остатья с луной

Под мерный ритм своих собственных слов Стас со стоном вывернул свою руку и осторожно засунул ее в карман. Облегченно выдохнув, он медленно и аккуратно достал мобильник и нажал кнопку экстренного вызова, а затем кнопку громкой связи. – Слушаю, Стас, тебя как себя. – Прозвучал равнодушный голос Ады. – Ада, полдруга, снотворное в шприц, палата тридцать пять, спокойно, но быстро, без кипиша и сигналки. Никому ни звука. Я держу его. Неудачная шутка тут у нас… с галстуком. Оба пали жертвами высоты отношений. Ты когда-нибудь держала на себе живой, но аморфный вес модели мирового класса в полсотни кило? Это тебе не баран… Дверь бесшумно распахнулась и закрылась со щелчком на затвор замка. Ада метнулась к лежащим за кроватью и потрогала пульс пациента. – Адик, что у нас там? Что с ним? – Живой, в обмороке или глубоко спит, вцепившись в тебя. Обалденное сочетание. – И че делаем? – Для начала – не кипишуем, мальца не пугаем и не трогаем, спим дальше. – А ничего, что я сложился как сломанный картонный клоун пополам, ноги в раскоряку и парень между ними? – Тебя что, это возбуждает? – Фи, Адик, фто за дурной тон! Мы сидим-лежим на полу, при этом шипим как две змеи, при этом городим чушь, при этом у нас попытка суицида и при этом я сам в шоке… – Угу. Персеверации* «при этом». Ты все повторяешь, значит, ты сломался. Стас, ты пока так полежи еще… с ним, а я схожу за Борей. Он наш насквозь и болтать бесплатно не станет. Он вас поднимет и уложит на кровать. Так. Я – не пошлая. И я пошла. Угу. Удачный каламбур, зацени. Это заразно. Ада метнулась к закрытой двери и тихо щелкнув замками, закрыла палату снаружи. Отзвучал мерный цокот шагов, и снизошла тишина. Стас аккуратно расправил плечи и поправил руку паренька, болезненно давящую ему под ребро. С гулким стуком рука ударилась об пол, и рефлекторно Стас подхватил ее своей. Бледные, тонкие, словно обескровленные пальцы оказались в зоне его видимости и Стас, как завороженный рассматривал эти почти прозрачные фаланги, закругленные как лепестки резанного миндаля ногти и точеные костяшки. – Просто идеальный скелет. Такие изящные руки, такие восхитительные пальцы. Какой музыкальный инструмент их достоин? На чем ты играешь Марек? Пока только на моих нервах. Они как жутко натянутые струны… – Мы уже идем, Стас. Все спокойно. – Раздался голос Ады из мобильника и почти сразу же распахнулась дверь палаты. – Боренька, постарайся его тихонько перенести. Минимум движения. Он после падения. Можем упустить повреждения шеи или спины. – Так может их того, вместе поднять? – На полном серьезе пробасил гигантский Боря и завис над Стасом. – Да как это? – А вот так это. Напрягите спину и ноги. – Боря ухватил Стаса за полы халата и под спину и как автопогрузчик лихо в повороте перенес двоих на кровать. – Ну, как мой крутящий момент? Хорошо, когда халаты новые! – Санитар подмигнул и под восторженный громкий выдох Ады покинул палату. Стас сделал попытку высвободить тело и передвинуть парня на постель, но Ада придержала его за плечо. – Отличный повод для холдинг-терапии*. Подумай об этом, а я пошла. Твой ключ в моем кармане, шанса войти снова сегодня уже не будет. Пока. – Адик, это не шутки. Мне нужно выбраться. Мне в туалет надо. Мне тяжело. Мне трудно дышать. Мне неловко! – Стас отчаянно взывал к удаляющейся спине, но дверь категорично захлопнулась, и он мысленно чертыхнулся. Тело парня по-прежнему оставалось безвольным и податливым, и Стас решил все же избавиться от этой обременительной тяжести. Осторожно двигая бедрами и поддерживая мальчика за рубашку, Стас перекатил его боком на кровать, и высвободил затекшие ноги из плена. Но голова Марка все так же лежала на его плече, а рука касалась другого плеча, словно обнимая. Не в силах оттолкнуть и боясь разбудить, Стас стал осторожно поправлять голову рукой, давая возможность парню легко дышать, а себе – наблюдать. Все, что было доступно его глазам – это розовая кожа макушки и виска, выступающая из-за спутанных длинных прядей бесцветных волос и небольшой участок левой стороны лица: ухо, нос, закрытый глаз и чуть виднеющийся уголок губ. Стас, с трудом фокусируя взор, рассмотрел длинные белесые у основания и чуть темнеющие по длине ресницы. Немного кукольные, с загнутыми, почти прозрачными кончиками. «А вычерненные они удивительно красивы», – подумалось так просто, что никаких дурных смыслов в этом