Куда приводят желания

На балконе стояли двое. Великий шаман, опершись о каменную колонну, глядел, как солнце медленно, прорываясь сквозь облака, пытается озарить землю своими лучами. Он ощущал, как Мати, словно сжавшись в комок, сидела на длинной скамье. Потупив взгляд в пол, она, молча, ожидала слов Хао. Когда он пришел к ней под утро с красными воспаленными глазами, Матисс отчетливо поняла, по какому поводу он ее навестил. Ведь, как только появилась Киояма, отношения между шаманкой и Асакурой пошли в разлад. Казалось бы, он и был рядом, но душа его и мысли были далеки от Матильды. Ее это несметно расстраивало и вводило в некое состояние грусти и тоски. Она была так преданна Хао, а он так с ней поступал, не заботясь о том, что ей плохо, и она скучает по нему. Ничего не поделаешь, ведь такова сама суть Асакуры. Жалость, сострадание давно улетучились, оставив после себя лишь осадок этих чувств, который, словно пепел, поднимался лишь при дуновении ветерка тогда, когда дело касалось чего-то очень важного. И этим чем-то важным была Анна – давно позабытая девчонка, что когда-то не раз отказывала ему. Недоступность, некая тайна всегда манили Короля Шаманов разгадать загадку. Однако даже сейчас великий шаман не сказал бы, что он сильно в этом преуспел. Но чего-то в этом он добился. Определенно. Вздохнув, шаман повернулся к Мати и вперил злой взгляд в ее сгорбившуюся фигуру. Она показалась ему такой жалкой, никчемной. Человеком, который не способен ответить за то, что сделал. - Зачем? – кратко спросил Хао. Вздрогнув, Матисс подняла затравленный взгляд на Асакуру. В его голосе отчетливо слышались нотки ненависти, презрения и какой-то усталости. - Она отняла тебя у меня, - немного подумав, отозвалась шаманка, понурив голову. - Я не вещь, - твердо заявил Король Шаманов, тут же оказавшись рядом с Матильдой. Схватив ее за локоть, он поднял ее со скамейки. – Мной нельзя распоряжаться и решать что-либо за меня. И я очень не люблю, когда кто-то действует за моей спиной. - Прости, - вырвалось у нее. Она подняла голову и посмотрела в ледяные глаза Хао, который отчужденно осматривал ее, не заботясь о том, что причиняет ей боль, сильно сжимая руку. - Простить? – переспросил Асакура, заранее понимая, что сейчас развернется драма, в которой он будет одним из главных героев. - Я хотела, как лучше, - честно призналась Мати, сжимая руки в кулачки. Отпустив шаманку, Хао сел на скамейку, закинув ногу на ногу. Его утомляла эта обстановка, пропитанная невыплаканными слезами Матисс, которая собиралась вымаливать прощение, если того потребует ситуация. Великий шаман очень устал, просидев всю ночь возле постели Анны и заставляя ту не просыпаться, наводя чары на ослабленного медиума. Он сам понимал, что лучшее, что может быть, это уснуть: боль притуплялась и во сне не чувствовалась так отчетливо, чем когда ты бодрствовал. В тот момент он искренне переживал и волновался. В его сердце, словно из пепла восставало волнение за кого-то - он переживал. А сейчас, вместо того, чтобы на пару часов сомкнуть уставшие глаза, ему, кажется, придется выслушивать оправдывающуюся Матильду, которая сейчас стояла перед ним с растрепанными рыжими волосами, глазами, из которых готовы были политься непрошенные слезы. - Хао, прости, - простонала шаманка. Замечая, что Асакура не очень озабочен ее речью, она села рядом и прижалась к нему. – Я, правда, не хотела, чтобы так получилось, - без капли сожаления произнесла Матисс. Как могла она жалеть о том, что отомстила Киояме? Пусть помучается, чертова стерва. - Ты лжешь, - четко