ПРИЗРАКИ РАССВЕТА. Часть 4.

12. ДОРОГА ДОМОЙ. Фургон был уже наполовину забит узлами и коробками. Когда Мара с мужем и дочерью занесли свои вещи, осталось совсем мало места для пассажиров. Одно сиденье возле водителя, там сел Кевен и два места в фургоне. Там разместились Мара и Риз. Марика залезла на узлы с вещами, покопошилась и удобно улеглась. Её устраивало то, что мать в этой длинной, утомительной дороге, не будет находиться рядом, и не будет смотреть на неё пронизывающим, всё понимающим взглядом. Мать так и не успела спросить у неё, для чего она взяла деньги, скопленные на учёбу. Мара и Риз две ещё молодые симпатичные женщины, одного возраста, из одной резервации, связанные одними событиями в прошлом, сидели рядом и даже не смотрели друг на друга, как будто две пассажирки в общественном транспорте. Молчание тяготило обеих. Через два часа пути оно стало невыносимым. Их мужья напротив, разговорились с первой же минуты пути. Говорили о машинах, о запасных деталях, о работе, рассказывали анекдоты и оба хохотали. Мара сзади смотрела на мужа и видела только его затылок, или профиль. Она, неожиданно для себя, поняла, что у её мужа красивый профиль, смуглая гладкая кожа. Две небольшие морщинки у глаз углубляются в тот момент, когда Кевен смеётся. Полноватые губы при этом красиво загибаются вверх. А голос…? « Какой у него красивый голос. Кажется, я просто свихнулась от всех этих переживаний». Вот он повернулся к ней и долго грустно смотрит в её лицо. Улыбнулся и прикрыл глаза, в уголках глаз выступила влага. Кевен отвернулся. Мара видела, как по щеке мужа скатилась одна слеза. - Ты чё…? - спросил Роден. - Если тебе больно сидеть, опусти сидушку и поспи часиков до трёх. Я разбужу…. Я сейчас так волнуюсь…, всё равно спать не хочу…. Мне лучше говорить, тогда мне легче. - Роден несколько минут сдерживал в себе эмоции, но они просто пёрли из него и не давали молчать. - Ты за эти годы хоть раз перевоплощался? Я ни разу…, а так хотелось. Первые годы сильно болели мышцы. Сны снились…, ну ты меня понимаешь. Всё время мечтал вернуться. Как только окажусь «дома», в лесу, сразу перевоплощусь и побегаю, поношусь по нашему лесу. Все эти годы…, - Роден не договорил, начал сглатывать горький ком…. Кевен молчал, у него в самом деле сильно разболелась спина и немела правая нога. Пришлось опустить спинку сидушки и лечь удобней. Он отвернулся к стеклу, смотрел на проносившиеся мимо в сумерках деревья, редкие домишки с цветниками перед окном, речушки и мостики. Картинки давних событий сами появлялись в наболевших воспоминаниях. Кевен, Роден и Риз - три закадычных друга, жили рядом, дружили с детства и учились в одном классе. Никто не помнит, как девчонка Риз оказалась в их мужской компании. Она не отставала и не уступала им ни в чём. Плавала в бурной реке, ныряла на спор, кто дольше просидит под водой, лазила по деревьям, гоняла на велосипеде. Когда подросли, Кевен первый стал волком и стал служить у Сема в стае, потом, как и многие ушёл к Джейку, друзья приняли это событие, как положено, с радостью. Роден немного завидовал, но ждал своей очереди и очень боялся, что это с ним не случится. Но опасения были напрасными. Кевен рассмеялся, вспомнив, как Роден первый раз перевоплотился. В тот день шёл сильный дождь. Новоиспечённого волчонка мокрого и жалкого, мотало из стороны в сторону, он скулил, падал в грязь, ударялся о деревья. Потом с трудом перевоплотился в человека, его стошнило, он никак не мог встать с земли и надеть на себя шорты. - Смеёшься…? - улыбаясь, проговорил Роден, - я знаю, о чём ты вспомнил. Я тоже кое-что смешное могу вспомнить…. - Заткнись…. - не поворачиваясь, буркнул Кевен. Он знал, над чем мог посмеяться его дружок. В тот день, когда Кевен запечатлелся на Маре, он увидел её из леса. Мара шла с подругами из школы. Кевен обалдел от непривычных