбилось от дикого танца, и Лея остановилась и прикрыла глаза, пытаясь отдышаться. Девушка обняла себя обеими руками, чувствуя, как бешено колотится сердце. Она с трудом справилась с внезапным приступом и задумалась. Она не хотела признаваться в этом даже самой себе, тем не менее факт оставался фактом — Тёмный Лорд вызывал в её душе смятение, а воображение подкидывало странные картинки, от которых принцесса краснела, словно кто-то мог подсмотреть её мысли...***
Она вошла в зал с огромным транспаристиловым иллюминатором. В центре помещения находилась сферическая конструкция, похожая на разинутую пасть диковинного зверя. Принцесса замерла на пороге, разглядывая странное сооружение. Лорд Вейдер вышел ей навстречу, галантно подал руку и проводил к столу, покрытому белоснежной скатертью. В изящных подсвечниках горели свечи, плавился, стекая густыми каплями, желтоватый воск. В ведерке со льдом красовалась бутылка шампанского, и, судя по этикетке, напиток был высококлассный. Только сейчас Лея заметила, что бокал всего один, как и тарелка с прибором. Она удивленно посмотрела на Лорда и указала на стол: — Мы будем есть из одной тарелки и пить из одного бокала? Хотя это романтично и способствует сближению, — Лея говорила и не верила, что произносит эти слова. Да что с ней такое происходит? Словно и впрямь вселился кто-то... Отец бы упал в обморок, если бы узнал, что она вытворяет в гостях у имперцев. Ужасно, конечно, но о предстоящем разговоре с Бейлом Органой думать не хотелось. Хотелось пить шампанское, смотреть на звёзды и слушать историю, которую соизволит ей рассказать Дарт Вейдер. А еще хотелось заглянуть под непроницаемую маску и увидеть, какие глаза у Тёмного Лорда... В ответ Вейдер фыркнул и, откупорив бутылку, протянул ей бокал с искрящейся жидкостью, жестом приглашая её сесть. — Вы будете пить из горла? — не унималась Лея. — Не снимая маски? — Вы отлично выглядите, сенатор Органа. Впечатление портят ваши неумелые попытки проявить остроумие, — голос ситха звучал насмешливо, и Лея обиделась. Она приняла из рук Тёмного Лорда бокал, выпила его до дна, покрутила в руке, любуясь играющими на хрустале бликами от свечей, и протянула Вейдеру. — Я настаиваю, Лорд Вейдер. Я не буду пить одна, — пузырьки уже ударили принцессе в голову, и теперь к вредному говорливому существу, поселившемуся внутри, присоединилось еще и шампанское. — Выполните же маленький дамский каприз! Считайте это просьбой гостьи. Иначе я начну думать, что вы действительно дроид, как поговаривают в Галактике. Она хихикнула над собственной шуткой, чувствуя, что сильно перегибает палку, но остановиться было выше её сил. Градус алкоголя поднимал настроение и сводил на нет инстинкт самосохранения. Игра с огнем, а точнее, попытки расшевелить мрачного Лорда показались ей даже более увлекательными, нежели порядком надоевшая игра в революцию. — Будьте осторожны в своих желаниях, юная леди. Принцесса замерла и уставилась на Вейдера. Он встал и, отвернувшись к прозрачной стене, снял шлем, потом с металлическим щелчком расстегнул замки маски. Лея затаила дыхание, автоматически налила сама себе шампанского и поднесла бокал к губам. Вейдер развернулся к ней, и в свете дрожащего пламени свечей она увидела его лицо. Бокал выскользнул из рук и со звоном разлетелся вдребезги. На какой-то краткий миг ей показалось, что Тёмный Лорд — экзот, так было изуродовано его лицо. Темные круги пролегали под глазами, глубокие шрамы и ожоги покрывали практически всю поверхность открытой её взору кожи. Особенно ужасающий шрам пересекал лишенную волос голову ситха. Лея тихонько выдохнула, но звук получился булькающим и неприятным. — Ну как, Лея? Я вижу, у вас пропало столь жгучее желание провести со мной вечер за бутылочкой набуанского игристого, — непривычно тихо, почти шёпотом, спросил Лорд, и Лея поняла, что такие перемены связаны с отсутствием маски. Лея отрицательно потрясла головой и что-то невнятно прохрипела. — Я не задерживаю вас, сенатор Органа, — с нотками грусти сказал Тёмный Лорд. — Закажите ужин в свою каюту и продолжите трапезу в компании Криса. Думаю, он окажется более приятной компанией. Лея снова издала серию нечленораздельных звуков, поискала глазами посуду, куда можно было бы налить шампанское, но так и не найдя, наплевала на приличия и воспитание при королевском дворе. Наследная принцесса Альдераана взяла бутылку и сделала несколько жадных глотков прямо из горлышка, потом развернула белоснежную салфетку и промокнула губы аристократическим жестом. — Милорд, прикажите подать бокалы и приборы, — голос её прозвучал ровно и звонко, и даже немного капризно. — Это уже просто неприлично — заставлять даму так долго ждать обещанного ужина!***
