***
На улице было темно и зябко. Лил холодный дождь, однако к такой погоде давно привыкли в Английской столице, да и в Англии в целом. Фонари светили тускло. Им было не под силу разогнать подступающую со всех сторон тьму. В салоне было тепло светло и сухо. Однако тьма проникала и сюда, просачиваясь сквозь щели и трещинки в благополучии уважаемого семейства, и теперь избавиться от нее было невозможно. Оставалось только ждать, когда тьма поглотит все и вся. Эту истину понимали и члены семьи, и незваные гости. Кселлос неподвижно стоял возле окна, скрестив руки на груди и впялившись отсутствующим взглядом в ночную улицу. Доктор и помогающая ему Сильфиль никак не выходили из спальни Лины, а сейчас ожидание давалось маркизу крайне непросто. Если говорить откровенно, то Кселлосу до сих пор не верилось, что Лина защитила его от пули. Хотя, вполне возможно, это произошло чисто случайно, а не от великой и безграничной любви к своему супругу. А вот он, кажется, действительно успел ее полюбить, или это было просто нежелание терять любимую игрушку, способную раздражать, перечить и поступать так, как хочется ей самой. Кселлос не знал правды, а может быть, сознательно избегал ее. Дверь отворилась практически бесшумно, однако все находящиеся в комнате практически одновременно повернулись с немым вопросом в глазах к вошедшему в салон доктору, следом за которым появилась и Сильфиль, бледная, словно сама смерть. Выглядели они усталыми и очень измученными. - Мы сделали все, что могли, однако маркиза потеряла слишком много крови, - мрачно сказал доктор, не обращаясь ни к кому конкретно. Больше всего на свете он ненавидел сообщать друзьям и родственникам пациента, что шансов выжить нет, однако эту печальную миссию приходилось выполнять не так уж и часто. – Конечно, она молода и организм у нее сильный, однако шансов выкарабкаться у нее практически нет. - Сколько у нее времени? – тихо поинтересовался Зелгадис, сидящий в кресле. На лице у него застыла маска ледяного безразличия, а в душе образовалась странная черная пустота, которая затягивала в себя, уничтожала все чувства и эмоции. - Будет чудом, если она доживет до утра, поэтому, если желаете, то вам следует попрощаться с ней сейчас, пока не слишком поздно. Правда госпожа Лина так и не пришла в сознание. - Будем надеяться, Луна успеет приехать проститься с сестрой, - сказала леди Зелас, медленно потягивая вино из красивого хрустального бокала. – Бедная девочка. Она останется совсем одна на свете, в голосе герцогини не прозвучало ни капли жалости. – Кселлос, иди первым. Попрощайся с женой, - распорядилась она. - Нет, - коротко и резко ответил маркиз. Кселлос пересек комнату и вышел в холл. Да, сначала ему следовало проститься с женой, которой просто могла не дожить до его возвращения, ну а позже закончить все незавершенные дела. Однако заставить себя подняться к Лине, маркиз не смог, ведь прощание бы означало, что он смирился с тем, что она умрет. А это было не правдой. Лина обязательно выживет. Она просто должна выжить. Ксел не сразу заметил, что ушел не один. Зелгадис шел следом, словно точно зная, что затеял ненавистный ему маркиз.***
Зелгадис и Кселлос рука об руку шли по темным бесконечным коридорам, иногда проходили через потайные двери и спускались по крутым каменным лестницам. За все это время они не перемолвились и парой слов, однако точно знали, зачем и куда идут. Наверное, именно в такие моменты даже между самыми злейшими и непримиримыми врагами возникает просто фантастическое понимание, позволяющие действовать им, словно одному целому. Преодолев последний лестничный пролет, молодые люди оказались в сыром подземелье. Вдоль каждой стены, примерно на одинаковом расстоянии располагались железные двери. И