Куда приводят желания

В купальне Киояма была всегда одна. Она не знала почему. Ровным счетом она не знала и то, надолго ли она здесь. До нее дошло, что все девушки, которых она видела, были любовницами Асакуры. Это был, так сказать, его личный гарем. Впрочем, Анне было плевать поначалу. Но с каждым днем ее это начинало волновать все больше и больше. Почти все время она проводила в одиночестве и у нее было достаточно времени, чтобы подумать над происходящим и все хорошенько проанализировать. Однако сколько бы времени она не отдавала великим думам, все казалось бесполезным. Сбежать было невозможно, да и Хао имел теперь отличное представление, как она выглядит. Найти Королю Шаманов ее не составит никакого труда. В прошлом ее спасало лишь то, что он не знал, жива она или нет. Наверное, потом он бросил затею искать ее, если искал вообще. Анне такое затворничество казалось верхом эгоизма со стороны Хао. Он вовсю развлекался, выполнял свои королевские дела, а она должна сидеть тут, одна. К концу третьей недели Киояма стала привыкать к мастеру инь ян и ждать его ночного появления. Днем она спала, как младенец, а ночью хоть и нехотя, заводила о чем-нибудь разговор. Как и было сказано Асакурой, медиум спала обнаженной, поэтому Анна с осторожностью двигалась под простынями и одеялами, дабы шаман не узрел чего-нибудь. Ну, так, случайно. Хао сидел на лавочке, подставляя лицо лучам палящего солнца. От постоянного нахождения на улице, он стал смуглым и еще более привлекательным. Беззаботный вид Асакуры скрывал его мысли и побуждения. Пожалуй, вряд ли бы кто-то смог догадаться, о чем думает этот загадочный и порой совсем непонятный шаман. С виду он выглядел самым обычным, и лишь умудренные опытом глаза говорили о том, какой силой он обладает, насколько легко ему сломить чужую волю, ворваться в чужую душу. Отнюдь это не распространялось на всех. Как и прежде, его чарам не поддавалась Анна, повзрослевшая, она стала еще более упрямой. Ее характер оставлял желать лучшего и, пожалуй, мастера инь ян это в ней и привлекало: необузданная душа, словно одичавший зверь, не подпускала к себе никого. Порой чем-то напоминала Хао самого себя. Вот уже третью неделю они спали вместе, в том самом обыденном смысле: без секса, без похоти. Иногда Киояма прижималась к Асакуре сильно и неистово, словно ища у него защиты. Конечно, Хао ни разу ей об этом не сказал, боясь отпугнуть уже привыкающего к нему медиума. Анна постепенно стала свыкаться с той самой мыслью, что сидит под замком по велению Асакуры. Никакие намеки, прямые резкие выпады в его сторону не приносили результатов, лишь вызывая едкую усмешку на губах Хао. От этого Киояме становилось горько, а душу пронзали иголки злости, отчего хотелось Короля Шаманов просто задушить. Его дерзость, наглость и эгоистичность были таким четким отражением самой Анны, ее характера, что в моменты осознания медиум была чертовски зла и неукротима. Однако это происходило лишь наедине. Она так думала, не понимая, что вездесущая бессмертная душа мастера инь ян все это ощущает. Пусть не знает наверняка, пусть не была свидетелем жалкой попытке оправдаться, но так было. Его душа видела многое и, как и многие вещи в этом мире, молча принимала происходящее. Хао со своим здравым смыслом, выяснением того, что испытывает к нему медиум, довел себя до мучительного терзания собственной плоти. Он, конечно, никогда не был обделен женским вниманием, приятными ласками, но на данный момент ему хотелось получить Анну. Хотелось беспардонно вторгнуться в ее тело и почувствовать эту желанную глубину, получить