ощущений, перевоплотился в человека и вышел из леса, забыв, что без штанов. Мара хоть и жила с ними в одной резервации и знала всех и Кевена, но никогда не обращала на него особого внимания. Теперь, увидев его совсем голым, гуляющим по лесу, решила, что он просто «придурок». После этого очень трудно было доказывать, что он влюбился, поэтому странно себя вёл. - Это не смешно, - тихо продолжил он, потом громко сказал, обратившись к жене: - Мара, а ты помнишь, как я голый вышел из леса? Как впечатление…? Мара немного помолчала. Она просто не ожидала, что муж обратится к ней. - Я решила, что ты больной…. - ответила она, и ей стало смешно. Она начала хихикать. - Ну, да…, в общем, эти ощущения похожи на заболевание. В этот день, именно в этот момент, я «запечатлелся» на тебя. Сейчас смешно, а тогда было…, не очень…. Риз вступила в разговор неожиданно и грубо. У Мары моментально пропало желание смеяться. - У нас с Роденом вообще был траур по этому поводу. - Она всегда говорила резко, хрипловатым мужиковатым голосом. - Мы поняли, что потеряли тебя навсегда. Кевен приподнял голову, обернулся и ласково посмотрел на Риз. У Мары противно заныло под ложечкой. Ей всегда были непонятны отношения её мужа и Риз, которую он называл лучшим другом. Когда он говорил о ней, у Мары появлялась злость. Теперь это точно была не злость. «Неужели это ревность?» - пронеслось в голове, внутри появилась ноющая боль. – « Да это же настоящая ревность!!!» Кровь застучала в висках. - Не ревнуй. – Услышала Мара и почувствовала прикосновение горячей ладони к своей руке. От неожиданности Мара даже не поняла, что успокаивает её женщина, сидящая рядом. - Я люблю Кевена, как брата. Мы с Роденом будем всегда рядом с ним, чего бы не произошло. - Риз помолчала. - Когда он рванул за тобой в Чикаго много лет тому назад, мы сначала психанули оба: «ну и пусть валит!!!». Джейк посоветовал поехать за ним. Он понимал, как Кевену будет трудно без нашей поддержки. Мы уехали, и все годы были рядом. Роден работал вместе с Кевеном. Я долго ненавидела тебя за то, что причиняешь ему боль, потом, когда поняла, что ты сама страдаешь, мне стало тебя жалко. Мара почувствовала прилив тепла и благодарности к женщине, которую считала врагом много лет. - Спасибо, - тихо и искренне сказала она, - спасибо. Риз сильными мужскими руками обхватила её за плечи и прижала к себе, как ребёнка. - Всё…, всё…, теперь всё наладится. Тебе, подруга, надо поспать. Грубоватая манера разговора Риз, Мару уже не пугала. Её заботливые материнские руки успокаивали. Мара навалилась на узел с вещами, стоящий возле сиденья, устроилась поудобней и затихла. «Теперь всё наладится», - тихо звучал голос в голове. Сквозь сон Мара слышала мужские голоса в отдолении и голос Риз рядом. Одновременно в голове проносились события прошедшей ночи. Они переплетались с давними событиями. Что-то ей хотелось вспомнить…. Память копошилась и искала что-то в ворохе воспоминаний. «Мара, а ты помнишь, как я голый вышел из леса…?» - прошептал манящий голос. «Да…» - Мара вдруг чётко увидела прекрасно сложенное молодое мужское тело. Неожиданно для себя она поняла, что желает этого мужчину и что это её Кевен, с которым она прожила много лет, никогда не испытывая сексуального влечения и удовлетворения. Теперь ей до боли захотелось хотя бы прикоснуться к этому телу. Щемяще свело мышцы внизу живота. Давно забытые ощущения взбодрили женщину. Мара проснулась и резко села, осматриваясь мутными сонными глазами. За окнами была глубокая ночь. За рулём сидела Риз, на соседнем сиденье, рядом с водительским, спал Роден. А рядом с ней лежал Кевен. - Ложись, ложись, что соскочила…? - Мара повернулась к нему лицом, легла рядом, взяла в ладони его лицо и молча начала целовать. - Хм-м-м, - послышалось из кучи вещей. - Что это вы…, родители? Родители затихли. Мара пододвинулась ещё ближе