только оказавшись у цели, Зелгадис и Кселлос осознали, что совершили ошибку. - Ключ! – пробормотал себе под нос Зел. Они так спешили на встречу с врагом, виновным во всех бедах, что совершенно забыли о ключе от темницы. Теперь предстояло вернуться наверх и разыскать его. - Я так и знал, что вы придете сюда, - раздался спокойный голос за спиной молодых людей. Резко обернувшись, Кселлос и Зелгадис нос к носу столкнулись с Багряным Королем Мечей. Люк усмехнулся, заметив на их лицах изумление. - Месть – это единственный способ выжить, когда рушится привычный мир и умирает любимый человек, бывший центром этого мира, - Люк бросил Кселлосу небольшой ключ. – Не важно, что произойдет за дверью этой камеры. Я скажу, что предатель ухитрился пронести оружие и покончил с собой. - Спасибо, - коротко поблагодарил Ксел. Он видел Багряного Короля Мечей всего несколько раз в жизни и вовсе не рассчитывал на его помощь. Однако, по всей видимости, Люк слишком хорошо знал, что за любимых надо мстить, не думая о том, что будет дальше. - У вас час, господа, - сказал Люк и, развернувшись, не спеша пошел по лестнице.***
Занафар сидел на жестком топчане, закрыв глаза и прислонившись спиной к холодной стене. Все закончилось. Сражение длиной в несколько лет завершилось его полным разгромом и виной тому оказался неправильный выбор одного единственного приспешника, который из-за собственного желания отомстить уничтожил абсолютно все. А все могло и должно было быть иначе, если бы не Вальтерия… Теперь же он обречен на смерть – вряд ли члены Организации помилуют его. Однако самым противным для Занафара в этой ситуации было то, что его брат-близнец в очередной раз вышел не только сухим из воды, но и предстал в роли великомученика. Резо Грейвордсу всегда везло – теперь он, хоть и изрядно потрепанный, оказался на свободе, а его старший брат занял прежнюю камеру священника. Жаль, что все так завершилось. Безумно жаль, что Резо остался жив и почти здоров. Эх! Если бы он отправился на тот свет, то и Занафару было бы не жалко отдать свою жизнь, ведь хотя бы одна из целей оказалась бы достигнута, а так… Ход мыслей Занафара прервало внезапное появление двух гостей. Зелгадис и Кселлос вошли в камеру, заперев за собой дверь. Решимость Зела угасла. Стоило ему вновь увидеть отца, как он замер у двери, не в силах пошевелиться. Все же было до безумия странно и больно видеть среди живых человека, которого любил и уважал, и понимать, что все-все беды и несчастья произошли по его воле. А еще Зелгадис наконец понял, что его пытался убить не ненавистный дядюшка, а родной отец. Почему-то такие мыли не приходили ему в голову до этого. Возможно, срабатывал некий защитный механизм, а может быть, не хватило времени подумать, ведь в один миг на Зела обрушилась целая лавина информации. - Вот уж не ожидал вас здесь увидеть, да еще и так скоро, - с надменным видом разглядывая своих посетителей, сказал Занафар. – Неужели уже отдан приказ о моем уничтожении? Если так, то обидно, что прислали его исполнять двух юнцов, время от времени играющих в игры для взрослых. - Приказа нам не отдавали. Это, так сказать, наша личная инициатива, - скрестив руки на груди, сказал Кселлос. – Однако в одном Вы действительно оказались правы – мы здесь для того, чтобы стереть Вас с лица Земли. - Боюсь, ваша повелительница не обрадуется, если вы прикончите меня без ее приказа. За это можно и жизнью расплатиться. - А я готов рискнуть, - хмыкнул Кселлос. - Почему? – Занафар внимательно посмотрел на маркиза. Кажется, ему действительно был интересен его мотив. - Из-за Вас моя жена находится на грани между жизнью и смертью. Это подойдет? – поинтересовался Ксел и быстро достал пистолет. - Не смей! – Зел, стоявший до этого в