Проект Секирей. Рассвет.

Смерть , что неслышно идёт по городу, имеет лик седого мужчины в сером пальто, хлопающем фалдами по ветру. Его путь отмечен дорожными авариями, вспышками насилия, сердечными приступами и самоубийствами на несколько кварталов вокруг. Этой ночью столица Японии потеряет почти сорок тысяч жителей. Полицейские, службы спасения и медики собьются с ног, телефонные аппараты дежурных частей будут разрываться от трезвона . Газетные писаки обзовут эту ночь "Ночью Акумы". Беда пришла в город. Беда пришла в страну. Беда пришла в мир. Безучастно взирая на обильную жатву, собранную только лишь из-за присутствия чужака в перепуганном городе, беда и погибель шли бок о бок ,подстраиваясь под прогулочный шаг человека, только сейчас соизволившего свернуть в одну из боковых улочек, ответвлявшихся от шоссе, по которому он совершал свой губительный променад. Смерть ,что следовала за ним, пела песнь, ноты которой вплетались в нить его пока что способной окончиться жизни,укрепляя её, и отдаляя и так уже неблизкий конец. Исключая вероятности его собственной гибели, сплетая все возможные судьбы в один тугой канат. Канат, который никогда не истлеет, не перервётся и не истончится, который будет тянуться даже тогда, когда все остальные нити - нити всех живых и сущих – исчезнут. Жатва прервалась, и некто с облегчением выдохнул облако ядовитого зеленоватого дыма. Несмотря на свою инаковость , он всё ещё не мог привыкнуть к тому, что являлся оружием массового уничтожения. Но помимо насыщения и укрепления вюрда, жатва имела ещё одну цель. Сбор информации. Души, собранные во время шествия, своими воплями и проклятиями укрепляли вюрд. Но их проклятия и мольбы не были долгими, никогда. Достаточно было нескольких мгновений, чтобы мятежные духи превращались в покорную эктоплазму, из которой и извлекалась вся нужная информация. Число жителей города. Последние новости. Количество умерших. Количество рождённых. Экономическая обстановка. Географическое положение. Этнический состав. Инфраструктура. И,что немаловажно, экстраординарные события: прибытие пришельцев, войны, кризисы, загадочные преступления, жестокие убийства, теракты с большим количеством жертв. Все эти сведения помогали ему с освоением в мире. И сигнализировали о возможном нахождении в мире Д Р У Г И Х. Среди воплей боли, отчаяния, непонимания и гнева он вычленил нечто, что заставило его остановить на несколько мгновений просеивание потока данных. В воспоминаниях одного из чиновников, кажется, заместителя министра науки и просвещения, он нашёл упоминания о некой корпорации МБИ. Покойный мало что знал, но даже это было интересным. Возникнув около двадцати лет назад, " MBI corp" практически сразу заняла лидирующие позиции на национальном рынке, заняв нишу высоких технологий, нишу медицины и нишу производства оружия. Ходили слухи, что такому резкому взлёту способствовали технологии, не имеющие аналогов во всём мире, возможно, даже внеземного происхождения. В воспоминаниях присутствовал – вскользь – учёный ,носящий имя Минака Хирото. Типичный сумасшедший гений, который и не гений вовсе. Просто ему посчастливилось найти нехилый куш. Больше ничего нельзя было извлечь. Но ему уже и не было нужно что-либо извлекать. Местонахождение MBI Building разве только. Но он перестарался с промыванием конкретно этой души , и поэтому остальные вплелись в вюрд, ничего полезного больше не дав. А эта - распалась. Внезапно он учуял некий...аромат. Аромат насилия. Особого насилия. Судя по оттенку аромата , совершалось оно группой . И имело целью - удовлетворение садистских наклонностей и животной похоти. Иначе говоря, сейчас пока жертву унижали. Ещё не надругаясь физически. Но если на помощь никто не придёт...дама рискует быть зверски изнасилованной, и, возможно, убитой. Не то, чтобы в его планы входило проявлять геройство, и заниматься чьим-либо спасением, но. Прямое убийство, смешанное с эмоциями ужаса , давало больше подпитки ,чем даже та жатва, которую он устроил несколькими минутами ранее. И некая доля,угасающая, но ещё довольно сильная, человечности в нём ещё оставалась. Вот она и требовала немедленного вмешательства.