произнес Король Шаманов, пока не предпринимая попыток отодвинуться или прижать. – И ты знаешь, что я это знаю. - Я хотела защитить нас с тобой, - промямлила та, и уткнулась носом в шею шамана, вдыхая его запах, который всегда действовал, как наркотик. - Тебе не кажется, что решаю все я? Или опыт и исход других шаманов не послужил тебе примером? – поучительно вопрошал Асакура, чувствуя, как его плечо стискивает ладонь Матильды. Ему вдруг стало противно, омерзительно и неприятно. Приспешница лгала ему в лицо, зная, что, если ему захочется, он без усилий узнает и о ее мотивах, и о целях. - Я понимаю, - проговорила шаманка, - но ничего поделать не могу, - призналась она. Она потянулась к Хао, желая поцеловать его и так загладить свою вину, заставить забыть о проступке и, тем более, о Киояме. Неожиданно, Король Шаманов поднялся во весь рост, возвышаясь над шаманкой. - Больше никогда не смей лезть туда, куда тебя не просят, поняла? – резко спросил Хао, наклонившись и больно ухватив Мати за подбородок, надавливая пальцами сильнее. Она молча смотрела на него, не в силах вынести этого звериного дикого взгляда, что пронзал ее душу, казалось, насквозь. На глаза накатились слезы, хотелось заплакать и почувствовать сильную мужскую грудь, в которую Матисс могла уткнуться ранее. Теперь Хао вряд ли это ей позволит. - Не слышу, - с напором в голосе произнес Асакура, внимательно вглядываясь в ее глаза. - Поняла, - невнятно ответила она и, свободная от рук Короля Шаманов, опустила голову. - Вот и славно, - удовлетворенно сказал шаман и, развернувшись, скрылся за дверью. - Что ты тут забыл? – не поворачивая головы, спросила медиум, погружаясь в воду по шею. Его пристальный взгляд она ощущала даже спиной, отчего становилось неуютно. После того происшествия прошло не так уж и мало времени, а рана медленно затягивалась и не саднила так, как было вначале. Вспоминая первую неделю своих мучений, Анна криво ухмылялась: чувствовала себя жалкой, никчемной. Из-за раны она не могла нормально вставать, а переворачиваться на другой бок было целым подвигом для нее. Все мышцы спины, казалось, были парализованы, ибо именно они отвечали за многие статические позы, которые не требовали большой нагрузки и работы, но которым было нужно постоянное напряжение. В то время Киояма редко видела Асакуру, не подозревая, что каждую ночь он приходит к ней и наблюдает за ее порой неспокойным сном. Пару раз встретив его и посмотрев ему в глаза, она отчетливо поняла, что он чувствует себя отчасти виноватым. Однако извиняться он не торопился. Может сейчас он скажет что-то стоящее. - Ты хочешь, чтобы я ушел? – хмыкнув, спросил Асакура. - Это твое дело, - придав голосу безразличия, ответила Анна. Прикрыв глаза, она откинула голову на бортик огромной ванны. Светлые волосы разметались по плитке, упали на лоб. Мимолетно улыбнувшись, Асакура расстегнул пуговицы белой рубашки, а после скинул ее на пол. За ней последовали и штаны, глухо стукнувшись ремнем о бледно голубую плитку. Анна вмиг напряглась и подняла голову, смотря в раскрытое окно. Эти звуки заставили насторожиться. Оборачиваться ей не хотелось, мало ли что там вытворяет Король Шаманов. Боковым зрением Киояма заметила по пояс голого Асакуру: из-за бортика большего видно не было. Отвернув голову в сторону, она смотрела куда угодно, но только не на шамана, не на его подтянутую изящную фигуру. Послышался всплеск воды, а после мелкие волны рябью стали расходится в стороны. Усмехающееся лицо шамана заставило опустить голову. Анне не хотелось, чтобы он видел ее изучающий