Честный лжец. (Ошибки природы, "часть" вторая, дополнительная)

— Что-то я не понял, — как можно тише произнёс Никита, старательно не смотря на подходившего к ним Аркашу в компании низкорослой грудастой девушки. Олег лишь усмехнулся и, незаметно пихнув друга, поднялся. — Я гляжу, у тебя вкусы сменились, — улыбнулся рыжий, пожимая руку парня. Тот ответил улыбкой. — Есть такое… Познакомьтесь, это Дина, моя девушка. — Никита, — выпалил блондин, подскакивая. Аркаша заулыбался ещё шире и попытался было обнять друга, но тот увернулся, старательно делая серьёзный неприступный вид. — Кто-то просто более обидчив, чем я, — усмехнулся рыжий. — Ничего я не обидчив, — возмутился Никита. И всё же улыбнулся своему другу. — Давно не виделись. — Очень давно, — кивнул Аркаша. — Как первый год закончил? — Ещё бы немножко лени — и стипендии не видать. — А какая она, эта стипендия? — рассмеялся Аркаша. — В глаза не видывал, честно. — Оно и не удивительно. Я, кстати, Олег, — парень кивнул девушке, которая тут же расплылась в улыбке. — Всё же я была права! — затараторила она. — Аркаша рассказывал о вас. Вы же втроём много времени вместе проводили? — Раньше — да. А потом кто-то вышел на работу, а кто-то стал студентом… — Слушай, я и сам знаю, что виноват, прекрати обвинять! — Да я не только про тебя, Никита вон вообще уехал. — А… ну это да… — Прогуляемся или сходим куда-нибудь? — спросил Олег, только почувствовав разрастающуюся тишину. — Почему бы не прогуляться, пока будем до этого «куда-нибудь» идти? — предложила Дина, улыбаясь. Олег согласно кивнул. — Кстати, с этим своим кумиром ещё не познакомился? — спросил Аркаша, стараясь вовсе не смотреть на друзей. Дина шла рядом, подхватив его под руку, и внимательно слушала, щуря свои тёмные глаза. — А?.. Нет, конечно, — покачал головой блондин. — Да и как бы? — Ну, Ленинград — город маленький*[4], вдруг где-нибудь столкнулись? Ты вообще в город-то выходишь? — Если учесть, что я сейчас здесь… — Ну, выходил. Не придирайся к словам! — Бывало. — А стиль свой нашёл? — Вырабатывается. А вот направление… блуждаю пока. — Мне всегда казалось, что художники, как и музыканты, знают, что хотят творить. — Я знаю, — кивнул блондин, — потому и блуждаю. То реализм, то сентиментализм, то фэнтези всякое… — Сюрреализм? — Случалось, — парень вздохнул. — А сколько незаконченного… — Вагон и маленькая тележка, — усмехнулся Олег. — Почти всё с собою привёз. — Вдруг меня здесь муза посетит… — Значит, ты, — Дина, широко улыбаясь, внимательно смотрела на Никиту, — художник? — Я студент, а дальше — видно будет. А ты на кого учишься? — Хочу быть учительницей начальных классов. — Детей любишь? — спросил Олег. Девушка закивала. — Это ненадолго. — То есть? — То и есть. Одна неделя практики — и ты будешь проклинать свой выбор. — О нет! Дети — это же наше будущее! Они же такие милые. — Ну-ну. Братья-сёстры есть? — Нет. — С соседскими детьми играешь? — Нет… — И судишь? — Олег, прекрати, — строго произнёс Аркаша. — Но я говорю правду. Чтобы быть учителем, нужно дьявольское терпение. — Это ты после общения с братом своей девушки такой вывод сделал? — Аркаша старательно охлаждал свой тон, но некое раздражение, возмущение и непонимание сквозили в нём. — Это я после выслушивания её жалоб на, цитирую, «этих маленьких дьяволят» такой вывод сделал. — Она… — Инна, — подсказал рыжий. — Инна работает в школе? — Ведёт у младших классов. А Дима, брат её, на редкость воспитанный мальчуган, разве что подраться иной раз не дурак. — Да, Димка мальчик хороший, читать любит, — кивнул Никита. — Ну, конечно же, и по двору поноситься… Как-то раз пришлось его с дерева снимать даже. — После чего пришлось