Тринадцать разных "Люблю"

      Эма проснулась от того, что веселый солнечный луч игриво отплясывая на лице Нацумэ. заставил его слегка поморщиться и заворочаться на узком диване, еще сильнее зажимая девушку между собственным телом и спинкой жесткой мебели. Нацумэ оказался тяжелым и потому хрупкая Эма начала активно спасаться от этих импровизированных тисков. Но большее чем немного приподняться на руках ей просто не позволили. Нацумэ, чувствуя, как девушка собирается покинуть его и оставить в одиночестве на холодном диване, просто одной рукой нежно повалил ее обратно и крепко прижал к себе. Эма послушно позволила парню обвить ее сильными руками. Одно мгновение и то тепло, что она всю ночь ощущала от тела любимого превратилось в невероятной силы жар, прокатывающийся волнами по всему телу. Только одно воспоминание о вчерашнем поцелуе поднимает в душе девушки такие нежные и одновременно горячие чувства, что сразу же чуточку сбивается дыхание, щеки украшает недвусмысленный румянец, а глаза приобретают яркий блеск. Сердце же… сердце срывается на такой бешеный стук, что болезненно-сладко каждый его удар отзывается во всем теле. Это невозможно ни с чем сравнить. Это настолько прекрасно, что каждую секунду хочется растянуть на целую вечность.       — Эма, и куда ты собралась? — бархатный голос Нацумэ заставлял девушку дрожать всем телом и смущенно прятать глаза от парня. Он ее первая любовь и потому Эма просто горела от стыда, смущения и страха, что она может сделать или сказать что-то не так в те секунды когда парень просто прикасался к ней.       — Нацумэ-сан, … Нацумэ, мне же пора. Сегодня воскресенье и потому почти все братья будут дома. Я и так заставила их сильно переживать за эти два дня. Не хочу больше их беспокоить. К тому же я уже успокоилась и готова поговорить с папой. Я не хочу говорить о его чувствах ко мне потому, что и так знаю, что он любит меня и та бумага лишь листок исписанный чернилами. Мы родные, не смотря на то, что между нами нет кровного родства. И я очень сильно люблю его. Просто хочу знать, что случилось с моими настоящими родителями. А поняла я это только благодаря тебе! Спасибо, Нацумэ! — Эма все же присела на колени и чуть развернувшись ко все еще лежавшему на самом краю дивана рыженькому Асахина, улыбнулась ему так, словно только в одной улыбке хотела передать всю свою благодарность к этому парню.       — Вот такое «Спасибо» для меня в тысячу раз приятнее! — Нацумэ резко встал, притянул к себе Эму и впился в ее губы поцелуем. Девушка отреагировала мгновенно. Забавно пискнув от неожиданности, Эма сама подалась вперед, сильнее прижимаясь к телу любимого, обвила руками его шею, запустив тонкие пальчики в россыпь рыжих и мягких волос. Аромат Нацумэ кружил ей голову не меньше, чем сам поцелуй. Свежий, настоящий, не прикрытый никакими одеколонами или другими искусственными запахами, аромат терпкой мяты просто сводил ее с ума. Потому Эма не смогла отказать себе в таком маленьком удовольствии. Оторвавшись от губ тройняшки с большим трудом так, как тот совершенно не желал прекращать их поцелуя, девушка, услышав разочарованный вздох, виновато взглянула на парня, а после просто прильнула к нему, уткнувшись личиком в изгиб его шеи и тихонько вздохнула, теперь уже навечно, любимый аромат мяты. Нацумэ чуть вздрогнул, ощутив на своей коже горячее и чуть неровное дыхание любимой. В голове носилась мысль о том, что это, скорее всего, сон. Самый прекрасный и горький одновременно. Сон, а не реальность. И потому просыпаться совсем не хотелось. Но нужно было. Вот только проснуться Нацумэ не смог. Ведь он не спал. Призывно попискивающий телефон вывел парня из легкого ступора от неожиданной для него нежности любимой и он понял, что все сейчас происходящее — самая настоящая реальность. Пьянящая, сказочная и теплая — оттого и похожая на сон. Но все же долгожданная реальность. Нацумэ, не отпуская из своих рук Эму, встал с дивана, покрепче и поудобнее перехватил девушку, которая тут же вцепилась в ворот его рубашки, боясь потерять равновесие и зашагал к телефону. Сотовые, как его так и Эмы, благополучно впали в спячку, растеряв последние крохи своей энергии и потому в квартире парня звонил стационарный телефон.       — Нацумэ, ты совсем с ума сошел? Почему ваши телефоны не отвечают? Мы уже и не знали что делать! Ринтаро-сан и мама места себе не находят, а Луи даже в обморок упал! Балбес! Как Эма? С ней все в порядке? Когда вы вообще собираетесь вернуться домой? Нацумэ, ты почему молчишь? — в телефонной трубке раздался голос разъяренного Укио. Адвокат был явно на взводе. Мало того что парень просто кричал, так еще и впервые в жизни назвал одного из своих братьев балбесом. Что и говорить, Укио как и все остальные безумно беспокоился за свою сестру и… и за свою любимую. Вот только он еще не знал о том, что сердечко его милой сестренки уже занято любовью к одну из его братьев и любовь эта бесконечно взаимная. Сейчас это еще тайна и не время для того, чтобы раскрывать ее. Оно придет, но не сейчас.       — Укио, я молчу потому, что у меня нет возможности вставить хотя бы слово. С Эмой все в порядке. Она совсем недавно проснулась. Мы позавтракаем и приедем домой. Передай всем, что с сестрой все в порядке и она чувствуется очень хорошо. Будем дома примерно часа через полтора. — Нацумэ говорил спокойно и уверенно, с каждым своим словом все сильнее прижимая к себе Эму. Складывалась такое впечатление, что на самом деле рыженький Асахина не хочет увозить Эму домой. Он боится, что как только она переступит порог дома, то все надежды на то, что они будут вместе, обрушаться как ненадежный карточный домик. Он не хотел этого. Не хотел отпускать от себя этого бескрылого и безумно нежного ангела, что глубоко проник в его душу, заполнив всю пустоту в сердце. Всю, без остатка.       — Ждем. Нацумэ, знаешь, я безумно рад, что ты оказался рядом. Будь она одна наверное могло бы произойти непоправимое. — коротко отозвался Укио и после в динамике телефона слышались только противные попискивающие гудки.       — Нацумэ, опусти меня, пожалуйста! Я же совсем не пушинка. — Эма, говоря о том, чтобы парень наконец-то поставил ее на пол, инстинктивно прижималась к нему сильнее, боясь встретиться с твердым и неприветливым полом спиной или боком. Но руки Нацумэ держали любимую девушку настолько крепко, что, кажется, и сама смерть не смогла бы вырвать ее из рук влюбленного парня.       — Да ты легонькая. Я могу хоть все день проносить тебя на руках и наверняка не устану. — тихо отозвался рыженький тройняшка, все же выполняя просьбу Эма и бережно опуская ее на пол. Опустил, но не отпустил. Крепко обнимая девушку за талию и маленькие плечики, Нацумэ с наслаждением зарылся в распущенные длинные волосы Эмы и вдохнул ее аромат. Нежный, чуточку сладковатый, приятный и ненавязчивый. Такой, который можно вдыхать вечно и вечно наслаждаться им.       — Эма, честно признаюсь тебе, что и не знаю, как сказать братьям о том, что мы любим друг друга и будем вместе. Эма, ты же станешь моей девушкой? — Нацумэ оторвался от девушки и взглянул на нее. Темно-фиалковые глаза были наполнены надеждой и любовью до предела. Просто светились изнутри и потому не было сил произнести отказ. И желания тоже не было потому, что Эма сама страстно желала этого. Быть любимой девушкой Нацумэ, ходить с ним на свидания, проводить время вместе и видеть любовь в пленивших ее фиалковых глазах.       — Я и есть твоя девушка. Как я могу не быть ей, если сильно люблю тебя? — Эма, ласково улыбаясь, привстала на носочки и обхватив ладошками щеки парня, нежно прикоснулась своими губами к губам Нацумэ. Тут же отвела взгляд и чуточку покраснела от своей неожиданной смелости и решительности. Но ладошек так и не убрала.       — Да, любишь. И я очень сильно люблю тебя. Но вот братья… мы с тобой не связаны кровным родством, потому это совершенно нормально. Но кто знает, как они отреагируют на наши отношения? Даже я не знаю, хотя прожил с ними бок о бок чуть больше двадцати лет. Я думаю, пока нам стоит держать все в тайне. К тому же сейчас они и так слишком сильно переволновались из-за твоей недавней пропажи. И тебе обязательно нужно поговорить с отцом и наконец-то успокоиться полностью и все прояснить до самого конца. Согласна? — Нацумэ сначала чуточку опешил от инициативы Эмы, но потом только лишь улыбался как довольный и сытый кот, чувствуя, что эта девушка принадлежит ему полностью, без остатка — душой и телом. Раз он столько ждал для того, чтобы признаться ей, то подождать того момента, когда они откроются перед братьями не составит никакого труда. Ведь теперь она рядом. И любит его.       — Да. Нацумэ, я должна тебе еще кое в чем признаться. Я честно не знаю, как и сказать подобное, но скрывать тебя что-либо не хочу. Не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты. Понимаешь, до того как ты мне признался и я ответила тебе… — тут Эма просто замялась, не зная, как сказать парню о том, что он далеко не первый, кто признался ей в любви. Она ответила только ему, но этим самым поставила не в самое лучшее положение всех остальных братьев, да и их с Нацумэ тоже.       — Я знаю. Я прекрасно знаю о том, что являюсь не единственным из братьев, кто признался тебе в любви. Знаешь, чисто случайно я подслушал два признания. Юскэ и Азусы. Прости. Так вышло. Меня в те моменты обуяла такая ревность к ним и такой дикий страх, что ты можешь кому-то из них ответить взаимностью, что я чуть с ума не сошел. А когда ты сказала мне что любишь не кого-то из моих братьев, а меня, я честно был готов от счастья умереть. Даже сейчас я все еще немного не верю в происходящее, воспринимая все как один из моих снов. Это немного странно. Раньше я не особо выражал свои эмоции и был не столь многословен, но теперь… Прости. Что-то я совсем разговорился. В общем, я знаю, что они признались тебе и это конечно беспокоит меня. В первую очередь потому, что им будет больно узнать о наших отношениях, а во-вторых из-за того, что ты не та девушка, от которой можно так просто отказаться, даже зная о том, что твое сердце уже занято. Но в одном я не сомневаюсь — они сделают так, чтобы ты была счастлива. И от того сами станут счастливыми. Они очень хорошие парни. — Нацумэ еще крепче обнял Эму, притягивая девушку к себе настолько близко, словно желал раствориться в ней. Что ж для безумно влюбленного парня это вполне естественное желание. Но как бы не хотел Нацумэ, чтобы этот момент длился как можно дольше, время все же неумолимо бежало вперед, подгоняя влюбленных и отбирая их драгоценные секунды уединения. К тому же хвостатое трио, что проторчало всю ночь на балконе, явно было не довольно своим положение временно заключенных и отчаянно пыталось прорваться в квартиру. И если Азуса и Цубаки следовали желанию набить свои пушистые пузики, то Джули, словно заводной, носился около двери в одновременном смятении, злости и какой-то странной радости. Ему, конечно, хотелось хорошенько располосовать наглого парня, что смел распустить свои руки и так нагло лапать его подругу, но одновременно, видя счастливые глаза Эмы в те моменты, когда Нацумэ просто прикасался к девушке и улыбался ей, не говоря уже о поцелуях, маленькое сердечко белоснежного кота радовалось за подругу. Ведь Джули был единственным, кого Эма посвятила в свою тайну, когда по-настоящему осознала свои чувства к Нацумэ. И не смотря на то, что кот видел в любом парне угрозу для девушки, он был полностью на стороне Эмы и потому старался проявлять минимум агрессии именно к рыжему Асахина. Томоэ не в счет — этого парня Джули знает давно и на все сто процентов уверен в том, что ничего кроме братских чувств в душе Томоэ по отношению к Эме нет.       