взгляд, а то ведь он и посмеяться может. - Стесняешься? – задал вопрос Хао, устроившись напротив Киоямы и внимательно наблюдая за ней. - Вот еще, - фыркнула медиум и прямо посмотрела на него, подтверждая свои слова. Губы шамана лишь тронула легкая улыбка. - Как ты себя чувствуешь? - Тебя это интересует? – ответила вопросом на вопрос Анна, отведя в сторону темные глаза, наливающиеся воспоминаниями. Ей не хотелось говорить о приспешнице Асакуры, а тем более о своем здоровье. - Раз спрашиваю, значит, видимо, да, - продолжая улыбаться, Хао провел пятерней по намокшим волосам. - Логично, - коротко проговорила Киояма. – Гораздо лучше, спасибо. Повисло молчание, которое, казалось, пропитало вместе с клубами пара каждый метр купальни. Анна нетерпеливо сжимала под водой пальцы, не зная, как бы побыстрее скрыться отсюда или хотя бы одеться. Она чувствовала себя уязвимой перед ним здесь и сейчас. - Отвернись, - в приказном тоне сказала Анна, сев прямо и вода опустилась ниже ключиц, открывая Хао худенькие плечи, длинную шею, которую ему захотелось поцеловать; а недовольно сжатые губы приласкать, заставив их раскрыться. - Не хочу, - просто ответил Король Шаманов, ухмыльнувшись. - Тогда уйди и оставь меня одну, - настаивала на своем медиум. Ее сковывало некое стеснение, несмотря на то, что она уже была близка с Асакурой. - Зачем? – изящно изогнув бровь, спросил Хао. - Ты же всегда говоришь, что тебе скучно и ты одна. - Да ну тебя, - не выдержала Анна и, если бы шаман находился ближе к ней, она бы обязательно плеснула ему в лицо водой. Так и хотелось размазать его довольную улыбку. В ответ тот лишь рассмеялся, сверкая карими глазами. - Женщины, - протянул Хао. – Сами не знаете, чего хотите, - вновь усмешка. - Да что ты? – съязвила Анна, и опять услышала его смех. - Иди сюда, - поманил Киояму шаман, неожиданно тепло улыбнувшись. - Зачем это еще? – недоверчиво косясь на протянутую в ее сторону ладонь, спросила медиум. - Не задавай лишних вопросов. Стараясь не показывать своего тела, Анна неторопливо приблизилась к Хао, нетерпеливо глядя на него. Что он задумал? - Ближе, - настойчиво сказал Король Шаманов. – Или ты боишься? - Тебя что ли? – фыркнула Анна и подошла еще ближе. – Вовсе нет. Хао, дотянувшись до Киоямы, ухватил ту за руку и довольно аккуратно прижал к себе, напоминая о том, что швы ей еще не сняли и рисковать с резкими движениями не стоит. Королю Шаманов доставляло эстетическое удовольствие касаться медиума, чувствовать под ладонями ее нежную кожу. Слышать, как быстро бьется ее сердце, как она внимательно вглядывается в его лицо, пытаясь найти там что-то, интересующее только ее. Повернув шаманку к себе спиной, он усадил ее перед собой на своеобразную лавку, выделанную из плитки. На ее сопротивление он даже не обратил внимания. - Хао, пусти, - попросила медиум, пытаясь хотя бы отодвинуться от шамана подальше, чтобы не чувствовать спиной его сильной накачанной груди и живота. Почему-то это приносило приятные ощущения. Именно это Анне и не нравилось. В прошлый раз это закончилось постелью. - Я тебе ничего плохого не делаю, - ответил он, и, дотянувшись до флакона с розовой жидкостью, сел поудобнее. Налив в ладонь немного, он коснулся волос Киоямы, отчего та вздрогнула, не ожидая прикосновений именно там. Медленными плавными движениями Асакура наносил пенящуюся жидкость на волосы Анны, попутно массирую напряженную шею. - Хао, не надо, - послышался тихий голос шаманки, что постепенно расслаблялась. Приятные, легкие прикосновения ласкали, словно бы дразнили, заставляя желать чего-то