Дагор Дагорат

В отблесках красного хорошо было видно, что небо более не пусто. Черные тучи нависли над миром, но не были безучастны к разворачивающемуся на земле: их дымчатые кольца вились без конца, постоянно меняя структуру и форму. Пока не вытянулись в тонкие нити, не сплелись в одну ветвь и не хлынули на землю потоком. Раскатистый гром оглушил всех и каждого на пару мгновений, а от того воцарилась настоящая тишина, напряженная и ломкая, что хоть пальцами откалывай кусочки. Все отвлеклись, обращая свой взгляд туда, где Тьма была особо плотной и объемной. Из ничего рождались очертания, и спустя мучительно долгие минуты по земле ступал Моргот во всем своем величии. Гортхаур чинно склонил голову, приветствуя его, выражая свою покорность господину, и позволил своему телу принять более подходящее обличье, отринув смертное тело и его законы. Он рос, пока не оказался одного роста с Готмогом - самым могучим из всех балрогов, но и тогда доставал макушкой вала чуть выше бедра - такова уж его природа. О чем тот не применул пошутить, вгоняя ученика в легкий ступор, а позже и раздражение, когда со стороны смешавшихся армий раздались редкие смешки. Последним клином стало насмешливое рычание Готмога, стоявшего по правое плечо от Саурона. Гортхаур полыхнул золотистым пламенем, окутавшим его фигуру, и послал пару огненных сгустков в толпу, туда, где было меньше чернеющих пятнами среди ярких доспех толп орков и прочих. Армии снова ожили, загомонили, задвигавшись в очередной яростной схватке. Мелькор, мрачным монументом возвышавшийся над всеми, сдвинулся, подхватывая в руки свой огромный Гронд. Огроменная глыба легко рассекла воздух, словно не весила ничего, и обрушилась на землю, подмяв под себя едва ли не четверть смешавшихся в единую армий. Светлые и темные бросились в россыпную в едином порыве, логично сознавая, что в толпе более не безопасно и выжить в одиночку будет проще. Земля пошла новыми трещинами и начала разваливаться на части, грозясь рассыпаться в ничто в любой момент. Гортхаур зажег в ладонях новую вереницу огней, намереваясь их залпами снова сбить мельтешивших у ног существ в кучки для удобства, когда новый порыв ветра снова накрыл поле, сбив его пламя и рассеяв. Яркий белый свет слепил, резал глаза, изгоняя тьму и окрашивая все в белый, а когда погас - развернуться стало негде. Валар и майар, величественные и прекрасные, как и всегда, но как никогда суровые и холодные. Саурон неловко повел плечом, ощущая нервозность: их было много. И если майар он на пару с Готмогом и его балрогами мог бы уложить при особо удачном раскладе, то валар им не по зубам. Как бы сильно он не верил в Мелькора, как бы много сил тот не скопил в себе за время заточения, против всех сразу это бесполезно. Единственное, что было подспорьем им, но весьма сомнительным: многие из айнур доселе не участвовали в войне и вообще мирные по природе своей. - Мелькор, - голос Манвэ эхом отзывался в сознании. Он, весь чистый, светлый и ухоженный, выглядел на развороченном, залитым кровью поле крайне неуместно. - У этого мира нет более сил прощать тебя. Моргот закинул молот на плечо, приняв небрежную позу, всем видом объявляя, как ему все равно. - Пришло время закончить все это... - Ну наконец-то я услышал от тебя что-то дельное, - Темный Вала хмыкнул, беспечно пожав плечами, - Давай, если не боишься ручки замарать. - Майрон, - снова звал Манвэ, обращаясь уже к майа, так и замершему нерешительно рядом со своим хозяином. Остальные валар были ниже Темного, от того смотреть им в глаза было проще, хоть и менее приятно, - Потом будет больнее, не тешься... Гортхаур оскалился, и