к мужу, уткнулась ему в грудь и долго не шевелилась. Она вдыхала запах мужского тела, слушала, как дышит, ещё вчера чужой, а сегодня столь желанный мужчина. « Боже мой, сколько горя я ему принесла! Столько лет мучений…, и всё из-за меня». - Прости…, - прошептала Мара. - Я счастлив, - тихо ответил Кевен, и прижал к себе сильней. – Я люблю тебя. Женщине стало спокойно, тепло и уютно. Незаметно она провалилась в сон. - Кевен…, смотри, наши леса пошли, - послышался ликующий голос Родена. - Не хочешь побегать…? Мара проснулась и увидела, что за окном совсем светло. За рулём опять Роден, а рядом с ним сидит Риз. Когда они поменялись, она даже не услышала. Кевен не спал, но не сидел, видимо сильно разболелась спина. - Побегать? - горько, но с усмешкой сказал он, - я вот думаю, как буду выбираться из автобуса твоего принародно. На четвереньках как-то неудобно…. Роден увидел грунтовую дорогу, сворачивающую вглубь леса, и повернул туда машину. - Выползешь, как-нибудь и заодно разомнёшь кости. Фургон отъехал от трассы метров сто и остановился. - Давайте…, давайте…, все выходите, разомнитесь. Кевен преодолевая сильную боль в спине, с помощью Мары и Родена, вышел на лужайку и сразу лёг на траву, повернулся на левый бок и согнулся клубком. - Что…, совсем плохо? - присел рядом друг. - В общем…, помоги мне раздеться. Хочу попробовать перевоплотиться и побегать, может, у волка моего спина не будет болеть. Э-э-э…, думаю…, может диск сам встанет на место. Ну, в общем теоретически может встать во время перевоплощения. Надо проверить. - Точно…, точно, - засуетился Роден, торопливо стягивая с друга рубаху и брюки. - Сработает, сработает…. Чтож ты раньше…? Надо было раньше попробовать. Девчонки уйдите за автобус, мы будем раздеваться и перевоплощаться. Роден раздел друга, потом сам стал раздеваться. Когда стягивал с головы пуловер, услышал стон и сразу визг. Освободил голову из ворота и уставился на волка, стоящего перед ним. Несколько секунд они ошарашено смотрели друг другу в глаза. Потом волк игриво мотнул головой, взвизгнул и помчался вокруг фургона, тут же послышался девчоночий писк восторга. Роден быстро скинул с себя остатки одежды и помчался догонять друга. Из троих женщин, одна Мара никогда не видела квилетского оборотня в волчьем теле. Если Риз и Марика визжали от восторга, то Мара от ужаса чуть не потеряла сознание. Кевен остановился перед ней и клацнул зубами прямо перед её носом. Мара схватилась за лицо и закричала. Риз с размаху стукнула волка по носу и беззлобно заругалась: - Нашёл время шутить, ненормальный пёс…, пошёл отсюда. - Потом повернулась к Маре, обняла её, - это у него такая «фишка», подбежать и сделать вид, что хочет откусить голову. Он, конечно от избытка чувств не успел подумать, что ты этого не знаешь и можешь испугаться. Когда он первый раз со мной так сделал, я чуть не обкакалась. Марика уже каталась от смеха, её ничего не удивляло и не пугало. А ненормальный пёс с таким же ненормальным дружком уже нарезали круги вокруг поляны. - Я не знала, что они такие огромные. От одного вида можно наложить в штаны. - Ты что, никогда не видела наших волков…? - Первый раз. Я ведь не из семьи оборотней. Ещё девчонкой слышала от подруг, что у нас в Ла-Пуш живут оборотни, думала, что это сказки. Потом все эти разговоры вокруг Сема, про стаю, про волков всерьёз не воспринимала. Когда мне Кевен сказал, что он оборотень, я просто не могла себе представить. На вид он обычный человек. Теперь всё увидела своими глазами. Жутковато и непонятно, но интересно. - Мара вздохнула. - Меня интересует один вопрос, что теперь будет с его диском в позвоночнике? Неужели встал на место. Волк то носится, как здоровый. - Я думаю, раз носится, значит все в полном порядке. У волков все заживает за считанные минуты. Начнёт каждый день бегать, мышцы станут железными, они будут