большего. Лишь однажды испытанное чувство в ту самую ночь, полную страсти и ласки, вновь возвращалось, приятной волной разливаясь по телу. Хотелось вновь почувствовать силу этих опытных рук, что когда-то приносили удовольствие. Вместе с этим Анну немного пугали ее желания, потому что такое вожделение возникало лишь от касаний Асакуры. Что уж говорить о чем-то большем… - Надо, Анна, надо, - тихо произнес Король Шаманов, приблизившись к уху медиума. – Ты слишком напряжена, - прошептал он и дунул на мокрую кожу на шее, отчего она покрылась мурашками. Довольно усмехнувшись, Хао продолжал заниматься волосами Анны. От удовольствия Киояма могла замурлыкать, настолько умелыми и ласковыми были движения шамана. Даже не верилось, что она находилась рядом с жесточайшим убийцей. Расслабляясь, она даже не заметила, как запрокинула голову назад. Желание уйти или выгнать Хао теперь казалось абсурдным и нелепым. - Не усни, - усмехнувшись, тихо проговорил Хао своим мелодичным голосом, будоража сознание медиума. Не удержавшись, он коснулся губами ее шеи, смыв перед этим травяной, вкусно пахнущий шампунь. Асакура поцеловал нежную кожу, куснув ее зубами и оставив маленькое, наливающееся кровью пятнышко. - Хао, прекрати, - вяло запротестовала Анна, наклоняя голову немного вбок и предоставляя еще больше места, чтобы Асакуре было где разгуляться. Сильные руки обхватили Киояму за талию, прижимая еще ближе к себе и позволяя почувствовать дрожь девичьего тела. - Ну, не надо, - вновь подала голос шаманка, когда почувствовала, как руки Короля Шаманов поднялись до груди, накрывая ее ладонями. - Ты, правда, не хочешь? – остановившись, спросил Хао, приподнимая брови и наблюдая за тем, как капелька воды, медленно скользя по коже, скрывается во впадинке между грудей. Хао неистово сжал девичью прелесть, ощущая кожей рук твердые набухшие соски. Он чувствовал, что в Анне просыпается желание. Немного усилий, и это сильное, едкое до жути чувство полностью захватит ее. - Хочу, - повернув голову к шаману, проговорила медиум. – Но все равно не надо, - продолжила она. - Тогда не вижу веских причин останавливаться, - тихо проговорил Хао и, совершив маневр, развернул Киояму к себе лицом. Посадив ее к себе на колени, Король Шаманов вглядывался в ее лицо, ища там причины, по которым Анна сопротивляется. Ее растрескавшиеся губы, манящие, немного бледные заставили прикоснуться к ним. Он провел языком то по нижней, то по верхней губе. Почувствовав более сильный напор со стороны Короля Шаманов, Анна приоткрыла губы, тотчас же почувствовав, как шаловливый, юркий язык проникает внутрь. Нарочито медленно, словно не торопясь, Хао захозяйничал на чужой территории, лаская язычок Анны. Руки заскользили по плавным аппетитным изгибам, чувствуя, как дрожит тело шаманки, а мурашки табунами бегают по коже, выдавая ее чувственность и желание. Целуя нежную кожу шеи, Асакура забыл обо всем на свете: ему хотелось быть сейчас только с этой девушкой и больше ни о чем не беспокоиться. Как назло в голову ворвались чужие мысли и весьма удручающие картинки реальности. Король Шаманов неохотно оторвался от шеи медиума и нахмурился, сконцентрировавшись на чем-то внутри себя. Пару минут он тупо смотрел в одну точку на стене, словно находясь в прострации – не с Анной, а где-то в другом месте. Нехотя, Хао посадил шаманку рядом, а сам вылез из воды, ловя на себе недоумевающий взгляд девушки, которая совсем не понимала такой быстрой смены настроения. Молча одевшись, он исчез в языках пламени, оставляя после себя поток горячего воздуха, что так