***

Их было пятеро. Пять крепких мужчин, трое из которых были вооружены пистолетами, обступили валявшуюся в пыли девушку в разодранном одеянии,походившем на ритуальные одежды мико. Двое других , те, что не имели при себе огнестрельного оружия, а только ножи для сашими,грубо поднимали эту самую девчушку за плечи и волосы,попутно заламывая той руки и срывая остатки и так уже мало что прикрывавшего наряда. – Сейчас, сучка,сейчас,отведаешь стволов! – ржали все пятеро. Блуза (или кимоно) треснула по швам, и свалилась на грязный асфальт переулка, явив на обозрение тяжёлые девичьи груди, примерно четвёртого или пятого размера, что вызвало одобрительный гогот и возмущённый визг. – Сопротивляешься, сука? До сих пор? На колени, падаль, и не вздумай кусать! Девчушке зажали нос. Тем временем ,двое уже расчехлили свои инструменты. Шаги. Гулкие шаги. Целенаправленные, медленные, будто идущий намеренно не торопился. И - чёрный,как сама ночь, вонючий сигаретный дым. – Мужик, проваливай по-хорошему, если не хочешь проблем. Один из них потянулся к внутреннему карману пиджака, доставая удостоверение. – Мы – из полиции, а это просто шлюха! Нам ты ничего не сможешь сделать. Седой мужчина укоризненно покачал головой, продолжая дымить своей странной сигаретой. – И облечённые властью спускаются в бездны порока, ставя себя превыше закона,пользуются безнаказанностью деяний своих,пока не возомнят себя хозяевами жизни. Порой мне стыдно становится, что был я одним из вас, л ю д и ш к и. – На ломаном,но к концу фразы выправляющемся кансайском диалекте медленно произнёс он. Голос человека походил на...голос ожившего ,но подвергшегося перед воскрешением основательному разложению мертвеца, чья плоть почти истлела, но который может говорить благодаря какой-то жуткой потусторонней силе. Скрипучий,гулкий и чуть невнятный, но тем не менее, каждое слово резало воздух будто щелчки кнута. На какой-то момент насильникам даже показалось, что от незнакомца смердит застаревшей гнилью и плесенью, да и сам он на момент, достаточно долгий, чтобы отпечататься в подсознании, предстал пред ними в виде полусгнившего зомби. Несколько доль секунды. В руке незнакомца появился – вероятно, выскользнул из рукава – кортик,покрытый тёмными пятнами застаревшей ,засохшей и запёкшейся крови. И н е в е р о я т н о о с т р ы й. Первый был выпотрошен , как рыба, одним взмахом руки, а остальные четверо даже моргнуть не успели. В одно движение клинок вонзился незадачливому насильнику в пах, чуть выше торчащего уда, по самую рукоять, и,почти не встречая сопротивления, как акулий плавник,достиг подбородка,рассекая на своём пути кишечник,желудок, печень, лёгкое,трахею,гортань. Небрежным ,почти панибратским толчком в лоб незнакомец заставил свою жертву упасть на спину. И только тогда копы-насильники открыли стрельбу. Девушка была забыта. Пули попадали жуткому незнакомцу в грудь, в живот, и даже в голову. С такого расстояния ,в несколько шагов, промахнуться в столь крупную мишень было невозможно. Они видели, как пули попадали в убийцу, проделывая в нём дыры,из которых по одежде бежала жидкость, мало чем похожая на кровь. Видели, как он лениво, но неотвратимо двигался к ним. А потом был только блеск и холод металла. И боль,сменяющаяся безразличием. Последнего, вспомнившего о несчастной и собиравшегося уже взять девчушку в заложники, он выпотрошил с особым садизмом. И с ужасающей неторопливостью, удерживая в сознании взглядом. Он убивал того целых восемнадцать минут, орудуя кортиком с проворством бывалого мясника и аккуратностью выдающегося хирурга. Лейтенант Инадзума был жив, когда из его тела вытягивали кровеносные сосуды , мышцы и сухожилия. Он был ещё жив,хоть и моментально парализован, когда ему перебили позвоночник и вытащили спинной мозг. Он ещё чувствовал боль, когда из него вынимали по одному пищеварительные органы, последовательно: кишечник, желудок, пищевод,печень. Он был жив даже в тот момент, когда костлявые пальцы незнакомца сдавили его череп. И даже несколько мгновений после милосердного хруста лопающейся кости. Но это не было самым страшным. Когда он умер, его душа не попала ни в ад, ни в рай, а присоединилась к туго свитому жгуту из легионов других душ, обречённая на вечное пребывание в нём. Неупокоенной. Жуткий незнакомец тем временем занимался тем, что обдирал череп, освобождая его от кожи и мышц. И время от времени вынося его перед собой на вытянутой руке, декламировал строки из "Гамлета". А именно – строки о бедном Йорике. - Бедный Йорик! Я знал его, Горацио: это был человек с бесконечным юмором и дивною фантазиею. Тысячу раз носил он меня на плечах, а теперь… Как отталкивают моё воображение эти останки! Мне почти дурно. Тут были уста — я целовал их так часто. Где теперь твои шутки, твои ужимки? Где песни, молнии острот, от которых все пирующие хохотали до упаду? Кто сострит теперь над твоею же костяной улыбкой? Всё пропало.       С надрывом, с патетикой ужасный незнакомец декламировал бессмертные строки английского драматурга, которого в этом мире никогда не было. декламировал перед единственной слушательницей, юной девушкой, оцепеневшей от страха. Обездвиженной. Бедняжка не могла ни закричать - из горла вырывался только какой-то хрип - ни сдвинуться с места. Лишь дрожала. как осиновый лист. Убийца повернулся к ней. И медленно, но неотвратимо двинулся навстречу. - Простите за мой прикид, леди, - проскрипел он своим гнусным, похожим на царапанье металла по стеклу голосом. - Я всегда работаю грязно. А вы - свидетель. Сверкнула сталь.