держать позвоночник, как в панцире. Да-а-а…, наши мальчики теперь не будут стареть. Риз замолчала. По лесу пошла перекличка волков. Вой появлялся то в одной стороне леса, то в другой, то близко, то очень далеко. - Вот и славненько, - развеселилась Риз, - волки приветствуют наших ребят. Пока доедем, нас уже будут встречать. Господи, как я соскучилась по нашим местам. Девчонки, не пугайтесь, но я тоже побегаю. Риз кинулась в кусты, быстро разделась. Из кустов донёсся хрипловатый голос Риз: - Это секрет. - И в ту же минуту от туда выскочила рыжая, как лиса волчица. Она мотнула головой и завыла. В следующий момент, она исчезла в лесу. Во всех сторонах леса отозвались голоса волков. - Ничего себе, - первая пришла в себя Марика, - она что, мужчина? Сем говорил, что женщины не могут…. - Дочь, забудь всё, что говорил тебе Сем, - тихо начала говорить мать, - и тогда ты увидишь мир другими глазами. Я прошла через это. Я прошла «через» Сема. Когда я, наконец, поняла, что он за человек, мне показалось, что мир перевернулся кверху ногами, но потом пригляделась и поняла, что он встал на место, а до этого был перевернут. Я не могу рассказать тебе всего…, только прошу - забудь Сема. Он и на расстоянии может испортить жизнь…. - Мам…, - Марика перебила мать, - или ты расскажи всё, или ничего не говори. У меня и так в голове «каша», ты ещё со своими загадками. «Я прошла через Сема», - что это значит? - Это значит…, это значит, - Мара понимала, что рассказать надо всю правду, но правда так чудовищно страшна и постыдна, что произносить её не хочется, не хочется опять прикасаться к грязи, пачкаться и пачкать дочь, и пачкать сегодняшний прекрасный день. - Когда-нибудь я всё тебе расскажу, но не сегодня. На сегодняшний день впечатлений достаточно. Ещё целый день впереди, а я уже устала от впечатлений. В этот момент на поляну перед фургоном вывалились из леса все в листьях и в траве, разбесившиеся два волка и волчица. Они кувыркались и кусали друг друга за ноги и морды, скулили и визжали. Мара и Марика одновременно закричали: - Перестаньте…, перестаньте, не деритесь. Что вы делаете…? Волки разбежались в разные стороны. Через несколько минут из-за фургона вышел Кевен, высокий статный красавец, взлохмаченный, помолодевший, с весёлым блеском в глазах. Он сразу подошёл к жене и обнял её. Следом выскочил переодетый Роден. - Где эта самка. Сейчас она у меня получит…. Из кустов вышла смеющаяся Риз. - Ладно, не ругайся, девчонки никому не скажут. Не смогла я удержаться, так всё заныло…. Зато Кевен, какой молодец. Ты все-таки уступаешь ему в скорости и ловкости, ничего не изменилось. Ребята я так ждала этого момента. Теперь я счастлива. - Риз говорила быстро, неразборчиво, как в детстве. Кевен с Роденом переглянулись и захохотали одновременно. - Ну, что, девочки, поехали, - Роден махнул рукой в сторону Ла-Пуш. - Нас ждут…. До Форкса оставалось двадцать два километра и ещё от трассы три километра по грунтовой дороге до квилетской резервации Ла-Пуш. Когда шли дожди, проехать было трудно. В посёлке улиц не было. Дома стояли в хаотичном порядке. Квилеты строили дома из брёвен и досок там, где понравится. Теперь по письмам матери Роден знал, что в посёлке проведены улицы и не мог понять, как это возможно было сделать. Он вглядывался в леса, расположенные с правой стороны от дороги и ему каждое дерево и каждый кустик казался знакомым и родным. - Ребята, а вы заметили, что небо здесь намного синее. А воздух…. - вдохнул он полной грудью. - Ла-Пуш…, Ла-Пуш…. Послушайте, как звучит…, как песня. Кевен, ты когда пришёл и сказал, что едем домой, я думал…, я вообще не мог думать, только радовался. Меня чуть не разорвало от радости. Когда ты ушёл…, мы с Риз дали волю…. Так орали от избытка чувств, так орали…. Ты слышал? - Да…. - Ответил грустно Кевен, а про себя подумал: «Через две улицы было