жадно опалил лицо и плечи Анны. Время давно перевалило за полночь, когда Киояма кожей ощутила крепкое горячее тело позади себя. А теплое прерывистое дыхание забило в шею, заставляя мурашки разбегаться по коже. Анна медленно повернула голову в сторону потревожившего ее объекта и ужаснулась. Перед глазами было лицо Асакуры с парой тройкой царапин и кровавыми разводами. Шаманка резко села и вгляделась повнимательнее в силуэт Хао: из-за темноты она еле смогла различить окровавленные руки, порванную одежду. Придвинувшись ближе, она потрепала Короля Шаманов за плечо, словно выводя из коматоза, в котором он находился. - Хао, - позвала она, - что с тобой? Ответа не последовало, и Киояма обеспокоилась еще сильнее. Несмотря на то, что Асакура заточил ее в этом замке, на то, что не выпускал никуда, обращался, мягко говоря, не очень, девушка все равно чувствовала ответственность. - Почему ты весь в крови? Что произошло? – допытывалась Анна и провела пальцами по щеке, размазывая кровь. Его кровь. Резко, насколько это было возможно, медиум встала с постели и зашагала к двери. Знала, что заперто и даже замочной скважины нет, но все равно попыталась ее отворить. Ничего не выходило, и Киояма попробовала отворить дверь при помощи силы, к которой не прибегала давным-давно. - Не выйдет, Анна, - послышался слабый голос шамана. – Удрать я тебе не позволю. - Я не бежать собралась, - принялась оправдываться шаманка, но вовремя опомнилась и, гневно сверкнув глазами, процедила сквозь зубы: - Открой чертову дверь! Ты весь в крови! Тебе помощь нужна! - Она мне не нужна. Я сам могу исцелиться, - упрямо проговорил Хао и уткнулся лицом в простыни, наплевав на то, что все запачкает кровью. - Я чувствую тебя, Асакура. А также то, что ты ослаб. Будешь дальше так лежать и помирать, или дашь мне помочь тебе? Король Шаманов ничего не ответил, и Анна уже было подумала, что он там уснул, наплевав на нее, но неожиданно дверь отворилась, и яркий свет на мгновение ослепил медиума. Как только глаза привыкли к свету, Киояма прошмыгнула в проем, оставив Асакуру одного. Глаза лихорадочно забегали по дверям, что располагались по обе стены, а ноги сами несли ее не пойми куда. Как только до ушей донесся звук чьих-то шагов, Анна ускорилась и перед ней предстала та самая служанка, что встретилась в начале ее прибытия здесь. Полная женщина недовольно поглядела на Киояму, но остановилась, внимательно вглядываясь в черные глаза. - Мне нужны бинты, - начала тараторить Анна. – Еще мазь лечебная, дезинфицирующие средства, и вата. Все что есть. Но прислуга молчала, и шаманка вновь начала повторять все это. Киояме показалось, что она говорила со шкафом, потому что никакой реакции со стороны женщины не было. Каково же было ее удивление, когда служанка все же ответила: - Я понимать, что ты говорить, - усмехнулась та. – Куда принести? - В мою комнату, - тут же выпалила медиум. – Ту, которая всегда заперта. - Хорошо, - кивнула женщина и уже было развернулась, чтобы выполнить просьбу, как услышала удаляющийся голос. - И побыстрее, пожалуйста. Как только все было принесено и загорелись свечи, дабы осветить темную спальню, Анна с готовностью приступила к делу. Она, как можно осторожнее перевернула довольно тяжелого Асакуру на спину. На самом деле она не думала, что он будет настолько тяжел, хотя его телосложение и рост оправдывался вполне. Осмотрев его, Киояма прикинула, с чего бы начать и увидела кровавое пятно, что с каждой секундой расползалось по рубашке. - Анна, давай завтра, - протянул Хао, нехотя помогая девушке снять с себя