лицо его приняло звериные черты на несколько мгновений, становясь страшным в исказившем его гневе. Сквозь плотно сомкнутые заострившиеся зубы прорвалось низкое утробное рычание. Он выбрал. Моргот за его спиной низко засмеялся, прежде чем обронить: - Пора заканчивать. Все или ничего! Дальше Саурон едва ли мог различить что-то. Валар использовали стихии, как оружие. Воздух, камни, вода в один миг превращались в стены, стрелы и мечи. Горело то, что гореть не должно, кровь обращалась в россыпи красивых острых камней. Мироздание рушилось и искажалось, теряя всякий смысл. Кажется, они сменяли места битвы - пейзаж менялся и исчезал со стремительной скоростью. Что сталось со смертными - он не знал. Может, сражаются еще между собой, может убрались куда подальше, спасаясь от буйства творцов этого мира. А может и сгинули вовсе под неосторожной атакой кого-нибудь из них - светлого, темного, не важно. Все, что делал Саурон - пытался не попасться под руку Мелькора и охранял от желающих настигнуть внезапно или со спины. Темный вала без устали отбивался и нападал, не зная устали и отчаянья и, кажется, впал во власть азарта. От всполохов и света, источаемого валар, мир окрашивался в причудливые тона и это все больше напоминало бред сумасшедшего. Тягучий и не знающий конца, изматывающий каждым своим мгновением. Гортхаур болезненно дернулся: что-то впилось в тело, прямо под ребра. Осколок льдины растаял прежде, чем успел войти достаточно глубоко, не успев стать даже капельками воды, испарившись от близости с горячим телом пылающего гневом темного. Майа, наверное, один из многих подмастерий Ульмо, горько вскрикнул, когда на его шее сжались сильные пальцы Темного. Кожа голубых оттенков пошла волдырями в местах прикосновений, лопаясь выплескивая белесую жидкость. Саурон с силой отбросил его в сторону. Водный дух споткнулся об остатки одной из гор, осыпавшейся ныне громоздкими валунами, и рухнул за край. Крик его раненной чайкой удалялся так долго, словно конца не было случайной яме, пока наконец не стих. Но и тогда дух его не метнулся стрелой к небу, как делали другие, кого они лишили тела и сил. Окатив возникшего рядом Ороме волной пламени, Саурон мимолетной тенью скользнул к излому, по пути вцепившись заострившимися когтями отвлекшемуся на балрогов Олорину в лицо. Оказавшись у края, Темный пораженно застыл. То, что он принял за скрытый во мраке горизонт, на самом деле оказалось Пустотой. Тут же мимо него скользнул светлый всполох души водного майа, чья оболочка, вероятно, наконец погибла. Сколько осталось Арде? Как долго выдержит этот мир войну своих создателей и элементалей? И что будет с ними, когда последний клочок земли будет растерзан неосторожным ударом? Гортхаур не знал, есть ли там в дали еще земля, или место, где он стоит - последняя опора под ногами. Нужно сказать Мелькору. Но едва он развернулся, его ухватили за запястье. Темный дернулся, ожидая удара или боли, но ни того, ни другого не было. На него взирали чистые глаза цвета янтаря, исполненные беспокойства. - Курумо, мне не до тебя. Отстань или умри быстро, пока я милостив. Юноша, не былой старец, коим его видел Гортхаур в последний раз, тряхнул рыжими волосами, изъявляя свое несогласие с озвученными предложениями. - Пойми же уже, - шептал он, словно ошеломленный собственными действами. Саурон едва разбирал слова в этом гуле стихий, - Это конец. Саурон неожиданно растерял всю злость и спесивость, настороженно взглянув на бывшего товарища, забыв даже вырвать из его хватки руку. А тот и не спешил отпускать. - Мы все исчезнем? - Темный сам удивился тому, как безразлично звучал его