то удовольствие, которого она лишила его давным-давно. И теперь она, эта несносная девчонка смогла так стойко продержаться аж целых три недели! Мучая и изводя его, неосознанно, словно привязывая к себе невидимыми узами, Анна засела в мыслях Асакуры. Он проклинал ее на чем свет стоит в те минуты, когда был один, когда был наедине с собой. Он не думал, что это станет для него таким испытанием. Те бессонные ночи, которые он стал проводить с Киоямой, окончательно его приблизили к ней. В те минуты, когда тело Анны прижималось к Хао, он, казалось, мог потерять над собой контроль. Ему огромными усилиями удавалось утихомирить свою плоть, напоминая, что медиум не та простушка, что вот так, сразу прыгнет к нему в постель. Но и срок почти месяца казался большим и нереальным. Ведь ее оголенное невинное тело так манило мастера инь ян. А жажда прикоснуться, ласкать, властвовать сжимало глотку до боли, что хотелось кричать. Асакура становился сам себе врагом, не осознавая, что его терпению приходит конец. Что не сегодня-завтра ему может взбрести в голову взять ее силой, и ничто не помешает ему осуществить задуманное. Было около полуночи, когда Асакура молнией ворвался в спальню. Анна в то время еще не спала и стояла у окна, поежившись, когда увидела разгневанное лицо Хао. Она не знала, что произошло, виновата ли она в чем-то, но медиум отчетливо поняла, что отвечать придется ей. Грубым толчком Король Шаманов опрокинул Киояму на постель, не обращая внимания на ее красноречивый взгляд. Он без промедлений заткнул рот Анны поцелуем, сминая ее губы, что пару секунд назад были изогнуты в немом вопросе, который так и остался невысказанным. Руки шамана гладили бедра, задирая ткань очередного платья. Несмотря на сопротивление медиума, Хао продолжал терзать уста Анны: покусывать губы и, как бы прося прощения, проводить по ним языком, задевая юркий язычок Киоямы. Медленно спустившись к шее, мастер инь ян покрывал ее легкими поцелуями, попутно лаская живот медиума ладонями. Он чувствовал, как под пальцами вздрагивают мышцы от того, что Анна, словно змея, извивалась в его руках. - Что ты делаешь? – хрипло спросила Киояма, давя на плечи Хао руками. – Отпусти... меня. Присосавшись к шее шаманки, он стал оставлять маленькие синячки на коже – как клеймо горели в свете луны, пробивающейся сквозь створки жалюзи. Он делал вид, что не слышит протестов медиума, продолжая осыпать шею поцелуями – такими невесомыми, словно крылья бабочки. От этих ласк, ставших совсем ненавязчивыми, защита и скорлупа Анны стала трескаться, отчего она перестала так часто высказывать свое сопротивление. Вернувшись к устам Киоямы, Хао куснул нижнюю губу и потянул на себе, видя, как шаманка прикрывает глаза. Довольный, он поцеловал ее и спустился вниз, продолжая свои умелые ласки. - Хао, нет, - зашептала Анна, вцепившись в его плечи ногтями, когда почувствовала, что ладони Короля Шаманов легли на грудь. - Да, Анна, - усмехнулся Асакура, и поцеловал кожу, не скрытую платьем. Ему было плевать на то, что она сопротивляется. Он знал, что это ненадолго, ведь его ласки сведут Киояму с ума. Она не сможет, да и не захочет противиться ему. Ладони сжали грудь медиума, а под пальцами мастер инь ян почувствовал твердые набухшие соски – еще одно доказательство ее возбуждения. - Пусти, я не хочу, - вновь донесся до ушей шамана тихий голос Анны, которая, словно в сомнениях, говорила ему то, чего на самом деле нет. Будто ее слова остановят его. Асакура сам возбудился не на шутку и скинул рубашку на пол, не сводя глаз с лица Киоямы. Приоткрытые губы, высоко поднимающаяся