рубашку. - Завтра ты будешь в могиле, Всемогущий ты Король Шаманов, - подметила шаманка, округлив глаза: на груди красовался длинный глубокий порез, что тянулся от ключицы до самого пупка. Трясущимися руками она взяла иголку, что отыскала среди всех предметов, что принесла служанка, и нитки. Киояма никогда не зашивала ран, и это пугало ее. Ведь если что-то сделать не так, то Хао пострадает, а он ей помог, не дав отправиться в мир иной. Эта кропотливая работа заняла много времени, а протыкать иглу сквозь кожу оказалось не таким уж простым занятием. Но, наконец-таки справившись, Анна вытерла пот, что выступил на лбу, и перенюхала все склянки, отобрав те, что она узнала. Обработав его рану и смазав заживляющим средством, Киояма не знала, как теперь забинтовать этот большой и длинный порез, что змейкой тянулся по коже. И, о Всемогущий! нашла пластырь. Быстро смастерив толстые слои из бинта, Анна осторожно наложила их на порез и приклеила пластырем. Держалось, вроде хорошо, и поэтому девушка перешла к следующим травмам: царапинам на лице и ушибам на руках. - Кто же так тебя? – себе под нос проговорила медиум. Промаявшись так полночи, она, вконец уставшая и выжатая, как лимон, прилегла рядом с Хао. Свет в комнате потух сам собой, словно почувствовав, что в нем не нуждаются. Натянув одеяло на себя и шамана, Киояма свернулась под боком Короля Шаманов в клубок, закрывая глаза. И лишь краешек сознания успел зацепиться за тихий, ласкающий слух голос: - Дура ты. Был отличный способ избавиться от меня и получить свободу. … Забрезжил рассвет, извещая жителей планеты о начале нового дня. Для кого-то трудного, наполненного тяжелой рутинной работой, а для кого-то веселого и беззаботного. Когда Анна проснулась, Хао уже не было и лишь его запах и кровь на подушках и простынях говорили о том, что все произошедшее не было сном. Присев на постели, шаманка потерла глаза и, от неожиданности, громко закричала: перед ней сидел Асакура собственной персоной. Немного бледный он, с ухмылкой на губах, наблюдал за медиумом. Она совсем не ожидала, что он будет сидеть перед ней, хотя пару секунд назад кроме нее в спальне никого не было. - Идиот, - пробубнила медиум и вновь рухнула на подушки. – Разве пугают так? - Я не думал, что ты будешь орать, как резаная, от одного моего вида, - рассмеялся Король Шаманов. – Наверное, очень соскучилась, раз так кричала. - Дурак, - только и смогла выдавить медиум, а после приподнялась на локтях, внимательно оглядывая шамана. – Как ты? - Нормально, - довольно бодро заявил он и провел ладонью по своей груди, поморщившись. – Пойдем, - поманил рукой Хао, вставая и направляясь к двери. -Куда? – спросила Анна, не торопясь вставать с постели. Ответа так и не последовало и поэтому шаманка, закатив глаза, поднялась и вышла из комнаты вслед за Асакурой. - В чем дело? – допытывалась медиум. – Что происходит? - Ты же хотела выйти на улицу, вот, теперь воплощаю твое желание в жизнь, - пожал плечами Хао, заметив на себе подозрительный взгляд девушки. - С чего вдруг такая благотворительность? С каких пор ты разрешаешь мне выходить за пределы спальни? – вздернув брови, Анна остановила его в коридоре, став напротив и преградив дорогу. Хао лишь устало вздохнул и ухватил рукой ее за предплечье, немного больно сжимая пальцы на нежной коже. Он заметил, как в ее глазах на секунду мелькнула настороженность, что тут же Анна попыталась скрыть за безразличием. И это его взбесило... Асакура сам не понял, на кого он был зол больше: на себя или на нее. Почему она так смотрит на него, словно пытается