снимать тебя, — рассмеялся Олег. — А вы, как я вижу, большой дружной семьёй живёте? — с усмешкой осведомился Аркаша. Олег осклабился. — Мы с Инной тогда по магазинам решили пройтись да прогуляться, а этого за старшего оставили. Такой ошибки я ещё не совершал. И не ревнуй ты, сам ведь виноват. — Ч… чего?! Кто это ещё кого ревнует?! — Ты — своих друзей к практически незнакомой для тебя девушке. Или это не так? — Нет, конечно же! Вечно ты придумываешь… Никита не отводил взгляда от Аркаши, который из-за этого ещё больше смущался. В итоге у того покраснели уши, а возмущения стали тихими и нечленораздельными. Блондин звонко рассмеялся, но получил тычок в бок. — Да ладно тебе, Арках, — Олег, как мог, закинул руку ему на плечо. — Что ты как ребёнок? Отрицаешь кого-то… Не играйся и просто признайся, что приревновал. — Да иди ты! — Аркаша, резковато оттолкнув от себя рыжего, поспешно пошёл вперёд. Дина за ним совершенно не успевала, и если бы он не остановился у дороги, так бы и не догнала. — Ну, куда мы сейчас? — спокойно спросил он. Олег пожал плечами. — Куда угодно. Я угощаю. — Ну да, рабочий человек… Я, кстати, знаю одно местечко… — Хорошо посидели! — констатировал Никита, потягиваясь. Набрав полную грудь душного летнего воздуха, он резко выдохнул, в результате чего, закашлявшись, схватился за Олега. — Кажется, задержись мы ещё на часика пол, кое-кто хорошо полежал бы. — Это ты на что намекаешь?! — возмутился блондин. — Нормальный я! Бодрячком! — Оно и видно. Так, Арках, вам сейчас куда? — Так, дай сориентироваться, — парень, чуть тряхнув головой, осмотрелся. Кивнул вправо. — В ту сторону. Дина недалеко от универа живёт. — Недалеко от универа, говоришь… Ну что ж, пошли. Как раз кое-кто проветрится и не будет дышать на моих грызунов перегаром. Кстати, как твоя ненаглядная к хомячкам относится? — Снова, что ли, разродились? — Нет, надоели просто. — Чего? — удивился Аркаша. И если бы не Олег, который сам себя удивил своей реакцией, Дина моментально бы проснулась. От удара об асфальт. — Ты это, держи её аккуратней, в больницу тащиться не слишком-то хочется. А где этот? — Да вон, — Аркаша, поудобней перехватив Дину, сказавшую сквозь сон что-то нечленораздельное, кивнул чуть в сторону. — Кажется, с девушкой решил познакомиться… И правда: Никита стоял возле двух девчонок, хихикающих и аккуратно старающихся ретироваться, и что-то звучно им говорил, еле сдерживая смех. Олег закатил глаза и вздохнул. — Извините, — улыбнулся он девушкам, — перебрал человек немного. — Да уж заметно, — усмехнулась одна. — Следите за ним лучше… — Ей богу, на секунду отвернулся. Всё, идём, — он небрежно приобнял блондина за плечи, но тот, дёрнувшись, принялся вырываться. — Ты чего это лезешь?! У тебя вон, Инна есть! У Аркаши — та вон, как её звать. Так что позволь и мне… — Прекращай придуриваться, — рыжий отвесил парню подзатыльник. Девушки, отошедшие совсем недалеко, рассмеялись. — Сейчас мы пойдём провожать Аркашу, хорошо? И учти: если ещё раз подобное учудишь, если вообще отойдёшь от меня — будешь спать на балконе. Связанный и с кляпом во рту. — Э! Это уже… — Ещё, пожалуй, и без сознания. Я тебе это устрою, слово даю. — Ну ладно тебе… чего ты как… — Я всё сказал. — Хрен с тобой! Девчонки… ушли девчонки! — Никита разочарованно вздохнул. — Ладно, буду тихим и спокойным. — Молодец. — Голова, кстати, болит теперь. — Пить меньше надо. — Вообще-то ты меня ударил! — Вынужденная мера. Арках, извини за такое… — Да ладно уж. Я, кстати, впервые вижу пьяного Никиту. — А я, к сожалению, уже который раз. Сам видишь, ему с пива башку сносит. Хотя сейчас он всё же придуривается. У него, когда выпьет, или дикое