Что происходило в доме, когда Эма вместе с Нацумэ и Джули показалась в гостиной, просто не поддается описанию. Переживая за девушку, даже Футо отменил все свои съемки и встречи, а Масаоми попросил подменить его в госпитале, как минимум до понедельника. Первым к ней сорвался Ринтаро. Он сгреб Эму в свои объятия и постоянно нашептывая тихие, но такие искренние извинения, радовался что с его драгоценной и горячо любимой дочкой все в порядке. Мива тоже обняла Эму и просто тихо плакала. Девушка не выдержала. Горячие слезы тонкими дорожками побежали по ее щекам и она просто вцепилась в рубашку папы тонкими пальчика, постоянно твердя, что совсем не хотела заставлять всех переживать и что она единственная кто виноват в этой ситуации. Ринтаро и Мива успокаивали свою дочку, ласково нашептывая ей, что она ни в чем не виновата и все произошедшее не более чем стечение не самых лучших обстоятельств. Все же тринадцать братьев молча наблюдали за своей мамой, Ринтаро и Эмой, не желая нарушить их единения. Потому Укио что-то тихонько шепнул на ухо Масаоми и махнув рукой Нацумэ, направился в кухню, уводя за собой всех братьев, как наседка своих цыплят. Да не зря младшие ласково называли парня за глаза «мамочка номер два». Нацумэ, шедший последним и держащий на руках присмиревшего в его отношении Джули, напоследок обернулся и увидев карие глазки любимой наполненные слезами, только лишь понимающе улыбнулся. Он влюблен в Эму так сильно, что без труда различил, что это вовсе не слезы боли и печали. Это маленькие капельки счастья и искреннего раскаяния за свои глупые и необоснованные мысли по отношению к Ринтаро. Эма никогда не была ему не родной. Она всегда была его милой, любимой и единственной дочкой. Была, есть и будет. Не смотря ни на что. Как только парни покинули гостиную, Ринтаро уверенно перехватил Эму за плечи и повел все еще плачущую дочку вниз. Мива неотступно следовала за ними. Усадив Эму на диван, Ринтаро вновь крепко обнял ее и легонько поцеловал девушку в мокрую от слез щечку.       — Эма, солнышко, прости меня. Я никогда не хотел тебя обманывать. Просто когда ты стала взрослой я боялся, что рассказав тебе всю правду, я просто потеряю тебя и ты возненавидишь меня. И я оставлял тебя на долгое время не потому, что не любил, а просто не мог расстаться со своей работой. Но ты всегда в моем сердце на первом месте. Ты моя дочка. Моя. Я очень сильно люблю тебя, солнышко! — Ринтаро тяжело давались эти слова так, как он знал, что все равно придется сейчас рассказать Эме о ее настоящих родителях.       — Папа, я знаю! Я все равно люблю тебя, не смотря ни на что! И никогда не смогу ненавидеть. Ты не бросил меня, ты любишь меня и этого мне достаточно. Но… но все равно хочу знать почему мне пришлось расстаться с ними. Что произошло? Папа, расскажи, пожалуйста! — Эма почему-то не могла в присутствии Ринтаро произнести «настоящие родители». Что-то мешало девушке сказать это. Наверное то, что все же для нее настоящим был Ринтаро. Ведь это он все шестнадцать лет растил ее и заботился о чужом ребенка как о собственном.       — Эма, твои настоящие родители были очень хорошими людьми. Они мои друзья с самого детства. Я так радовался, когда узнал, что Юкио сделал предложение Ами. А через полтора года после свадьбы родилась ты, Эма. Ты себе и представить не можешь как Юкио и Ами радовались твоему появлению. Они, казалось, светились от счастья. Но недолго. Тебе едва исполнилось семь месяцев, когда Юкио и Амии погибли в автокатастрофе. Они оба были из детского дома и родственников ни у кого из них не было. Так что и тебя могли туда отправить. Но я этого не хотел. Потому и удочерил тебя. И в память о своих друзьях, и потому, что люблю тебя. Не хотел я, чтобы ты с самого младенчества не знала родительской любви. Хотя из меня получился не такой уж и хороший папа. — Ринтаро как-то виновато улыбнулся, но тут же его улыбка стала светлой и радостной так, как Эма просто потянулась к мужчине, уже не плача, но все еще всхлипывая от переполнявших ее эмоций, обняла его крепко-крепко, так, словно ни за что на свете не желала отпускать папу ни на секунду и совсем тихо, так что только он один и мог слышать ее, проговорила, что безумно любит его и рада, что родители подарили ей возможность быть вместе с ним. Она за это им бесконечно благодарна.       — Эма, милая запомни, пожалуйста, очень важную вещь. Часто кровное родство не имеет никакого значения перед настоящими чувствами. Мы все тебя очень любим. Для меня ты — моя дочка. Для парней — любимая сестра. И это не изменят никакие силы в этом мире. Поверь, не любить такого ангелочка как ты просто невозможно. — Мива, ласково улыбаясь повернувшейся к ней девушке, нежно провела по ее каштановым волосам, чуть задержалась ладонью на щеке, смахивая последнюю слезинку и после приобняла Эму и мужа. Вот оно счастье. У нее есть любящие родители, множество братьев, которые души в ней не чают и верные друзья. Чего еще можно желать для счастья? Да ничего, разве что кроме того, чтобы все поняли ее чувства к одному из братьев. Чувства, совершенного иного рода, нежели сестринская любовь.       Чтобы немного успокоиться Эма, улыбаясь папе и Миве-сан, отправилась на кухню за водой. Родители же не последовали за ней, зная, что сейчас парни непременно еще раз убедят девушку в том, что она любима и желанна в их семье. Не успела девушка пройти и пары шагов от порога, как на нее накинулись Масаоми, Укио и Хикару. Нацумэ не стал утаивать того факта, что Эма чуть ли не стала жертвой хулиганов, правда с одной оговоркой, что основная заслуга в спасении Эмы принадлежала Томоэ и Джули.       — Господи, Эма, прошу, больше не заставляй нас так беспокоиться! Я думал, что поседею раньше положенного срока. — Масаоми крепко обнял девушку за плечи, а после, не взирая на чуть гневные взгляды своих братьев, уверенно отбуксировал несопротивляющуюся девушку к угловому диванчику и усадив ее, принялся тщательно осматривать хорошенькое личико своей младшей и единственной сестренки. И не только… Парень приложив ладонь ко лбу девушки удовлетворенно кивнул, не ощутив у нее температуры и тут же схватил Эму за тонкое запястье, желая проверить ее пульс.       — Масаоми-сан, я действительно в порядке. Просто слишком много навалилось одновременно. Но со мной действительно все хорошо! И еще я очень сожалею о том, что заставила вас так сильно переживать и своим глупым поведением доставила вам много неприятностей. Прошу, простите меня! — девушка ласково убрала руки парня, встала с дивана и склонила голову перед братьями в глубоком поклоне. Ей действительно было невероятно стыдно за то, что безо всякой причины принесла им огромное беспокойство. Она знала, что многие из них пожертвовали своими неотложными делами и провели позапрошлый день в поисках девушки по всему городу.       — Эма, никто не виноват в этой ситуации больше меня. Я вообще уже сто раз пожалел, что не взглянул на эти чертовы бумажки раньше всех. Прости меня, пожалуйста! — Укио действительно считал себя виноватым в произошедшем. И потому он сам склонился перед девушкой в знак своего глубокого раскаяния.       — Так хватит уже. Никто не виноват. Просто так произошло по независящим ни от кого обстоятельствам. Знаешь Эма, нам в принципе совершенно не важен тот факт, что Ринтаро-сан тебе не родной отец. Ты с первого дня появления в этом доме стала нашей сестрой. И потому кровь здесь не играет роли. Мы все равно считаем тебя членом нашей семьи и важной и неотъемлемой ее частью. Прими это как должное и будь спокойна. Мы никуда тебя не отпустим. — Хикару на данный момент оказался самым спокойным. Его слова подействовали отрезвляюще на всех и потому все братья успокоились, так как до этого каждый из них был просто в состоянии близком к истерике и панике. И все из-за Эмы. Даже маленький Ватару все эти два дня не переставал донимать каждого из своих братьев расспросами об Эме и иногда даже начинал плакать, зовя сестренку. Сейчас десятилетний парнишка вел себя как взрослый парень — стоял рядом с Канамэ и крепко держался за его широкую ладонь. Но все равно не выдержал, когда Эма в ответ на слова Хикару улыбнулась так светло и искренне и вновь позволила небольшой слезинке пробежать по ее щеке. Мальчишка с криком кинулся к девушке и просто повис у нее на руках. Эма же опустилась на коленки и обняла Ватару, чувствуя как он в ответ обвил ее шею тонкими, но на удивление сильными ручками.       — Эма, ты все равно очень перенервничала, так что тебе необходим хороший отдых. С заграничной поездкой пока ничего не получится, но нашелся вариант не хуже. Если ты не против, то иди в свою комнату и собери необходимые вещи. Примерно на неделю. Нацумэ, ты взял отгул на работе? Отлично. А что насчет тебя, Масаоми? — Укио обвел взглядом всех братьев, словно удостоверяясь в том, что все они спокойно могут отправиться в поездку. Неожиданную и совершенно не планируемую, но так сейчас необходимую.       — Укио-сан, куда мы едем? — Эма подняла на парня свои нежно-карие глаза и у блондина только от ее взгляда сладко дернулось сердце. Сколько парень натерпелся страху ища девушку по всему городу и на десятерых бы хватило. В голове возникали картины — одна страшнее другой. Только когда Нацумэ позвонил и сказал, что отыскал Эму и унес к себе в квартиру, у Укио немного отлегло от сердца. Он так сильно корил себя за этот случай с документами, что даже зная о том, что Эма в безопасности, жива и здорова, все равно две ночи подряд не мог уснуть. Готов был на стену лезть, лишь бы вернуть все назад и не допустить этой боли. Ведь ей было больно. Очень больно. Все братья знали это и чувствовали.       — Сюрприз! — Укио улыбнулся и тут же принялся разгонять своих братцев по комнатам, поторапливая их со сборами. Неустанно повторял, чтобы ровно через час вся бравая команда была у кирпичных ворот в полном составе. Эма же еле, освободившись от обнимающего ее Ватару, на мгновение встретилась взглядом с Нацумэ. Парень только одними фиалковыми глазами, одним своим взглядом успокоил девушку, говоря, что всегда будет с ней рядом. И действительно — если Нацумэ просто будет рядом, все непременно будет хорошо. Иначе быть не может.       Эма с небольшой дорожной сумкой и весьма недовольным Джули на своих плечах стояла около кирпичной арки и наблюдала за тем, как парни укладывали багаж и шуточно ссорясь, решали, кто в какой машине поедет. Ринтаро и Мива, зная особенность того места куда хотят увезти Эму братья, отказались от поездки, прикрывшись неотложными делами. Просто они считали, что Эма должна побыть наедине с ними. В конечном итоге все же Нацумэ настоял на том, чтобы Эма ехала в его машине вместе с близнецами. Укио оказался вместе с Масаоми, Ватару, Субару и Футо. Хикару же уверенно вел автомобиль в котором расположились Канамэ, Луи, Иори и Юскэ. Дорога заняла пару часов, но как перенервничала Эма за это время и не пересказать. Нацумэ намеренно посадил девушку рядом с собой на относительно безопасном расстоянии от Цубаки. Азуса спокойный и уравновешенный и потому не стал бы донимать Эму, зная о том как ей сейчас не легко. Чего не скажешь о Цубаки. Светловолосый близнец совсем другое дело. Для него лучшее утешение — это бесконечная болтовня и забавы. И потому желая утешить девушку, он точно бы утомил ее. Хотя это еще мягко сказано. Эма же от того что Нацумэ так близко нервничала что любым своим взглядом действием или словом может выдать их пока еще секрет.       Все три автомобиля въехали во двор большого дома построенного по типу европейских горных вилл. Эма только и могла, что завороженно разглядывать сам дом и чудесный сад, что с трех сторон окружал его, укрывая своей густой зеленью. Сейчас только начало осени и пусть множество красок поблекли, сад все равно был очень красивым. Пока парни, немного подтрунивая друг над другом, вытаскивали сумки, Эма решила осмотреть окрестности. Девушка и не заметила, как углубилась в сад. Просто практически нетронутая природа этого места настолько сильно приворожила ее, что она и не хотела уходить отсюда. Вдыхая полной грудью свежий и чуточку прохладный, полуденный воздух, Эма оперлась