Проект Секирей. Рассвет.

Всюду, куда бы я ни попал, меня преследуют неприятности. Они слетаются ко мне, как пчёлы на мёд или мухи на дерьмо. Всюду. Не было ещё такого места, где бы я не попал в какую-то передрягу. С другой стороны, все эти передряги - это защитные реакции миров, в которые я прихожу. Как бы там ни было, я существо настолько чуждое всем мирам, что лишь одно моё появление постепенно разрушает устоявшееся равновесие и по трещинам, по волокнам расщепляет остов миропорядка. Впрочем, меня это не волнует: ведь это моя задача. Можно так же сказать и о моих врагах, но... Всё дело в том, что наши цели различаются. Я уничтожаю, чтобы никогда больше не создавать. Они хотят снова сотворить на осколках старого. Я злодей, правда? Нет, ничего подобного: я просто делаю то, что должен. Но, если честно, мне нужна передышка. Передышка, отдых на то время, пока я помню ещё, что такое быть человеком. Сколько я существую? И бесконечно долго, и в то же время невероятно мало. Та часть меня, что человек, является восьмидесятидвухлетним стариком, сохранившим внешность тридцатипятилетнего белого мужчины. Хотя раса не имеет для меня значения, я всё равно предпочитаю оставаться белым. Итак, я - высокий белый седоватый мужчина тридцати пяти лет на вид. Слегка худощавый, жилистый,не особо мускулистый, но всё равно очень физически сильный. Причём я всегда был таким сильным, ещё до того, как стал нелюдем. Прежде, при человеческой жизни, я был копом. И сейчас, когда я попадаю в тот или иной мир, по уровню цивилизации и особенностям строения похожий на мой родной - Землю, я стараюсь найти себе похожее занятие. Пока за мной не придут. А когда за мной приходят, я не жалею никого. Люди или местные разумные обитатели вообще? Букашки, которых давишь, не смотря под ноги. Хоть какая-то часть меня всё ещё трепыхается, напоминая мне о моей прошлой-настоящей природе. О моём происхождении. Местный пантеон? Что за глупости. Моё нечестивое, смрадное дыхание оскверняет, а мои грязные лапы уничтожают любое мелкое и не мелкое божество. Но мне надоело. И пока я скроюсь в тень.

***

Нью-Токио, деловой центр... За несколько месяцев до основных событий.. Из неприметного здания, неприметного из-за своей идентичности с соседними - однотипными стеклобетонными гигантами, на улицу вышел мужчина в длинном сером пальто, развевающмся на холодном ветру. Его пальто было слишком лёгким,но ему не было холодно. На самом деле, вся его одежда, начиная от пальто и ботинок, кончая очками и брючным ремнём, являлась частью его самого. Он мог изменять внешность по одному только желанию, одной мысли было бы достаточно, но не-человек предпочитал своё старое обличье. Несмотря на свою инаковость, он всё ещё имел некоторые привычки и привязанности, штришки,делавшие его несовершенным. Это его забавляло. Некто вынул из кармана пачку сигарет и вскрыл её зубами. В этом жесте прослеживалась некая дикость. Некая животность. Он криво усмехнулся; кожа на скулах натянулась и треснула со звуком рвущейся бумаги. Потёк чёрный ихор, пахнущий серой. Раны на щеках тут же затянулись. А маслянистая жидкость, что бежала у существа вместо крови,тягучими тяжёлыми каплями упала на тротуар, где он стоял, и с шипением испарилась, оставив после себя обожжённый,оплавленный асфальт. Он же тем временем уже вынул сигарету – это оказался вонючий "Кэмел"(так было написано на упаковке). Табак в его сигаретах был пропитан кровью и слезами двадцати малых детей, умерших от холода. И это был явно не тот сорт, что указан на пачке. Дым , исходящий от курева,имел ониксовый цвет, закрывая собой лицо незнакомца. Тем временем, здание, из которого он вышел, потихоньку схлопывалось. Испарялось. Выцветало, теряя краски и понемногу становясь прозрачным, как дымка. И на его месте снова возникала,проявлялась улица. С оживлённым,шестиполосным движением. Снег,зависший в воздухе,вновь падал,кружась. Люди,отряхнувшись, как после долгого сна, заспешили по своим делам. А человек стоял в самом центре шестиполосной городской автомагистрали, и спокойно курил, не обращая внимания на отчаянный визг клаксонов автомобилей, мелкие аварии и возникающую вокруг него пробку. Докурив, с таким же бесстрастным выражением лица он двинулся вдоль по оживлённой улице. – Люди, люди..Вы везде одинаковы. Где бы я ни оказался. Где бы ни вершил свои дела. Где бы ни сражался. Он шёл и бормотал себе под нос, следуя к одному ему ведомой цели.