веселье, или вселенская апатия. — И как же он веселится? — Это тебе точно знать не нужно, — усмехнулся рыжий. — Тем более, если не будешь забывать друзей, сам это лицезреть сможешь. — Если друзья будут напоминать о своём существовании… — Супер. — Да ладно тебе, я же шучу. В общем, гульнём мы на мою днюху! — Надо будет взять несколько отгулов. Гулянка будет колоссальной, как я понимаю? Куча твоих приятелей и несколько ящиков выпивки? — Пожалуй. — Ну вот я и узнаю, как развлекаются студенты, — рассмеялся Олег. — Только не говори мне, что никогда с одногруппниками не отдыхал! — Ладно, слукавил. Кстати, пока время есть, поделись своими студенческими буднями. — Отличная идея! — активно закивал Никита. — Может, и из нашего скрытного рыжика что-нибудь вытянем. — Будто вы о моих студенческих буднях не знаете. — Нет! — в один голос заявили Аркаша и Никита. И рассмеялись. Тот вечер имел место быть в конце июня. После него прошло почти две недели, прежде чем они вновь встретились с Аркашей. На тот момент он был свободен, с Диной они «обнаружили полнейшее отсутствие общих интересов», потому незамедлительно расстались. По этой причине разговор их был более откровенным и дружеским, Никита не строил из себя гордого и холодного человека, что выходило у него очень и очень плохо, а Олег не лицемерил, не был излишне общителен и дружелюбен. Аркаша же, казалось, в любой ситуации оставался собой. Да, та их прогулка, закончившаяся посиделкой в кафе (лишь чай, сок и пирожные, не более), была много теплее, и каждый ощущал, что они втроём — настоящие друзья. Но закончилась она быстро, стоило лишь появиться какому-то приятелю Аркаши. Тот, извинившись, ушёл с ним, обещая в скором времени встретиться снова. — Да уж… Ты, значит, сказал Инне, что не можешь к ней подъехать, хотя это наверняка как-то связано с Тёмой, а он сбежал по первому зову непонятно кого! — возмутился Никита. Олег попросил его не выставлять всё в таком свете, но сам не мог заставить прекратить себя думать именно так. В следующий раз они встретились случайно, когда Аркаша прогуливался в компании друзей-студентов, среди которых была его новая девушка, миловидная блондинка, которая, вопреки ожиданиям, училась на экономиста. Но это не единственное, чем она удивила Никиту (Олег давно уже дал себе слово не удивляться людям, и в первую очередь — девушкам): они с Аркашей встречались почти до самого нового года, и лишь в ту ночь, напившись, решили расстаться; это решение сопровождали крики, и, если верить Аркаше, дело могло дойти до драки. Конечно же, не с этой блондинкой, но с парнем, что так рьяно её защищал. Аркаша коротко переговорил со своими друзьями, что ещё полтора года назад называл лучшими. Предложил прогуляться с ними, но Инна, что первой и заметила парня, отказалась, сославшись на домашние хлопоты. Никита, приняв нелепый гордый вид, свой отказ ничем не объяснил. И утянул за собой Олега, якобы вспомнив, что дома их ждёт неотложное дело. Рыжий одной лишь улыбкой смог дать понять Аркаше, что сам бы с удовольствием (вернее, без него, но это никому знать не следует) прошёлся бы с ними, но вот это мелкое чернявое существо… — Ничего, — рассмеялся тогда Аркаша, — даю слово: на следующей неделе… Слово он своё сдержал, но не рассчитал с развлечениями, потому Никиту пришлось усмирять не слишком гуманным способом. Блондин громко, пьяно заикаясь, возмущался этому, пока не повис на руках Олега, захрапев. Рыжий, вздохнув, пояснил, что подобные приступы дикой активности их друга, хотя и могут быть разрушительными, длятся недолго и всегда заканчиваются одинаково. Лето клонилось к концу, и вскоре Аркаше представился случай узреть другую пьяную