Te quiero, mi amable.

У тех персонажей, что появляются в снах, нет имён. Они всего лишь призраки, образы воспоминаний и впечатлений, которые, скопившись за время, воплощаются в людей и пытаются обмануть своей личиной. Но когда спишь – забываешь об этом. Поэтому я снова зашёл во сне в тот старый класс и увидел ту самую девушку. - Звать-то тебя как? - решил я спросить её. Она не особо изменилась с прошлого раза, такие же чёрные волосы, усталый грустный взгляд. Тонкие, до боли знакомые черты лица, невероятно красивые, хотя и не совсем женственные, от чего смотреть на неё ещё приятней. Одета в школьную форму старшей школы Монширо, но не в девчачью, а в мужскую, состоящую из рубашки с галстуком, серых полосатых брюк и старых кроссовок, настолько старых, что можно было догадаться, что до неё их уже кто-то носил. Мужская одежда шла ей. Я даже не удивился, как будто так и нужно. Она всё так же продолжала оттирать зелёное пятно. Бесполезный труд, как я думал в начале, всё же приносил плоды. Кое-где уже появились проплешины, через который проглядывал дощатый пол. Зелёная площадь уменьшилась. - Что? – спросила она меня, отвлекшись от своего занятия и подняв голову, глядя как я уселся на учительский стол. - Имя твоё! – повысил голос, что бы она расслышала, хотя она была не сколько глухой, сколько у себя на уме. Отсутствующий взгляд показывал, что её мысли только что вернулись откуда-то из другого места. - Амор. – ответила она после двух секунд паузы, как будто размышляла – стоит ли мне отвечать. - Э? Что? – я поднял брови и скосил уголок рта. - Амор. – повторила она недоумённо, как будто только что назвала самое обычное имя вроде Юри, Аой или Юи. Я прыснул со смеху и скрестил руки на груди. Нахмурившись она поджала губы и овернулась от меня, приступив к ещё более остервенелому очищению пола от краски. - Э! Чё, серьёзно? – спросил я, вытерев заслезившийся глаз указательным пальцем. Мне стало неловко. Уж больно не допускающее шуток выражение лица было на ней. Она не ответила. Даже не знаю – прикалывается она или... - Ну,меня-то все знают. Я раньше был вице-президентом студ-совета. – сказал я слегка выпятив грудь. Девушка равнодушно хмыкнула.Мне показалось или её волосы стали короче? - У тебя парень-то есть? – спросил я её, ухмыльнувшись и упершись руками о колени. -Нет, нету. Для меня главное сейчас - это пятно. Не ожидал что она так ответит. Неудивительно, что у такой странной особы нет парня. - А тебе, - продолжила она, оторвавшись от работы, - Нравится кто-нибудь? Я слегка замялся. Нравится ли мне...Хотел уже было открыть рот и сказать «нет», как перед мысленным взором встал Идзуми, сидящий ко мне полубоком и читающий книгу. Пальцы инстинктивно сжали штанину. - Нет...-соврал я, отгоняя мысли об Идзуми. Не могу же я сказать ей, что все мои помыслы принадлежат парню. Она удручённо вздохнула, как-будто ожидала услышать другое. Мне стало не по себе. Не может же быть, что спрашивая меня она уже знала ответ на такой простой, но весьма щекотливый вопрос. - Фиг с тобой... – сказала она знакомой до приятной в сердце боли интонацией, показавшейся мне удивительно родной. Мне стало стыдно. Я опустил взгляд на пол. Кажется пятно стало чуть больше? Широко распахнул глаза и резко вскочил с кровати. Тело свело судорогой, я упал на холодный пол, но тут же поднялся на четвереньки. Меня вырвало. Непонятно на что обиженный я сел и почувствовал, как в тёмной от ночи комнате у меня кружится голова. - Да что же это такое?! – выкрикнул я в темноту и зажмурил глаза. Тишина звенела в ушах, давя на мозг словно две маленькие , но сильные ладошки. Мне нравится Идзуми, я влюблён в него...Не буду говорить, что это любовь, мало ли что накатит после всего, что произошло, возможно это просто сексуальное влечение или симпатия на почве дружбы, связанное с моим возрастом. Восемнадцать лет – идеальное время, что бы попробовать что-то новое. Но не с Идзуми же... Может он и кретин, но я им дорожу. Он чуть не погиб, и я не допущу, что бы он снова исчез из моей жизни из-за того, что я стал извращенцем. «Это пройдёт....» - я облокотился спиной о кровать, почувствовав упирающиеся в лопатки складки сброшенного впопыхах одеяла. По подбородку текла слюна, но я не замечал этого, - «Это пройдёт...». Почему пятно стало больше? «Что пройдёт? Чувства к Идзуми? Разве можно просто «увлечься» таким безнадёжным человеком?» - это мои мысли? Распахнул глаза, чтобы удостовериться, что никто не нашептывает мне в уши. Видать мои... «Такого кретина можно только любить, никак иначе. Он для другого не предназначен, и ты это знаешь». Шаги по коридору. Кто-то направляется к моей комнате. Кто бы это мог быть? Встряхнул головой. Похоже у меня помутнение рассудка после такого резкого и неприятного пробуждения. Кто ещё может быть в этом доме кроме Кайри? Дверь открылась. Старшая сестра, одетая в махровый халат поверх ночной рубашки, вошла в комнату и включила свет. - Млять, выключи! Какого хрена?! – крикнул я, зажмуривая глаза. Сестре самой было неуютно, поэтому она покрутила небольшое колёсико на стене, приглушив свет до более воспринимаемого сонному глазу. - Тебя вырвало? – спросила она и лишь после этого увидела лужицу возле моей