слышно. Только ради этого нужно было вернуться». Вслух он больше ничего не сказал. Кевен мрачнел. Он настороженно вглядывался вдаль, и молчал. Никто его не спрашивал, почему ему так плохо. Друзья знали. Восемнадцать лет тому назад, когда он собрался уехать вслед за Марой, мать ему сказала: - - Сынок не унижайся…. Поедешь, опозоришь меня перед всем родом…, прокляну. Не будет у тебя матери. Мама воспитывала его без отца, и надеялась на то, что в старости будет не одна. Он уехал, иначе не смог. Из Чикаго писал ей письма, объяснял ей всё и просил прощенья, но мать не ответила ни на одно письмо. Когда на стройке случилась авария, Кевен решил, что мать все-таки прокляла его. Если бы не Роден подоспевший ему на помощь, погибнуть могло много людей, и он сам точно погиб бы. Это случилось восемь лет тому назад. Строители восстанавливали «леса» возле только что построенного здания, чтобы провести внешнюю отделку стен. Дошли до пятого этажа. В это момент на уровне третьего этажа оборвалась с крючка одна плохо закреплённая опора. Кевен оказался рядом и подпёр опору плечами. Если бы он не сделал этого вовремя, посыпались бы все «леса», сложились бы, как карточный домик, и люди, которые в это время устанавливали их, погибли бы под металлическими опорами и перекрытиями. Кевен от натуги зарычал, как зверь. Строители, все знали, чем это может кончиться, и побежали вниз, торопясь и спотыкаясь. Никто не подумал даже помочь Кевену. Роден в это время был на соседнем объекте. Когда раздался звериный рык, он сразу всё понял и не заметил, как в считанные секунды оказался рядом. Помог одеть опору на крючок и подхватил обессилившего друга, который мог упасть вниз, так как стоял на самом краю. Хозяин стройки, не видевший происшествия своими глазами, просто не поверил, что один человек в состоянии выдержать такую тяжесть, поэтому сразу не выплатил «компенсацию за ущерб, принесённый здоровью на обьектке». Страховая компания оплатила только медицинское обследование и отказалась платить за лечение. Чтобы доказать хозяину, что Кевен совершил невозможное, Роден провёл своё расследование. По его просьбе были просмотрены все кадры, снятые в этот день камерами наружного наблюдения, и оказалось, что одна камера сняла всё происшествие очень чётко и понятно. Хозяин несколько раз смотрел эти кадры и каждый раз повторял: - Деньги я ему заплачу и трудоустрою, но мне все равно не понятно, как он мог удержать такую тяжесть, а ты залетел на третий этаж по боковым креплениям, почти не задевая их. Вы не обычные люди, и мне всё равно, кто вы на самом деле, но я хочу, чтобы вы оставались у меня на стройке. Мне такие люди нужны. Кевен деньги в руки не взял, обиделся, тогда хозяин открыл для него счёт в банке. При увольнении Кевен счёт закрыл и деньги забрал, зашёл к хозяину и поблагодарил за деньги. С процентами, набежавшими за эти годы, получилась очень приличная сумма. Теперь его мучил один вопрос, как он посмотрит в глаза матери. Минута встречи неотвратимо приближалась. « Мама…, мамочка моя родная, прости за всё…» В эти минуты уже все квилеты знают, что мы едем, возвращаемся на родину. «Не нашли счастья на стороне. Позорники». - Ребята, сейчас будет поворот на Ла-Пуш, - голос друга неожиданно прозвучал у самого уха. - Не думай о плохом…. Чему быть, того не миновать. Пойдём к твоей маме все вместе. Помнишь, как в детстве…. Ты всегда, что-нибудь разбивал, или ломал дома. Зимой она закрывала тебя дома на ключ, и уходила на работу, а ты вылезал в окно и мы бегали целый день на улице. Вечером мы приходили мокрые до трусов, все вместе, втроём, делали виноватые мордочки и молчали, стоя у порога. Она, начинала смеяться и всё тебе прощала. - Роден говорил громко, возбуждённо и всем стало весело. - Вот увидишь, когда она увидит наши виноватые морды, она простит тебя, только спросит: - «Опять что-то