грудная клетка... Заглотнув очередное слово Анны, Хао захозяйничал во рту шаманки. Тем временем руки мастера инь ян задрали ткань платья до талии, оголяя крепкие ноги с маленькими аккуратными ступнями. - Хао, не надо. Прошу тебя, - проговорила медиум, чувствуя новый прилив возбуждения. Несмотря на свои слова, она приподняла свои бедра, а после и спину, позволяя Асакуре освободить себя от платья. - Ты серьезно? – насмешливо спросил шаман, оглядывая, наконец, в открытую фигуру шаманки. Не сдержавшись, Король Шаманов припал губами к бюсту Анны, обводя языком сосок. Медиум изогнулась дугой, подставляя свое тело для новых поцелуев и прикосновений. Сердце отбивало чечетку в ответ на ласки Асакуры. Отчего медиум даже испугалась: а вдруг все слышит мастер инь ян? Впрочем, он был занят другим делом и не особо вдавался в подробности, одаривая второй сосок поцелуем. Руки поглаживали оголенные бедра, касались их внутренней стороны. В ответ до Хао донеслось тяжелое дыхание Анны, что сжимала пальчиками длинные волосы Асакуры, прижимая голову ближе к себе. У нее уже не было сил противиться, да и не хотела она. Казалось, словно медиум из приличия говорит эти пустые фразы, что тут же растворялись в воздухе огромной спальни. Тело Киоямы бурно отзывалось на ласки Хао и желало большего. Только Анна не собиралась так быстро сдаваться. Так быстро, как ее тело. Все же частичка рассудка еще оставалась при ней. - Не надо, - произнесла Анна, вновь выгибая спину дугой. – Я... я не хочу... Король Шаманов не обратил на эту нелепость внимания и, куснув сосок, стал спускаться губами ниже. Целуя живот медиума, Хао провел цепочку мелких поцелуев до самого сокровенного места на теле Киоямы, раздвигая ее ноги. - О, духи, только не... - хрипло произнесла Анна, не закончив говорить. Все ее тело пронзила молния удовольствия. Ее пальцы еще более неистово вцепились в голову шамана, прижимая теснее к промежности. Запрокинув голову назад, медиум ощутила губы Хао на своем лобке. Он ласкал языком маленькие складочки, горошинку и лобок. Лишь через пару мгновений он услышал, как с губ Киоямы сорвался стон удовольствия. Все говорило о том, что Король Шаманов на верном пути. Ноги Анны, напряженные, были разведены в стороны и покоились на плечах Асакуры, который нередко сжимал бедра шаманки руками, придвигая ближе к себе. Он прервал эту сладострастную муку тогда, когда сам почувствовал непреодолимую жажду женского тела. Вернувшись к губам медиума, он впился в эти уста, что издавали самую прекрасную музыку для его ушей, что говорила об искусности ласк Асакуры. Ловкие пальцы скользнули между ног Анны и продолжили дарить ни с чем несравнимое удовольствие. Оторвавшись от губ друг друга, оба переводили дыхание, точнее сказать, это делал только мастер инь ян, наблюдая, как Киояма с прикрытыми глазами до сих пор силиться ему сопротивляться. - Хао, остановись, - попросила Анна, открывая глаза и глядя в лицо Короля Шаманов. Руки стискивали кожу на мускулистой спине Асакуры, порой причиняя мелкую боль, что было еще приятней. - Поздно, Анна, - хрипло прошептал Хао, уткнувшись носом в шею Киоямы. Его плоть давно жаждала большего, стоя в боевой готовности. От каждого движения, его член терся о ткань штанов, отчего шаману просто сносило голову. Один Бог знал, как ему хватало сил сдерживать себя. – Я уже не в силах остановиться, - добавил он, давя пальцами на что-то мягкое и теплое внутри Анны, при этом не задевая упругой преграды. Еще один стон блаженства стал последней каплей его терпения, отчего Асакура перешел в наступление. - Я хочу