кровати. Пискнув, она брезгливо сморщила нос и прижалась к двери, будто перед ней распростёрлось целое болото, в котором она могла испачкаться. - Нет, блин... - поднялся с полу и обошёл своё творение. – Сейчас уберу, иди спать. Она открыла дверь и вышла вместе со мной в коридор. Я хотел было пойти в ванную за тряпкой, но она задержала меня и потрогала рукой лоб. - Ты мне своими ночными «проблемами» мешаешь спать, - сказала она, убрав руку с недовольным выражением лица, - Да и вообще, я за тебя беспокоюсь. Ты не пробовал обратиться к врачу? - Просто посижу чуток на диете – не буду жрать всё подряд. Так что само пройдёт. - Ты каждый раз так говоришь, Дайчи, но что, если ты болен? - Если на этой неделе не пройдёт – схожу в поликлинику, сойдёт? Сестра кивнула и, посильнее запахнувшись халат, отправилась в свою комнату. - Шинагава-кун, ты будешь доедать этот бургер? - Я ещё даже не начинал! И вообще, не много ли ты набрала?! - Я вешу всего... - Я про еду. Адачи надула губы и отвернулась от меня, с грустью уставившись в тарелочку с картошкой-фри, но через пару минут успокоилась и принялась за чтение учебника с такой яростью, что перелистывая страницы периодически толкала локтём мою левую руку. Справа от меня, у самого края стола, сидел Идзуми, подперев подбородок рукой и посасывая через трубочку клубничный коктейль. Рядом с ним, напротив меня уставился в тетрадь Чиба, который заказал кофе. Между ним и Адачи насупившись сидела Ринка, облокотившись подбородком на стол и покачивая во рту солёную палочку. Ей, очевидно, было скучно. Выписку Идзуми из больницы мы отметили в этом же семейном ресторанчике неделю назад. А сегодня, как в старые-добрые времена снова собрались здесь после школы. - Что будешь делать с пересдачей, Адачи? – спросил я у старосты, которая одновременно ела и читала, роняя крошки на подол юбки. - Это несправедливо! – воскликнула Ринка, не дав ей ответить, - У Адачи-сан не хватило всего пары балов до удовлетворительной оценки! - Если под парой баллов ты подразумеваешь «двадцать», - язвительно заметил Идзуми, дёрнув уголком губ, - То да, несправедливо. - Ну, я думаю, что она просто несерьёзно отнеслась к подготовке. – Сказал Чиба, чуть повысив голос, чтобы Ринка не начинала спор с Идзуми, - но если постарается, то сможет пересдать, верно, Адачи-сан? - Я полна сил и готовности! – ответила она, поправив очки решительным движением руки. - А с самого начала нельзя было подготовиться? – хором сказали мы с Идзуми, скептично на неё посмотрев. - Я ничего не могла поделать! – Адачи покраснела, - Я заснула накануне теста и не успела ничего даже прочитать! - О тесте было сказано неделю назад. – сказал я приподняв бровь. - И тем более ты должна была слушать лекции. – добавил Идзуми. Сделав вид, что не слышит нас, она вернулась к еде и чтению. - Она безнадёжна...- сказал я и обратился уже к Идзуми тяжело вздохнув, - У тебя нет проблем с учебным материалом? - Благодаря Чибе, нет, - кивнул в его сторону, тот улыбнулся. – Но если я хочу поступить в университет, то заниматься мне придётся больше, чем остальным. Я заметил, что Идзуми помрачнел и, слегка опустив плечи, наклонился над тарелкой с салатом. Опустившаяся на его глаза чёлка напомнила мне ту странную девушку из сна. «Чем то они похожи» - подумал я мельком, наблюдая, как он ковыряется палочками в тарелке. Я залюбовался его тонкими, но сильными пальцами. Казалось, что можно сломать их как те солёные палочки, которые хмуро поедает Химмедзи. Но я знал, что на самом деле эти пальцы способны переламывать человеческие кости. Как мило... Я почему-то представил как он, обняв меня, прижимается, впившись пальцами мне в спину... Идзуми, заметил я, часто только и волновался, что о своём дальнейшем будущем и в последнее время часто впадал в уныние, если его оценки ухудшались. Он даже стал больше времени проводить с Чибой ( и это меня слегка раздражало), так как перед ними стояла одна цель. - Идзуми, поверь мне, - начал я. Он повернул ко мне голову. Я увидел своё отражение в его очках, - Если ты захочешь – ты с лёгкостью поступишь в любой университет. Я увидел, как его взгляд бегло пробежал по моему лицу и остановился чуть выше уровня глаз. Непонятно о чём он думает. Тем не менее он улыбнулся (от чего у меня в лёгких как-будто что-то сдавило) и поспешил отвернуться. - Я даже не сомневаюсь, - сказал он самодовольно и откинулся на спинку диванчика, - Для меня это – раз плюнуть. - Тогда что-же ты мне жалуешься каждый день? – спросил Чиба. - Заткнись! – рявкнул на него Идзуми, покраснев, от чего Чиба испуганно втянул шею. Хоть мы и друзья, страх перед янки у него в крови. Я издал смешок и впился зубами в гамбургер, глядя как Идзуми пытается спорить с Чибой, а тот, слегка попятившись, что-то бурчит ему в ответ. Он никогда не изменится, он всегда будет мелким вредным паникёром... «Идзуми,» - сказал я про себя, лишь слегка пошевелив губами, - «Я тебя люблю». Идзуми чихнул и вытер нос салфеткой. «Я тебе в любви признался, кретин, а ты сопли размазываешь...» От греха отвёл взгляд в окно, где сквозь дождливые облака проглядывали солнечные лучи. Хмурое небо – как то пятно краски, но уверен, что ... Надо будет сказать Амор, что надежда ещё есть.