разбил? Сразу сознавайся…». - Я не понял, - вдруг серьёзно сказал тот же голос. Кевен поднял голову и увидел поворот на Ла-Пуш. Начиналась гладкая, ровная асфальтированная дорога. На самом повороте стоит шлагбаум, рядом с ним сторожевой домик. Из домика вышел человек и приветствует их, машет рукой. - Да это Пол, - воскликнул Роден, - Привет дружище. У вас тут такие изменения!!! - Это только начало. У нас теперь городок закрытого типа. Кого попало не пропускаем. Вы свои, мы вас ждём. Поезжайте до стадиона, там вас встретят. Пол открыл шлагбаум, фургон проехал, он сразу позвонил по телефону и кому-то сообщил: - Ребята проехали, встречайте. Мара не сводила глаз с мужа. Шестнадцать лет она прожила с этим человеком и ничего о нём не знала и не интересовалась. Теперь ей было интересно всё, любая мелочь. Ей хотелось, чтобы Роден продолжал рассказывать о Кевене, о их проделках в детстве, но Роден переключил своё внимание на другое. Сквозь деревья были видны засаженные и ещё не убранные поля с картофелем, морковью и свеклой. - Смотрите, ребята, все пустыри засажены. Такие ровненькие полосочки. Роден не прекращал говорить. От волнения и возбуждения переключался с одной темы на другую. Мара не сводила глаза с мужа и удивлялась. Ещё вчера он был для неё совсем чужим человеком, а сегодня - самый желанный мужчина на свете. Что это такое…? Вдруг сердце стало наполняться непонятным предчувствием надвигающейся «катастрофы». Всё это не к добру. Кевен, слушая друга, время от времени поворачивал голову в сторону жены и напряжённо всматривался в любимые черты. Тревога, появившаяся в душе женщины, сразу отразилась в её глазах и моментально отдалась в сердце любящего мужчины. - Не бойся, я рядом, - тихо прошептали его губы, и Маре стало легче. Взрослые, занятые своими переживаниями, не обращали внимания на дочь. Марика лежала на вещах, напряжённо всматриваясь вперёд по дороге. Уже видны были дома. Одни дома стояли совсем близко к шоссе, другие подальше, некоторых совсем не было видно. О том, что за деревьями стоит дом, можно было догадаться по отводку дороги, ведущей к дому. Тротуары, красивые бордюры и непременно узенькие газончики с цветами вдоль каждого отводка. Белые плафоны невысоких фонарей придавали тротуарам чёткость линий и романтичность. - Нет, вы видели, ребята…? - выкрикивал Роден. - Марика, посмотри, какая красота. Раньше квилеты никогда не выращивали цветы, да и газонов никогда не делали. Кто их надоумил…? - Красиво…, - ответила девушка не своим голосом. На неё опять никто не обратил внимания. Ей было не до цветочков. - « Выстрелить надо до того, как он заговорит. Он подойдёт близко и протянет руку для рукопожатия, тогда молчком вытаскивай пистолет и сразу стреляй прямо в сердце. Ты справишься…, я верю в тебя». - Одни и те же слова звучали в голове. Рука в сотый раз нащупала в кармане куртки холодный ствол пистолета. Он был снят с предохранителя заранее. Теперь бы не нажать на курок случайно. Внутри живота появилась холодная дрожь. « Я справлюсь…, я справлюсь…». Марика боялась отключиться от напряжения, пыталась успокоиться и заставить мозги работать чётко. - Ну, а что будет потом…? - раздался голос матери совсем близко. Марика вздрогнула, посмотрела на мать и поняла, что слова предназначены не ей. Мама с Ризой обсуждают план дальнейшей жизни в Ла-Пуш. Но слова матери, очень чётко прозвучавшие в её сознании, остались в нём, как очень важные слова. Действительно…, почему Сем не сказал, что ей делать потом…, и почему она никогда не задавалась этим вопросом сама, почему очень важный вопрос пришёл к ней только сейчас…? Нет…, нет…, это трусость. Надо сделать всё, как велел Сем. Он наверняка всё продумал. Он не оставит её в беде, он любит её и хочет с ней быть, только она ещё маленькая…. Тихое, слабое сомнение родилось где-то внутри души и помаленьку начало расти.