тебя, Анна, - проговорил мастер инь ян, прекращая ласкать промежность шаманки. Он заглянул в ее распахнувшиеся глаза и слабо улыбнулся. Искренне. – И хочу услышать, что ты тоже хочешь меня. - Нет, нет, - замотала головой она, запоздало постыдившись своих желаний и своего тела, что так остро отвечало на прикосновения Асакуры. Его руки, губы творили с ней невероятное, вводя в такое состояние, из которого не хотелось выходить. А теперь он перестал дарить ей эти прекрасные ощущения, словно издеваясь. Поманил пряником, так сказать, и спрятал подальше. - Скажи же, что хочешь меня, - настаивал Хао, принципиально не обращая внимания на возбужденное, ждавшее продолжения тело шаманки. Ему самому было трудно, и он желал быстрее очутиться в теле Анны, что так упрямо отказывается от блаженства. - Нет, Хао, - слабо проговорила медиум, чувствуя, как низ живота буквально горит от желания. Между ног было мокро и горячо, а еще приятно ныло после тех ласк, что подарили пальцы Асакуры. Киояма не могла вот так согласиться, хотя ее физическая сторона открыто показывала Королю Шаманов, что «за». - Не думай ни о чем. Просто отдайся мне, - вздохнув, прошептал на ухо Анны шаман, опираясь руками на постель с двух боков от головы Киоямы. – Скажи, что так же, как я хочу тебя, ты хочешь меня. Скажи же! – не сдержался Асакура, прижимаясь бедрами к промежности медиума, которая только сейчас смогла почувствовать, насколько сильно взбудоражила Хао. - Хочу, - вдруг не выдержала Анна, капризно ерзая на постели. – Хочу, хочу тебя, - сдалась медиум и увидела перед собой лицо шамана, чьи глаза горели адским пламенем. Наконец она призналась в своем желании. Теперь не нужно строить барьеры и сдерживаться им обоим. Сейчас Хао покажет ей, что такое истинное наслаждение. Быстрыми, какими-то дергаными движениями Асакура избавился от штанов, что держали в плену его возбужденную плоть. Он ухватил Киояму за бедра, подвигая ближе к себе и поудобнее устроился между ее ног. Темные глаза медиума были преисполнены желанием и возбуждением. Сейчас, когда она призналась ему, ей было трудно сдержаться и не сказать: «Быстрее, Хао». Асакура торопливо опустился к Анне, поцеловав ее, и, подавшись вперед, одним толчком преодолел преграду внутри шаманки. Киояма не закричала, лишь обхватила бедра шамана своими ногами и тихо проговорила: - Больно… - Потерпи, - шепнул на ухо медиуму Хао, начиная медленно и плавно двигаться внутри нее. – Боль скоро пройдет. Обхватив шею Асакуры руками, Анна прижала его к себе ближе. Ощущение боли постепенно сменялось неведомым доселе чувством блаженства, захлестывающего, словно волнами, не давая вздохнуть. Хао не останавливался, продолжая двигаться и наращивать темп движений. Лишь изредка он приостанавливался, целовал грудь Анны и вновь возобновлял движения. Эти мгновения показались Киояме самыми прекрасными, самыми сладостными. Ведь никогда в жизни она не ощущала ничего подобного: не чувствовала какого это – когда мужчина заполняет тебя собой, когда одни лишь прикосновения губ уносят душу на седьмое небо. Сладострастные стоны срывались с губ медиума, подначивая Асакуру не останавливаться, продолжать и дальше ласкать Анну, двигаться в ней. Забыв про совесть, забыв про неприязнь, которая когда-то, словно в прошлой жизни, грызла сердце, отдаваться страсти, отдаваться любви и брать все от происходящего. Когда толчки Короля Шаманов стали особенно резки и быстры, не отличаясь особой нежностью, Анна застонала еще слаще, томно приоткрывая губы. Хао, принимая приглашение, впился в опухшие от поцелуев уста медиума, чувствуя, как она стонет