спиной о ствол большого дерева и чуточку откинув голову назад, прикрыла глаза. «Чего это я так расклеилась? У меня счастья в этой жизни больше, чем должно быть. У меня есть любящие родители. Просто прекрасные братья, отличные друзья и лучший на свете парень. Они все любят меня и я очень люблю их. И я благодарна родителям за то, что они подарили мне возможность быть с ними. Вы сделали самый главный подарок для меня — настоящую любящую семью! Спасибо! Я совсем не помню вас, но я знаю, что вы любите меня. И я люблю вас.» Эма настолько сильно погрузилась в свои мысли, что не услышала, как Джули, влекомый исследованием новой охотничьей территории, уже довольно далеко ушел от девушки. Эма осталась в полном одиночестве. Но ненадолго.       — Неужто это моя красивая сестричка скучает здесь в одиночестве? — приятный и мелодичный голос одного из ее братьев, раздавшийся прямо над ее ушком, невольно заставил Эму открыть глаза и не разобравшись в чем дело, дернуться в сторону от парня.       — Эма, ты чего? Меня что ли испугалась? Знаешь, я совсем не страшный и поэтому могу и обидеться! Глупая, красивая сестрица. — Футо надул хорошенькие губки и сделав мордочку обиженного хомячка, скрестил руки на груди и отвернулся от девушки. Эма пару секунд осоловело хлопала глазами. После поняв, что это всего лишь ее младший и немного капризный брат Футо, девушка успокоилась и заставила свое сердечко вернуться к нормальному ритму.       — Футо-кун, прости меня. Я просто не ожидала и немного испугалась. Ты совсем не страшный. Ты очень красивый. Я не сомневаюсь в том, что даже если бы ты не был таким популярным на экране, о тебе бы все равно мечтали многие девочки. Футо-кун, пожалуйста, не обижайся на меня! — Эма действительно считала, что своей реакцией на появление парня, обидела его. И непременно хотела загладить свою вину. Эма подошла к Футо и положила свою ладошку на плечо парня. Футо раздраженно фыркнул, дернул плечом, сбрасывая руку девушки и обиженно отвернулся в сторону, задрав хорошенький носик вверх. Эма лишь тяжело вздохнула и вновь попыталась привлечь внимание парня. И это ей удалось. Вот только такого поворота она не ожидала. Футо резко развернулся, как только почувствовал ее новое прикосновение и в следующую секунду Эма оказалась прижата к стволу дерева.       — Неужели ты подумала, что я мог обидеться на такое. У меня действительно очень красивая и очень глупенькая старшая сестричка. Даже слишком красивая. Эма, помнишь, пару месяцев назад ты сказала, что хочешь стать к нам намного ближе? Ты сказала, что хочешь стать для нас семьей. Парни все заулыбались и наперебой говорили, что ты для них уже семья. Я… я никогда не стану для тебя братом. Никогда! Не думай, что это мои эгоистичные прихоти. Я не хочу быть для тебя семьей потому, что тогда я точно не смогу стать твоим парнем. Я люблю тебя! — Футо говорил размеренно и властно, но так горячо, что и сомнений не было — популярный идол и кумир многих девушек влюблен в Эму. Пятнадцатилетний парнишка, избалованный вниманием своих поклонниц был просто ошарашен тем, что Эма не видела в нем популярного парня с экрана телевизора. Она воспринимала его настоящего — обычного подростка со своими проблемами и нуждами. Никогда не льстила и не заискивала перед ним. Просто всегда была добра и открыта. А после того, как он перевелся в школу где училась Эма и его старший брат Юскэ, она неоднократно помогала парнишке скрыться от назойливых поклонниц, что видели в нем только его славу. Человека за всей этой мишурой и конфетти разглядела только Эма. Именно это и подкупило Футо. Никто раньше кроме его семьи не был с ним так прост в общении и добр. Никто кроме братьев не заботился о нем просто потому, что он есть на этом свете. И с каждым разом думая об этом, думая о том, как Эма относится к нему, парнишка понимал, что влюбляется в собственную сестру. Постепенно, не спеша с каждым ее новым словом, взглядом или частичкой ее заботы, в его сердце росла и крепла отнюдь не братская любовь. А после того, как Эма пропала и ему стало известно о том, что Ринтаро не ее родной отец, парень чуть ли не с ума сошел, переживая за любимую. Он отменил все свои съемки и прочие мероприятия, чуть ли не до разрыва контракта разругавшись со своим менеджером и директором студии, бросился, как и все остальные братья, на поиски Эмы. В голове билась только мысль о том, чтобы найти девушку живой и невредимой. Да пусть весь мир в одночасье рухнет, лишь бы с ней было все в порядке.       — Футо-кун, ты что… — остальные слова Эмы застряли на полпути потому, что у парнишки уже не было сил сдерживать себя. Да и как можно терпеть собственные желания, если любимая девушка рядом и от нее отделяют какие-то жалкие сантиметры? Вот и Футо не смог удержаться. Парень подался вперед, замер в нескольких миллиметрах буквально на секунды и после поцеловал Эму. Сколько бы парнишка не хвастался перед братьями и своими сверстниками, что поцеловал несметное количество девушек, все это было неправдой. Вот он — его первый поцелуй. С любимой. С Эмой. Футо было одновременно страшно и до замирания сердца приятно. Он и не подозревал, что поцелуи так приятны. Все тело словно сковала приятная нега, странным образом расслабляя и согревая. Даже не смотря на прохладный воздух, парню было невыносимо жарко. От вкуса и мягкости губ девушки кружилась голова и мысли путались, словно нитки в большом клубке. Да к черту мысли! Думать совершенно не хотелось. Неумело сминая губы Эмы и периодически проводя по ним кончиком языка, Футо не знал, что делать дальше. Он чувствовал, как все тело немилосердно горит и его желание прикоснуться к Эме только растет с каждой секундой. И он сделал то, что наконец-то вывело в реальность девушку. Руки, что до этого удерживали Эму за плечи, чуть дрогнули, после неуверенно скользнули пару сантиметров к шее девушки и замерли в нерешительности. После, просто сорвались. Одна ладонь уверенно легла на талию, притягивая девушку к парню сильнее, вторая же осторожно и медленно накрыла грудь Эмы. Футо и не подозревал о том, что может быть так восхитительно держать в своих руках любимую девушку. Вот только его счастье продлилось не долго.       Эма находилась в ступоре не больше пары минут. Когда же она осознала все слова, что ей сказал Футо и наконец-то почувствовала его поцелуй и руки, что бесстыдно обнимали ее, девушка чуть ли не задохнулась от страха. Единственное что она могла сделать сейчас — сбежать от парня. Эма уперлась ладошками в грудь Футо и с силой оттолкнула его. Тут же сорвалась с места и побежала прочь от брата, не разбирая дороги. Не могла ничего сказать, не могла ничего сделать. Было ужасно больно, стыдно и противно. Больно от того, что знала, как сейчас плохо будет чувствовать себя Футо. Стыдно за то, что позволила парнишке поцеловать себя и отдала этот поцелуй, который мог принадлежать только Нацумэ. Противно потому, что не могла ничего сделать, чтобы не было больше таких мук и страданий. Противно, что она такая слабая и из-за нее всем будет плохо. Ведь как только братья узнают, что она отдала свое сердце Нацумэ, им будет больно от того, что их отвергли. Отвергли их чувства и лишили счастья быть с любимым человеком. Больно, горько и несправедливо. Слезы широкими дорожками катились по щекам и туманили взгляд. Потому Эма уже окончательно выбившись из сил, просто повалилась на колени у самого заборчика рядом с совсем еще молодой сакурой и принялась вытирать свои слезы рукавами мягкой кофты. Последнее время она и не могла вспомнить сколько раз плакала. Хватит. Своими слезами она только больше расстраивает парней. Они и так натерпелись от нее. Она должна стать сильнее. Должна помочь им пережить ее отказ. Должна сделать их счастливыми, не смотря на безответные чувства. Должна и сделает это. Но только сейчас нужно побыть одной. Нужно наконец-то заставить свое сердце выбрать правильный путь и больше не убегать от ответа. Так будет правильно…