голос. - Только один... - Курумо глянул виновато, опустил голову, как нашкодивший пес, и разжал хватку пальцев на чужом запястье. - Пойми, так надо. Так все равно случилось бы. Гортхаур метнулся взглядом к Мелькору, устроившемуся на последней уцелевшей скале, при его размерах становившейся высоким холмиком. Тот ловко орудовал Грондом, яростно и раздраженно отмахиваясь от осаждающих его айнур, как от надоедливых мух. От одного из ударов с края откололся огромный ком земли и рухнул в Бездну. - Нет, - выдохнул Гортхаур, рванувшись к своему вала. Надо было остановить это безумие, уговорить, спасти. Сделать что-нибудь. Пробиваться сквозь сгрудившихся в толпу врагов было тяжело, он не успевал уворачиваться и проскальзывать мимо, фокусируя все внимания только на Мелькоре. Колено подбило ловко пущенное копье, от чего то надломилось и затопило мысли болью. Наверное, кто-то из охотников-айнур, - мелькнула в голове равнодушная и бесполезная мысль. Не важно. Встать, обратиться тенью и продолжить путь, осталось ведь немного. Когда сюда успело сползтись так много существ? - раздраженно бьется в сознании, - ведь я оставил его на минуту, и ушел ведь не далеко! Просочится мраком сквозь сплошной звездный свет Варды оказалось непосильной задачей- тот словно сплошной стеной преградил путь, стирая из мира все краски. Раздраженно зарычав, Гортхаур снова принял телесный облик, благо он почти на месте - у подножия последней в этом мире скалы. Взбираться по ней больно - ноет пробитое колено, отказываясь сгибаться. Гронд могучим ударом высекает из камня пыли и осколки, что сыпятся на всех находящихся внизу. Откуда-то снизу, чуть ли не из под ноги вскрик, очень тихий. Саурон отвлекается, замечая горстку смертных: эльфы, люди, кажется гном какой-то. Выжили, значит, каким-то образом. Живучие твари... Сверху снова сыпется щебень, Гортхаур пытается позвать, тянется вверх. Его перехватывают сзади, поперек груди, сильной огромной рукой. Темный нутром чувствует - Аулэ. Вала держит крепко, не позволяя брыкнуться, зажав другой рукой рот, мешая вскрикнуть и дозваться. Саурон ощущает как расчерчивают горящие нездоровым огнем щеки прохладные слезы: слезы боли, обиды и бессилия. - Тихо, - успокаивающе и тихо произносит чертов кузнец, словно это может помочь, - Все уже кончено. Майа вскидывает отчаянный взгляд к своему хозяину, смаргивая застилающие взор слезы, не замечая что ладонь с лица пропала. Мелькор замер, занеся молот для очередного удара, с недоумением взирая на человека, устроившегося у него на груди. Из черных доспехов торчала рукоятка меча, на фоне темного вала казавшаяся подобием зубочистки. Повинуясь магии или воле кого-то из валар, меч внезапно стал больше, разрастаясь прямо в пронзенной груди Моргота, доставляя тому явственные мучения. Спустя какие-то мгновения клинок вырос настолько, чтобы достать лезвием сердце темного валы. Тот вскрикнул и уронил Гронд, хватаясь за рукоять меча в попытке вынуть его. Могучий молот, в последний раз ударившийся о землю, породил огромную трещину, расколовшую мир надвое. Мелькор вынул клинок, отбрасывая его прочь, и тот с лязгом рухнул в Пустоту. Кровь заливала черные доспехи, каплями спадая на разбитую гору. Мир трещал и ходил ходуном, осыпаясь крупными камнями в никуда, а Гортхаур, все еще удерживаемый кузнецом, смотрел в черные угасающие глаза, глотая слезы и беззвучно, одними губами, бесконечно нашептывая: "Мелькорнетпожалуйстамелькорпожалуйста... ... Пожалуйста... ... Я не смогу без тебя..." Земля под ними разверзлась и рухнула в пропасть, утягивая за собой все, что когда-либо существовало в этом мире. Все и всех.