...Они проговорили до поздней ночи, и Лея узнала так много о Тёмном Лорде, что в какой-то момент ей стало казаться, будто она знает его с самого рождения. Рождалась и крепла ничем не объяснимая близость между ними, и она с удивлением ловила себя на мысли, что лицо Дарта Вейдера уже не вызывает в ней никаких неприятных чувств. Она удивлялась, почему так испугалась в первую минуту, списывая это на неверное пламя свечей. — Вы смелая, Лея, — сказал ей Лорд. — Мало людей видели меня без маски, и еще меньше тех, кто смог так быстро взять себя в руки... Лея расценила это как утонченный комплимент, вполне в духе Тёмного Лорда. Она спрашивала, он отвечал на её вопросы, сначала односложно и неохотно, но потом и сам расслабился — Лея это чувствовала — и рассказывал всё больше и больше. Принцесса узнала, что в День Империи, день её рождения, ушла из жизни его жена. Лее вдруг мучительно захотелось узнать, какой была любимая женщина Дарта Вейдера, и она, бессознательно переходя на шёпот, спросила его об этом. — Ты очень на неё похожа, — прозвучал ответ. Принцесса вздрогнула, чувствуя, как в душе начинает подниматься удушливое чувство — ревность. Она встала и повернулась к огромному иллюминатору, за которым раскинулось космическое пространство, сияющее миллиардами звезд, раскиданными в тёмном безмолвии, словно капельки бриллиантов на чёрном бархате. Лея поёжилась — ей показалось, что стало прохладнее, а тонкое свободное платье совсем не грело. Обняла себя обеими руками, спрятав ладони под мышки, пытаясь согнать озноб — и почувствовала, как на плечи тяжелой волной лёг плотный плащ, сразу же отсекая неприятную прохладу. Огромные руки Тёмного Лорда расправили складки материи, плотнее укутывая хрупкую принцессу в черный кокон. Она развернулась и посмотрела ему в глаза, запрокинув голову. Его руки сомкнулись на её обнаженной спине и легонько погладили, отчего Лея Органа задрожала всем телом. Хотелось, чтобы время замерло, а минута близости на фоне звёздного пространства, мерцающего за прозрачной стеной, длилась вечность. Она прикрыла глаза и почувствовала нежное прикосновение к щеке. Она замерла, боясь шевельнуться. Он гладил её лицо, палец скользил по губам, и она приоткрыла рот, чувствуя, как катастрофически не хватает воздуха. Если бы он не поддерживал её другой рукой, она бы обязательно упала, потому что ноги уже не держали... Вейдер отстранился, глядя на неё, и она болезненно застонала, словно этот разрыв объятий причинил ей физическую боль. — Уже поздно, Лея. Я провожу вас в каюту. — Нет, — выдохнула она, — не сейчас, еще минуту, — и страстно прижалась к нему, цепляясь пальцами за пластины брони. Но Вейдер решительно отстранил её и холодно произнёс: — Ночь — обманчивое время, Лея. Завтра всё будет казаться совсем другим. Никогда не принимайте решений по ночам. Она хотела поспорить, сказать, что она одинаково хорошо соображает в любое время суток, тем более в открытом космосе понятие ночи и дня условно, но взглянув в ледяные глаза Лорда, не стала спорить и лишь спросила: — Вы поцелуете меня? — прозвучало жалко, и она тут же возненавидела себя за эту слабость. Вейдер отрицательно покачал головой и указал на нижнюю часть маски. — Я могу снять это лишь в медицинской камере. Дыхательная система... Она наконец поняла назначение конструкции, похожей на пасть чудовища. У принцессы на глаза навернулись слёзы. Слёзы жалости — то ли к себе, то ли к Тёмному Лорду, так чудовищно покалеченному, но всё же обладающему такой силой, что Галактика дрожала лишь при упоминании его имени. Вейдер смахнул слезинку, сползающую по её щеке, и снова провел пальцем по её лицу, очертив контур губ, скользнув по нежной коже шеи, спустился чуть ниже и резко убрал, будто отдернул, руку. — Мы продолжим нашу беседу завтра, Лея. Если твои желания не улетучатся вместе с хмелем от шампанского, — ситх улыбнулся, а Лея разозлилась. — Не надо меня провожать, милорд, — прошипела она. — Я неплохо ориентируюсь на космических кораблях. Спасибо за ужин! Лея развернулась и ринулась прочь, стараясь сохранять при этом прямую траекторию движения, что удавалось ей с трудом. Добравшись до своей каюты, она упала на кровать и разрыдалась. Крис забрался к ней под одеяло, и принцесса, поплакав еще немного, погрузилась в тревожный сон, зарывшись лицом в пушистую шерсть своего любимца.