сейчас не проявилось. Стас сосредоточился на форме носа – тонкой, четко очерченной кости, с плавно закругленным кончиком и идеальным абрисом. «Ага, римский профиль. А на фото как-то все это гармонично и потому, видимо, не бросается в глаза. Почти незаметная классическая красота». Тихо отведя от щеки парня длинную прядь, отметил вскользь: «У анорексиков волосы становятся ломкими и сухими как солома, а у него по-прежнему мягкие и гибкие как шелк. И это при том, что пигментация нарушена. Но и эта аномалия в нем очаровательна. Волосы цвета луны. Красиво». Незаметно для себя, Стас стал перебирать пряди, закладывать их за прозрачную раковинку уха, поглаживать скулу, перебираясь ближе к губам. «И точно. Никакие они не тонкие. Очерчены приятно, не грубо, но и не женственно. Что-то в них есть упрямое, прямое. Какие они? Мягкие, податливые, нежные или... ». Немыслимо захотелось коснуться этих губ кончиками пальцев и ощутить их отзыв. Стас занес руку над таким доступным уголком губ и приблизил к нему указательный палец. Неожиданно раздался мерный, ритмичный звук, нараставший с каждой секундой. «Что это за стук? Это не снаружи. Это идет из меня. Вот так умирают от избытка давления крови. Это бешено долбится мое сердце, выпрыгивая из грудины. Ему не хватает места. Ему тесно от бушующих во мне… Чего???» – Стас прикусил себе изнутри губу и отдернул руку от рта парня. «Приплыли. Я хочу дотронуться до губ парня, которого не знаю. Вообще-то, прежде всего, парня. А уже потом незнакомого. Ну, и как мне это? Мне это нравится? Да. И что конкретно? Все». «Пипец. Это нечестно. Это не я! Нет, не так. Я не готов!» «Блин, это как смерть. Ты не готов, но она уже есть. Раз – и все. Даже отчитаться не сможешь. Она есть и все». «Какой от его волос приятный запах. Такого не бывает от больных людей. Он пахнет тонко, как подснежник». «Стоп. Мне нравится его запах. Офигеть. Мне приятен его запах? Пипец… Я попал! Это со мной все происходит? Ада, черт, тебе конец завтра!». «Боже, какие невесомые, тонкие пальцы. Форма ногтей идеальна. Это красиво. Опять я об этом. Черт!». «Руки тонкие как у девчонки. Очень трогательные. На ощупь нежные как лепестки цветов. Даже шрамы эти от порезов в тему: вроде как пожизненные украшения этим тонким изящным запястьям». «На коже предплечья нет волосков. И локоть на ощупь как у маленького ребенка. А у меня в детстве всегда были в зеленке и корке». «Кожа спины такая нежная, гладкая. Жаль, что позвонки мешают этой гладкости. Выступают как маленькие горочки. Так умильно. Такой худышка. Лопатка как сложенное ангельское крыло. Нужно откармливать срочно». «Боже, как колотится в горле сердце. Нужно остановить мои руки, не стоит так гладить его. Стоп. Нельзя. Это так порочно и …блин, так хочется. А еще хочется прижать крепко, просто вдавить в себя этот скелетик». «Стоп-стоп-стоп! Грязно играешь, Стас. Сколько это продолжается? Минуту, две, десять? Или час? Время не имеет значения. Это такой кайф, чувствовать его». «Так. Теперь берем в руки себя. Поднимаем ладони, отрываем от этого желанного (блин, даже думать не могу!) тела и тянем их вверх. Остужаем. Передаем весь жар вверх». Стас медленно и очень осторожно поднял над собой руки и почувствовал, как кровь отливает от кончиков пальцев, делая их прохладными. Сосредоточился на этих ощущениях, прогоняя наваждение. Теплая капля снова пробежала, но уже по плечу Стаса и пальцы зашевелились оживая. Тихий стон, грудной, низкий и такой эротичный как показалось возбужденному Стасу, поднял волну в его напряженном теле. Парень шевельнулся, и Стас заметил, как затрепетали ресницы, но не разомкнулись, а из-под них просочилась прозрачная дорожка слезы. «Обморок прошел, теперь это похоже на фазу спокойного глубокого сна. Пусть бы поспал еще, я потерплю. Точнее, я поддержу. Я помогу». Неожиданно парень сильнее прижался к Стасу и тот не сдержал нервную дрожь необычно реагирующего тела. Стаса обдало жаром, и сердце пропустило удар. «Как накрыло-то. Вот как оно бывает. Это сильнее меня. Какое-то животное чувство. Дышать больно. Хочу». Словно читая мысли Стаса, парень провел рукой по его плечу, ухватил за шею и уткнулся лицом в ключицу. – У тебя приятный запах. Мне нравится. Можно я подышу еще? – Даже выстрел не произвел бы такого впечатления, как этот низкий, отдающий в хрип шепот. Стас почти умер, от этого забирающего остатки воли голоса. Сердце дернулось