ему в рот. Он словно пил все ее стоны и вскрики, добавляя адреналина, бегущего в крови. Последние толчки… Сбившееся дыхание обоих… Анна, прижимающая к себе Хао… И если бы не сильные руки шамана, упирающиеся в матрац, он бы точно раздавил хрупкое тельце… Искры в глазах так и проскакивали между обоими… Хао не торопился покидать медиума, и только когда Киояма, кое-как придя в себя, отдышалась, скинула с себя Асакуру, поворачивая голову на бок, чтобы видеть его лицо. - Ты наконец получил, что хотел, - проговорила медиум без особого энтузиазма. Вместе с близостью пришла мысль того, что Король Шаманов вышвырнет ее за ненадобностью, словно сломанную игрушку. Хао молчал, чем вызвал волну злости на него и себя. Анна начинала жалеть о совершенном поступке. Она повернулась к нему спиной, прикрывая глаза. От этого шаман нахмурился, и довольное выражение лица стерлось, словно и не было его. Его карие глаза внимательно осматривали изгибы ее тела, растрепавшиеся волосы… Хао подвинулся к Анне и повернулся на бок, собственнически обхватил ее талию рукой, прижимая спину к своей груди. Он ощутил, как она вздрогнула от его прикосновений и, ухмыльнувшись, зарылся носом в ее мягкие волосы, наконец, ощущая некое подобие удовлетворения. - Убери от меня руки, - прошептала с трудом медиум, не шевелясь. Она боялась поверить ему, увидеть, что в нем все же осталось еще что-то хорошее, боялась потом получить волну боли из-за своей оплошности. - Прекрати, Анна, - вздохнул Король Шаманов, обдавая шею Киоямы теплым дыханием, отчего по коже побежали мурашки. – Уже не имеет смысла надевать маску. Повернув голову к нему, медиум встретилась с ехидным взглядом Хао. Он был как обычно неизменен себе. - Да что ты? – протянула шаманка, вновь отворачиваясь от него. Ее слова, движения задели Асакуру. Он думал, что после этого она, наконец, прекратит вести себя, как напыщенная стерва. Видимо, он прогадал, и Анна вновь его удивила. Вместе с этим его охватил гнев, злость и неприязнь из-за того, что Киояма вновь не придает ему значения, вновь делает вид, что он ей не нужен. Он же знает правду. Ведь так? Он ведь Король Шаманов… - Если тебе только это было нужно, то проваливай, - разрывая молчание, произнесла Анна. - Какой ты еще ребенок, Анна, - рассмеялся Асакура. Ее слова его позабавили и отозвались где-то на краешке души приятным теплом. По ее тону, словам, он понял, что она восприняла эту связь, как нечто необходимое ему. Отчасти так и было. Но вместе с этим, Хао чувствовал потребность в Анне, ее присутствии и постоянных попытках уколоть побольнее, задеть посильнее. С ее словами пришло осознание того, что Киояма его банально ревнует или испытывает нечто похожее. Губы непроизвольно растянулись в довольной улыбке. - Ты так и будешь тут лежать? – не выдержала медиум, смотря в одну точку на стене. - А ты хочешь, чтобы я ушел? – вопросом на вопрос ответил Асакура. Анна резко повернулась к нему, и на мгновение Король Шаманов заметил обиду и ненависть. Но лишь на мгновение, а после лицо стало непроницаемым. - Продолжать будешь ты. Без меня, - отчеканила Анна, даже не пытаясь убрать руку шамана или оттолкнуть. А смысл? Все равно он сильнее. - Ты думаешь, что мне только секс от тебя нужен? – вопросительно изогнув бровь, спросил Хао. – Ты такой ребенок, Анна. - Уж лучше быть ребенком, чем таким кобелем, как ты, - выплюнула девушка, а прекрасные ощущения, осадком выпавшие в душе, испарились, словно ничего и не было. - Ты меня не знаешь, - твердо произнес Асакура, вздохнув. – Если бы мне от тебя нужен был только секс, я бы мог получить его еще в