сущность друга. Как и было обговорено, после обыкновенного домашнего обеда была устроена попойка, во время которой Олег познакомился с огромным количеством человек, большинство из которых впоследствии видел лишь мельком, и то при этом его совершенно не узнавали. Никита же вновь пытался строить из себя гордеца, но к середине гуляния превратился в ужасного нытика, который или сидел где-нибудь в уголке, пьяно сетуя на жизнь (и не важно, что сидел один), или таскался за Олегом, словно боясь выпустить его из виду. Всё это сопровождалось крайне унылыми речами, что издавались плаксивым голосом и с трагичной миной. — Я так больше не могу, его нужно тащить домой, — сказал Олег, когда наконец-то смог поймать Аркашу. Тот согласился с этим, пообещав, что обязательно придёт провожать Никиту. Но он, что совершенно несложно предположить, не пришёл. Даже более того — вновь исчез, хотя и не полностью. Через какое-то время Олегу всё же удавалось связаться с ним, но у Аркаши совершенно не было времени (вернее, желания) встретиться с другом. — Извини, — спустя несколько месяцев шептал он искренне в трубку, — сейчас такие дела… Я… Даю слово — завтра… — Арках, только не обижайся, но для меня твоё слово мало что значит. Теперь. Некоторое время трубка молчала. — Я понимаю. И всё же, я постараюсь встретиться с тобой завтра. Хотя бы мельком. — Посмотрим. Но говорю сразу — я потребую подарок. — Потребуешь-таки? Не похоже на тебя. — Как компенсацию за безразличие друга. — Ну хватит тебе! — Не хватит. Так что учти. — Будет тебе подарок, будет. — Тебе, студент, даже тратиться не придётся. — Это что ты там задумал? — Поцелуйчик. — Чего?! — Что слышал. А что? Отличная компенсация. — Так, я на это… — Да ладно уж тебе, не кричи, девушку свою разбудишь. И ложись спать, студент. — Какое спать, завал такой… — Ну, тебе виднее. Добрых снов. — И тебе. С днём рождения, друг. — Сомневаюсь я уже, что друг. — Чёрт, Олег, я же… — Да ладно тебе. Кстати, у меня ещё просьба есть. — Ну? — Поцелуй трубку. И так, чтобы я слышал. — Иди ты! — воскликнул Аркаша, тут же прервав разговор. Олег рассмеялся, откинув сотовый в сторону. Было чувство, что огромная птица, какой-нибудь орёл, когтями рвала душу в клочья. Больно. — Тём, — позвал рыжий. И ещё раз, громче. Послышалось шлёпанье босых ног, и в комнату заглянул мальчик. — А? — Сколько раз говорить — надевай носки! Живо! — Ну! — Живо, я сказал! Чайник заодно поставь. И гитару в зал вынеси. — Играть будешь? — воскликнул Тёма, заулыбавшись. — Сейчас! Он убежал, хлопнув дверью. Олег, вздохнув, поднялся с постели. Он уже вышел из комнаты, когда вспомнил, что сам без носков. Вздохнув, вновь скрылся за дверью спальни. — И всё-таки, — тихонько, самому себе, произнёс Олег, — я в этом тоже виноват. Я не спорю. Но… — Чай готов! — крикнул Тёма, открывая дверь. В комнату ворвался яркий свет, и Олег зажмурился. — Кажется, гитару настроить нужно. — Ну, это очевидно, ведь кто-то очень любит с ней играть. — Я же не специально… — Я и не ругаю тебя. Кстати, что мне сыграть? — Хоть что! Помнишь, в прошлый раз ты что-то такое играл… Ну… — О, помню, — усмехнулся рыжий. — Жалкая пародия, конечно, но… Кстати, я же обещал тебе оригинал включить. Завтра напомнишь? — Конечно! — Чай-то в зал принёс? — Нет… — Давай мухой! Я сейчас выйду. Мальчишка, легко ступая, побежал на кухню. Олег вздохнул. Щемящая тоска не отступала, и никакое понимание, что всё это самоубеждение, что сердце не может действительно болеть из-за такого, не помогало. Но всё же Олег улыбался, смотря на такое родное милое детское личико, смотря в эти зелёные глаза, которые давно уже перестал ненавидеть. И улыбка эта была искренней.