так сильно, что это отдалось нехилой болью в подреберье. Ресницы щекотнули кожу в районе ключицы, и приятное возбуждение разлилось по всему телу от этого невесомого касания. – Мммм… Мне мало только вдыхать. Хочу тебя попробовать на вкус. – И скользкое движение по шее от ключицы к уху. – Терпко и солоно, приятно и обжигающее. Это как лизать огонь, наверное. – Жаркий выдох со стоном, и теперь уже цепочка нежнейших поцелуев, рождающих почти жжение, почти боль. – Ма-рек, маль-чик. Все. Хорошо. Выдох. Вдох. Спокойно. Я –Стас. Мы в палате. – Медленно, спокойным шепотом, неслышно дыша, чтобы не спугнуть. – Я знаю. Не мешай. Я этого хочу. Хочу вот так лежать. Вдыхать твой запах. Это так надежно, покойно, умиротворенно. Мне так хорошо. Не двигайся, не уходи. Побудь со мной еще. Мне так мало нужно. Только чувствовать твой запах и твое тепло. Какие руки у тебя, чувственные, нежные! Теплые, как волны южного моря. Мне так хорошо было, когда ты гладил мне спину. Никогда мне не было так хорошо, Стас. – Судорожный рваный всхлип в ключицу и теплая влага по плечу. – Гладь меня еще. Мне нужно. Очень. – Ты меня искушаешь, мальчик? – Осторожное движение руки в его лунных волосах и сердце комком застрявшее в собственном горле. – Неа, я тебя совращаю. Я тебе отдаюсь. На твою милость. Милошчь моя*. – Ты не понимаешь, что творишь. – Понимаю. – Нет, не так. Ты не понимаешь, что творишь со мной. – Понимаю. Я хочу это творить именно с тобой. – Бля, ты слышишь себя? Это все шок. Ты еще не в себе. Нужно время. Просто нужно какое-то время… Легкий шорох со стороны руки Марека и тонкие пальцы начинают свое исследование поверх халата и одежды Стаса. Каждое касание пронизывает тонкими иглами и отдается в горле комком нарастающего беспокойства. Сгиб локтя, плечо, ключица, основание шеи, межключичная ямка и вверх по кадыку, к подбородку и дальше к губам. Пальцы, нежно касающиеся нижней губы, тикающей от пульсирующей внутри крови. Замирание. Рот, прикрытый невесомой ладонью, словно запечатывающей рвущиеся наружу звуки. Грудной низкий голос, еле слышный в жарком шепоте и от этого еще более глухой и томный. – Стас, это ТЕБЕ нужно время. У меня его нет. Или время с тобой, или оно не нужно без тебя. И я могу в любой момент его остановить. – Это шантаж? – Шантаж. И мое желание. Мне нужно твое тепло, твой жар, твоя энергия. Мне необходимо пропитаться ими, принять их как можно больше. Чтобы быть. Понятно? Снова сканирующие движения пальцев: вдоль скулы, по глазам и вискам, к кромке волос и, как финал, – всей пятерней в волосы, разводя в стороны кожу головы, чувствительную донельзя под этими массирующими движениями. Стас сдержал судорожный выдох, и, маскируя это, прошептал: – Ты похож на луну, знаешь? Ей так же нужен солнечный свет и тепло, иначе ее не будет… видно. – Осторожно добавил он через легкую паузу, боясь снова поднимать эту тему. – Я побуду с тобой, пока не придешь в себя. Только сегодня, ладно? Марк вжался всем телом в лежащего навзничь Стаса, с облегчением вздохнул и удобно пристроил голову на плече доктора. Одной рукой он сжимал руку Стаса, другой – осторожно, но ощутимо поглаживал открытые касаниям его ключицу и шею. «Исходное положение – как было…» – мелькнула в голове Стаса еще облаченная в юмор мысль, но мозг уже плавился под напором новых и необычных ощущений собственного тела. Тепло и покой. Нужно дать ему тепло и умиротворение. Свободная рука осторожно вернулась под рубашку парня и стала совершать мерные успокаивающие поглаживания. Стас нарочно прижимал ладонь к коже, увеличивая силу прикосновения и противодействуя более тонким, эротичным ощущениям. «Для него я сейчас источник тепла – дающее солнце. Нужно сосредоточиться на этом и перекрыть все другое. И бля, как это сделать, если тело само по себе реагирует на каждое его прикосновение, движение, дыхание… Притвориться? Почувствует. Нет, фальши не нужно, не пройдет. С ним только на прямом контакте. Открытость, откровение, обмен…» Марк не двигался, и только по накатывающему жару от его дыхания и редких теплых дорожек слез было понятно, что он не спит. Стас старался не выдавать свои реакции: терпеливо отводил мысли от ощущения тяжести тела парня, принимал тепло его выдоха как дуновение ветра, движения пальцев как поисковый рефлекс. Но даже эти мысли не отменили их сон: расслабляющий, целебный, единящий их хотя бы на это отведенное им время.