первый день твоего пребывания здесь. В первый день… Эти слова эхом отозвались в голове шаманки. И, правда. Быть может, Хао бы просто взял ее силой, доказал, что она никчемна перед ним и выкинул бы на улицу. Но ведь он не сделал этого… - Не смей жалеть об этом, - приказным тоном произнес Асакура, приковывая внимание медиума к себе. – Слышишь, не смей жалеть о том, что произошло между нами. Анна тупо уставилась в лицо Короля Шаманов, до конца не веря ему, не веря тому, что она не просто забава; не просто еще один экспонат в его личном гареме… - Прекрати терзать свою милую голову и себя этими дурными мыслями, Анна, - произнес Хао, и прикоснулся ладонью к щеке шаманки, легко поглаживая кожу. - Прости, - почти неслышно пролепетала Киояма. Не стоило делать поспешных выводов об Асакуре. Никто и никогда не знал его до конца, а уж тем более его помыслов и желаний. - Глупая Анна, - рассмеялся Король шаманов, придвигаясь ближе и, рукой привлекая голову медиума к себе. Его настойчивые губы прикоснулись к устам медиума, а сильная рука надавила на затылок, отчего новый поцелуй вышел глубоким и страстным. Киояма не сопротивлялась, но и желания не выказывала. Она просто лежала на огромной постели и отвечала на поцелуй Асакуры. Через пару мгновений между ног Анны очутились пальцы Короля Шаманов, что так шаловливо стали вновь ласкать центр ее удовольствия. - Мм, - донеслось от шаманки, чьи ладони пытались буквально оторвать руки Хао от себя. Помимо всего прочего Асакура не разрывал поцелуй, продолжая своим языком властвовать на законной территории. Пальцы Хао не остановились и тогда, когда ногти Киоямы стали царапать кожу запястий. Оторвавшись от опухших губ Анны, Король Шаманов продолжил пытку медиума, погрузив в нее два пальца и двигая ими. Он наблюдал за Киоямой и выражением ее лица, на котором отражалось замешательство, возбуждение, желание, даже стыд. Надавив на стенку внутри Анны, Хао услышал тихий стон, почувствовав, как шаманка закинула на его пояс ногу и придвинулась ближе. Король Шаманов довольно усмехнулся и удовлетворил немую просьбу медиума, задвигав пальцами быстрее. Он видел, как она мечется между разумом и сердцем; как она не знает, чему верить, да и стоит ли… Но Хао видел неизменно лишь одно – желание в ее глазах, которое она видела и в его карих омутах. Недолго думая, Асакура придвинул Анну за бедра, как можно ближе, и вскоре шаманка почувствовала, как пальцы заменила плоть, заполняя ее всю собой. Сдавленно охнув, Киояма уткнулась в плечо шамана и стала тихонько постанывать от движений Хао в ней. Он прижал ее к себе так сильно, что, казалось, еще чуть-чуть и раздавит. Движения Короля Шаманов стали быстрее, а дыхание тяжелее. Киояме словно стало тяжелее дышать от удовольствия, накатывающего все с новой и новой силой. Вцепившись в плечо Хао ногтями, Анна еле сдержала себя, чтобы не закричать от волны экстаза, обрушивающейся на нее. Оба получили максимум удовольствия и теперь лежали, восстанавливая дыхание. В эту ночь впервые бодрствовал не один Хао. Лишь под утро уснула Анна, а за ней и Асакура, крепко прижимая шаманку к себе. Прошло около двух недель с того момента, как Король Шаманов сделал Анну женщиной. С той самой страстной ночи медиум его больше не видела. И, хоть все это время ее он не доставал своим присутствием, она все же ощущала потребность в нем. Может быть, это было простой привычкой – вот так знать, что он рядом… Не смотря на произошедшее, Киояму никто не выпустил, и она продолжала жить в том же режиме, что и прежде. Правда, одиночество снедало шаманку, и ей было трудно постоянно