сжаться в маленький комок и скрыться от него? Почему так опасливо вглядывается в его лицо? - Ты боишься меня? - Нет, - отвернула голову от него медиум. Сейчас его лицо было таким злым, а от ее вопроса он так вспыхнул, словно факел, от поднесенной спички. И медиум не могла понять, почему ведет себя так странно в последнее время и почему Хао так отреагировал на ее вопрос… - Пойдем, - сказал Король Шаманов и выпустил Киояму из железной хватки длинных пальцев. Ступая по длинным коридорам, шаман старался успокоиться. Черти что, казалось, с ним происходило. Анна действовала на него, как катализатор, что мог то распалить его пыл, то затушить разбушевавшийся огонь где-то внутри. Казалось, словно медиум была той девушкой, что могла за секунды разметать в щепки его упрямство и силу. В какой момент она стала настолько важной, что не покидала его мыслей ни на минуту? Хао разбирался в себе, и лишь один единственный ответ приходил ему на ум. Ответ, что подначивал его подчинить Киояму, сделать своей. И Хао было уже плевать на принципы, на гордость, на все, что он строил внутри столетиями… Какое это имеет значение, если душа не может найти покоя, желая воссоединиться с другим человеком?.. Когда все мысли направлены на другое живое существо, которое хочется держать рядом с собой. Но не как игрушку, не как трофей, а как отдельную личность. Если поначалу Хао жаждал медиума, как женщину, как ту, что постоянно отказывает ему, то теперь Асакуре хотелось, чтобы Анна находилась рядом с ним. Просто была рядом… Чувство, что спало глубоко внутри, восстало из пепла и не давало покоя, разжигаясь внутри неистовым пламенем, что способно погубить даже его сильную бессмертную душу. Смешно было думать, что теперь Хао находится под властью девушки, что постоянно его отвергает и пытается врать самой себе. Ведь было отчетливо ясно, что Анна давным-давно забыла прошлые обиды, а минутные вспышки гнева не кончались чем-то серьезным. И все потому, что шаманка не могла злиться на Короля Шаманов долго и даже ночное происшествие доказало ей самой, что она не способна уйти от Асакуры или убить его, избавив мир от такого человека, как он. Когда они вышли на улицу, Анна, наконец, смогла почувствовать себя свободной. Теплый свежий воздух с радостью принял в свои объятия шаманку, а ветер быстро разметал длинные волосы по плечам. - Здорово, - не сдержалась медиум, рассматривая красивый зеленый сад и птиц, что заливаясь, пели песни. Пройдясь немного, медиум уселась под зеленым деревом, в тени, от палящих лучей солнца. - Тут очень красиво, - произнесла шаманка, когда рядом почувствовала присутствие Хао. Король Шаманов ничего не ответил, лишь молча осматривал профиль Киоямы, любуясь. Она не была писанной красавицей, и в жизни он встречал и более красивых женщин с пышными формами. Но было в Анне что-то загадочное, что так и манило его разгадать тайну, что она в себе таила. Она была симпатичной девушкой, но красивой считал ее Хао, потому что был влюблен в нее. И даже больше. С давних пор он любит ее и принял бы ее любой. Она была его загадкой, его тайной, его любовью. Она пробудила в нем это гребаное прекрасное чувство, что могло вознести до небес и скинуть со скал, не заботясь, что случится потом. Ее слова могли порадовать, но и больно ужалить, а манящие губы способны были вызвать бурю эмоций или убить предложениями, которые срывались с манящих уст. Вот как сейчас… - Хао, я бы хотела, чтобы ты избавился от всех своих девушек, - четко и строго произнесла медиум, не повернув к Асакуре и головы и не удостоив того взглядом.