стороне, перехватил руку маркиза с оружием. – Он мой отец. Занафар усмехнулся. Судя по всему, его сын оказался слабохарактерным, сентиментальным идиотом, не способным не только решительно действовать сам, но и мешающим другим. Занафару даже не верилось, что Зелгадис способен за него заступаться после того, как узнал всю правду. - Мне казалось, у нас одни цели, - недовольно поморщился Кселлос. Он терпеть не мог, когда ему мешают. – Не стоит вставать у меня на пути. Я все равно осуществлю задуманное, - сказал Металлиум, глядя Зелу прямо в глаза. Взгляд этих аметистовых глаз не предвещал ничего хорошего. - Он. Мой. Отец, - чеканя каждое слово, повторил Зелгадис. – Я сам его убью. Только я имею на это право. Этот человек предал своих друзей, убил мою мать, покушался на мою жизнь, но самое главное – он искалечил жизнь Лины. Глаза Зелгадиса загорелись безумством, а сам он побледнел от едва сдерживаемой ярости. Забрав у удивленного Кселлоса пистолет, Зел подошел к отцу, который по прежнему со спокойным видом сидел на топчане. - Все годы странствий и поисков убийцы моих родителей, я мечтал отомстить, - глядя на отца сверху вниз, признался Зелгадис. – Я мечтал собственноручно расправиться с ним. Сегодня моя мечта осуществится, но особой радости я от этого не испытываю. - Достойно, - похвалил Занафар. Удивительно, но близость смерти его вовсе не испугала, возможно, из-за того, что он слишком долго ходил по тонкой грани. – Кажется, у меня появилась достойная замена! – мужчина широко улыбнулся. Это стало последней каплей. Дольше тянуть было никак нельзя. Приговор нужндался в немедленном исполнении. - За мою мать. За Лину. За меня, - отчеканил молодой человек. Нажать на спусковой крючок Зелу оказалось невероятно легко. Грянул выстрел. Занафар, на лице которого застыла ухмылка, повалился на бок.***
Весь обратный путь домой Кселлос с необычайным любопытством разглядывал Зелгадиса, словно видел его впервые в жизни. На белой одежде Грейвордса в нескольких местах алели брызги – кровь его родного отца. Металлиум вовсе не был уверен в том, что окажись он на месте Зела, смог бы застрелить родителя. Это было слишком даже для такого эгоистичного молодого человека, привыкшего добиваться цели любым путем. И все же поступок Зелгадиса был достоин уважения. Наверное. Кселлос даже подумывал над тем, чтобы заключить с ним некое перемирие, впрочем, гордость не позволяла пойти на такой шаг. Доехав до особняка, Кселлос и Зелгадис, который после убийства, был мрачнее, чем обычно вышли из экипажа, не зная, жива ли еще Лина. Расстояние от входа в дом до спальни Лины показалось молодым людям невероятно большим. Пройдя холл, поднявшись по широкой лестнице и миновав небольшой коридор, Зел и Кселлос оказались у цели. Затаив дыхание, словно боясь спугнуть, Кселлос осторожно приоткрыл дверь в спальню жены и заглянул во внутрь. Лина неподвижно лежала на кровати, а рядом с ней, держа младшую сестру за руку, сидела очень бледная и дрожащая Луна Инверс. Почувствовав, что на нее кто-то смотрит, повернулась она и встретилась взглядом с Кселом. «Он все-таки пришел. Хорошо. Возможно, он действительно любит Лину и их брак не был страшной ошибкой!» Луна, наклонившись, поцеловала младшую сестру в лоб, словно мать спящего ребенка, и поднялась. Твердым шагом Инверс пересекла комнату и, выйдя в коридор, когда Ксел проскользнул в спальню, нос к носу столкнулась с мрачно-спокойным Грейвордсем. То, что произошло дальше шло в разрез с обычным стилем общения между Луной и Зелом. Однако, возможно, общее горе сплотило и их. Зелгадис заключил в объятия девушку, с которой ссорился почти всю свою сознательную жизнь. Луна же, прижавшись к Грейвордсу всем телом, вцепилась побледневшими от напряжения пальцами, словно