сидеть в комнате одной или расслабляться в купальне. Хотелось с кем-то поговорить, увидеть хоть кого-нибудь. И вскоре ей представился такой случай. Ближе к вечеру Анну как обычно проводили в купальню, оставив одну. Конечно же, все даже здесь было предусмотрено. Сбежать не удастся, хоть головой о стенку бейся. Все давно было проверено Киоямой. Поэтому теперь она больше не бегала по купальне, пытаясь найти любую щель, лишь бы улизнуть отсюда. В обыденной манере медиум скинула с себя легкое шифоновое платье цвета морской волны и залезла в большую ванну, больше напоминающую бассейн. Довольно прикрыв глаза, Анна опустилась в воду по самые плечи. Порой бывало и такое, что шаманка могла задремать, просыпаясь лишь тогда, когда вода остывала, а по телу бежали мурашки. Однако этот был не тот случай, когда Киояме удалось вздремнуть. Послышались чьи-то шаги, и медиум отметила, что достаточно громкие – кто бы это ни был, но он явно не скрывал своего присутствия. Когда между арками показалось до боли знакомая фигура, лицо медиума вытянулось в удивлении, а сердце предательски сжалось, предупреждая о чем-то нехорошем. - Ты? Что тебе здесь надо? – начала вставать Киояма, но поняв, что так она станет более уязвимой, осталась сидеть в воде, наблюдая за рыжеволосой девушкой. - Ах, прости, - с поддельным удивлением проговорила Мати, скрестив руки на груди. – Я думала, тут никого нет. - Что тебе нужно? – повторила свой вопрос Анна, сжимая руки в кулаки под водой. Сердце чувствовало негатив, исходящий от приспешницы Хао, отчего становилось немного страшно. У медиума не было ни оружия, ни бус – ничего, что могло бы на крайний случай ее защитить. Оставалось надеяться, что Матисс скоро уйдет. - Да так, ничего особенного, - ухмыльнулась шаманка, подходя ближе. – Хотелось посмотреть, на кого же Хао меня променял. Вопросительно подняв бровь, Киояма продолжала с опаской смотреть на рыжую. - Ну, не только меня, - добавила Матильда. - Посмотрела? Довольна? Теперь уходи, раз сделала, что хотела, - неприязненно воскликнула Анна. Заметив маниакальный взгляд, она вжалась в стенку ванны, продолжая следить за действиями Мати. - Я еще не сделала того, чего хотела. Хотя, раз ты так торопишь события, то прямо сейчас сделаю, - по-дьявольски рассмеявшись, рыжеволосая двинулась на Киояму, заходя в воду прямо в одежде. Несмотря на некий стыд и замешательство, медиум, недолго думая, выскочила из ванной, как ошпаренная, озираясь по сторонам в поисках чего-нибудь. Для нее стало очевидным, что все обычным разговором не закончится. Поддерживая зрительный контакт с врагом, Киояма стала двигаться в сторону всяких бутылочек, скляночек и больших и не очень ваз с цветами. - А, - послышалось от Матильды. – Теперь понятно, что он в тебе такого нашел. Тело и правда ничего, - говорила она словно сама с собой. – Ну да ладно. Поимеет тебя и бросит, как и всех остальных, - засмеялась рыжая и вышла из воды. - Тебя это не касается, - процедила сквозь зубы медиум, метая молнии глазами. - Как же, касается, - отозвалась та. – Он вот уже полтора месяца не уделяет мне должного внимания. Ты нарушила атмосферу, царившую здесь, своим присутствием. - Меня это не очень-то и волнует, - сказала Анна, хватая руками небольшую вазу и кидая ее в Матисс, что подскочила к ней. Благо, дотянуться она не смогла из-за своеобразного препятствия. Киояма швыряла все, что попадалось под руку, не глядя, просто интуитивно. Оглядываться на предметы не было времени, ведь, отвлекись на пару секунд, и это сыграет с тобой злую шутку. - Ты думаешь, мне помешают какие-то бутылки? Абсурд, - рассмеялась рыжая и кинулась на Анну. Шаманки, повалившись на пол, стали качаться по кремовой плитке. Анна отпиралась, как могла и годы тяжелой работы дали свои результаты. Благодаря мышцам она кое-как сдерживала цепкие пальцы, так и норовящие ткнуть в глаз, и кулаки, целящиеся в лицо. Нащупав нечто объемное и относительно тяжелое, Киояма со всего размаху саданула предметом по голове рыжей приспешницы. Временно потеряв ориентацию, Матильда на пару мгновений застопорилась от сильной боли в голове, чувствуя, как по макушке течет кровь. Этого мига хватило Анне, чтобы кое-как выбраться и отбежать на пару шагов от своего врага. - Не так быстро, - злобно пропищала шаманка. Анна не успела обернуться, чтобы увидеть, как в руках у Мати что-то блеснуло, а потом врезалось в мягкую плоть, принося боль. Киояма не успела сориентироваться и почувствовать боль в полной мере, когда повалилась на прохладную плитку. Через пару секунд разум стала застилать какая-то пелена, а спину словно стало жечь огнем. Медиум не кричала и не стонала, не слышала удаляющихся шагов. Она ощущала лишь жар, разливающийся по всему телу, словно лава, которая попала в кровь, неся с собой обжигающие тело ощущения. С каждой минутой тело слабело, а боль не казалась такой сильной, как в самом начале. Вскоре, она совсем исчезла, а душа словно попала в пустоту. Последнее, о чем подумала Анна, то, что это конец. … - Господин… кажется, она еще жива… - Вы видели что произошло?... - Какой ужас… - Мне так ее жаль… Голоса… много голосов и все разные… Как узнать нужный? А есть ли он? Что происходит? Почему все так кричат? Как же болит голова… … - Тише, спи, - послышалось издалека, и теплая рука провела по липким от крови волосам. Анна попыталась открыть глаза, и ей это далось с огромным трудом. Она мало что видела, а все вокруг крутилось, словно карусель, из-за чего рассмотреть что-то было очень трудно. - Тебе нужно спать, Анна, - с нотками приказа послышался вновь бархатный голос… Хао… Киояма никогда не замечала, какой у него красивый голос. От этих звуков ей действительно захотелось спать, но медиум с трудом заставляла веки не закрываться. Спину жгло адским пламенем, и она поморщилась, прикрывая глаза. Область поясницы обуяла жуткая, невыразимая словами боль. - Кажется, спит, - послышался второй незнакомый голос. Но в протест ему, шаманка разлепила веки, пытаясь найти что-нибудь, за что можно было бы зацепиться хоть краешком сознания. - Ну да, как же, - раздался шепот Асакуры. – Она по-хорошему не понимает… - Больно, - хрипло проговорила медиум, зажмурив глазки. - У нее глубокий порез… - незнакомый голос… Какие-то манипуляции позади. Боль не стихала, разрывая спину на кусочки… - Хорошо, что не задеты почки… Анна захныкала, почувствовав новую волну адской муки. Терпеть не было сил, а слезы не помогали. Она не знала куда деться, что делать… Да и что она могла? - Лучше было бы, если бы она спала… - Анна, спи, - голос Хао пробился через пелену, но его чары не возымели должного эффекта. - Вытяните трубочки там, - сквозь плач услышал Король Шаманов. - Тише, тише, - проговорил он, гладя красные волосы медиума. - Там трубочки, достаньте их… Мне больно, - застонала Анна, не прекращая плакать. Она сама не понимала, что случилось, как и почему. Асакура посмотрел на врача, одним взглядом приказывая сделать что-нибудь, что облегчило бы ее мучения. Было трудно смотреть на эту картину, которая бы не оставила никого равнодушным. - Успокойся… - переливался голос мастера инь ян, словно бархат. – Спи… Через пару секунд мир стал темным, а глаза закрылись…