боясь, что он вот-вот исчезнет навсегда. - Где же ты был? – всхлипывая, тихо спросила Инверс. - Дела… - еле слышно ответил Зелгадис, удивляясь, что вообще может говорить. Кселлос закрыл дверь и, наконец, остался наедине со своей законной женой. Он быстро приблизился и сел на самый краешек в изголовье. На большой кровати в ворохе мягких подушек Лина выглядела особенно маленькой и очень хрупкой. Рыжие волосы сейчас особенно сильно напоминали языки пламени, а все из-за бледной-пребледной кожи. Молодой человек невольно вспомнил, как не так давно пришел в спальню своей жены. Тогда у них все еще было хорошо. По крайней мере, царила иллюзия благополучия, хоть и приправленная изрядной порцией вражды. Ксел, стянув белую перчатку, дотронулся до щеки Лины. Сердце пропустило удар – кожа у нее была холодной, словно лед. - Нет!.. – одними губами прошептал Кселлос. В расширившихся от удивлениях аметистовых глазах промелькнул страх. – Нет, ты же не могла умереть! Ты просто не могла сдаться и тихо исчезнуть из этого мира!.. Рука невольно дрогнула, когда Кселлос постарался нащупать на шее супруги пульс. И все же Лина была жива. Ксел ощутил, как слабо бьется ее сердце. Эти неровные, почти незаметные удары успокаивали, даря очередную иллюзию. - Что же ты меня так пугаешь? – спросил Кселлос и не надеясь получить ответ. – Лина, я никогда не хотел, чтобы ты умерла – ты сильная и очень смелая. Ты, наверное, не веришь, ведь наши отношения были… весьма специфическими. С самого начала так все пошло. Я, если честно, даже и сам не понимаю, почему мы с тобой препирались. Возможно, все дело в характере. Порой мне кажется, что мы слишком с тобой похожи, хотя это и не совсем так… - Кселлос умолк, подбирая слова. Странно, но выражать свои мысли было непосильно тяжело. – Знаешь, а мы с твоим другом отомстили за тебя и твоих родителей, Лина. Я не ожидал, что Зелгадис убьет своего отца. Ты и он, Лина, порой очень сильно удивляете меня. И мне это нравится. Ты мне нравишься. Я люблю тебя, Лина!.. – Ксел и сам не сразу понял, что сказал абсолютно искренне. – Если ты останешься в живых, я выполню любое твое желание, - поспешно продолжил он, стараясь сменить тему. Хоть Лина и была без сознания, Кселлосу было неуютно из-за своего признания. – Если захочешь, мы поедем путешествовать и объедем весь мир. Ты же любишь путешествовать, поскольку столько раз пыталась сбежать. Ты главное живи, моя маленькая волшебница… - Я не ребенок!.. – едва слышно ответила Лина. Голос ее казался совсем незнакомым, каким-то шелестящим и очень сухим. Кселлос уставился на жену, не веря своим ушам и глазам. С трудом Лина приоткрыла затуманенные глаза и с усталым недовольством посмотрела на человека, который, кажется, назвал ее ребенком. Опять. Рана на животе болела, а голова кружилась. И все же рыжая стремилась быть сильной, хватаясь за реальность, которая каким-то странным и непонятным образом заключалась для нее в Кселлосе. - Лина… - хотелось сказать и сделать очень многое, однако вместо этого Кселлос поднялся со своего места и направился к двери. – Я приведу врача. - Останься!.. – девушка хотела протянуть руку, но сил у нее не хватало. Почему-то у нее появилась уверенность, что если Ксел уйдет, то она вновь окажется в темноте, из которой уже никогда не сможет выбраться. Кселлос замер, Лина никогда еще не попросила о том, чтобы он остался. Это было странно, непривычно, но очень приятно. Развернувшись на сто восемьдесят градусов. Металлиум, лукаво улыбаясь, приблизился к жене. - Хорошо. Я останусь. Только теперь от меня тебе уже никогда не избавиться. Я буду твоей тенью. Сама виновата, - с этими словами Ксел крепко сжал в своих ладонях все еще холодную хрупкую ручку жены. - Я всегда буду рядом. Обещаю.